УДО как субъективное право и законный интерес осужденного

Ранее указывалось, что норма ч. 1 ст. 79 УК РФ является поощрительной и носит обязывающий характер по отношению к субъекту применения поощрения (суду), если имеются основание и условие условно-досрочного освобождения. В связи с этим возникает вопрос: выступает ли наличие вышеуказанной обязанности суда доказательством существования у осужденного субъективного права на поощрение в форме условно-досрочного освобождения от отбывания наказания? На первый взгляд, на этот вопрос следует ответить положительно. Данный вывод вытекает из содержания любого правоотношения, в том числе и уголовно-исполнительного, где каждый из субъектов имеет определенные права и несет обязанности, которые корреспондируют между собой. Таким образом, если один из участников правоотношения несет какую-либо обязанность, то другой имеет право требовать ее выполнения. Следовательно, если у субъектов применения поощрения имеется обязанность перед осужденными в виде условно-досрочного освобождения, то лицо имеет право требовать ее выполнения.

Субъективное право – это предусмотренная и гарантированная законом мера возможного поведения субъекта права, включающая как возможность совершать определенные действия, так и возможность требовать определенных действий от обязанных лиц. Как указывает Н.И. Матузов, структурно оно включает в себя четыре элемента: а) возможность положительного поведения управомоченного лица, т.е. право на собственные действия; б) возможность требовать соответствующего поведения от правообязанных лиц; в) возможность прибегнуть к мерам государственного принуждения при неисполнении противостоящей стороной своей обязанности; г) возможность на основе данного права пользоваться определенным социальным благом.

В отношении условно-досрочного освобождения сказанное, по мнению Л.В. Иногамовой, означает, что субъективное право осужденного на получение этой меры составляет: а) возможность своим поведением, добросовестным отношением к труду и обучению показать, что оно начало исправляться; б) возможность при наличии установленных в законе оснований требовать применения к нему условно-досрочного освобождения; в) возможность обращения за содействием или защитой нереализованного права в государственный орган; г) возможность освободиться от отбывания наказания условно-досрочно и пользоваться всеми правами гражданина РФ, с исключениями, обусловленными состоянием судимости.

В подтверждение наличия у осужденного субъективного права на поощрение в форме условно-досрочного освобождения отдельные ученые приводят позицию Конституционного Суда РФ по вопросу о праве осужденного самостоятельно подавать ходатайство об условно-досрочном освобождении[5].

В соответствии со ст. 363 УПК РСФСР условно-досрочное освобождение применялось судом по представлению администрации учреждения или органа, исполняющего наказание. Следовательно, норма исключала обязанность суда рассматривать просьбу осужденного по данному вопросу. Конституционный Суд РФ признал приведенную статью не соответствующей ч. 3 ст. 50 Конституции РФ, которая предусматривает, что лицо, осужденное за преступление, имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом, а также просить о помиловании или смягчении наказания. Как отмечают Л. Иногамова-Хегай и Э. Казарян, «хотя Конституционный Суд РФ прямо не указал, что осужденный имеет право на условно-досрочное освобождение, он признал за осужденным право обращаться в суд с просьбой о таком освобождении, которую суд обязан рассмотреть».

Учитывая, что в настоящее время право осужденного обратиться с ходатайством об условно-досрочном освобождении закреплено в ч. 1 ст. 175 УИК РФ, вероятно, следовало бы согласиться с авторами, признающими за данным видом освобождения от отбывания наказания характер субъективного права. Но это не совсем так.

Надо полагать, ученые, считающие институт досрочного освобождения под условием субъективным правом, смешивают самостоятельные значения понятия «положительное поведение»: а) как предпосылки исправления осужденного и получения условно-досрочного освобождения; б) как права лица требовать чего-либо не запрещенного законом способом. Применительно к условно-досрочному освобождению последнее, по их логике, означает, что осужденный вправе обратиться в суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении при достижении определенного уровня исправления. По конструкции субъективного права это и будет являться правом на собственные действия.

Однако субъективные права, закрепленные в ст. 12–14 УИК РФ, могут быть реализованы осужденным в любое время, не зависимо от каких-либо обстоятельств, условий, в том числе и от поведения заинтересованного лица. Если же признать условно-досрочное освобождение субъективным правом, то с неизбежностью придется констатировать, что исследуемая мера находится вне всякой связи ни с поведением осужденного, ни со сроком отбытого им наказания. Между тем в уголовном законодательстве достижение осужденным определенного уровня исправления и отбытие части срока наказания трактуется как необходимое основание и условие условно-досрочного освобождения. Стало быть, условно-досрочное освобождение не является субъективным правом осужденного.

Условно-досрочное освобождение, полагает Р.И. Кулиев, – это законный интерес осужденного, а не его субъективное право. Под законным интересом автор понимает «охраняемый законом интерес личности, который не охватывается содержанием ее субъективных прав, но подлежит защите со стороны государства, т.е. речь идет о тех случаях защиты благ и ценностей личности, в отношении которых нет прямого указания закона на их защиту в конкретных ситуациях». При этом, исходя из общих начал и гуманизма уголовного законодательства, возможность условно-досрочного освобождения для осужденного из категории законного интереса должна перерасти в субъективное право.

Более последовательной видится позиция В.И. Селиверстова, по мнению которого законный интерес представляет собой «закрепленные в правовых нормах стремления осужденных к обладанию теми или иными благами, удовлетворяемые, как правило, в результате оценки администрацией учреждений и органов, исполняющих наказания, прокуратурой, судом поведения осужденных во время отбывания наказания». Вместе с тем довольно трудно согласится с его утверждением, что осужденный не может требовать поощрения в виде предоставления дополнительных прав, но «у него имеется законный интерес к поощрению», каковым и является условно-досрочное освобождение. Уже указывалось, что субъекты применения поощрения действительно реализуют поощрительные нормы в одностороннем порядке, но они не вправе, а обязаны их применить, если к тому имеется установленное уголовным законом основание. В отношении же условно-досрочного освобождения сказанное означает, что при наличии основания и условия этой меры суд должен ее применить.