Проблема социально-исторической реальности и ее пространственно-временные атрибуты

Понятие исторической реальности выполняет в теоретических описаниях исследователей чрезвычайно важную функцию. Как и в физике, в исторической науке представление о реальности является основанием для оценки тех или иных событий, наделения их смыслом. Очень часто историки стремятся расширить онтологический статус данного понятия. Историческая реальность являет собой некий горизонт понимания исторических событий и возможные схемы их интерпретации.

В некоторых историко-методологических традициях, например, в марксистской, понятие исторической реальности обычно мыслится в соотнесении с понятиями исторической силы, исто­рической необходимости и т. п. При этом создается иллюзия пол­ного уподобления исторической науки естествознанию.

Главными параметрами исторической реальности являются историческое пространство и историческое время. Многие специалисты склонны допускать лишь символическое использование данных понятий. Но существует и немало сторонников наделения их собственным онтологическим статусом, особенно понятие исторического времени. Если физическое время «течет» равномерно, считают они, то историческое время обладает свойством замедляться и ускоряться в зависимости от интенсивности социально значимых процессов. И даже если согласиться с метафорическим или символическим использованием данного понятия, его необходимость для процедуры объяснения исторически событий очевидна.

Начиная с середины XIX века, понятие «историческая реальность» все чаще вытесняется приятием «социальная реальность». Несмотря на кажущуюся родовую близость, в этих понятиях мыслятся совершенно различные вещи. Действительно, и историк и социолог изучают один и тот же предмет – общество. Но если историка занимают события, то социолога — структуры и процессы, если историка волнует главным образом уникальность того или иного события, то для социолога это событие представляется не как событие, а как разрешение одной из возможных социальных ситуаций.

Итак, говоря о социальной реальности, теоретики социологии подразумевали присутствие в способах человеческого взаимодей­ствия чего-то внешнего, независимого от их воли и интересов. Эта внешняя сила (или фактор) оказывается способной препятствовать или способствовать реализации намерений. Более того, как и силы природы, эта сила может быть познана и учтена. Для этого должны быть выявлены и сформулированы законы, которым подчиняется деятельность социальных сил.

По Дюркгейму, социальная реальность более реальна, нежели индивидуальная. Более реальна в том смысле, что именно она фор­мирует и детерминирует индивидуальную. Т. Парсонс сумел объе­динить идеи Вебера и Дюркгейма в единую теорию систем действия. Живший в эпоху кибернетики и использовавший многое из ее ар­сенала, он рассматривает различные степени реальности как иерар­хические характеристики отдельных подсистем.

Максимальной степенью реальности обладает в данной систе­ме тот уровень, который задает упорядочивающие принципы и значения. Для нижестоящего, сам оставаясь при этом абсолютно независимым и самодостаточным.

Представле­ния об обществе как о реальности формируются совершенно иным путем, нежели представления о физической реальности или о той реальности, которую обычно рассматривают философы. В то же время, история введения в оборот понятия социальной реальности дает нам немало примеров различных внешних влияний, нало­живших свои отпечатки на его содержание, а значит и на способы его применения в различных дискурсивных практиках. Можно заключить, что понятие «социальная реальность» принципиально не является несовместимым с этическим, политическим и морально-правовым дискурсами.