В Удмуртии

Пытаясь спрогнозировать развитие политической системы Удмуртской Республики, следует учитывать, что она является частью политической системы Российской Федерации. История её становления, развития и перспективы определяются историей, развитием и основными тенденциями развития политической системы России. Последнее является основным фактором, определяющим динамику политической системы Удмуртии как субъекта Российской Федерации. Наряду с этим, как и всякая региональная подсистема федеративной политической системы, политическая система Удмуртии имеет свои особенности, определяемые социально-экономическими, культурными – в том числе этноязыковыми, — особенностями региона. Последние могут рассматриваться как ограничители или ресурсная база возможностей трансформации политической системы республики и в реагировании на импульсы из общероссийской политической системы, и в реализации установок, интересов групп, занимающих доминирующее положение в республиканской политической системе.

В развитии политическая система Удмуртской Республики можно выделить четыре этапа. М.Н. Губогло и С.К. Смирнова на основе анализа функционирования институтов государственной власти и становления конституционно-правового статуса Удмуртии как полноправного субъекта федеративных отношений выделяют три этапа развития политической системы постсоветской Удмуртии [1; 2][2].

Первый из них (1990-1995 годы) охватывает суверенизацию республики, формирование новых органов государственной власти и местного самоуправления. Этот этап развивался на фоне формирования новой политической системы постсоветской России, в том числе – нового типа федеративных отношений центра и регионов.

Второй этап (1995-2000 годы) характеризуется поиском пути развития в новых социально-экономических и политических условиях, выбором оптимальных форм системы государственного управления. Завершился этот этап переходом от парламентской республики к президентской, что произошло под влиянием решения федерального центра об обязательной выборности глав регионов. Переход к новой системе публичных властных отношений может быть охарактеризован как наиболее драматичный момент в новейшей политической истории республики, момент, связанный с максимальной самомобилизацией различных групп интересов и максимальной мобилизацией населения Удмуртии.

Третий этап начинается с 2000 года. Для него характерно превращение политической сферы Удмуртии в президентскую республику, повлекшее монопольный контроль за политической системы со стороны групп, связанных с первым лицом республики. В целом развитие политической системы в этот период синхронизируется с развитием политической системы России. Её развитие используется доминируюшей в политике Удмуртии группой как ресурс укрепления собственных позиций в политической системе республики. Пиком контроля над политической системой являются выборы 2004г. и последующих четырёх лет. Характерной чертой электоральной политики республиканского истеблишмента является совмещение региональных выборов с федеральными выборами, что позволяло доминирующей группе получать показатель «высокой поддержки избирателей».

С учётом изменений, происходивших в период второго президентства В.В. Путина и президентства Д.А. Медведева, А.А. Бобков выделяет четвёртый этап развития политической системы Удмуртской Республики и определяет его начало декабрём 2007г.. В качестве причин для выделения этого этапа он приводит:

· во-первых, существенные изменения в федеральное законодательстве, связанные с формированием органов государственной власти Российской Федерации и ее субъектов, которые установили в РФ новые правила политической жизни и выразились, в частности, в переходе на пропорциональную избирательную систему при выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ;

· во-вторых, изменение конституционно-правового статуса Президента УР, выразившийся в новом порядке наделения его полномочиями; видоизменение избирательной системы УР как субъекта РФ; обязательным условием стало формирование Госсовета Удмуртии на принципах смешанной избирательной системы (50% депутатов должно избираться по мажоритарной системе, 50% – по пропорциональной); рост конституционно-правового статуса Госсовета в связи с получением им права наделения полномочиями высшего должностного лица УР и соответствующее увеличение роли региональных отделений политических партий;

· в-третьих, завершение 1 января 2009г. в Российской Федерации переходного периода, связанного с проведением муниципальной реформы.

Краткая характеристика развития политической системы Удмуртской Республики позволяет абрисно обрисовать институциональные ограничения её возможного развития в ближайшие годы. Но динамизм её развития предопределяется субъективным фактором – т.е., наличием групп интересов, имеющих возможность оперировать в рамках этой системы как части российской политико-экономической системы, что, в свою очередь, зависит от их положения внутри системы, их наличных ресурсов, объективизацией системой их интересов.

С нашей точки зрения наиболее адекватным для анализа субъективного фактора политических систем современной России и в целом, и на уровне регионов является применение дискурса, оперирующего категорией «клан». С нашей точки зрения, применение к анализу групп интересов категории «элита» затушевывает суть дела, не в последнюю очередь из-за положительных смысловых коннотаций этого термина. Более подробно этот подход обосновывается применительно к Удмуртии в статье «О возможном подходе к анализу влияния процессов глобализации на развитие малочисленных народов (с привлечением удмуртских материалов)» [4]. Здесь же отметим лишь, что «клан» в данном тексте понимается согласно определению И. Валлерстайна – это один из типов «… больших разветвлённых организмов, которые требуют от своих членов поддерживать всеобщую безопасность и идентичность, но [при этом не требуют] регулярно делить доходы» [5]. Добавим — нередко одним из способов поддержания лояльности членов клана к нему является выработка клановой морали, отличающейся от морали общества.

Региональный клан, возглавляющий Удмуртию, сложился в годы первого президентства В.В. Путина и структурирован вокруг должностей Президента и премьер-министра УР. Формированию клана в 90-е годы препятствовала система реального разделения власти по её уровням, ветвям, функциям (политическая, экономическая, административная и так далее). Слабость претендентов того времени на монополию подтверждается банальными фактами: а) реально «замкнуть» социально-политическое пространство на одну группу удалось только в ситуации «выстраивания российской вертикали власти»; б) готовностью претендента за статус «федерального доверенного» уступить ключевые экономические рычаги центрам принятия решений, внешним по отношению к региону. Фигурой, которая устроила в 2000 году почти всех участников, стал уроженец брянщины А.А. Волков. В рамках излагаемого подхода этот выбор характеризует А.А. Волкова как фигуру, оценённую федеральными чиновниками в качестве наименее самостоятельной, наиболее уязвимой в новой должности и, следовательно, наиболее управляемой.

«Зачистка» пространства для регионального клана также не может рассматриваться как заслуга Волкова и Ко. Часть людей «ушла в мир иной» по причине извечной и неумолимой, часть попала под конкурентные разборки на федеральном уровне, часть просто мудро «капитализировала» свой статус. Так региональный клан в Удмуртии и сложился как сочетание случайного в региональной политике и закономерного в российских тенденциях. Этот клан может быть описан как среднетипичный российский региональный клан – как клан нескольких повязанных друг с другом семей, от связок которых зависят личные состояния его членов, семей, контролирующих смежные сферы бизнеса и взаимно необходимых друг для друга, а также для доступа к «бюджетным потокам».

Моментом истины для регионального клана стало переназначение А.А. Волкова на посту Президента УР Президентом РФ Д.А. Медведевым. Что устроило нового Президента в старом президенте региона? Возможно, те же соображения, что его предшественника лет десять тому назад. Слабый, управляемый. Плюс: понятная для российской власти система региональной власти – значит, не ошиблись. Скандальное переназначение А. А. Волкова на фоне митингов об его отставке можно объяснить по принципу «бритвы Оккама». Очень похоже, что приведённое на сайте https://www.dayudm.ru/article/46617/ объяснение — самое банальное и правдивое с точки зрения наблюдаемых в нашем Отечестве нравов: переназначение А. А. Волкова обошлось клану в 60 млн. долларов — объявленный публично факт никем не опротестован. Уплаченная цена позволяет в денежном эквиваленте выразить цену интереса клана сохранить свою власть в Удмуртии, и степень федеральной власти пойти на риск сохранения этого регионального клана.

Обозначенные объективированный и субъективный параметры функционирования политической системы Удмуртской Республики следует дополнить кратким описанием текущего положения дел. Основное противоречие социально-политического развития Удмуртии связано с сохранением достаточно высокого потенциала её социально-экономического развития и практическим отсутствием региональных механизмов его реализации. 10-летие нахождения у власти в республике связки А.А. Волков – Ю.? Питкевич гарантировалось «сдачей» действующих активов группам из других регионов. Решения, значимые для функционирования ключевых промышленных и добывающих предприятий Удмуртии, принимаются в Москве, Челябинске, Самаре. Будучи дотационной республикой, Удмуртия ограничена в возможности проведения политики по увеличению небюджетных инвестиций. Последнее связано и с нежеланием клановых групп допускать на территорию неподконтрольных им игроков – наиболее наглядным примером этого служит строительная отрасль республики. Отсутствие ясного стратегического видения развития региона иллюстрирует факт, что Удмуртия не смогла эффективно принять участие ни в одном национальном проекте, инициированном федеральным центром. Действия республиканского руководства на эти инициативы носят реактивный, запаздывающий характер, увеличивая пассивные риски для клановых групп и поднимая цену вопроса сохранения их позиций в политико-экономической системе региона.

Указанное противоречие находит наиболее выраженное проявление в сохранении на протяжении нескольких массового протестного движения в Удмуртии. Возникнув стихийно как реакция на монетизацию льгот, протестное движение в г.Ижевске институционализировалось в форме Координационного совета протестных действий и стало электоральной базой республиканского отделения партии «Патриоты России». Развитие протестного движения шло как в направлении установления устойчивых связей с аналогичными движениями в других регионах, так и в направлении охвата других городов Удмуртии. По мере актуализации тех или иных социальных проблем различной масштабности движение получает постоянную подпитку за счёт различных социальных групп, выводит на регулярные митинги до 1-1, 5 тыс. участников. На муниципальных выборах в г.Ижевске в 2010г. «Патриоты России» оказались реальной внесистемной угрозой для всех 4 «системных» партий, подконтрольных республиканским властям. В результате «патриоты» были «технично» сняты с выборов.

Результаты муниципальных выборов 2010г. в городах Удмуртии в целом могут рассматриваться как симптом усиления вышеназванного социально-политического противоречия. «Единая Россия» — основной политический актив клана, — получила в Ижевске всего лишь 43, 99%, а в г. Глазове уступила первое место КПРФ – соответственно, 33, 58% и 38, 76%. Характерной чертой выборов в столице Удмуртии было стремление поддержанных ЕР «одномандатников» дистанцироваться от «партии власти». Это при том, что данная группа претендентов в своём большинстве достаточно плотно интегрирована в хозяйственные связи с ключевыми бизнесами клана, свидетельством чего является прохождение единоросского «чистилища» перед выборами. Муниципальные выборы 2010г. позволяют также сделать вывод, что «внесистемное» предпринимательство может использовать политический ресурс в защите своих интересов.

Общее социально-политическое противоречие создаёт напряжение внутри политической системы как на институциональном, так и на групповом уровнях. Напряжённость институционального плана наиболее ярко проявляется в случаях открытого неподчинении органов местного самоуправления «рекомендациям» региональных властей, а также в нарастании коррупционных скандалов в системе органов государственной и муниципальной власти Удмуртии.

В плане групповых интересов напряжение задаётся необходимостью решения на неблагоприятном фоне основной задачи клана – обеспечить межпоколенную передачу контроля над политико-экономической системой региона. Актуальность задачи обуславливается отсутствием иных гарантий сохранения конвертированного в капитал политического положения. В ситуации, когда статус первого лица понизился – фактическая назначаемость федеральным центром, изъятие из Конституции УР положения об именовании первого лица президентом, — в совокупности с допускавшимися командой А.А. Волкова ошибками делает его «хромой уткой». В этой ситуации группы внутри клана вынуждены продумывать собственные стратегии на случай ухода нынешнего первого лица Удмуртии с занимаемого им поста. Стратегии эти объективно включают две доминанты – недопущение в политическое поле Удмуртии новых групп (эта доминанта обеспечивает минимальное единство клана, готовность к совместным действиям против внешних угроз) и перегруппировку в свою пользу внутриклановых центров влияния в ходе передачи власти (эта доминанта создаёт срытое напряжение внутри клана, предпосылки для «предательства» в острокризисной для клана ситуации).

Описанное положение дел в политической системе Удмуртской Республики позволяет высказать несколько предположений относительно перспектив её развития в ближайшие годы. В отношении институционального дизайна следует ожидать ослабление влияния первого лица республики. Десятью годами своего правления А.А. Волков окончательно дискредитировал идею президентской республики в Удмуртии в глазах наиболее активной части гражданского сообщества Удмуртии; подтвердилась правота его оппонентов, более десяти лет тому назад возражавших против введения поста Президента УР. Основным же фактором, ведущим к этому ослаблению, является явный сигнал федерального центра о ликвидации президентских постов в национально-территориальных образованиях. В силу своей слабости клан из Удмуртии не посмеет выступить против этой инициативы. Предельным вариантом развития ситуации в этой сфере может оказаться изменение «тандемного» характера президентской власти в республике, когда наряду с президентом УР и его администрации существует республиканское правительство во главе с премьером, реально осуществляющими оперативное управление регионом. В рамках этого тандема первое лицо выполняет в политической системе преимущественно представительские функции, а в системе внутриклановых отношений – функцию согласования интересов и гарантирования достигнутых договорённостей. Вовлечение первого лица в реальное управление республикой обессмысливает должность премьера, а также снижает реальную эффективность выполнения этим лицом функцию согласования интересов внутри регионального клана. Впрочем, реализация предельного варианта изменений в институциональном дизайне реальна либо в случае назначения на высшую республиканскую должность «варяга», либо после успешной для регионального клана пересменки поколений. В текущей ситуации развитие по подобной траектории чревато обострением противоречий внутри клана и ослаблением его возможностей по защите общих интересов.

Среди прочих событий, способных повлиять на функционирование политической системы Удмуртии, на передний план выдвигаются федеральные выборы – выборы 2011г. в Государственную Думу и последующие выборы Президента России. События для регионального клана Удмуртии решающие. Так как устойчивость клана в политической системе республики обеспечивается его интегрированностью в федеральную политическую систему, то от способности обеспечить интересы различных политических групп федерального уровня на ближайших выборах зависит сохранение позиций клана. «Техническая» в течение нулевых годов для региональной администрации работа в нынешней ситуации представляет из себя ряд проблем. Протестные настроения уже проявились при партийном голосовании на муниципальных выборах 2010г.. Общее ухудшение социально-экономической ситуации в республике не позволяет рассчитывать на «парадные реляции» по итогам выборов – приходится выбирать между высокой явкой и высоким результатом голосования за ЕР. К этому следует добавить высокую вероятность голосования за активистов протестного движения в случае, если региональной администрацией не будет получено однозначное разрешение на снятие «Патриотов России».

Ещё большие сложности возникнут в случае необходимости определения позиции регионального клана в вопросе поддержки кого-либо из действующих лиц федерального «тандема» (речь не идёт о публичном противостоянии российских премьера и Президента, а о мягком, довыборном зондировании ситуации). До сих пор А.А. Волков практически ни разу в таких ситуациях не смог правильно «угадать», что требовало в последующем времени и финансов на аппаратные манёвры. В нынешней ситуации подобные ошибки будут означать резкую перегруппировку сил внутри клана – особенно, если ошибка будет допущена в ситуации публичной конкуренции между В.В. Путиным и Д.А. Медведевым. Предположение, что в результате предстоящих выборов клан будет отстранён, ограничен – представляется маловероятным. Это противоречит как природе нынешней политической системы России, так и приходит в противоречие с фактом контроля клана над ведущими партийными организациями республики. Для регионального клана, в который не входит ни один представитель коренного этноса, проблема заключается в том, будет ли он решать свои проблемы самостоятельно или под контролем «варяга».

Организация и проведение кампаний в сфере связей с общественностью – Обидина