Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Г. Мужчина и женщина






Мужчина цельный, гармоничный, взрывной, существо, созданное для быстрых успехов, грандиозных взлетов, но и столь же оглушительных провалов. Женщина раздвоена, внутренне противоречива, ее половинки рассогласованны, отсюда стайерская неторопливость и долготерпение. Женщина не бывает гениальной, как говаривал Оскар Уайльд, но не бывает также и столь бездарной и убогой, как мужчина, – одним словом, держит середину, не впадая в крайности. Мужчина – творец, женщина – восприниматель.

В мужской жизни все гладко, гармонично и ясно. В детстве (0–12) формируется так называемая языковая сфера – привычки, образ жизни, манеры, стереотипы, догмы. В молодые годы (12–40) формируется самостоятельный разум – умение сомневаться, задавать вопросы и находить ответы, а главное – двигаться туда, где не ступала еще нога человека, осваивать незнаемое. В пору зрелости (40–...), отработав телом и рассудком, мужчина начинает готовить свою встречу с Богом, формирует свою душу.

После долгих поисков и сомнений удалось найти доказательства того, что у женщин все иначе – в детстве формируется душа, в молодые годы языковая сфера и лишь в зрелые годы (после 40 лет) начинает формироваться собственный разум.

Теперь поставим все на свои места. Детство аналогично миру природы, языческому прошлому человечества, носит открытый характер. Стало быть, у мужчин открытый образ жизни, а у женщин открытая душа. Идем дальше. Молодые годы посвящены социуму, обществу, ортодоксальный (социальный) характер носят буквально все стороны жизни, а стало быть, у мужчины социальный разум, а у женщины социальный образ жизни, языковая сфера. В эзотерической зрелости у мужчины формируется закрытая мужская душа, а у женщин – закрытый, эзотерический разум. Как видим, картинка стала предельно простой – мужчина открытый внешне, ортодоксален умом и закрыт душой. Женщина ортодоксальна по жизни, скрывает свой глубокий ум, но открыта душой. В который раз убеждаешься: нельзя объять необъятное и быть одновременно открытым и душой, и телом. Если ты открыт душой, то ты женщина, если телом, то мужчина. Открытым умом вообще нельзя обладать – это привилегия невидимого пока существа третьего пола, которое имело бы ортодоксальную (социальную) душу и закрытый образ жизни.

Итак, языковая сфера, образ жизни. У мужчин означенная сфера открытая, стало быть, максимально натуральная, природная. Мужчина – дикарь, его все время тянет на природу, в лес за грибами, на реку рыбки половить, в горы набраться впечатлений, ну и так далее. Причину всегда можно придумать, чаще всего говорят о стремлении испытать человеческие возможности в экстремальных условиях. Поэтому мужчины идут на Северный полюс, спускаются на морское дно и поднимаются на заснеженные вершины. Само мужское тело, более грубое и более мощное, гораздо лучше женского тела приспособлено к суровым природным условиям жизни. Так что ходите угодить мужчине – дайте ему шанс выбраться на природу.

Другая аналогия: открытость – это стремление к экспансии, неспособность долго сидеть на месте, долго жить в одной обстановке, в одном окружении. Так что, если не хотите потерять мужчину, давайте ему погулять, и, конечно, лучше в прямом смысле, чем в переносном. Пусть вдохнет немного кислорода.

Та же открытость делает мужчин по-детски непосредственными. Конечно; можно заставить мужчину соблюдать этикет и надевать галстук, но делать это он будет, скорее всего, не по своей воле, а по воле обстоятельств. Те же, кого называют настоящими мужчинами, как правило, очень непосредственны в манерах и весьма невзыскательны в одежде.

Совсем другое дело женщина – она цивилизованна от прически до кончиков ногтей. Ее тело, конечно, не создано для пещерной жизни, все в нем требует технического прогресса – водопровода, отапливаемого жилья, бесчисленной бытовой утвари – миксеров, пылесосов, утюгов, фенов и так далее: всего того, что мужчине и в голову не пришло бы покупать или производить, если бы не женщины. Причем если бытовую технику с натяжкой еще можно назвать общеупотребительной, то бесконечное количество парфюмерии, бижутерии и прочей галантереи уже чисто женское царство. Мужчинам остается лишь признать, что в своем обличье женщины куда цивилизованнее. Нет ни одного достижения мужского разума, которое в конечном счете женщина не превратила бы в деталь своего быта. Уж на что телевизор – мужская игрушка, сколько по этому поводу было анекдотов, и вот постепенно и телевизор становится все более женским.

Ортодоксальность женской натуры и в склонности к более упорядоченной и стабильной жизни, и в возможности лучше мужчин переносить монотонную и однообразную работу. Так что не стоит чересчур усердствовать в перевоспитании женщин – их привычки гораздо сильнее мужских, да к тому же и более подходящие цивилизованному человеку. Недаром женщин зовут «хранительницами очага»– они стабилизируют наш быт, создают острова постоянства в океане бесконечных перемен. Точно так же женщины хранят и общечеловеческую мораль, и законы предков, в то время как мужчина чрезмерной моралью не скован, и если его природная (а иногда и попросту звериная) натура бунтует, то он ей легко уступает.

В сфере разума, как уже было сказано, все по-другому. Теперь уже у мужчины ортодоксальность, скованность, набор строгих норм и правил. Но именно ортодоксальность мышления, строгая мораль позволили во второй эпохе мужчинам создать блистательную науку и великие ортодоксальные религии.

Успехи ортодоксальной науки потрясают воображение – две свои главные задачи, познание природы и создание второй природы, были решены в невероятно сжатые исторические сроки. Секрет успехов ортодоксальной науки ясен, ведь она коллективная наука (социальная). Чем более коллективной становилась эта наука, тем больших успехов она достигала. Коллективность науки стала возможна опять же благодаря ортодоксальности, строгой системе доказательств, интернациональной формальной системе, жесткой схеме экспериментальных доказательств. Воспроизводимость эксперимента – вот бог мужской науки о природе. Любая, самая блестящая теория, недостаточно удовлетворявшая эксперимент, безжалостно выбрасывалась на помойку.

Но та же мужская наука оказалась совершенно беспомощной в постижении человека. Человек не атом и не молекула – он принципиально невоспроизводим. Попытки создать ортодоксальные науки о человеке (психология, философия, социология) закончились провалом, договориться между собой, найти единые критерии истины гуманитариям так и не удалось. В лучшем случае эти науки сбивались на путь искусства, индивидуального, а стало быть, закрытого пути – познания.

Не зря Владимир Набоков смеялся над Зигмундом Фрейдом, уж он-то понимал, насколько закрытое искусство ближе к познанию человека, чем ортодоксальная наука. Однако и искусство, подойдя вплотную к познанию человека, тут же ушло в сторону, ибо изначально не ставило цели понять устройство человека, поскольку не верило, что это возможно. Однако третья эпоха подарит человечеству резкий всплеск женского интеллекта, того самого закрытого разума, возникнет большая женская наука, закрытая, значительно более глубокая, индивидуальная, сильно эстетизированная и, как модно сейчас говорить, эзотерическая. В женской науке уже не будет единой истины, как в мужской, но не будет и бессистемного фантазирования, как в мужском искусстве (наука все-таки). Главным объектом науки станет человек, а главным продуктом – создание второго разума. Так что приготовьтесь, мужчины, из царей природы превратиться в подопытных кроликов, ибо на ком же, как не на вас, будут ставить свои научные эксперименты жрицы новой науки.

Ну и наконец душа. У мужчин она маленькая, бесконечно углубляющаяся – чужая душа потемки. Формируется она в зрелости, когда появляется стремление уйти в глубь себя, на дне колодца найти своего Бога. У женщин душа воистину ангельская, светлая, небесная, формируется в детстве, когда не давят воспоминания, груз знаний...

В открытой женской душе многое уместится: и муж, и дети... Женщины, несмотря на интеллектуальное отставание, лучшие, чем мужчины, педагоги, читатели, зрители, слушатели, ибо воспринимают душой, мужчины же предпочитают душой творить.

 

1996 г. Имперская нация

Само понятие интернационализма рождено имперским ритмом и всегда было связано с миром Империи. В Империи интернационал неизбежен. Мир древности, мир Востока был, так или иначе, мононационален. Каждый народ стремился иметь свое национальное государство, с покоренными народами не церемонился, уничтожая инородцев, угнетая или растворяя их. В мире Востока покоренные народы исчезали бесследно, не сохранив ни языка, ни культуры, ни генофонда.

Безалаберное отношение к детям разных народов характерно и для Запада (мир будущего), но уже по другой причине. Если Восток был слишком зациклен на национальной проблеме, то Запад к ней чрезмерно равнодушен. Никак не различая народы, Запад создает идеальные условия для их смешения, для рождения в будущем как соединенных штатов всей Америки, так и соединенных штатов всей Европы или Африки.

Только Империя в состоянии рассортировать народы, отделить агнцев от козлищ, в каждом народе раздуть искру национальной гордости, помогает почувствовать себя единым целым, цивилизовать их, а когда народ сформируется – дать ему самоопределиться. Современная карта мира почти везде – плод именно имперского развития. Те государства, что родились вне Империи, живут недолго, ибо сработаны на скорую руку. Последнее относится ко многим государствам Западной Европы и Южной Америки.

Решая всегда лишь мировые, а не узконациональные проблемы, Империя уже своим названием стремится подчеркнуть наднациональный характер. Такие названия, как Римская империя или Киевская Русь, выдают гипертрофированное величие имперской столицы, но никак не преимущество одного народа над другим. Аналогично возникло название Византия, никак не отразившее греческое происхождение народа, но зафиксировавшее древнее название своей столицы.

Мудрили с названием англичане, назвав страну в честь покоренного когда-то давным-давно народа бриттов – Британией, да еще Великой. Видимо, так они хотели угодить другим кельтским народам – ирландцам, шотландцам, валлийцам. Арабы в имперском состоянии не назывались Аравией, а на имперский манер по высшей должности – Халифатом. Не менее чудные названия у других империй ислама – Великие Моголы, Высокая Порта.

Не так все просто с названиями и нашего государства. Например, слово «Русь» появилось раньше, чем понятие «русские». Когда-то на Руси жили дреговичи, вятичи, поляне, древляне, радимичи, кривичи, но совсем не русские, как могло бы показаться. Когда же понятие русского народа выкристаллизовалось, государство уже называлось Россией. Понятие «россиянин» не носит национального смысла, а лишь указывает на государственную принадлежность.

Но и это еще не все – не будем забывать, что совсем недавно мы именовались Советским Союзом (или СССР), что с точки зрения обыденных государств чушь собачья, но с имперской точки зрения – демонстрация интернационализма и маскировка доминирования в стране русского народа.

Что касается генетической чистоты имперской нации, то тут и вовсе хоть плачь, хоть смейся – один пишем, три в уме. Римляне были настолько помешаны на римской прописке, что на пятую графу внимания практически не обращали. Если человек попадался хороший, то его брали в Рим, будь он грек, варвар или негр преклонных годов. Англичане, пока пребывали в бурных трансформациях имперских циклов, за чистотой крови тоже не гонялись. Бритты, пикты, датчане, норманны, англы, саксы, ирландцы – вот те фрукты, из которых был сварен английский компот. В последние же века добавилась еще африканская и азиатская кровь. Даже евреи, которые в свои постимперские 20 веков блюли национальную чистоту как зеницу ока, в имперские годы смешивались с иноземцами много и охотно. Да и куда денешься – Иудея стояла на перепутье всех дорог, кто бы на кого ни шел походом, непременно через Иудею проходил.

Увы, как бы ни ратовали наши «деревенщики» за чистоту русской крови, представление о славянской сути русского народа очень условно. Поскреби любого русского, и найдешь в нем татарина. Еще раз поскреби, и обнаружишь чуваша, мордвина, литовца, немца, а то, прости господи, и еврея. О влиянии же такого народа, как украинцы, можно говорить бесконечно – слияние трех братских народов (плюс белорусы) прошло, по сути, через центральную нервную систему.

Еще одна проекция – так называемые национальные герои. Где еще, как не в Империи, инородец у власти (в том числе и духовной) не только не исключается, но даже приветствуется. Он и мыслит масштабнее, да и патриот сплошь и рядом больший, чем представитель титульной нации.

Один из самых удачливых и великих правителей Иудеи – Ирод Великий – не был евреем, происходил из племени эдомитов. Один из самых заметных правителей греческой Византии – Лев Исавр – был армянином. После него еще долго правители были в большей степени армяне и хазары, чем греки. Вильгельм Завоеватель, которого британские историки считают основателем подлинной английской государственности, сам был норманном, аристократию насадил английскому народу норманнскую, ввел французский язык и все же остался истинно английским королем, возвеличил Англию и создал ее национальную политику, в частности определил отход Англии от отеческого покровительства римского папы.

Русские примеры инородного управления общеизвестны. Самая любимая, самая русская, матушка-императрица Екатерина II была природной немкой и всю жизнь говорила по-русски с сильным немецким акцентом. Акцент стал фирменным знаком большинства правителей Советской России: кубанский говор, украинские интонации, грузинские модуляции...

В XX веке процесс интернационализации достиг максимума. По-русски пишут киргизы, чукчи, абхазы. Получается добротная русская проза. В поэзии чистокровного русского найти почти невозможно: Блок, Мандельштам, Пастернак, Ахматова, Бродский – дети разных народов.

 

1997 г. Интегральная наука

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два граждани­на...» – так начинается, может быть, самый знаменитый в России роман. Недавно в продаже появилась грандиозная «Булгаковская энциклопедия» Бориса Вадимовича Соколова, в значительной степени посвященная источникам, питавшим этот роман. Данная энциклопедия еще раз, с немыслимой глубиной и достоверностью, доказала, что Булгаков был грандиозным завершителем, великим обобщителем культурного наследия. В этом смысле роман «Мастер и Маргарита» сам является энциклопедией мировой культуры и весь обращен в прошлое человечества. Речь же пойдет о будущем, причем довольно далеком, а потому обратимся к другому произведению.

«...Белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город. Ходили марева над раскаленными крышами, все окна в городе были распахнуты настежь, в жидкой тени изнемогающих деревьев потели и плавились старухи на скамеечках у подъездов...» – так начинается одно из самых глубоких и неисчерпаемых произведений братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света». Произведение братьев-фантастов, как это и положено, целиком обращено не в прошлое, а в будущее человечества, что не помешало авторам продемонстрировать, где возможно, связи с романом Михаила Булгакова. Подробного анализа не будет, однако можно вспомнить, как у Булгакова «соткался из воздуха» человек в кургузом пиджачке, знаменуя самое первое появление нечистой силы. В «Миллиарде» первый гонец неведомых сил, принесший Малянову шикарный продуктовый заказ, также был в кургузом пиджачке. Следующий гость был в огромных противосолнечных очках, что отсылает нас к булгаковскому Абадонне. К Вайнгартену является рыжий – «маленький медно-красный человечек с очень бледным личиком», что напоминает нам об Азазелло («маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком...»). Ну и так далее.

Зачем братьям Стругацким, писателям беспредельной фантазии, понадобилось столь прозрачно намекать на великий роман? Может быть, затем, чтобы мы поняли, наконец, что великие обобщения могут относиться не только к прошлому, но и к будущему.

Смысл обобщения состоит в том, что где-то в далеком будущем сойдутся все самые разнородные знания (маляновская диффузная материя, вайнгартеновская ревертаза, феддинги Губаря, культурное влияние Глухова), «и это, наверное, будет очень странная точка пересечения»...

Вообще-то мысль о неизбежности создания интегральной науки бродит по миру уже давно. Видимо, с тех самых пор, когда всем стало очевидно, что единая в былом наука о природе все более и более дробится, мельчит и навсегда разделяет ученых на химиков, физиков и биологов, потом на более специализированных биохимиков, нефтехимиков, кристаллохимиков... А потом разделяет уже просто по отдельным проблемам, делая ученых все более глухими к проблемам друг друга.

Логично предположить, что если был период дробления науки, все большей специализации, дифференциального подхода к проблеме, то будет и период воссоединения науки в единое целое, как говорится: время собирать камни и время разбрасывать, точнее, наоборот – разбросали науки, теперь будем собирать. Дифференциальная наука, увлекшись чисто практическими проблемами, резала единое знание по тематическому принципу. Необходимо решать оптические проблемы – возникает оптика, необходимо решать механические проблемы – возникает механика, нужно сделать ядерную бомбу – стремительно развивается ядерная физика, взбрело кому-то в голову, что все горести и радости человеческие запрятаны в генах, – бросились «геном человека» манипулировать.

Совершенно понятно, что интегральная наука движущей своей силой будет иметь все тот же человеческий интерес к решению насущных проблем. Никакие вопли о необходимости единого знания не повернут науку от дифференциальных процессов к интегральным. Всего-навсего наступит момент, когда очередные прикладные проблемы потребуют не разъятия крупных блоков знаний на мелкие, а, напротив, поиска связей между уже существующими доктринами, системами, науками. Псевдоинтеграционные процессы уже идут в науке, когда возникают проблемы, требующие присутствия многих технологий (например, космос), однако новая наука при этом пока не рождается. Так когда же родится интегральная наука, которая, по фигуральному выражению Стругацких, приведет через миллиард лет (а на самом деле всего лишь через 1600 лет) к концу света (а на самом деле всего лишь к концу синхронной истории человечества)?

Согласно структурному гороскопу, правильнее было бы дифференциальную науку назвать ортодоксальной, а интегральную, соответственно, закрытой. Ортодоксальная наука – значит формальная, формульная, ибо только благодаря максимальной формализации наука может стать общеупотребительной, единой для разных людей, для разных народов. Чем меньше в такой науке личного, потаенного, очевидного лишь для избранных, тем лучше. Язык такой науки всегда крайне формален – математические символы и знаки, химические формулы, физические уравнения, конструкторские чертежи и так далее.

Совсем другое дело – наука закрытая, она же интегральная, у нее нет цели быть единой в своих символах и знаках. Интегральная наука допустила бы несколько систем химических элементов, несколько систем классификации животного мира и так далее. У закрытой науки нет цели достичь единой для всех истины, нет системы объективных критериев, нет главного божества ортодоксальной науки – системы экспериментальной, опытной проверки научных данных. (Именно соответствие теории эксперименту позволяет ученым легко договариваться друг с другом.) Закрытая наука будет в значительной степени эстетизирована и индивидуализирована и в этом смысле станет посередине между наукой и искусством. Грубо говоря, научные статьи станут высокой прозой или даже поэзией, а чертежи будут скорее предметами живописи. Вместо понятия тождества главными станут понятия подобия и аналогичности. Критерием истины станет не многократно проведенный один и тот же эксперимент, а многократно и многосторонне (из разных систем) проработанная аналогия. В этом смысле интегральная наука оторвется от земли и станет в определенном смысле религиозной, ибо будет апеллировать к неким принципам бытия. Красота станет важнее точности, некрасиво – значит неверно. Таким образом, закрытая, интегральная наука объединит науку, искусство и религию.

Столь серьезная разница между двумя науками должна демонстрировать и принципиальное отличие в объектах исследования. Но где же взять для новой науки новый объект? Все очень просто – объектом в новой науке будет тот, кто в старой науке был субъектом. Необходимо признать, что великая, могучая и непобедимая дифференциально-ортодок­сальная наука, добившись грандиозных успехов в расщеплении ядра, распознании вирусов и бактерий, а также прокладывании борозд в космическом пространстве, необычайно слабо выступила в гуманитарных науках. Более чем скромны достижения в философии, психологии, нет науки о семье, о коллективе, историческая наука не двинулась дальше описательного этапа, не все так уж хорошо в медицине.

Провал дифференциальной науки в изучении человека можно было бы объяснить слишком малой мощностью усилий. Конечно, смысл жизни менее важен для мировых держав, чем ядерная бомба. Однако дело не только в финансировании, не только в актуальности тех или иных задач. Изначальные неудачи ортодоксальных историков, философов и психологов породили целый комплекс, комплекс непознаваемости истории, непознаваемости человека. Истоки этого комплекса в том, что человек и все, с ним связанное, принадлежит к иному миру, иной стихии, чем природа. В природе все так или иначе воспроизводимо, отсюда преклонение перед опытными исследованиями, экспериментом. Человек же невоспроизводим принципиально; невоспроизводимо общество, государство, невоспроизводима история. Человеку нельзя дать формулу, как серной кислоте или закону всемирного тяготения. Невозможность определить человека вообще потребует создания многих систем аналогий, подобий, поиска, на пересечении которых и будет расшифрована загадка бытия.

Ведущую роль в интегральной науке станет играть не мужчина, как это было в науке дифференциальной, а женщина. Это вытекает из многих положений, в частности, учения о третьей эпохе. Главная особенность женского мышления состоит в способности отказа от единой системы мировосприятия, в стремлении к совмещению на первый взгляд несовместимых систем. Именно эти особенности мешали женщинам быстро продвинуться в науке дифференциальной, требующей абсолютно цельного мышления, но помогут в науке интегральной, гораздо менее принципиальной. Кроме того, объект новой науки – человек (точнее, мужчина) гораздо интереснее именно женщинам, чем мужчинам, более тяготеющим к явлениям и таинствам природы.

Нам очень важно сбросить скорость продвижения и привыкать к тому, что в интегральной науке штурм не дает ничего, а самый короткий путь – это движение петляющее, те самые «глухие кривые окольные тропы», которыми заканчивается книга братьев Стругацких.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.