Зверь или человек?

Мы продолжили путь к дому Анастасии. Одежду свою она так и оставила в дупле дерева. Калоши тоже туда положила. Осталась в легком коротком платьице. Взяла мою сумку, предложив помочь нести её. Босая, необыкновенно легкой и грациозной походкой, она шла впереди меня, легко помахивая сумкой.

Мы всё время разговаривали. Общаться с ней было очень интересно на любые темы. Может быть потому интересно, что у неё какие-то странные, свои обо всём суждения.

Иногда Анастасия перекруживалась во время ходьбы. Поворачивалась ко мне лицом, разговаривала, смеялась и так шла некоторое время, «задом наперёд», увлекаясь разговором, и не глядя под ноги.

Не понятно, почему она ни разу не споткнулась, не уколола босую ногу о сучок сухой ветки? Никакой видимой тропы на нашем пути не было, но и не было обычных таёжных препятствий.

На ходу она иногда трогала или быстро поглаживала то листок, то веточку кустика. Наклонившись, не глядя, срывала какую-нибудь травинку и... съедала её.

— Прямо как зверёк, — подумал я. Когда попадались ягоды, она протягивала их мне, и я тоже ел их на ходу. Мускулатурой какой-то особенной её тело не отличалось. Вообще, она среднего телосложения. Не худая и не толстая. Упитанное, упругое — очень красивое тело. Но сила в ней, по-моему, довольно приличная, и реакция не плохая.

Когда я споткнулся и падал, выставив вперёд руки, она молниеносно повернулась, подставила свою, свободную от сумки руку, и я упал грудью на её ладонь с растопыренными пальцами. Упал, не коснувшись своими руками земли. Она удержала моё тело ладонью одной своей руки, выровняла его.

При этом, она продолжала что-то говорить, нисколько не напрягаясь. Когда я выровнялся с помощью её руки, мы продолжили путь, словно ничего не случилось. И я подумал, почему-то, про газовый пистолет, который был в моей сумке.

За разговорами, незаметно, мы проделали немалый путь. Вдруг, Анастасия остановилась, поставила под дерево мою сумку и радостно сообщила:

— Вот мы и дома!

Я огляделся. Небольшая, аккуратная поляна, цветы среди величественных Кедровых деревьев, но абсолютно никаких построек. Даже шалаша не увидел. Вообще ничего, даже примитивного — ничего для жилья или временного ночлега не увидел!

— А дом где? Как спать, есть, от дождя укрываться?

— Это и есть мой дом, Владимир. Здесь всё имеется.

Смутное чувство тревоги стало овладевать мной.

— Где это всё? Дай чайник, чтобы хоть воды вскипятить на костре, топор.

— Чайника и топора нет у меня, Владимир... Костёр хорошо бы не разводить...

— Да ты что говоришь? Чайника даже у неё нет! У меня вода в бутылке закончилась. Ты же видела, когда я ел. Я и бутылку выбросил. Теперь только коньяка два глотка осталось. До реки или деревни день ходьбы, а я и так устал, пить хочу. Ты где воду берешь? Из чего пьёшь?

Увидев моё волнение, Анастасия забеспокоилась, схватила меня за руку и увлекла через полянку в лес, по пути приговаривая:

— Только не беспокойся, Владимир! Пожалуйста. Не расстраивайся. Я всё сделаю. Ты отдохнёшь. Выспишься. Я всё сделаю. Тебе не будет холодно. Ты хочешь пить? Я сейчас напою тебя.

Всего в десяти-пятнадцати метрах от поляны за кустами перед нами открылось небольшое озерцо. Анастасия быстро зачерпнула ладошками пригоршню воды и поднесла к моему лицу.

— Вот вода. Попей, пожалуйста.

— Да ты что, обалдела? Как можно пить сырую воду из какой-то лесной лужи? Ты же видела, я «Боржоми» пил. На теплоходе мы воду речную даже для мытья через фильтр специальный пропускаем, хлорируем, озонируем.

— Это не лужа, Владимир. Здесь чистая, живая вода. Не убитая наполовину, как у вас. Эту воду можно пить, она как молоко от мамы. Смотри.

Анастасия, поднесла ладони к своему лицу и выпила из них воду.

У меня вырвалось:

— Анастасия, ты зверь?

— Почему же зверь? Потому что постель моя не такая, как у тебя? Машин нет? Приспособлений всяких?

— Потому что живешь, как зверь в лесу, ничего не имеешь и, похоже, тебе это нравится.

— Да, мне нравится здесь жить.

— Вот видишь, сама и подтвердила.

— Ты считаешь, Владимир, характерным отличием человека, от всего живущего на Земле, является наличие у него искусственно созданных предметов?

— Да. А точнее — цивилизованный быт.

— Ты считаешь свой быт более цивилизованным? Да, конечно же, ты так считаешь. Но я не зверь. Я — человек!