Девочки. Пацанов не было уже два часа

Пацанов не было уже два часа. Вечерело.

Сначала мы их и не ждали, просто валялись на солнышке. Милка, естественно, разделась.

Мы и не сообразили купальники взять, а она кофту расстегнула и лежит. Типа загорает. А купальник у неё под цвет штанов подобран.

Полина и до этого была в плохом настроении, а тут совсем с катушек слетела. Вскочила, столб пыли подняла и рванула в палатку. Плакать.

Маша уткнулась в книжку и никого вокруг себя не видела.

Лера с Иришей бурно обсуждали судей и соревнования.

А Катя с Таней завели бесконечный разговор о пацанах.

Хорошо им рассуждать! У Кати с Киреевым уже полгода роман, с тех пор как он ей десятки по математике подставил. А Таня тоже на свидание с Никитосом ходила. И что-то у них там было. Совсем серьёзное.

Мы все слушали вполуха. Они, собственно, и не пытались тихо говорить. А в середине разговора вдруг как Полина из палатки выскочит!

Видок у неё был… Глаза краснющие, зарёванные и сверкают огнём.

— Я думала, вы подруги, а вы… Ладно, Кислицына… — и она выпалила страшное слово.

— Ого! — вырвалось у Маши. Она даже читать перестала.

Просто у нас не принято матом ругаться вот так, вслух. Этим только мальчишки грешат. Но Полину было не остановить.

— Вы это всё специально! Я просто уверена, что Препяхин вам не нужен. Это вы нарочно, чтоб меня позлить! Так подавитесь вы им! Ходите с ним в кино, ставьте палатки, целуйтесь у меня на глазах!

Полина расплакалась окончательно, а мы застыли в полном недоумении.

— Да Поль, мы ж, правда, просто палатку ставили, — начала оправдываться Лера.

— Да это когда было! — воскликнула Таня.

— Как ты меня назвала? — прошипела Милка.

И тут началось!

Мы давно терпели. Лимит исчерпался. Вся злость на пацанов, на то, что их нет, все растраченные надежды вылились на голову Милке. Такого единодушия у нас в классе не было ещё никогда. Милка хорохорилась, огрызалась, и явно чувствовала себя королевой вечера.

— Да кому нужны ваши малолетки, — смеялась она, — они ж дети ещё, ничего не умеют! Как и вы!

И тут Лерка нас потрясла. Пока все орали дурными голосами и ругались, она тихонько подошла к Милке и пропела медовым голосом:

— Ты б застегнулась, что ли… А то жирок над штанами висит. Ты когда кричишь, он так смешно трясётся.

У нас всю злость как рукой сняло. Мы ржали просто как ненормальные. А Милка стала бледная как смерть, кофту застегнула и молча ушла.

Лерка потом рассказывала, что это она не сама придумала, что у них на соревнованиях в «дружном» женском коллективе и не такое бывало.

Только мы все помирились, смотрим — пацаны идут.