Гневливая ты моя!

То, что Надежда взрывоопасна и страшна в гневе, в семье з знали все, от мала до велика. Но реагировали по-разному. Мама старалась уйти куда-нибудь, отсидеться в уголочке, пока не выглянет солнышко. То есть пока Надя не сменит гнев на милость, успокоится и начнет приветливо улыбаться, заглядывая всем в глаза.

— Ну что ты, сердишься на меня? Да ну тебя! Ты же меня! знаешь, покричу и перестану. Ну прости! — ластилась она к маме. И та, конечно же, все прощала: и незаслуженную обиду, и слезы.

Младший брат Ромка в самый горячий момент начинал с Надей дискутировать. Мол, ты, Надежда, не права. Тебя там кто-то чужой (на работе или в автобусе) завел, обозвал или обидел. Вот ты на нем и срывай свою злость. Зачем ты ее домой тащишь? Экологию нам тут в семье портишь. Скандалы закатываешь.

'Гак они и жили. Мама переживала и пережидала, папа держал нейтралитет, а Ромка учил старшую сестру жить. Но у той с учебой что-то не ладилось. Свою гневливость она списывала на взрывной темперамент, на нервы, усталость.

А потом в их доме появился Виктор. Выдержанный, воспитанный, можно даже сказать, тихий молодой человек. Ему, в общем-то, и нравилась в Надежде живость характера, активность и жизнелюбие. А Наде нравилось, что Витька человек надежный, умный и очень ласковый. Ну просто теленок!

После свадьбы стали жить все вместе, благо трехкомнатная квартира позволяла. И жизнь вошла в привычные берега: утренняя суета сборов на работу, вечером долгие ужины на кухне, гости и выезды на природу в выходные. «Вживление» инородного человека в «ткань» семьи Червяковых прошло, можно сказать, безболезненно. «Больно» стало потом.

Обычно молодые возвращались домой с работы вместе: выстраивали маршрут так, чтобы лишние полчаса ехать вместе в метро. А тут Виктор заболел и лежал в постели с температурой. Надька ворвалась злая-презлая и выдала бурю в пустыне. Дальше все развивалось по привычному для нее сценарию. Мама забилась в уголок, вжав голову в плечи. Ромка, вернувшийся из школы, когда «смерч» уже пронесся, тут же встрял со своими советами. А Витя... Он, впервые присутствовавший при подобной сцене, во все глаза смотрел на свою любимую. И было в его взгляде что-то необычное, заставившее Надю остановиться на полуслове.

— Пойду, прогуляюсь! — сказав на ходу, она выскочила из дома.

Потом, уже ночью, они долго разговаривали. Она пыталась оправдаться и объяснить. Он же успокаивал жену и старался донести до нее главное — он не привык, чтобы люди так распоясывались, портили близким, ни в чем не повинным людям настроение и здоровье. Ничего нового он ей не сказал. Но то, что она разглядела в его глазах во время скандала, зацепило ее. Какая-то не то брезгливость, не то сочувствие. В общем, ей не хотелось это увидеть когда-нибудь...