Глава 1. Две мечты и немного магии

Две мечты и немного магии

Название: " Две мечты и немного магии"
Авторы: A-Moody, Toriya
Беты: Вирета, Терри
Пейринг: ГП/ДМ
Рейтинг: NC-17
Жанр: гремучая смесь романса, драмы и флаффа
Предупреждение 1: возможно частичное небольшое АУ по отношению к 7 книге (некоторые проходные персонажи, походя убитые мадам Ро, у нас живы, но не те, которые могут сильно повлиять на канву канона, так что на оживляж профессора не надейтесь))
Предупреждение 2: Если вам покажется, что данный текст - копилка всех возможных и невозможных штампов, не спешите указывать на это авторам. Авторы в курсе и этим гордятся! Мы не собираемся открывать Америку, мы просто получаем удовольствие от процесса


Глава 1

Прохладный осенний ветер освежил пылающее лицо. Во всеобщей суете перед торжественным ужином по поводу начала учебного года Гарри чудом удалось улизнуть из замка. Это был подвиг, достойный победителя Волдеморта, потому что незаметно сбежать от сотен пристально наблюдающих за тобой глаз, увернуться от десятков похлопывающих по спине рук может только настоящий герой. А он так надеялся, что получится наконец-то отдохнуть, может быть, даже уехать за границу, почувствовать себя свободным…

Но Грейнджер, в лучших традициях Трелони, оказалась права – всем семикурсникам пришлось вновь сесть за парты: без одобренных министерством результатов ТРИТОНов ни один не мог считаться полноценным членом магического сообщества. Даже герои войны не стали исключением.

Всю дорогу в Хогвартс Гарри и Рон костерили министерских бюрократов, косясь на довольную Гермиону, перебирающую разложенные на сиденье учебники, и раздраженно огрызались на то и дело заглядывающих в купе учеников, желающих поглазеть на легендарное трио.

На перроне к ним присоединился Невилл, и уже вчетвером они успешно выдержали неравную борьбу за право ехать в отдельной карете.

Но всеобщее внимание и восторг не оставили равнодушными ни Рона, ни Невилла, да и Гермиона очень оживленно общалась с младшекурсниками. Конечно, приятно, когда тебе уступают место в удобном кресле у камина, предлагают занять лучшую кровать в спальне или угощают домашними вкусностями, преданно заглядывая в рот… Гарри никого не осуждал, просто чувствовал себя очень уставшим. Он еще какое-то время понаблюдал за оживлением в гриффиндорской гостиной, а потом сбежал, чтобы прогуляться перед ужином.

Запретный лес тихо шелестел желтеющими листьями, серое небо стремительно темнело. Гарри медленно шел, не глядя по сторонам, удаляясь все дальше от приветливо светящихся окон замка.

Он сам не заметил, как ноги принесли его к могиле Дамблдора. В надвигающихся сумерках белый мрамор казался блестящим. Гарри уселся на травяную кочку и прислонился спиной к плите – она была чуть теплой, будто еще согретой солнечными лучами. Вокруг было тихо и спокойно, словно кто-то разлил в воздухе умиротворяющий бальзам.

Гарри прикрыл глаза. Он думал о друзьях, о тех, кто погиб, и тех, кто выжил. Как ни странно, не было ни боли, ни гнева, только светлая печаль. Как они будут жить дальше - Рон, Гермиона, Невилл, Луна? Эти мысли, ленивые и тягучие, текли неторопливо, словно Гарри снова оказался запертым в своей комнате в доме Дурслей, когда впереди уйма времени, которое нечем занять.

Думал о дружной семье Уизли, которую гибель Фреда сплотила еще сильней, о том, что скоро частью этого уютного мирка станет Гермиона. И что, несмотря на радушие и любовь Молли и Артура, он сам всегда будет для них посторонним. Любимым, но чужим.

Гарри подогнул под себя ногу и прижался щекой к гладкому мрамору. Он не был на могиле Дамблдора с тех пор, как вернул Старшую палочку законному владельцу, и сейчас, когда все злые слова сказаны и слезы выплаканы, сидел, вдыхая запах прелых листьев, а надгробье защищало его от ветра, как будто директор все еще заботился о своем воспитаннике.

Теперь Гарри понимал, что Альбус, пожалуй, был единственным, кто действительно любил его. Так, как может любить человек, у которого никогда не было своих детей, любил именно Гарри, а не свою любовь к несчастному сироте, выбранному судьбой для исполнения непосильной задачи. Сейчас, когда груз пророчества свалился с плеч, и он перестал быть надеждой магического общества, особенно остро чувствовалось одиночество – даже самые лучшие друзья никогда не заменят семью, родных, тех, кто всегда будет рядом.

Гарри подумал о Джинни – она чудесная девушка, и эта любовь, наверное, самое замечательное, что могло с ним случиться, но последний год помог ему понять, что разделить с ней свою жизнь он не сможет. Слишком нежно и трепетно привык относиться к сестренке Рона, чтобы нагружать ее своей неуверенностью, комплексами, проблемами, а без абсолютной искренности не может быть ни душевного тепла, ни понимания с полуслова, полувзгляда, в которых он так сильно нуждался.

- До свидания, директор, - шепнул Гарри, поднимаясь. Кончиками пальцев коснулся белой плиты. Тепло исчезло, мрамор был сырым от выпавшей росы. Отдернув руку, Гарри быстро сунул ее в карман и решительно зашагал к замку.

***

Драко Малфою не было никакого дела до галдящих первогодок и затравленно озирающихся по сторонам старшекурсников. Всю дорогу до Хогвартса он простоял в тамбуре. В купе остались притихшая Панси, комкающая в руках платок, Грег, который и раньше-то был не очень словоохотлив, а теперь, кажется, вообще онемел, и Блейз, сразу забравшийся на верхнюю полку и заявивший, что собирается спать.

Нотт присоединился позже – материализовался рядом, кивнул еле заметно и скользнул в купе, видимо, очень жалея, что не может слиться со стеной.

Драко только пожал плечами. Вся эта ерунда со слизеринцами-якобы-изгоями его не особенно волновала. Во-первых, старуха Макгонагалл никогда не допустила бы откровенных гонений в своей школе, во-вторых, министерство придерживалось активно либеральной позиции – сын за отца не отвечает – вот как это называлось. И дети Пожирателей могли быть относительно спокойны. Во всяком случае, настолько, насколько вообще можно быть спокойным, когда знаешь, что твои родители либо уже мертвы, либо скоро будут. В этом смысле Драко повезло. Ему вообще во многих смыслах повезло.

Да, отец на удивление быстро пришел в себя. Он никогда не сдавался, и бледная пошатывающаяся тень, на которую Драко поначалу не мог смотреть без содрогания, как по мановению волшебной палочки, обрела плотность, а вместе с ней былую стать, привычный высокомерный взгляд, и все то, чем сын с детства привык восхищаться. Сейчас на восхищение не было сил, но гордость никуда не делась. А еще затаенная постыдная радость от того, что они трое - единственные из слуг Темного Лорда, которые не только не искупили свои грехи жизнью, но и почти ничего не потеряли.

Мама ходила по дому с каким-то каменным просветленным лицом, такие лица были у статуй в саду – музы, наяды, богини, они смотрели на мир мраморными глазами так, будто знали какую-то тайну и гордились этим знанием. Тихая и задумчивая, Нарцисса время от времени касалась плеча мужа, волос Драко, словно проверяла, правда ли они с ней, и успокаивалась; только вздрагивала от шорохов или от шума совиных крыльев за окном. Замирала и смотрела тем самым мраморным взглядом, как Люциус разворачивает очередное письмо, а потом выдыхала, поймав его успокаивающую улыбку, и расслаблялась.

Драко тоже боялся сов. И шорохов, и скрипов половиц по ночам. Он подолгу лежал без сна, вслушиваясь в царящую в поместье тишину, и ждал. Авроров, или возродившегося Темного Лорда, или еще чего-нибудь подобного. Потому что не могло все закончиться вот так. Слишком хорошо. Слишком невероятно. За прошедшие два года пришлось отвыкнуть от чудес.

Он долго не верил. Три месяца, девяносто с лишним дней и много-много бесконечных часов. Но стоило поддаться, позволить страху отступить, и сразу появился этот приказ министерства – седьмой курс обучения в Хогвартсе для выпускников 1998-го был признан недействительным, им предстоял еще один – восьмой - год в школе.

Драко злился, уговаривал отца отправить его во Францию или к черту на рога, только не в Хогвартс. Но Люциус остался непреклонен – очень многое он потерял за два года, очень многое приходилось восстанавливать сейчас по крупицам, чтобы вот так просто восстать против приказаний министерства. Еще не время.

Все это было понятно. Но легче от понимания не становилось. Драко еще мог не думать о том, что было, дома, в поместье, но там, в школе, это будет невозможно. Смотреть на знакомую кровать у окна – и не вспоминать о Винсе, идти по коридорам и не видеть дымящиеся обломки, не чувствовать дрожи стен и запаха гари, проходить мимо Выручай-Комнаты и не сходить с ума от страха.

Драко не мог вернуться. И не вернуться не мог. Стекло холодило горячий лоб. Влажные ладони скользили по поручню, а мимо проносились еще зеленые равнины с островками деревьев, плыли на горизонте голубоватые островерхие горы. И Хогвартс был все ближе.

Слизеринцы – особый вид, который скоро наверняка занесут в магическую Красную книгу, потому что их остается все меньше, и Драко был уверен, что сегодняшнее распределение только подтвердит его невеселые мысли. Впрочем, гриффиндорцы не мстительны, и с ними можно ладить, если знать, с чего начать. Он начал с опущенных глаз и вежливого: «Здравствуйте, профессор Макгоннагал». Старая кошка поджала губы и наверняка бы демонстративно отвернулась, но новые директорские полномочия обязывали. Она ответила сухо, но Драко это не смутило – он и не рассчитывал на быстрый результат.

Панси предпочитала держаться к нему поближе. Как выяснилось, не только она. Бывший седьмой курс Слизерина с завидным единодушием решил, что Драко – единственный, у кого есть шанс, а значит… глупо его шансом не воспользоваться. Что ж, пусть. Ему было все равно. Раньше он наверняка нашел бы в этом событии повод для радости, а может, и гордости. Но все, что могло быть раньше, теперь казалось смешным и незначительным, потому что реальность оказалась совсем не такой, как мечта.

В гостиной все ждали Слагхорна. Драко поморщился. Он уже видел декана и увеличивать количество этих встреч не хотел. Да и принимать участия во всеобщем гадании на кофейной гуще, а другими словами, в оживленном обсуждении дальнейшей жизни слизеринцев – не хотел тоже. Незаметно уйти было непросто, но опыт позапрошлого года оказался кстати. Драко невесело хмыкнул. Снейп мертв. Отец далеко. Грегу сейчас нет никакого дела до его маленьких побед, да и вряд ли уже когда-нибудь будет. Значит, один. Можно самому за себя порадоваться и самому собой погордиться. Что ж, не в первый раз.

До ужина оставалось минут двадцать. Голова болела так, что впору было бежать к Помфри за зельем, но Драко сильно закусил губу и пошел на улицу – лучшее лекарство от орущей малышни и сжимающих стен, особенно когда выбор невелик.

Ноги сами несли по знакомой тропинке, мантия цеплялась за репейник, и он, шипя в лучших традициях Снейпа, в конце концов скинул ее и перебросил через руку. Могила Дамблдора была, определенно, лучшим местом на территории Хогвартса – тихим, чистым, да к тому же привычным. Там отчего-то легче всего получалось не думать. Вообще ни о чем. Просто смотреть на белое надгробье, на темнеющее небо, на вспыхивающие огни в окнах замка. В прошлом году он часто приходил туда, сидел, прислонившись спиной к острому каменному краю, и старался не гадать о том, что будет дальше.

Поттер выскочил из сгустившихся сумерек неожиданно. Драко дернулся в сторону, но исчезнуть за ближайшим деревом не успевал – чертов герой был слишком близко. Осталось только принять независимый вид, старательно отгоняя от себя воспоминания: едкий запах дыма, горящий воздух и чокнутый Поттер, который упивался своим благородством.

Драко сжал зубы. Ну уж нет, Поттер. Плевать мне, что ты меня спас. Ну хорошо, не плевать, но тебе об этом знать не обязательно.

Оказалось совсем не сложно, не сбавляя шаг, пройти мимо, задев плечом, бросить не оборачиваясь: «Извини, что мало» и раствориться в сумерках. А потом отбить кулак о белый мрамор надгробия и решить во что бы то ни стало спасти Поттеру жизнь, чтобы никаких долгов. Никогда.