I – Древнеегипетские и вавилонские героические мифы

Это, безусловно, политеистические религии. И сонм богов только начинает разбиваться в

них на два противоборствующих лагеря, пока еще не олицетворяющих в законченном виде

добро и зло. В Древнем Египте битва бога Сета со своим братом Хором напоминает

противостояние в манихейских легендах. В сражении Сета с Хором последний изображается

с головой сокола, черная окраска которой символизирует плодородные берега Нила. Сет

изображается в виде змеи, свиньи, – короче, скотского происхождения, что подчеркивается

выступающей мордой, иногда – красного цвета, символизирующего губительную жару

пустыни. К нему обращались в периоды голода, засухи и эпидемий. Убийца своего отца,

Осириса, оскопленный своим братом Хором, у которого он сам вырвал глаз, он выглядит

вполне отрицательным божеством. Однако за ним числятся и благие дела: он спасает Ра от

змея Апопа и защищает египтян во время войны. Суть его противоборства с Хором –

отражение древней борьбы династий фараонов Верхнего Египта (Хор) и Нижнего Египта

(Сет). Возможно, впоследствии на возникновение в образе Дьявола таких атрибутов, как рога

и хвост, повлиял ряд внешних черт Анубиса, красный цвет и облик животного – Хора и Сета,

а также – множества «специальных» демонов, таких, например, как «тот-который-живет-

червями», «тот-который-питается-отбросами», «тот-у-которого-отталкивающее-лицо».

Центральный эпизод вавилонской мифологии – героический миф: сказание о Гильгамеше

и Хуваве, датируемое третьим тысячелетием до нашей эры. Это самая древняя эпическая

поэма в литературе: она написана более чем за тысячелетие до первой записи библейских

текстов. В той далекой древности эту историю знали по всему Ближнему Востоку, и она,

несомненно, оказала свое влияние на эволюцию иудео-христианского дьявола, что

замечательно доказал Нейл Форсайт в своей знаменитой работе «Старый враг. Сатана и

героический миф» (Neil Forsyth. The Old Enemy. Satan and the combat myth.).

Герой Гильгамеш в сопровождении друга Энкиду отправляется в кедровый лес,

охраняемый чудовищем Хувавой. про которого говорится, что «ураган – его голос, уста его –

пламя, дыханье – смерть!» Пришел ли он просто вырубить лес или, как это можно понять из

более поздних вариантов, освободить свой народ от зла, персонифицированного в Хуваве?

Поначалу побеждает Хувава, но затем Гильгамешу удается его убить. После чего герой

относит голову побежденного врага царю богов Энлилю, что привело того в ярость в связи с

тем, что Хувава был демоном, олицетворяющим его дурные наклонности и своего рода

исполнителем его низменных поступков. В результате Энлиль наслал на страну череду

бедствий.

Особенно примечательна эволюция, которую претерпела эта история в шумерской и

вавилонской традициях. Со временем фабула приобрела черты космогонического и

символического мифа и преобразовалась уже в настоящее сражение между силами добра и

3

зла. Лес превратился в трагическое царство темных сил. Хув ава, «соперник» и некоторые

добавившиеся эпизоды напоминают нам образы, знакомые по Библии. Здесь возникает

охраняемое змеем священное дерево. Из древесины этого дерева богиня Инанна собиралась

изготовить кое-какие предметы. Имя Хувава встречается в форме «Хумбаба» в манускриптах

Мертвого моря. С течением времени этот образ претерпел эволюцию, точно так же менялся и

библейский образ сатаны: от простого поначалу воплощения зловещих сторон образа Яхве к

самостоятельному статусу гения зла.

Тема сражения постоянно повторяется в вавилонской мифологии. Тексты, относящиеся к

схватке Нинурты с демоном воды Асагом, датируют примерно XIX веком до н.э. Как и

Гильгамеш, Нинурта сперва терпит поражение, а затем побеждает Асага, что позволяет ему

создать оросительную систему, которая кладет начало развитию цивилизации. Еще в одном

мифе стране угрожает гигантское чудовище Лаббу, чей хвост стер с неба треть звезд (как

дракон в Апокалипсисе). Это чудовище, вышедшее из моря, было побеждено героем-богом,

который стал затем царем.

Еще один миф, относимый к XII в. до н.э. – «Энума-элиш». В нем бог Мардук сражается с

морским чудовищем – женщиной Тиамат и рассекает ее на две части: небо и землю. В

результате люди могут заниматься сельским хозяйством, но существует угроза потопа. И,

наконец, ассирийский сюжет, рассказывающий о битве Нинурты с птицей Анзу, интересен

тем, что он впервые посвящен борьбе с властью верховного божества Энлиля. Анзу – птица,

вестник бога, в которой можно усмотреть прототип взбунтовавшегося ангела. Текст,

найденный в библиотеке Ашшурбанипала в Ниневии, вкладывает в ее уста следующие

слова: «Он затаил в своем сердце желание опрокинуть власть Энлиля: «Я возьму таблицы

судеб. Я буду издавать божественные указы. Я удержу свою власть. Я стану законодателем».

Анзу похищает таблицы, и боги поручают Нинурте их возвратить. Тот вступает в трудную

борьбу. Дело в том, что Анзу, пользуясь таблицами, препятствует замыслам бога. Так уже в

аккадской мифологии возникает идея «дьявола» – явно отрицательного существа, в

стремлении к всемогуществу взбунтовавшегося против богов и олицетворяющего все земное

зло. Здесь мысль о силе зла пошла дальше, чем в предыдущих случаях, однако не доходит до

рождения дьявола в полном смысле слова. Тут вполне явственно проступает

пессимистический настрой данной культуры. Всю ее пронизывают мысли о зле, грехе,

виновности. Ответственность выглядит разделенной между богами и людьми. Последние

были созданы из крови убитого по приказу Мардука демона Кингу – существа, творящего

зло, которое люди и воплощают по своей природе. Зло передается по наследству, как

указывают некоторые аккадские тексты, например, «Шурпу» и «Маклу», возможно, даже из-

за древнего прегрешения. Более того, зло существования было навязано людям демонами с

отвратительной внешностью: змеиными, львиными, собачьими головами. В их числе –

ассирийский Пазузу с четырьмя крыльями, головой летучей мыши и хвостом скорпиона; это

один из прообразов дьявола. Бог защищает каждого человека. Но стоит последнему

совершить грех – и Бога сменяет демон-мучитель. Чтобы его прогнать, порой требуется

пройти через нелегкий ритуал экзорцизма (изгнания бесов).

Зло – неотъемлемая часть бытия живого существа. Подобная констатация, часто

встречающаяся в ближневосточных религиях, требует объяснения. Вавилонская мифол огия

неуверенно прощупывает различные направления: случайной ответственности, идущей от

человека; дурных действий, исходящих из божественного мира, где духи и крылатые демоны

перемешаны с амбивалентными, а значит – совершенно непредсказуемыми богами (начиная

с шумерских Диммы и ненадежной богини Ламашту, насылающей родильную горячку, до

владычицы преисподней Эрешкигаль). В столь тягостном мироздании люди и боги почти

равны друг другу, их жизнь складывается из взаимного причинения страданий.

Одновременно отсутствует или слабо просматривается иерархия ответственности за все это

зло. Вспомним также, что древние евреи в VI веке до н.э. в течение 50 лет жили в Вавилоне,

соседствуя с этим сомнительным пантеоном. Еще ближе к ним, поскольку очень долго жили

4

на одной территории, оказываются хананеяне. Их мифы о плодородии походят на крупное

сражение. Например, Баал, сын великого бога Илу, сражается с Мо, подземным богом

смерти и бесплодия. И снова, как и в других героических сюжетах, «светлая» сторона

сначала оказывается побежденной. Баал даже погибает. Однако его сестра и супруга Анат

продолжает борьбу и убивает дракона-змея, одновременно добиваясь возрождения Баала и

возвращения плодородия. В других мифах борьба ведется против Ямы, морского чудовища,

олицетворяющего хаос, а также против Латана «того, который извивается» (змей); его можно

узнать в библейском Левиафане.

Элементы героических мифов Вавилона и Ханаана, существовавших во втором

тысячелетии до н.э., вновь появляются в Библии, а позднее в Апокалипсисе. Их сли шком

много для того, чтобы счесть простым совпадением: «большой дракон, древний змей,

соблазнитель мира». Это животное, выходящее из моря и уподобляемое в Апокалипсисе

сатане, впрямую связывает нас с месопотамскими мифами, знакомыми древним евреям на

протяжении веков.