Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Рабочий день сыщика






 

Полицейский автомобиль резко свернул в сторону и остановился у безликой бетонной стены мотошоссе. Мотор заглох, наступила мертвая непроницаемая тишина.

Бейли повернулся к сидевшему рядом роботу и неестественно спокойным голосом спросил:

– Что вы сказали?

Бейли ждал ответа, но время, казалось, остановилось. Издалека послышался унылый вибрирующий звук; нарастая, он достиг своего пика и постепенно затих. Наверное, это была еще одна полицейская машина, прокладывающая себе путь к неизвестной цели где-то за милю от них. А может быть, это пожарники спешили на встречу с огнем.

Неожиданно для самого себя Бейли подумал: «Найдется ли хоть один человек в Городе, который знает все ходы-выходы мотошоссе, петляющего в недрах Города?»

Не было такого времени дня или ночи, когда вся сеть мотошоссе пустовала, и все же в ней наверняка были такие участки, куда годами не ступала нога человека. Внезапно с уничтожающей ясностью он вспомнил кино-рассказ, который видел еще в юности.

Действие там происходило на мотошоссе Лондона, и начинался рассказ с ничего не предвещавшего убийства. Убийца рассчитывал отсидеться в заранее подготовленном укрытии на одной из развилок мотошоссе, в пыли которой за сотню лет отпечатались следы лишь его ботинок. В той заброшенной норе он в полной безопасности мог бы дождаться окончания розысков.

Но он ошибся поворотом и в безмолвной пустыне извилистых коридоров дал богохульственную клятву, что назло всем святым все-таки найдет свое убежище. С тех пор он все время сворачивал не туда. Он бродил по нескончаемому лабиринту от сектора Брайтон на Ла-Манше до Норвича и от Ковентри до Кентербери. Он пробирался из конца в конец огромного лондонского подземелья, раскинувшегося по всей юго-восточной оконечности Старой Англии. Его одежда превратилась в лохмотья, а от башмаков остались одни подметки, силы его были на исходе, но никогда не покидали его совсем. Он устал, очень устал, но остановиться не мог. Он мог только идти и идти вперед, никогда не находя нужный поворот.

Иногда он слышал звук проезжающих мимо машин, но тот всегда доносился из соседнего коридора, и как бы быстро он туда ни бросался (а к тому времени он уже рад был бы сдаться властям), коридоры всегда оказывались пустыми. Иногда далеко впереди он видел выход, ведущий к жизни и дыханию Города, но сколько бы он ни пытался приблизиться к нему, выход мерцал все дальше и дальше, пока за очередным поворотом не исчезал совсем.

Время от времени лондонцы, проезжавшие по мотошоссе по своим делам, видели расплывчатую фигуру человека, который молча, с трудом переставляя ноги, направлялся в их сторону, подняв в мольбе полупрозрачную руку. Рот его открывался, губы шевелились, но с них не слетало ни звука. Приближаясь, фигура начинала расплываться и исчезала.

Это был один из тех рассказов, которые, несмотря на свои невысокие литературные достоинства, стали частью фольклора. А выражение «блуждающий лондонец» стало известно всему миру.

В глубинах Нью-Йорка Бейли вспомнил этот рассказ, и ему стало не по себе.

– Нас могут подслушать, – заговорил Р. Дэниел, и его голос подхватило слабое эхо.

– Здесь? Это абсолютно исключено. Ну, так что там насчет комиссара?

– Он был на месте преступления, Элайдж. Он – житель Города. Его, естественно, подозревали.

– Он и сейчас под подозрением?

– Нет. Его невиновность была быстро установлена. Прежде всего, у него не было бластера. И не могло быть. Он вошел в Космотаун обычным путем, в этом нет сомнения. А как вам известно, при входе в Космотаун положено оставлять свое оружие.

– Кстати, оружие убийцы нашли?

– Нет, Элайдж. Были проверены все бластеры в Космотауне, но ни один из них не стрелял в течение нескольких недель. Проверка радиационных камер не оставляет в этом никаких сомнений.

– В таком случае, тот, кто совершил убийство, кем бы он ни был, либо спрятал оружие так хорошо, что…

– Оно не могло быть спрятано в Космотауне. Мы очень тщательно все обыскали, – сказал Р. Дэниел.

– Я пытаюсь рассмотреть все возможности, – нетерпеливо прервал его Бейли. – Либо бластер был спрятан, либо убийца унес его с собой.

– Именно так.

– И если вы допускаете лишь вторую возможность, тогда комиссар чист.

– Да. В качестве дополнительной меры предосторожности его подвергли цереброанализу.

– Какому анализу?

– Под цереброанализом я подразумеваю расшифровку электромагнитных полей живых мозговых клеток.

– А-а… – протянул Бейли, хотя объяснение Р. Дэниела не внесло никакой ясности. – И что это вам дает?

– Мы получаем информацию о темпераменте и эмоциональном складе данного человека. Что касается комиссара Эндерби, анализ показал, что он не способен на убийство доктора Сартона. Совершенно не способен.

– Верно, – согласился Бейли. – Он человек совсем другого склада. Это я мог бы вам сказать и без цереброанализа.

– Лучше иметь объективную информацию. Естественно, все жители Космотауна также согласились на цереброанализ.

– И, конечно, оказалось, что все они не способны на убийство?

– Вне всяких сомнений. Вот почему мы считаем, что убийца – один из жителей Города.

– Ну что ж, тогда все, что нам нужно, это провести все население Города перед вашим проницательным прибором.

– Это было бы неразумно, Элайдж. В Городе, возможно, нашлись бы миллионы способных по своему темпераменту на убийство.

– Миллионы, – проворчал Бейли, вспоминая о тек далеких днях, когда толпы землян кляли на чем свет стоит «грязных космонитов», и о грозной толпе, собравшейся у обувного магазина накануне вечером.

Бедняга Джулиус. Подозреваемый! Бейли и сейчас мог слышать голос комиссара, описывающего картину, представшую перед ним после того, как обнаружили труп.

«Это было чудовищно, просто чудовищно!» Неудивительно, что в потрясении и испуге он разбил свои очки. Неудивительно, что он не хотел возвращаться в Космотаун. «Ненавижу их», – выдавил он тогда сквозь зубы.

Бедный Джулиус! Человек, умеющий обращаться с космонитами. Человек, чья наибольшая заслуга перед Городом заключалась в его способности ладить с ними. Интересно, насколько это помогло его продвижению по службе?

Неудивительно, что комиссар поручил расследование Бейли. Старина Бейли, преданный, умеющий держать язык за зубами. Однокашник по колледжу! Он не будет поднимать шум, если узнает об этом маленьком инциденте с очками. Бейли стало интересно, как проводился цереброанализ. Он представил огромные электроды, пантографы, деловито вычерчивающие кривые; то и дело щелкающие при смене положения автоматические устройства.

Бедняга Джулиус. Уж если он пребывал в таком неописуемом смятении (на что были все основания), то ему наверняка уже виделся конец его стремительной карьеры в лице мэра, читающего его вынужденное заявление об отставке.

Полицейская машина вползла на нижние этажи здания городского муниципалитета.

 

Была уже половина третьего, когда Бейли снова занял свое место за своим рабочим столом. Комиссара на месте не оказалось. Р. Сэмми, как всегда скаливший зубы, не знал, где он.

Бейли провел некоторое время в раздумьях. Он забыл о том, что еще не обедал.

В пятнадцать двадцать к его столу подошел Р. Сэмми и сообщил:

– Комиссар у себя, Лайдж.

– Спасибо, – поблагодарил Бейли.

Голос Р. Сэмми впервые не вызвал в нем раздражения. В конце концов, Р. Сэмми в каком-то роде приходился родственником Р. Дэниелу, а Р. Дэниел явно не был существом или, вернее, вещью, которая могла вызывать раздражение. «Интересно, – подумал Бейли, – как все будет на новой планете, где люди и роботы вместе начнут строить новое общество?» Эта мысль уже не вызывала в нем внутреннего неприятия.

Когда Бейли вошел в кабинет комиссара, тот пересматривал какие-то документы, время от времени прерываясь, чтобы сделать пометку.

– Ну и дали же вы маху в Космотауне! – сказал он.

Бейли живо представил себе недавно пережитое. Словесную дуэль с Фастольфом…

Его длинное лицо еще больше вытянулось от досады.

– Да, я виноват, комиссар.

Эндерби оторвался от бумаг. Его глаза пристально смотрели на Бейли сквозь очки. Казалось, в тот момент он впервые за последние тридцать часов выглядел самим собой.

– Ничего страшного. Кажется. Фастольф воспринял все спокойно, так что забудем об этом. Эти космониты просто непредсказуемы. Вам повезло, Лайдж, хоть вы этого и не заслуживаете, В следующий раз обсудите все со мной, прежде чем разыгрывать из себя супермена-одиночку из субэфирных фильмов.

Бейли кивнул. Тяжелый груз свалился с его плеч. Он попытался вывести космонитов на чистую воду, но из этого ничего не вышло. Пусть так. Бейли немного удивило, что он так легко воспринял свою неудачу, но что было, то было.

– Послушайте, комиссар, – сказал он. – Мне нужна квартира на двоих – для меня и Р. Дэниела. Сегодня я не собираюсь вести его к себе домой.

– Что все это значит?

– Стало известно, что он робот. Помните? Может быть, ничего и не случится, но, если начнутся беспорядки, я не хочу, чтобы пострадала моя семья.

– Чепуха, Лайдж. Я навел справки. Никаких таких слухов в Городе нет.

– Но Джесси откуда-то узнала, комиссар.

– Ну, нет никаких организованных: слухов. Ничего опасного. Я занимался проверкой с тех пор, как отключился от дома Фастольфа. Как раз поэтому я и ушел. Нужно было оперативно выявить источник слухов. Вот у меня отчеты. Можете убедиться сами. Вот сообщение Дорис Джиллид. Она обошла женские туалетные блоки в разных районах Города. Ты знаешь Дорис. Это компетентная девушка. Так вот, она ничего не обнаружила. Нигде ничего.

– Тогда как же слухи дошли до Джесси, комиссар?

– Это можно объяснить. Р. Дэниел выставил себя напоказ в обувном магазине. Кстати, Лайдж, он действительно вытащил бластер или вы несколько преувеличивали?

– Он действительно его вытащил и направил на толпу.

Комиссар покачал головой.

– Ну что ж. Кто-то узнал его. Я имею в виду, узнал в нем робота.

– Погодите! – возмущенно откликнулся Бейли. – В нем невозможно узнать робота.

– Отчего же?

– Вы смогли? Я – нет.

– Это ничего не доказывает. Мы не специалисты. А что если в толпе был какой-нибудь роботехник с вестчестерских фабрик? Профессионал. Человек, посвятивший всю свою жизнь созданию роботов. Он замечает в Р.Дэниеле что-то необычное. Может быть, в том, как тот говорит или ведет себя. Он начинает размышлять над этим. Может быть, делится со своей женой. Та рассказывает об этом своим подругам. И на этом все заканчивается. Предположение слишком невероятно. Люди не верят этому. Но прежде чем исчезнуть, слух дошел до Джесси.

– Может быть, – с сомнением произнес Бейли. – Но все-таки как насчет холостяцкой комнаты на двоих?

Комиссар пожал плечами и поднял трубку селекторной связи. Через некоторое время он сказал:

– Секция Q-2. Все, что они могут предложить, Не очень хороший район.

– Сойдет.

– Кстати, где сейчас Р. Дэниел?

– Он в нашей картотеке. Пытается собрать информацию о медиевистских агитаторах.

– Боже правый, их же миллионы.

– Знаю, но это доставляет ему удовольствие. Уже дойдя до двери, Бейли неожиданно обернулся и спросил:

– Комиссар, доктор Сартон когда-нибудь говорил с вами о программе Космотауна? Я имею в виду, о внедрении культуры C / Fe?

– Какой культуры?

– О внедрении роботов.

– Кажется, да.

Тон комиссара не выражал никакого интереса.

– Он когда-нибудь разъяснял вам цели Космотауна?

– О, улучшение здоровья, повышение уровня жизни. Обычная болтовня, ничего особенного. Да, я соглашался с ним. Кивал головой и все такое. Что мне оставалось делать? Просто приходится подыгрывать им и надеяться, что в своих понятиях они не выйдут за пределы разумного. Может быть, когда-нибудь…

Бейли ждал, но комиссар так и не сказал, что могло произойти «может быть, когда-нибудь».

– Он говорил об эмиграции? – не отставал Бейли.

– Об эмиграции? Никогда. Запустить землянина во Внешний Мир – все равно что найти алмазный астероид в кольцах Сатурна.

– Я имел в виду эмиграцию на новые миры.

Но на этот вопрос комиссар ответил взглядом, полным неподдельного скептицизма. Бейли на мгновение задумался и затем с неожиданной прямотой выпалил:

– Комиссар, что такое цереброанализ? Когда-нибудь слышали о нем?

На круглом лице комиссара не отобразилось и тени замешательства. Продолжая спокойно смотреть на Бейли, он ровным голосом сказал:

– Нет. А что это такое?

– Да нет, ничего. Просто где-то услышал. Бейли вышел из кабинета.

Сидя за своим столом, он снова погрузился в размышления. Комиссар, конечно, не был настолько хорошим актером. Ну что же, в таком случае…

В шестнадцать ноль-пять Бейли позвонил Джесси и предупредил ее, что не будет ночевать дома сегодня и, возможно, еще несколько дней. Освободиться от нее после этого оказалось не так-то просто.

– Что-нибудь случилось, Лайдж? Тебе грозит опасность?

– В жизни полицейского всегда есть место определенной опасности, – объяснил он как можно беспечнее.

Это ее не удовлетворило.

– Где ты будешь ночевать?

На этот вопрос он отвечать не стал.

– Если будет одиноко, – посоветовал он, – переночуй у своей матери. – Он поспешно положил трубку, вряд ли стоило продолжать разговор.

В шестнадцать двадцать он позвонил в Вашингтон. Потребовалось довольно много времени, чтобы найти нужного ему человека, и почти столько же времени, чтобы убедить его на следующий день вылететь в Нью-Йорк. К шестнадцати сорока ему это удалось.

В шестнадцать пятьдесят пять из кабинета вышел комиссар и неуверенно улыбнулся Бейли, проходя мимо. Дневная смена повалила к выходу. Те немногочисленные сотрудники, которые работали здесь вечером и ночью, приветствовали Бейли с различной степенью удивления в голосе. К его столу приблизился Р. Дэниел со стопкой бумаг в руках.

– Что это? – спросил Бейли.

– Списки тех, кто может входить в организацию медиевистов.

– И сколько их оказалось?

– Более миллиона, – ответил Р. Дэниел. – У меня здесь только часть.

– И вы надеетесь проверить их всех, Дэниел?

– Разумеется, это было бы непрактично, Элайдж.

– Видите ли, Дэниел, почти все земляне в некоторой степени медиевисты. Комиссар, Джесси и я сам. Посмотрите на комиссара с его (он чуть было не сказал «очками», но вовремя вспомнил, что земляне должны держаться вместе и что лицо комиссара нужно защищать как в прямом, так и в переносном смысле), с его украшениями на глазах, – нескладно закончил он.

– Да, – сказал Р. Дэниел, – я обратил на него внимание, но думал, что с моей стороны было бы неделикатно спрашивать о нем. На других жителях Города я не видел таких украшений.

– Это очень старомодная вещь.

– Она служит каким-нибудь практическим целям?

Оставив этот вопрос без ответа, Бейли резко сменил тему.

– Каким образом вы составляли этот список?

– С помощью машины. Нужно только настроить ее на определенный тип правонарушения, а она сделает все остальное. Одной я дал задание проверить все случаи мелкого хулиганства, связанные с роботами, за последние двадцать пять лет. Другая машина просмотрела все городские газеты за тот же период в поисках имен тех, кто высказывался против роботов или жителей Внешних Миров. Просто удивительно, как много Можно сделать за три часа! Машина даже вычеркнула из списка имена тех, кого уже нет в живых.

– Вас это удивляет? Ведь у вас на Внешних Мирах тоже есть компьютеры.

– Конечно, причем самые разнообразные. Весьма совершенные. И все же нет таких огромных и сложных, как здесь. Не забывайте, что население даже самого большого из Внешних Миров едва достигает численности проживающих в Нью-Йорке, поэтому у нас нет необходимости в сверхсложных машинах.

– Вы когда-нибудь бывали на Авроре? – поинтересовался Бейли.

– Нет, – ответил Р. Дэниел. – Меня собрали здесь, на Земле.

– Тогда откуда же вы знаете, какие на Внешних Мирах компьютеры?

– Очень просто, коллега Элайдж. Моя электронная память содержит все те знания, которыми обладал доктор Сартон. Можете не сомневаться, что в ней много фактического материала, касающегося Внешних Миров.

– Ясно. Дэниел, вы можете есть?

– Я работаю на ядерной энергии, Я думал, вы это знаете.

– Прекрасно знаю. Я не спрашиваю, нужно ли вам есть. Я спросил, можете ли вы есть. Сможете ли вы положить пищу в рот, пережевать ее и проглотить? Думаю, без этого вряд ли молено сойти за человека.

– Я понял вас. Да, я могу выполнять механические операции жевания и глотания. Моя вместимость, конечно, довольно ограничена, и рано или поздно мне надо удалять непереваренный материал из того, что вы могли бы назвать моим желудком.

– Отлично. Вы сможете его срыгнуть, или что там вы делаете, вечером, когда придем домой. Дело в том, что я проголодался. Я пропустил обед – ну и черт с ним! – в общем, я хочу, чтобы вы были рядом, пока я ем. Но если вы будете сидеть в столовой просто так, на вас сразу же обратят внимание. Потому я и спросил, можете ли вы сделать вид, что едите. Ну, идемте!

Столовые всех секторов Города были одинаковые. Более того, по делам службы Бейли довелось побывать в Вашингтоне, Торонто, Лос-Анджелесе, Лондоне и Будапеште, и там столовые были точно такими же. Возможно, в среднюю эпоху, когда языки отличались друг от друга так же, как национальные блюда, было иначе. Ныне всюду были одни и те же дрожжевые продукты: от Шанхая до Ташкента и от Виннипега до Буэнос-Айреса; что касается английского языка, то он уже мало чем напоминал язык Шекспира или Черчилля и давно превратился в своеобразную мешанину, которой пользовались на всех континентах и даже, с некоторыми изменениями, на Внешних Мирах.

Однако, помимо языка и меню, были и более глубокие сходства, делавшие все столовые мира одинаковыми. Это тот особенный запах, не поддающийся определению, но свойственный только столовым. Это три потока медленно ползущей очереди, которые сливались в дверях, а затем снова разветвлялись налево, направо и в центр. Это гул от движения и разговоров множества людей и грохот пластмассовой посуды. Это длинные столы, блеск полированной отделки «под дерево», отражение света на стекле и воздух, пропитанный паром.

Бейли медленно двигался вперед вместе со всей очередью (как ни распределяли часы принятия пищи, каждый раз приходилось ждать в очереди минут десять, а то и больше) и неожиданно с любопытством спросил:

– Вы умеете улыбаться?

– Что вы сказали, Элайдж? – переспросил Р. Дэниел, невозмутимо взиравший на окружающее.

– Мне просто интересно, Дэниел, умеете ли вы улыбаться, – невольно понизив голос до шепота, сказал Бейли.

Р. Дэниел улыбнулся. Улыбка получилась очень странная. Губы робота быстро растянулись, изогнувшись кверху, и в их уголках образовались складки. Улыбался, однако, только рот. Остальная часть лица не изменила своего выражения.

Бейли покачал головой.

– Довольно, Дэниел. Вам лучше не улыбаться.

Они подошли к входу. Один за другим люди опускали свои жетоны в соответствующую прорезь автоматического контролера. Щелк-щелк-щелк…

Однажды кто-то подсчитал, что четко работающая столовая могла пропустить двести человек в минуту, и это при том, что талон каждого тщательно проверялся, чтобы не допустить посторонних посетителей, а также избежать путаницы с графиком посещения столовой и распределения порций. Подсчитали также и то, какой длины должна быть очередь для максимально эффективной работы столовой и сколько времени тратилось на особое обслуживание.

Поэтому шагнуть к окошечку, за которым сидела дежурная, и сунуть ей спецпропуск, тем самым прервав равномерное щелканье автомата, как это сделали Бейли и Р. Дэниел, означало нарушить налаженный ритм работы столовой, что для ее работников было равносильно настоящему бедствию.

Джесси, знавшая как ассистент диетолога все тонкости работы столовой, как-то объясняла Бейли, что происходило в таких случаях.

– Все тогда идет кувырком, – рассказывала она. – Приходится заново рассчитывать количество порций, производить переучет продуктов. При этом не обойтись без дополнительной проверки. Нужно сверить регистрационные карточки со всеми столовыми других секторов, чтобы не слишком нарушить баланс. Понимаешь? Баланс составляется каждую неделю, и, если что-то не сходится и у тебя перерасход, вину всегда взваливают на тебя. Никому и в голову не придет обвинить городские власти, хотя они раздают спецталоны направо и налево. Еще бы! А когда приходится объявлять, что выбор блюд временно ограничивается, очередь тут же поднимает страшный шум. И всегда виноваты те, кто стоит за стойкой…

Джесси обрисовала картину в мельчайших подробностях, так что Бейли прекрасно понимал тот холодный ненавидящий взгляд, которым одарила его из-за окошечка дежурная. Она поспешно сделала несколько записей: адрес, род занятий, причина перемены места питания («служебная командировка» – причина раздражающая, но неопровержимая), Затем уверенными движениями пальцев она сложила регистрационную карточку с данными Бейли и опустила ее в прорезь компьютера. Тот подхватил ее, проглотил ее содержание и переварил информацию.

Дежурная повернулась к Р.Дэниелу. Бейли решил, что пора сказать ей о самом худшем.

– Мой друг не из Нью-Йорка.

Вот теперь она была совершенно вне себя от ярости.

– Город проживания, пожалуйста.

Бейли снова ответил за Р. Дэниела:

– Все данные имеются в департаменте полиции. Обойдемся без подробностей. У нас официальное задание.

Женщина резко подвинула к себе пачку карточек и привычным нажатием двух пальцев правой руки заполнила нужные строчки электронным кодом.

– Как долго вы будете здесь питаться?

– Впредь до дальнейших распоряжений, – ответил Бейли.

– Приложите пальцы вот здесь, – сказала она, развернув бланк.

Бейли охватила тревога, когда к бумаге прижались ровные, с блестящими ногтями, пальцы Р. Дэниела. «Надеюсь, они не забыли снабдить его отпечатками пальцев», – подумал он.

Женщина забрала бланк и отправила его в нутро всеядной машины, стоявшей рядом. Машина назад ничего не отрыгнула, и Бейли облегченно вздохнул.

Дежурная выдала им маленькие жетоны ярко-красного цвета, что означало «временный», и предупредила:

– Свободного выбора блюд нет. У нас перерасход продуктов. Занимайте места за столом ДФ.

Они направились к столу ДФ.

– У меня такое впечатление, будто большинство из вас постоянно питается в подобных столовых, – заметил Р. Дэниел.

– Да. Конечно, довольно неприятно есть в чужой столовой. Вокруг ни одного знакомого. Совсем другое дело, когда находишься в столовой своего сектора. У тебя постоянное место. Ты в кругу своей семьи, своих друзей. Время принятия пищи оставляет одно из самых ярких впечатлений дня, особенно когда ты молод.

Бейли улыбнулся мимолетным воспоминаниям.

Стол ДФ был явно предназначен для временных клиентов. Сидевшие за ним молчали, смущенно уткнувшись в свои тарелки. Время от времени они украдкой бросали завистливые взгляды на смеющиеся компании за соседними столиками.

«Ни у кого не бывает так тяжело на душе, как у человека, обедающего не в своем секторе, – подумал Бейли. – Как там говорится в старой пословице? В гостях хорошо, а в родной столовой лучше. Дома даже еда кажется вкуснее, сколько бы ни клялись химики, что она абсолютно не отличается от той, что подают в Иоганнесбурге».

Бейли сел на табурет, рядом уселся Р. Дэниел.

– Свободного выбора нет, – пробурчал Бейли, пробежав по столу пальцами. – Что ж, делать нечего, поверните переключатель вон там и ждите.

Прошло две минуты. Диск в крышке стола отодвинулся в сторону, и из образовавшегося отверстия поднялось блюдо с едой.

– Картофельное пюре, сок из зимотелятины и компот из абрикосов. Ну что ж, неплохо, – сказал Бейли.

В углублении перед низкой переборкой, идущей по центру стола, появились вилки и два кусочка дрожжевого хлеба.

– Если хотите, можете взять мою порцию, – негромко предложил Р. Дэниел.

На мгновение Бейли окаменел. Но затем вспомнил, с кем имеет дело, и пробормотал:

– Это неприлично. Давайте ешьте.

Бейли принялся усердно работать вилкой, но ел без удовольствия, чувствуя постоянное напряжение. Время от времени он осторожно поглядывал на Р. Дэниела. робот пережевывал пищу точно рассчитанными движениями челюстей. Слишком рассчитанными. И это выглядело не совсем естественно.

Странно! Теперь, когда Бейли знал, что Р. Дэниел действительно не человек, он стал замечать все мелочи, выдающие в нем робота. Например, когда Р. Дэниел глотал, его адамово яблоко оставалось неподвижным.

Но он уже не придавал этому особого значения. Может, он начал привыкать к неживому существу? Допустим, что люди начнут освоение нового мира (с тех пор как доктор Фастольф заронил в нем эту мысль, он постоянно возвращался к ней); допустим, покинуть Землю должен будет, ну например, Бентли; сможет ли он спокойно работать и жить рядом с роботами? А почему бы и нет? Космониты ведь могут.

– Элайдж, прилично ли смотреть на человека, когда он ест? – прервал его мысли Р. Дэниел.

– Конечно, нет, особенно если глазеть на него в упор. Это подсказывает простой здравый смысл, не так ли? Человек имеет право на уединение. Дружеская беседа за столом – это вполне нормально, но нельзя же при этом заглядывать человеку прямо в рот.

– Ясно. Но тогда почему я насчитал восемь человек, которые внимательно, очень внимательно наблюдают за нами?

Бейли положил вилку и огляделся вокруг будто в поисках солераздатчика.

– Я не заметил ничего необычного, – сказал он, впрочем без особой уверенности в голосе. Для него сотни обедающих были лишь огромной, совершенно безликой массой. Когда же Р. Дэниел повернулся и посмотрел на него своими неподвижными карими глазами, у Бейли закралось подозрение, что он видел не глаза, а сканирующие устройства – анализаторы изображения, способные с фотографической точностью а доли секунды зафиксировать окружающее.

– Но я абсолютно в этом уверен, – спокойно возразил Р. Дэниел.

– Ну и что ж? Что из этого? Да, они плохо воспитаны, но что это доказывает?

– Не знаю, Элайдж, но может ли быть совпадением, что шестеро из них были вчера в толпе у обувного магазина?

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.