Часть третья. Три дня пути от поселения на юг, к реке, туда, где большая вода замыкается в кольцо, стиснув холмы в могучие объятия

16.

Три дня пути от поселения на юг, к реке, туда, где Большая Вода замыкается в кольцо, стиснув холмы в могучие объятия. По каменистым обрывам и густому золотому лесу, мимо ущелий, где так много зверей и опасно засыпать по ночам. По бескрайним лугам и болотам. К пещере, которая теплее, чем хижина, и надежнее, чем застава.

Усталый юноша добрался до своего второго дома, но прежде, чем войти в темную сухую пещеру, он поднялся на утес, что над ней. Он стоял, вдыхая воздух желтого леса, отцветших лугов, диких яблонь. На другом берегу Большой Воды - запретные холмы прятались в синей дымке. Эти места окутаны тайной; сложены легенды о том, что там - жилище богов, окруженное петлей реки и высокими горами; что в сердце холмов стоит сияющий город, охраняемый великими воинами как от гуннов, так и от простого люда. Горе тому, кто потревожит богов; им поклонялись издалека, им приносили жертвы на островах, но всяк дерзнувший переплыть Большую Воду не возвращался назад.

Сехмет поклонился холмам, как велела традиция. Втянул воздух - ему почудилось чье-то присутствие. Юноша постоял еще немного и успокоившись пошел вниз, к пещере. Если кто и следил за ним - звери защитят его ночью. Если кто и шел по пятам - дальше не двинутся. Да и кому он нужен, вряд ли кто заметил его уход из поселения. Сехмет скинул на каменный пол свой мешок с мелкими зверьками, пойманными днем, яблоками, подобранными рядом с утесом, остатками хлеба, собранными в дорогу. Он осторожно отвязал с пояса туесок, полный ягод, и развел огонь. Пещера ожила, стала теплее, приветствовала хозяина. Мягкие тени запрыгали по стенам. Сехмет принялся разделывать тушки зверьков - пару дней он будет готовить запасы, коптить мясо, сушить грибы и фрукты, и в ночь черной луны отправится дальше, в свое самое важное путешествие.

Чем ниже спускалось солнце за холмы, тем гуще становилась дымка над ними - от ровной голубовато-серой, в сиреневую и фиолетовую. Размытые силуэты возвышенности словно парили над каймой желтого леса, над ровной металлической водой.

Анна первая открыла глаза. Все тело ныло, как изломанное, руки еще горели огнем, сил поднять голову не было. К щеке прилипли мокрые листья, земля была пропитана недавним дождем, но яркие блики на огромном грибе прямо перед носом Анны говорили о присутствии солнца. Каждый вдох сопровождался резью в груди, острой болью в ребрах. Анна пыталась понять, сможет ли встать.

Девушка пошевелила пальцами на правой руке, потом на левой. Не так все страшно. Теперь сами руки. Ага, дрожат, но слушаются. Подтянуть к себе, поближе, еще ближе, опереться, приподняться на локти. Анна увидела, что лежит на поляне, окруженной прозрачной рощей. Цвета казались невероятно яркими, ослепляющими - или просто глаза отвыкли в пляске Тьмы и света.

Анна вдохнула теплый воздух - знакомые запахи деревьев и трав, ягод, диких животных, почти все ей известные. Видимо не очень то далеко они улетели. Анна вспомнила, что держала след - да, он был здесь, ниточка никуда не делась, она стала еще живее, отчетливее. След не убегал, как ни странно, его не прятали. Возможно, о присутствии магов не подозревали. Анна медленно села, окинула более широким взглядом пространство и вдруг почувствовала себя как-то непривычно.

Бабочка, опустившаяся на гриб - какая красивая, самая прекрасна бабочка на свете, глаз не оторвать! Небо глубокое-глубокое, хочется прыгнуть вверх и оказаться в волнах этого бескрайнего воздушного океана, и плыть-плыть... Листья золотые и прозрачные в лучах вечернего солнца, словно их выдули из стекла величайшие искусники.

Анна чувствовала, что таким не видела Мир никогда, таким чистым, ярким, прекрасным. Словно всю жизнь, сколько себя помнила, оставалась под колпаком. Словно колпак сорвали незримые руки. На Анну нахлынули такие мощные ощущения, сравниться с которыми могла только первая встреча с Золотым Драконом. Только источник был совсем иной - сам Мир, не разделенный на стихии, во всем единстве. И эти ощущения не были ей подвластны, они не входили в ее холодное сердце, они рождались в ней самой! Анна вдруг расплакалась, как ребенок - в восторге от красоты леса, в непонимании происходящего, она смеялась сквозь слезы, забыла себя, ее душа танцевала вместе с бабочками и солнечными зайчиками. Сквозь слезы радости Анну охватил ужас - Хранительница поняла, что она чувствует, как простой человек, что дракон не существует, что она потеряла дар, что миссия провалена, а она даже не знает, где находится...

- Еще интереснее, когда мы, - Элида тоже тяжело и медленно поднималась с земли. - Где не столь важно.

- Элида, я потеряла дар, я не маг, я не знаю, как... - Анна обхватила голову руками.

- Успокойся, это нормально. Мы далеко от нашего времени. Чем дальше мы уходим, тем меньше связаны со стихией, у нас остаются только крупицы магии... - последние слова прозвучали прямо в голове Анны. Знакомое ощущение несколько успокоило девушку.

- Я... Я чувствую, Элида! - Анна не переставала удивляться, но уже не паниковала.

- Ну да. Значит, мы очень далеко. - Элида тоже пыталась разобраться, какие возможности сохранились, а какие утрачены. - Ты видишь след?

- Да, но это единственное, что я вижу так, как привыкла видеть.

- Ничего, это главное.

Шандор лежал с открытыми глазами и слушал разговор. Он тоже пытался рассортировать спутавшиеся мысли, представления. В его душе звучали незнакомые голоса, в сердце поселились странные шевеления. Сначала маг даже подумал, что так сильно ушибся, что все органы повреждены и воспаленно пульсируют. Но услышав разговор Элиды и Анны, понял, в чем дело. Так вот как чувствуют себя люди. Он окинул взглядом поляну и погрузился в тот же неописуемый искренний восторг, что и Анна. Хм... в чем-то людям можно даже позавидовать.

Шан решил отложить самокопание на другое время, сел в траве, обозначив свое присутствие, не сдержался и рассмеялся во весь голос. Он сам не понимал, почему смеется, то ли помятые лица спутниц были так забавны, то ли это была радость выжившего - за себя и друзей. Шан смеялся, в его черных кудрях запутались желтые листики и сухие травинки, и теперь стали сыпаться на землю, отчего становилось еще смешнее. Анна и Элида подхватили заразительный смех, звонко прыгающий по опушке, и вот уже все трое катались по лужайке, хохотали до спазмов в желудке, до икоты, и не могли остановиться.

Когда солнце опустилось за деревья, маги собрались с мыслями.

- По моему ощущению, мы веков на двадцать в прошлом, - объявила Элида.

- То есть примерно во времена Иссы? - моментально связала Анна.

- Да, чуть раньше или чуть позже; только намного севернее. Эти места больше похожи на восточную Европу, географически мы примерно там, откуда переместились.

- Но ты не уверена? - спросил Шандор.

- Ну я же не Марк, хотя даже он так далеко от своего времени мог бы ошибиться. - Элида задумалась. - Если моя догадка верна, то людей здесь мало, разбросанные племена и поселения славян, которых южане считали варварами. Но раз след привел сюда, значит как минимум одна живая душа где-то бродит в этих лесах.

- И вероятнее всего, есть и другие, кто эту душу обидел, - резонно поправила Анна.

- Не обязательно, но мы должны быть осторожны, - сказал Шандор. - Маги не привыкли к опасностям, к тому, что кто-то сильнее. А сейчас мы и вовсе беззащитны.

- Что же делать, - Анна падала духом. - Я с трудом справляюсь со своими чувствами, не говоря уже о чьих-то чужих.

- Так, как действовали бы люди. - спокойно рассудила Элида. - У нас есть преимущество - знание и понимание, мы можем найти обидчивый дух, успокоить; придется действовать по ситуации.

- До сих пор все наши планы шли наперекосяк, - мрачно заметил Шандор.

- Да, но сейчас корень зла почти у нас на ладони. Остается не дать ему разрастись.

Элида достала из кармана плаща светящиеся синие перышки. Она грустно смотрела на них - это была единственная сохранившаяся связь с ее Птицей. Элида не расставалась со Временем никогда, никогда не оказывалась так далеко, и гадала, что происходит в настоящей реальности. Она надеялась на удачу, хотя, как и остальные, слабо представляла себе дальнейшие действия. Время покажет.

- Мы сможем вернуться назад с помощью этого, - объяснила Элида. - Других путей войти во Тьму у нас пока нет. И вернуться мы сможем только все вместе. У нас нет права на ошибку, Хранители.

Титул прозвучал как насмешка.

17.

Всю ночь маги шли через леса и луга по следу. Стареющая луна освещала путь. С каждым шагом Анна видела след все ярче, он почти осязаемо висел в ночном холодном воздухе - Анна гадала, возвращается ли к ней дар, или они подобрались совсем близко. Хранители пытались собрать воедино те обрывки магии, что остались доступны.

Шандор сосредоточенно выщелкивал искры пальцами - это смог бы и гений. Он сложил ладони, как чашу, наполнив ее ровным теплым свечением; развел слегка руки, растянув мерцающий шар, переливающийся красными, оранжевыми, желтыми и белыми волнами; приподнял шар над руками, собираясь бросить его в сухое дерево, но Элида остановила:

- Не нужно привлекать внимание. Ты способен на простейшую магию, угомонись.

- Я вижу. А вот сработают ли наши фокусы против врага, вот в чем вопрос.

Шандор свернул шар в искру и растер между ладонями, спрятав огонь.

- Мне кажется, - задумчиво сказала Анна, - что это враг, не против которого мы должны бороться, а вместе с которым.

- С ума сошла? - Шандор покосился на Анну. - Напомню тебе, милая Аннушка, мы рискуем, подбираясь к убийце так близко, если мы не уничтожим его здесь и сейчас, то все пропало!

- Нет, она права, - поддержала Элида. - Она права в том, что мы должны слиться с ним, понять его мотивы, и перенаправить агрессию, или погасить. Вовсе не обязательно уничтожать гения. Тем более что сейчас он может и не подозревать, кто мы.

- Да, именно это я имела в виду, - сказала Анна.

- Более того, - рассуждала Элида, - уничтожать гения может быть опасней, чем не делать ничего. Вмешиваясь в прошлое, мы меняем целые цепи событий, никто не скажет точно, к чему может привести истребление этого существа.

- Ты думаешь, - упорствовал Шандор, - что этот тип сидит и ждет, когда кто-нибудь придет и его утешит?

- Вовсе нет. - сказала Элида.

- А как ты представляешь себе " слиться и погасить агрессию", если даже Анна сейчас слабее его?

- Шан, не паникуй. Нам нужно хотя бы увидеть, кто это, а потом уже действовать по ситуации. Жизнь сама подскажет.

Маги снова замолчали.

Анна вслушивалась в ночной лес в поисках хоть каких-то знакомых образов или присутствия живых существ. То ли лес мирно спал, то ли она ничего не различала, кроме основного следа. Анна попыталась найти в своем хранилище памяти что-то яркое, но смогла разобрать только самые простые страницы - то, что было собрано еще в юности. Гнев... - нет, не подойдет для эксперимента. Сострадание. Анна расправила бледно-голубую нить в легкое покрывало, накинула его на Шандора. Спутник был задумчив, пока прозрачная ткань сострадания окутывала его и впитывалась в его душу. На какой-то момент лицо Шандора переменилось, он вздохнул и произнес:

- Может быть, вы и правы. Он не виноват в том, что попал в переплет...

Но подумав еще с минуту, продолжил:

- Но проще всего все-таки от него избавиться.

Магия Анны была очень нестабильна, она слабее, чем те фокусы, которые девушка проделывала в училище.

- Просто он все-таки маг, - понимающе шепнула Элида.

- Ты думаешь, у меня получится? - с надеждой посмотрела на Элиду Анна.

- Попробуешь. Если нет - придумаем выход.

Элиде было сложнее спутников. Ее подстерегала еще одна опасность. Времена, в которые они попали, были задолго до рождения и Шандора, и Анны. Но Элида помнила это время, как вчерашний день. Где-то бродит " настоящая" Элида, делает свое дело, и не подозревает о присутствии двойника из будущего. Крайне важно не встретиться. Легенды других миров говорили об опасности такого столкновения с самим собой. Человек будущего более силен, и он попросту вытеснит самого себя из реальности, и дороги обратно в свое время не будет. Элида не готова была прожить эту пару тысяч лет заново. Очень утомительно - печально шутила про себя седовласая Хранительница.

Элида надеялась на то, что Дракон в этот период остался без опеки, а значит Анна вполне может восстановить связь и контроль над стихией. Это был главный козырь в игре, где правил не успели придумать. Если Анна восстановит связь с Драконом, их задача будет легко разрешима. Элида надеялась на блиц-криг без лишних потерь.

Ближе к утру след вывел магов на отвесные берега реки. Рассмотреть ландшафт удалось не сразу, но когда серебряный серп лениво выполз из-за облака, Анна чуть не ахнула. Она знала эти места. Даже несмотря на некоторые отличия, общий силуэт островов на ровной воде, холмов на противоположной стороне, отвесных берегов справа и пологих - слева был узнаваем. Вон там не хватает огней поселка, труб завода. А здесь должна быть россыпь огоньков родного города. Там, где река поворачивает, не хватает карьеров, белыми полосами изрезавших склон. Анна в восхищении смотрела, как выглядели эти места до цивилизации. Совсем рядом находился утес, где Анна с детства находила успокоение, где проводила часы в размышлениях и одиночестве. Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть утес таким - древним и нетронутым. Она нашла бы дорогу даже среди ночи в далеком прошлом, но главным сейчас был след, а след начал петлять. Анна грустно вздохнула и пошла за лентой вглубь леса.

Ниточка следа кое-где становилась бледнее, тоньше, почти с волосок. К ней примешивались новые оттенки. Анна прикрыла глаза, сливаясь с чужим чувством, впуская его в свою душу - простая манипуляция, с помощью которой Хранительница увидела судьбу Мириам, которую часто использовала в повседневной работе мага. Но сейчас слияние получилось таким красочным, как никогда раньше. Анна пустила вокруг себя золотистую вуаль.

Открыв глаза, Анна не увидела спутников и ночного леса. Стоял яркий солнечный день. Ноги гудели от усталости после многочасовой ходьбы. Тяжелый камень на душе прижимал к земле, в висках стучала мысль: почему?!

Почему вся жизнь - бегство. Почему нужно прятаться и скитаться по чужим землям и странам, и едва найдя дом, снова пускаться в путь. Почему я не такой, как все. Почему те, кто сделал меня иным, не могут мне помочь, даже не пытаются. Где они... Бежать. Я не вернусь в поселение. Я не буду больше слушать волхвов. И не важно, что боги рассердятся. Я пойду к самим богам. Я сам стану богом, или погибну. И пусть обо мне скорбят или мне поклоняются. Большая Вода, ты так прекрасна и спокойна, только ты понимаешь мое смятение. Ты пропустишь меня туда, куда не пропускала других.

Глядя на мир глазами неизвестного юноши, Анна успокаивалась только при виде реки, отчаяние и обида отступали, их место занимали восхищение и уверенность. Цель. Твердая цель заставила уйти в леса, охотиться, пока не наступила ночь. Гений был здесь вчера около полудня, он почувствовал и преследование, насторожился, но цель была для него главным стимулом двигаться.

Анна раскрыла руки, собирая золотое сияние в ладони. Спутники внимательно наблюдали за манипуляцией - бесспорно волшебство удалось.

- Что ты видела? - спросила Элида.

Анна тяжело переводила дух, чужой камень печали лежал теперь на ее сердце, он очень медленно растворялся даже после завершения слияния. Анна не могла говорить, к горлу подступил ком обиды. Хранительница медленно подняла взгляд на Элиду. Светло-серые, почти прозрачные глаза блестели в свете месяца, волосы растрепались, руки бессильно висели вдоль хрупкого тела. Анне тяжело давалась магия; она сама была на шаг от одержимости - чувства гения оказались сильнее ее самой, и Хранительница вытесняла их из своей души усилием, граничащим с физической болью. Лицо Анны исказила гримаса отчаяния, она резко втянула ночной воздух и упала без чувств. Шандор едва успел подхватить хрупкую девушку. Он мрачно смотрел на Элиду:

- Ты по-прежнему думаешь, что Анна справится как маг?

Он присел на землю, крепко держа Анну на руках. Элида задумчиво смотрела на девушку.

- Все может быть, Шан, - сказала она. - Она очень сильна, только неосторожна. Сиди здесь, я найду что-нибудь подходящее.

Элида исчезла во тьме. Шандор смотрел на бессознательную Анну, ее нельзя будить, ей нужно восполнить растраченную энергию.

Осторожность - да, пожалуй, это то, что маги приобретают с веками. Если бы он мог поделиться с ней своей силой, дать мудрый оберег огня, да просто поддержать - но маг не мог даже подобрать нужных слов, чтобы попросту ободрить девушку. Безжалостные века сделали его черствым, огонь закалил душу и тело. Он выстоял схватку с нежданным врагом, выстоял бы и снова, защитил бы Анну. Но как отдать силу - Шандор не представлял. Маг провел рукой по темным волосам девушки. Сейчас, способный чувствовать почти как человек, он улавливал неуправляемый крошечный огонек прямо в груди, раздуваемый каждым вдохом, растекающийся по всему телу с каждым выдохом, танцующий при виде Анны. Неведомая Шандору сила наполняла его - сила чужой природы, наверное более родственная самой Анне. Маг был уверен, что найдет способ отдать эту силу Хранительнице. Так казалось правильно. Это могло помочь.

Шан сам не заметил, что в своих размышлениях качает Анну на коленях, как маленького ребенка, ссутулившись, приблизив взгляд к тонким чертам девушки, таким волшебным в лунном свете.

Элида вышла из темноты, она несла речную воду в огромном обломке сухой коры, травы, ягоды. Увидев трогательную картину она невольно улыбнулась. Воинственный Шандор, такой заботливый и чуткий теперь. Элида прекрасно понимала происходящее. Ей самой смертельно хотелось обнять Хранителей и назвать детьми, и жить беззаботно в этих девственных лесах. Может быть, такой рай она нарисует себе во Тьме, когда соберется уйти на покой. Сейчас не время для покоя, нужна твердость и гибкость.

Элида села рядом и уверенно взявшись рукой за плечо Шандора, глядя прямо ему в глаза сказала:

- В слабости наша сила. Сумей воспользоваться ей.

Шан кивнул. Слова Элиды подтвердили его собственную мысль. Суметь. Он сумеет. Они вместе справятся.

Маги соорудили небольшой костерок, согрели воду, настояли принесенные листья дикой мяты, малины и неизвестной Шандору горькой травы. Настой подкрепит их силы утром, пока нужно спать, раз уж Анна дала всем такую возможность. По пролеску растекался аромат травяного чая. Магам снились необычайно красочные сны, яркие и добрые, несмотря на все напряжение предыдущих дней.

18.

Утро робко вползало в пещеру, выходящую на западный склон. Отражаясь от воды и листвы, бездонного осеннего неба и вечно туманных холмов на другом берегу, лучи золотого солнца подкрадывались к высокой траве, маскирующей вход в каменное убежище. Бледные призраки бликов смущенно замерли на пороге, размышляя, будить ли усталого странника, или дать ему еще несколько минут поспать.

Сехмет приоткрыл глаза - сон давно покинул его, он лежал, размышляя и накапливая силы перед важной дорогой. Юноша поднялся, оправил одежду, окинул взглядом собранные припасы. Он не знал, насколько долгим будет его путь, он планировал двигаться как можно быстрее сразу после переправы, не отвлекаясь на охоту. Ему предстояло найти тропы в самое сердце холмов.

Пища аккуратно уложена в заплечный мешок, стрелы и лук проверены сотню раз, кривой скорняжный нож заточен. К поясу прикреплен кожаный мешочек с целебными травами и порошками. Шкура, чтобы укрыться от дождя и постелить на землю. Больше он не возьмет с собой ничего. Сехмет рассуждал, нужна ли ему шкура, но решил взять в лодку, а на другой стороне подумать.

Юноша отодвинул ветки, укрывавшие лодку от влаги и постороннего взора. Он мастерил ее долго, с тех пор, как умерла мать, и Сехмет стал уходить к реке. С тех пор, как созрел план. Он искал подходящее большое дерево, с трудом повалил его. Он избавил великана от сучьев, верхушки, коры, просушил на солнце. Он выдолбил лодку из целого дерева, такой она казалась ему надежнее, чем плоты поселенцев. Такие лодки Сехмет видел в детстве, в другой стране. Лодка была выполирована до блеска, протравлена сосновой смолой. Ее золотому изгибу позавидовали бы не только рыбаки, но и южные цари. На корме Сехмет вырезал оберег, который волхвы писали на воротах заставы перед великими битвами и набегами гуннов. Клинопись призывала богов на помощь. Сехмет сам шел к богам за помощью, но заклятье не помешает.

Сегодня последний день на этом берегу, в этом мире; на закате Сехмет спустит лодку и при черной луне отправится через Большую Воду. Он хотел плыть именно в новолуние, чтобы никто не видел и не помешал ему. Тьма всегда казалась ему более надежной защитой.

Юноша вышел из пещеры, солнце радостно залило его привыкшие к сумраку глаза. Он сбежал по каменистому склону к реке - прозрачная вода, совсем недавно отцветшая, плескалась у его ног. Он тщательно умылся, аккуратно сложил одежду, и с разбега нырнул в холодные мелкие волны. Река бодрила, мрачные мысли отступали. Конечно, он найдет то, что ищет - будь то крепость в облаках или подземные лабиринты. Если понадобится скитаться в холмах и жить отшельником - так ему не привыкать. Если он многие месяцы потратит в поисках города богов - пусть. Холмы словно звали его, там его место и дом, кто бы ни стоял на страже сияющего города, Сехмет прорвется.

Юноша вышел на берег, позволяя солнцу и прохладному ветру осушить его тело. Он расчесал волосы, заплел тугие косы над висками, убрав пряди от лица и связав косы на затылке - так делали темнокожие воины из его детских воспоминаний. Так не делали северяне, хотя это очень удобно. Когда волосы высохнут, они не будут мешать несколько дней. Сехмет оделся, осмотрел еще раз берег, куда предстояло спускать вечером лодку, склон. Нужно проверить веревки. Юноша пошел по тропинке вверх к пещере. Нырнув в каменную нору, юноша краем глаза заметил шевеление поодаль. Кроме веревки он прихватил нож и осторожно выглянул в заросли травы перед входом. Никого не было. Возможно, показалось. Или это большая птица мелькнула; или ветер качнул кривое дерево, примостившееся среди камней. Сехмет посмотрел на берег, вверх по склону, по сторонам, откуда можно было пройти. Никого. Он выдохнул и занялся было веревками, когда на тропу из-за валуна вышли три фигуры, медленно приближаясь. Их не смущал нож в руке юноши, они были спокойны и, казалось, не излучали зла.

- Мир тебе, - с некоторым акцентом, но на местном наречии поприветствовала Сехмета старая седая женщина.

- Мир, - не опуская ножа ответил Сехмет. - Кто вы такие?

- Мы пришли издалека, - продолжала Элида, когда все трое гостей остановились в нескольких шагах от Сехмета.

Анна и Шандор с любопытством рассматривали смуглого юношу, в чьих чертах угадывалось далеко не славянское происхождение. Сомнений не было: Анна узнала бы его в толпе с завязанными глазами; она превращалась в него только сегодня ночью; она видела его силуэт во Тьме, окутавшей поезд; она чувствовала окружающий его ореол знакомых эмоций. Но сейчас яркий след, приведший магов, не доминировал; этот человек был упрям и уверен в себе. Твердость сочеталась в нем с ранимостью. Юноше было от силы семнадцать лет.

- Что вы ищете в моем лесу? - настаивал Сехмет.

- Тебя, друг мой, - уверенно сказала Элида.

- Зачем?

- Мы хотим тебе помочь.

Сехмет никак не мог понять, откуда взялись эти люди. Они явно были не из местных племен. Но и на гуннов не похожи. Издалека - но одежды не истрепаны долгой дорогой. Одежда странная. Слишком чистая для путников. Мелькнула мысль, что это обитатели холмов сами пришли за ним, но Сехмет не допустил этого, это попросту не входило в его планы. По крайней мере, зла они точно не желали - он видел это, как и видел некоторое недоверие со стороны мужчины, и искреннее любопытство девушки, и ровную уверенность седой, но статной женщины. Сехмет вложил нож за пояс, жестом пригласил гостей подойти ближе, присмотрелся еще раз - нет, они не враги, по крайней мере пока.

- Я очень тороплюсь, говорите, что вам нужно сейчас или уходите, - настаивал хозяин пещеры.

- Ты собираешься бежать, - сказала темноволосая девушка, склонив голову, пристально всматриваясь в лицо Сехмета. - От кого?

Юноша явно не ожидал такой проницательности.

- Не от кого. Я не бегу, я ищу, - помедлив, ответил он.

- Что ты ищешь? - уверенно продолжала Анна, не отпуская внимание ни на секунду, ее взгляд словно слился с самой душой юноши.

Хотя незваные гости не должны были внушать доверие, Сехмет вдруг захотел ответить, захотел все рассказать. Этот странный порыв не насторожил его, юноша был сейчас уверен, что уже нашел то, что собирался искать на том берегу. Они смотрят так же, как он сам. Они говорят, как он. Они такие же, как он?

- Я ищу сияющий город, - твердо ответил Сехмет.

Анна и Шандор не представляли, о чем речь, но постарались не показать смущения. Элида же отчетливо поняла - и где они находятся, и какое сейчас время, и куда именно собирается их несчастный враг. Вопросом оставалось только одно - кто он на самом деле, и почему раньше судьба не столкнула древнюю Хранительницу с этим гением. Даже сейчас, стоя лицом к лицу с юношей, маги не сказали бы точно, обладает он даром, или нет. Его ореол мог принадлежать только простому человеку, хотя все события говорили об обратном. Элида вздохнула, посмотрела на блестящую гладь широкой реки, на полосу желтого леса, на смутные силуэты холмов, парящих в сиреневой дымке.

- Ты не пройдешь без проводника, - сказала седовласая женщина.

- Почему? - Сехмет понял, что не ошибся, что эти люди вовсе не странники, что они знают про город больше, чем местные племена, раз так сразу подхватили разговор. Его сердце бешено заколотилось.

- Это опасно, а для простолюдина невозможно, - твердо сказала Элида, обернувшись к юноше.

- Я не простолюдин, я служил помощником у волхвов, моя мать знатного южного рода, - начал оскорблено обороняться Сехмет, пропустив первое замечание.

- Мы можем провести тебя, - продолжала Элида, игнорируя слова юноши. - На одном условии.

Но Сехмет увлекся своей речью:

- Я много путешествовал и знаю больше, чем мудрецы поселения! Может, я не из рода правителей, но я и не простолюдин... - только теперь Сехмет понял, что услышал. - Вы? Проведете меня?

- Да. - сказала Элида. Анна не спускала взгляд с юноши, это был момент сделки, намерения требовали тщательного контроля. - На одном условии.

Сехмет взвешивал шансы. Ему хотелось согласиться сразу; он не понимал, почему - но он верил пришельцам. Здравый смысл назойливо бубнил: а вдруг они заманят тебя в ловушку; вдруг это стражи города, которые не пропускают чужеземцев, как не пропустили еще ни одного поселенца; ты всю жизнь полагался только на себя, люди не достойны доверия; иди один, не сбивайся с пути. Анна видела, как ореол чувств юноши переливается целой радугой смятения и домыслов, она не могла сейчас выровнять незаметно палитру. Элида и Шандор твердо держали печать уговора - если Сехмет согласится, но не выполнит условие, он погибнет. Человек он или гений. Это предельно простая магия.

- Какое ваше условие? - спросил юноша, стараясь не выдать своих чувств, хотя догадывался, что его видят насквозь, как он видел людей.

- Простое, - почти каменным тоном сказала Элида. - Ты расскажешь нам все о своей жизни.

- О своей? - удивился Сехмет.

- Да, мы хотим знать все о тебе, или не поведем тебя в город, - поставила точку Элида.

Чем им может быть интересна его жизнь? Может, это все-таки ловушка. Но условие ничуть не сложное. Если переправляться и идти вместе, то времени пожалуй предостаточно. И вдруг это шанс. Вдруг без проводников он и вправду никогда не найдет город богов. Что он теряет? Если в их намерениях он увидит зло, он сможет от них уйти и продолжить путь один.

- Мне нужно подумать, - взял фору времени Сехмет, хотя уже утвердился в своем решении.

- Мы вернемся вечером, - согласилась Элида, и маги внезапно лаконично закончили разговор и стали удаляться по склону.

Сехмет не ожидал такого резкого окончания беседы. Он так и остался стоять у входа в пещеру с мотком веревок в руках и недоговоренными словами на языке. Когда пришельцы исчезли за валуном, он еще с минуту смотрел им в след, потом сел на траву и начал рассеянно перебирать плотную бечеву.

- Он согласен, отличный ход, - шепнула Анна, восхищенная сделкой Элиды. - А что за город?

Шандор и Анна ждали объяснений, пока у них было время наедине, пока не началось путешествие в одной лодке с врагом - вероятно, решающее путешествие.

19.

Маги расположились неподалеку от пещеры - в получасе ходьбы, в небольшой роще. Воздух приятно пах осенью, травами, спелыми яблоками, сухими листьями. Анну умиротворяло это место, оно неизменно напоминало бабушкин сад, который она нарисовала в школе. Не хватало только танцующих детей и обнимающихся родителей. Анна погрузилась в детство, в картинку, забранную из чужой памяти, только теперь она чувствовала этот момент намного ярче и красочнее - именно чувствовала. И радость детей, и нежность родителей, и ностальгию бабушки - все под вуалью ее собственной светлой грусти. Анна заметила, что Элида и Шандор с интересом рассматривают ее, и смутилась.

- Так что за город? - спросила Анна.

- Ты ведь знаешь эти места? - начала издалека Элида.

- Да, - подтвердила Анна.

- Я тоже знаю, - рассказала Элида. - Только те, что лежат за рекой.

- Жигулевский заповедник? - уточнила Анна.

- Ну в это время, куда мы попали, это место называлось Туманными Холмами, - продолжила Элида. - Во времена Иссы северо-восток Европы был мало заселен. Поэтому именно здесь планировалось организовать место встречи Хранителей и пристанище гениев, не пожелавших жить среди людей. Такие были всегда. Мы долго выбирали место. Грон предлагал собрать наших детей в пещерах Сарота, но пещеры всегда оставались священным местом. Мы не хотели привлекать к нему лишнее внимание. Мы проехали много красивых и потаенных уголков, пока не нашли эти холмы, окруженные петлей реки. Все решили, что именно в холмах нужно построить город, где будут жить наши дети, пожелавшие уйти от людей.

- Своеобразный прототип " Грааля"? - спросил Шандор.

- Да. Именно этому городу " Грааль" и обязан своим названием. Увидите, - усмехнулась Хранительница в ответ на удивленные взгляды.

- А почему местные племена знают о городе? Он же должен быть в определенном смысле тайным? - спросила Анна.

- Неподалеку есть поселение. Во время строительства города оно было совсем крошечным, но когда начались набеги гуннов, племена россов объединились и поселение превратилось в крупную заставу.

- Там, где потом выросла Самара? - с искренним любопытством спросила Анна.

- Нет, севернее и восточнее. Эта застава простояла долго, до самых времен Тамерлана, но битва на реке Буян стерла поселение, и мирные жители ушли. Так вот, люди видели несколько раз, как нечто необъяснимое для них происходит над холмами, вечно скрытыми дымкой. Они пытались даже штурмовать город, - Элида засмеялась, - но все их попытки только породили мифы и легенды. Как видите, они догадываются, что холмы таят нечто загадочное, но не решаются туда пройти. Город защищен прочной магией, туда может войти только Хранитель или гений. Видимо, наш гений пытается бежать от кого-то или чего-то и ищет город.

- А город существует до сих пор? Ну в смысле до нашего времени... - спросил Шандор.

- Практически нет, - ответила Элида. - Он стал призраком, там скрываются только отшельники.

Анна с удивлением слушала рассказ о местах, где выросла, и которые, как ей казалось, знала до последнего камешка. Город? Целый город в заповеднике остался ей не замеченным? Пусть даже призрачный, но она маг и не прошла бы мимо, а горы она исходила вдоль и поперек. Признаться, там даже ей становилось не по себе, эти места манили и отпугивали одновременно. Видимо, защитная магия сохранялась на протяжении веков.

- Мы поведем врага в убежище гениев? - возмутился Шандор.

- Шан, не забывай, он пока не враг, он только близок к этому. Если мы правильно все сделаем, он станет другом, - предположила Элида.

- А если нет, то у него будет возможность еще быстрее и проще добраться до всех нас, - бормотал Шандор.

Маг понимал, что этот гений - просто мальчишка. Но он слабо представлял себе, как именно придется угомонить наглеца. А еще Шандор видел, как этот мальчишка смотрел на Анну, и ему это не нравилось. Маг опасался сейчас не только за судьбу всей миссии, но больше всего - за Хранительницу, или просто за прекрасную девушку. Шан никогда раньше не замечал, как Анна красива и обаятельна, пока не стал чувствоват ь как человек. Это его пугало, и это доставляло ему непередаваемое новое трепетное удовольствие. И именно ее маг хотел оберегать, забыв о предназначении, врагах и всем Мире.

На закате трое чужестранцев подошли к пещере Сехмета. Юноша как раз спускал лодку на берег, перекинув прочные веревки через ствол кривого дерева, осторожно позволяя ей соскальзывать по камням и песку. Когда путники вышли на тропу, он замер на мгновение, но тут же продолжил свое дело - нужно было закончить спуск, пока силы не иссякли в напряженных руках. Шандор молча сбежал на берег, поднимая облако белой пыли, и помог юноше. Анна и Элида сошли вниз следом. Сехмет вытер влажный от пота лоб и из-под руки посмотрел на троицу.

- Сехмет, - сказал он. - Меня зовут Сехмет. Где ваши вещи?

Элида и не сомневалась, что он примет условие. Маги незримо для юноши скрепили договор печатью согласия.

- Необычное имя для этих мест, - сказала Элида после небольшой паузы. - Ты родом из Египта?

- Моя мать бывала там, - уклончиво ответил юноша. - Я расскажу, нужно собираться. Я все расскажу.

Данное согласие осязаемо легло на плечи Сехмета, он понял, что расскажет о своей жизни, пусть и не догадываясь, зачем это нужно. Юноша бросил в лодку шкуру, заплечный мешок, лук и колчан. Он принес отшлифованное весло, прикрыл вход в пещеру сухой высокой травой и ветками, прижал заслон большим камнем на случай ветра - хотя и не допускал, что может вернуться. Он мысленно попрощался с этим берегом, словно река разделяла не долину, а его собственную жизнь на " до" и " после" - попрощался с десятками городов, через которые прошли его ноги, сотнями лиц и бессмысленных разговоров.

Солнце уже скрылось за холмами, ночь спускалась быстро, звезды казались ярче в безлунном небе. Когда вода стала фиолетовой, путники сели в лодку, словно предназначенную именно для четверых. Элида указала два острова, на пролив между которыми нужно ориентироваться, и золотое судно разрезало блестящую гладь, отправляясь во тьму.

Мерный плеск волн и весла казался безобразно громким, когда лодка добралась до середины реки. Сехмет молчал, не потому, что решил уйти от разговора, а потому что не знал, с чего начать. И не хотел нарушать ровные звуки ночи. И еще ему казалось, что если он заговорит - даже шепотом - то эхо разнесет его голос, многократно усиленный, по всей долине, до самых холмов, и разбудит чудовищ, охраняющих город. Он монотонно, почти автоматически, опускал весло в черную воду в четком ритме: справа от лодки, переложить руку, слева, пауза, справа, пауза, слева... Мысли вторили набранному ритму, внутренний голос замирал и продолжался, снова замирал. Дыхание следовало за руками - вдох, выдох в воду, вдох... Маги не мешали, им был понятен этот медитативный настрой юноши, они не торопили с разговором, только Анна незаметно наблюдала за чувствами Сехмета, такими гладкими сейчас, что стоило бы их собрать и запечатлеть - но она не могла.

Когда лодка прошла пролив, небо затянуло густыми облаками, скрыв последний источник света - звезды. Шандор мог бы аккуратно осветить путь, но решил повременить с чудесами. По ощущению они были уже рядом с берегом, Сехмет начал было волноваться, что их отнесло или развернуло в темноте течением, и они сейчас дрейфуют вдоль долгожданной земли, но тут лодка шаркнула по мягкому песчаному дну. Сехмет проверил глубину - да, это либо отмель, либо берег.

- Пляж, - сообщила Элида в почти абсолютной темноте. - Это берег, можно высаживаться.

Сехмет послушно выпрыгнул из лодки, ему было не по себе - если это коса или остров, то он столкнет лодку на глубину и не сможет забраться на борт. Но было и правда мелко, буквально в трех шагах лодка выползла на мягкий плотный песок. С помощью Шандора Сехмет втащил ее подальше от воды на пляж, пару раз споткнувшись о коряги и камни.

- Нет смысла идти сейчас, - сказала Элида.

Юношу не нужно было уговаривать, двухчасовая переправа в кромешной темноте изрядно убедила его ждать утра на берегу. Он даже не успел заметить, как спутники собрали хвороста и развели костер - странно, ему показалось, что огонь прямо таки возник из неоткуда. Сехмет потер глаза и решил, что просто устал.

- Самое время познакомиться, - предложила седовласая женщина после некоторого молчания, пока все грелись и размышляли над происходящим. - Меня зовут Элида, это Анна и Шандор.

- А еще говорили, что мое имя странное, - буркнул Сехмет.

- Мы, как и ты, издалека, - пояснил Шандор, придвинувшись поближе к огню, стараясь выглядеть доброжелательным. Он нанизал несколько прихваченных с собой яблок на тонкую ивовую ветку и коптил их над угольками. - Начни свое повествование, Сехмет, часа четыре у нас точно есть до рассвета.

Юноша собирался с мыслями. Ему не доводилось еще рассказывать о своей жизни и он не знал, с чего начать, что главное, что хотят знать эти люди. Маги не мешали, но в повисшей паузе было настойчивое ожидание. Сехмет исподлобья посмотрел на проводников, вздохнул, уперся взглядом в огонь и начал свою историю.

20.

- Я помню себя лет с пяти, с тех пор, как началось бесконечное странствие. В ту пору мы жили с матерью и ее сестрой Дианой в далекой жаркой стране, рядом с морем - в Египте. Мы были бедны, мать и Диана сторонились людей, наша хижина стояла на самом краю рыбацкого поселка. Мне не разрешалось играть с другими детьми и разговаривать с взрослыми.

Однажды утром мы бродили вдоль берега; рыбаки, пришедшие с ночным уловом, уже опустошили свои сети и на телегах увезли рыбу на базар. Кое-где бегали дети, последний страж осмотрел берег и ушел сопровождать товар. Мы втроем ходили и собирали мелкую рыбешку, которую бросили рыбаки. К полудню она начала бы гнить на солнце и была бы уже негодна в пищу, поэтому мама, Диана и я должны были набрать себе пищи на день. Так мы жили всегда - собирая отбросы, прячась от людей.

К матери в то утро подошел человек - не рыбак - его лица я не видел из-за накидки. Он о чем-то сказал коротко, что-то положил в ее руку, оглянулся на удаляющегося по дороге стража, заторопился прочь. Я расслышал только: " Спешите".

Мама и Диана увели меня в хижину, даже не собрав рыбу, они горячо о чем-то спорили, мать свернула мою и свою одежду, несколько засохших лепешек, перетянула все поясом. Она сказала мне, что нам придется уйти. Я спросил, куда. Мать переглянулась с Дианой и ответила, что пока не знает. Мы втроем весь день бродили по рыбному базару, потом по ремесленному, теряясь в толпе; мама и Диана спрятали лица, а мне сказали, что сегодня на земле непременно лежит золотая монета, и ее нужно найти. Я весь день упорно смотрел под ноги, но не видел ничего, кроме серой пыли и мусора.

К вечеру людей стало меньше, все чаще мы попадались на глаза стражам, и Диана сказала, что пора уходить. В сумерках мы пробрались на знакомый край поселка, откуда дорога тянулась в пустыню. Я почувствовал запах костра, только очень едкий и противный. Из-за деревьев я увидел, что горит наша хижина. Я очень испугался тогда, но мама велела мне не смотреть, а Диана сказала, что огонь заметает наши следы. Все равно мне было страшно, и пожар снился мне много раз, пока мы шли по пустыне.

Я не знаю, сколько времени мы провели в пустыне, двигаясь по ночам, когда песок становился ледяным, и засыпая на несколько часов, когда солнце палило нещадно. Иногда мы находили оазис, иногда нагромождения камней укрывали нас, а иногда приходилось прятаться от жары под навесом из собственной одежды. Когда мы видели поселок или город, мы осторожно приближались, находили базар и собирали упавшие на землю объедки, а к ночи снова уходили в пустыню.

Я спрашивал, скоро ли мы придем, но мать и Диана говорили только, что обязательно придем. И вот, когда пожар уже перестал мне сниться, а последние лохмотья почти развалились, мы вышли к большому городу. Столько людей я никогда не видел раньше.

Мы нашли человека, который очень обрадовался маме и Диане, целовал меня, позвал нас в дом. Он не был похож на местных, как непохожи были мама и Диана, у него были волосы и кожа светлее, и говорил он не только на египетском, но и еще на каком-то языке. Он пару раз повторил мне, что мама могла бы стать царицей, но Диана с укором смотрела на него, и человек ничего больше не рассказывал про маму.

Нам дали много еды и питья, новую одежду, а когда меня уложили спать, мама, Диана и хозяин дома начали говорить. Я конечно же подслушивал. Они говорили про каких-то страшных людей, про преследование, про то, что нас могут убить, и что мы должны спрятаться. Хозяин дома обещал помочь уехать на север, где есть Сияющий Город, где мы будем в безопасности. Но он предостерегал маму, что дорога страшна, что в странах, которые нам придется проехать, идут войны, и что нас будут искать повсюду. Мама отвечала, что главное уберечь меня, а остальное она стерпит. Они почти всю ночь разговаривали, но я все слушал и запоминал самую суть.

На утро мама и Диана переоделись в платья жен доброго человека, меня одели, как девочку, и большой толпой мы вышли на улицу. Мы должны были дойти до порта, где нас посадят на корабль - это я запомнил из ночного разговора. Улица была прямая, и пройдя уже шагов триста, кто-то начал кричать: " Пожар, пожар", указывая назад. Я обернулся - горел дом доброго человека. Мама сделала знак не оборачиваться и молчать. Я не знаю, что случилось с семьей того господина потом, но нас проводили, даже не обернувшись, на корабль. Мама сказала перед самым расставанием: " Прости", и добрый человек пожелал нам хорошей дороги.

Сехмет вздохнул, посмотрел на магов. Шандор был мрачен, Анна наблюдала за рассказчиком, склонив голову. Элида кивнула, словно бы знала историю, или кого-то из истории, или сочувствовала юноше. Небо стало светлеть над курганом, от которого они уплыли этой ночью.

- Давайте пойдем, продолжишь по пути, - предложила Элида. - До города полтора дня пешком, если останавливаться только в темноте. И если не будет ливня, - добавила она, недоверчиво осмотрев низко висящие тяжелые тучи.

Путники перевернули и спрятали в зарослях лодку, погасили костер и двинулись в лес, прочь от берега. Элида шла впереди, за ней Сехмет, последними Анна и Шандор, не спускающий взгляд со спутников.

И почему люди так боятся огня? Чуть что - виноват огонь. Самые страшные кошмары - про пожар. Самый верный способ расквитаться с врагами - сжечь. Неужели в море и в горах эти глупцы не видят опасности?

Анна снова мысленно прокручивала рассказ Сехмета, пытаясь уловить чувства маленького мальчика, по неизвестной причине пустившегося в бега.

- Твоя мать не рассказывала тебе, почему вам пришлось бежать, и кто вас преследовал? - решилась спросить она, пока юноша не продолжил повествование.

- Позже, уже когда мы добрались на север, перед самой смертью. И то не все, что я хотел бы знать, - Сехмет задумался. - Возможно, сейчас я и сам смогу лучше понять свою жизнь. Признаться, я никогда не находил время, чтобы вспомнить все.

- Не сбивайся, рассказывай по порядку, если что-то потребует пояснений, мы потом спросим, - сказала Элида больше для Анны и Шандора, чем для самого Сехмета.

Небо пожелтело, солнце лениво пробивалось сквозь тучи, накрапывал мелкий дождик. Лес встречал путников неприветливо - колючими зарослями, словно предупреждая, что это не место для людей, но покорно отступая, разглядев почти призрачное присутствие магов.

- Я смутно помню наше путешествие на корабле, все шло спокойно, мама стала называться новым именем - если честно, я не знаю, какое имя ее настоящее. Мама называлась новым каждый раз, когда мы прибывали в новую страну. Диана всегда оставалась Дианой, а я - Сехметом. А маминого имени даже я не смогу сказать точно.

На корабле было много людей. У нас сохранилась хорошая одежда от доброго человека, деньги, нас считали знатными людьми. Я впервые видел маму не в лохмотьях и понял, что она очень красивая. Она казалась мне самой красивой на земле, да еще и слова доброго человека я вспоминал - о том, что мама могла бы стать царицей. И гадал над ними. Я спросил как-то маму, что это значит, а она ответила, что не променяла бы меня на царскую жизнь. Для меня это ничего не значило, но я решил пока не спрашивать больше.

По пути мама и Диана начали разговаривать на чужом языке, и учить меня. Когда корабль приплыл к новым землям, они строго-настрого запретили мне говорить на египетском при посторонних, велели учиться говорить заново или притвориться немым.

Я слушал незнакомую речь и очень быстро осознал, что понимаю все. Всего за несколько дней я уже говорил бегло на греческом. Мама и Диана радовались. В Греции было довольно мирное время, я даже забыл, что мы от кого-то бежим. Мы не ходили пешком, а нанимали повозки. Мы ели хорошую пищу и спали в мягких постелях. Мы были чисты, мама была так красива...

Сехмет замолчал, улыбаясь своим воспоминаниям, достал из кармана вялое яблоко и стал подбрасывать его в руке. Его взгляд становился мутнее, застывшая улыбка на лице превратилась в бесформенную гримасу, он замер на секунду - и вдруг резким движением отшвырнул яблоко в кусты.

- Это длилось недолго. Однажды мы гуляли по какому-то городу, где нет моря, собирались ехать дальше на север, нам оставалась пара часов, и мама весело разговаривала с Дианой. Помню, мы как раз шли по улочке, вдоль домов стояли несколько телег, укрытых от надвигающегося дождя, суетились люди, неподалеку громко хохотала толстушка, держа корзину с оливками. Оливки даже сыпались на землю - а она все хохотала, и хохотала. Я засмотрелся на нее, поэтому не заметил появления человека в плотных кожаных доспехах, накидке и с мечом в руке. А Диана заметила. И другие люди заметили - они стали рассыпаться, прижиматься к стенам, непривычно было видеть воина в этом мирном городке, да еще с мечом наготове. Хохочущая толстушка обернулась, чтобы проверить, почему все напуганы, как раз когда воин был прямо за ней, она уронила корзину, и оливки запрыгали по земле. Пользуясь тем, что человек с мечом отвлекся, люди бросились бежать, а Диана толкнула нас с мамой в телегу, полную яблок, и накинула покрывало. Мы закопались в яблоки, но в щель я видел, как Диана побежала от воина, оглядываясь, привлекая внимание... Он догнал ее шагах в двенадцати от нас, мама закрыла мне рот рукой, и я понял, что если не затаюсь, то мы погибнем.

Солдат схватил Диану за волосы, скрутил так, что она упала на колени перед ним. Он кричал: " Где мальчишка? ", Диана плакала и ответила: " Его нет, мой сын погиб, корабль утонул. Я спаслась, а он нет. Отпусти, его нет". Я не понимал сначала, о ком речь. Много позже я догадался, что Диана выдала себя за мою мать, они правда были очень похожи - только мама красивее. Диана старалась отвлечь от нас внимание. Она плакала, а солдат кричал на нее, чтобы она назвала свое имя, поклялась сыном, живой он или мертвый. Диана клялась. Солдат не смог вытянуть из нее ни слова больше. Он разозлился и крикнул: " Нет щенка, так и ты не нужна". Не отпуская волос плачущей Дианы, он полоснул мечом по ее шее, и кровь брызнула на пыльную землю...

Сехмет с трудом сдерживал слезы; Анна видела, что он искренне проживает заново ощущения ребенка - яркие, страшные и честные.

- Я зажмурился, когда солдат бросил мертвую Диану и стал пристально осматривать улицу. Он ворошил телеги, постепенно приближаясь к нашей. Он все еще подозревал, что не услышал правды. Я зажмурился от страха, чувствовал только запах яблок, в которые был закопан, и слышал грохот опрокидываемых повозок. Нас спасли стражи города. Они вбежали на улицу, и воин предпочел скрыться. Мы же выползли из яблок, только когда стемнело - мы не смогли бы объяснить, почему нас искал этот человек, убивший мамину сестру...

К тому времени прошло, наверное, около двух лет с начала нашего путешествия.

Сехмет долго молчал. Только шуршали шаги по траве и начал накрапывать дождик.

- Ночью мы ушли за город, мама долго плакала, я тоже плакал. Мы не могли даже вернуться, чтобы похоронить Диану - ее тело унесли солдаты. Потом мы пошли дальше. Мы больше не нанимали повозки, чтобы не привлекать внимание. Мы снова сторонились городов и людных охраняемых дорог. Чем дальше мы уходили на север, тем однообразнее были наши дни. Мы только шли. Мать мало говорила, почти не отвечала на вопросы. Она сказала, что мы обязательно доберемся до безопасного места, тогда она все расскажет.

Мама все время была грустна и напряжена. Я все время боялся тех, кто преследовал нас. Но надеялся, что нам помогут те, кто оберегает нас - а ведь такие были, кто-то каждый раз предостерегал нас в случае крайней опасности. Мы пересекли большую реку, попав в страну Дацию, на самую окраину Священной Римской Империи. Тогда я уже знал точно, в каких местах мы побывали, кому принадлежат земли. Я слушал разговоры на базарах, где мы привычно незаметно искали еду, или реже покупали. Я понимал новые языки и наречия, вслушивался в сплетни, тщательно все обдумывал, когда мы снова удалялись от городов и продолжали одинокий путь на север.

На самой границе Дации мы ушли в сторону от дорог, чтобы не столкнуться с солдатами. Мама вывела нас к одинокому домику в непроходимом лесу - я сейчас удивляюсь, как она находила дорогу в этих странных местах.

Нас встретил старик, который сразу понял, кто мы, и явно не был врагом. Он приютил нас, накормил, мы прожили у него несколько недель. За это время мама стала говорить еще меньше, мне уже тогда казалось, что она больна, но мать не признавалась. Старик же был очень почтителен со мной, отвечал на мои многочисленные вопросы, объяснял, где мы находимся.

Именно от него я узнал, что скоро мы пойдем дальше на северо-восток, что мы сделали большой и опасный крюк, огибая море, но теперь наш путь будет прямым. Старик рассказал, что как только мы выйдем из пределов Империи, идти будет проще, но холоднее. Он сказал, что мы попадем в дикие варварские страны, где на многие дни пути нет ни одной души, где живут мирные люди, но их так мало и они так далеко друг от друга, что в каждой деревне свой язык. Это все казалось мне сказкой, я не представлял, что такие страны бывают. И рассказы старика про белый холодный дождь, укрывающий землю на много лун, тоже казались мне сказкой. Но я на всякий случай все-все подробно запоминал.

Сехмет печально усмехнулся. Дождь пошел сильнее к этому времени, и Элида предложила устроить привал. Как раз неподалеку виднелись огромные валуны, между которыми дикий виноград сплел плотный навес. Казалось, он специально приготовлен для путников, попавших под дождь. Сехмет был рад паузе. Он снова и снова пролистывал годы скитаний, удивляясь, как труден, но интересен был их путь. Он знал очень много, умел говорить на десятке языков, мог бы составить карту их путешествия, написать поэму не хуже греческих мастеров - но кто это все оценит в дикой стране? Сехмет вздохнул.

Он снова упустил момент, когда Шандор развел огонь. Мысли текли непрерывным потоком, чувства обострились; на виноградный навес рухнул ливень, поджидавший удобного момента.

- Теперь перевал размоет, - прокомментировала Элида. - Но нам некуда спешить, правда? Скоро стемнеет, мы все устали, давайте переночуем здесь.

Возражений не было.

Элида сопоставляла рассказ Сехмета с ее собственными воспоминаниями, Анна проникалась все большим сочувствием к юноше, даже Шандор перестал искоса поглядывать на беглеца. Но гений не замечал ничего вокруг, он был всеми мыслями в прошлом.

21.

- Старик обучил меня составлению календаря, - продолжил Сехмет, расположившись на мягком мху между валунами. - Он составил для меня большой свиток с рисунками полезных трав и корений, описал, как их можно использовать. Он посчитал, что мне исполнилось тогда двенадцать лет, и сказал, что теперь я могу охотиться, и что мне нужно заботиться о маме. Старик показал, как изготовить оружие и веревки из того, что попадается в лесу, как снять шкуру с мелкого зверька. Он собрал для меня несколько ножей и других полезных в путешествии вещей.

Настал день, когда мы с мамой должны были идти дальше. Старик проводил нас до реки, нашел спрятанную лодку, но переправляться с нами не стал - велел бросить лодку на другом берегу. Несколько дней мы шли по лесам и полям, и я с каждым шагов чувствовал себя свободнее. Мать тоже стала улыбаться чаще. Покинув Священную Империю, мы могли быть почти уверены, что преследователи потеряют нас. Тем не менее, я подробно изучил карту, которую тоже получил в подарок от старика, и мы решили идти не прямым путем, а петлять. Я даже не представлял, что первая же зима, заставшая нас в северных землях, станет ударом для мамы.

Мать болела и становилась все слабее, коренья и рецепты из свитка плохо помогали. Мы едва добрались до какого-то крошечного озера и решили остановиться. Я выстроил хижину, и мы никуда не двинулись, пока не наступила весна, и мама не почувствовала себя лучше. Долгими вечерами я совершенствовался в чтении и письме на греческом, римском и египетском, составлял карты и календари, заучивал целительский свиток. Я мастерил луки и стрелы, охотился, выделывал шкурки и скреплял их в теплую одежду. Я освоил очень многое тогда - может, хуже, чем ремесленники, но я был горд.

А весной, когда мы решили, что сможем идти дальше, почти все пришлось оставить, чтобы дорога была легче. Мама сказала, что лучше уничтожить хижину и все вещи, чтобы на наш след не напали. Что-то мы затопили в озере, сам дом сожгли, и пустились в дальнейшее странствие.

В первом же поселении, которое мы обнаружили, нас встретили неприветливо. Когда я научился говорить на их языке, я выяснил, что мы были похожи на гуннов, которые нападали на местных мирных жителей. Я объяснил, что мы не гунны, что идем на север искать сияющий город. Они посмеялись, и попросили поскорее уйти из поселения. Я вылечил мальчика, который сильно порезал ногу, и рана гноилась. Старейшина поселения спросил, лекарь ли я, я ответил, что нет. Он очень удивился и сказал, что мы можем остаться. Мама объяснила, что нам нужно идти дальше, только немного передохнуть, тогда старейшина разрешил нам взять с собой в дорогу, что захотим. Те несколько недель, что мы провели в поселении, мы отдохнули, попробовали местную пищу, приняли в дар одежду и обувь.

Так повторялось несколько раз - мы кочевали от поселения к поселению, нас встречали неприветливо, но когда узнавали о моих умениях, предлагали остаться. Мы только пережидали зимы и ливни, благодарили и шли дальше. Я вел календарь с того дня, как мы покинули Империю. Ровно через два года и восемь месяцев мы вышли на заставу Илага - поселение недалеко отсюда. Мать была очень слаба. По нашей карте сияющий город должен был оказаться где-то рядом - эта часть карты была уже не точна. Большая река и холмы - основные ориентиры.

Мы остались в Илаге. Я лечил маму, но видел, что ее жизнь угасает. Я был в отчаянии, умолял ее рассказать, от кого мы бежим, и почему нас преследуют. Я знал, что если не выпытаю все сейчас, она унесет эту тайну в могилу, и жизнь окончательно потеряет смысл. Но мать молчала, пообещав все рассказать только когда увидит сияющий город хоть издалека.

В поселении меня заприметил мудрец - Тисло. Он узнал, что я быстро учусь языкам, умею читать и писать. Когда я легко расшифровал его тайнопись, он сильно удивился и попросил нас с матерью поселиться у него. Я рассказывал ему все, что знаю о дальних странах, о чужих богах, о растениях, о море. Но мне самому все стало неинтересно - я молил всех богов, какие только обитали в мире, чтобы мама рассказала правду.

Однажды в разговоре с Тисло я упомянул, что ищу сияющий город. И как же я удивился, когда мудрец поведал мне их легенду о холмах, что за Большой Водой. " Да, " - сказал он, - " Многие поколения существует легенда, но никто из ныне живущих не был на том берегу. Холмы не пропускают никого, там стоит город богов. Два раза в год мы видим сверкающие колесницы, спускающиеся в холмы с облаков. В эти священные дни мы просим богов о помощи и благодарим за то, что наша застава крепка против гуннов"

Я пропускал слова мимо ушей, главным для меня было, что мы нашли город. Это наверняка. Мама тоже слышала разговор. В ту ночь она подозвала меня и сказала, что не чувствует в себе сил идти дальше. Она поведала мне историю моего рождения...

Сехмет сделался мрачен. Анна видела знакомые яркие тона обиды, злобы, ненависти. Видимо, они подобрались совсем близко к корню трагедии этого худощавого юноши. Сехмет молчал какое-то время, нервно разрывая на мелкие клочья лист винограда, немигающим взглядом упираясь в костер. Его тонкие пальцы все с крепче сдавливали несчастный листок, пока он не превратился в сплошную терпко пахнущую труху. Сехмет бросил месиво в огонь, и влажные останки листа затрещали, сворачиваясь раскаленными комочками.

- Мой отец был великим человеком. Таким умным и добрым, что его любили даже незнакомые люди, а правители завидовали. Мою мать хотел взять замуж один важный и влиятельный человек, она была очень красива. Но она сбежала и стала следовать за отцом. Когда мама узнала, что носит под сердцем меня, она обрадовалась. А отец опечалился. Он сказал, что скоро всем, кто рядом с ним, станет опасно жить. Он строго-настрого наказал матери не выдавать, чье дитя у нее родится, даже под страхом позора и изгнания. Он просил ее спрятаться, обещал, что оповестит надежных друзей, и они помогут ей скрыться. Она не верила, сначала обижалась на него, но через несколько дней его забрали солдаты и казнили. В ту же ночь мама и Диана бежали в Египет, куда их сопроводил добрый человек. Там родился я, и мне дали египетское имя, чтобы не привлекать внимания. Мать знала, что просто так нас не оставят в покое, что меня - именно меня - будут искать, чтобы убить. Я спросил, за что, она сказала, что из зависти. В то утро, с которого начались мои воспоминания и наши странствия, к нам пришел друг и предупредил, что наш след обнаружен. Он велел матери бежать на север, где мы будем в безопасности. Он обозначил людей, которые нам помогут, и дороги, которые нужно выбирать. Он был одним из тех, кто оставался предан отцу и заботился о нас. Тот человек уверял, что пока мы в пределах Империи, нам не будет покоя. Это все, что поведала мне мама.

Я возразил тогда матери, что не согласен прятаться, что если несправедливо казнили моего отца, заставили нас скитаться, то месть заслуживают эти люди, что я непременно вернусь в Рим - а мама грустно ответила, что отец не стал бы мстить, что нужно любить людей, даже тех, которые тебя обижают, что такие люди несчастны, и сами себя наказали. Мама молчала столько лет, чтобы я не повернул назад. Она уверяла, что в Сияющем Городе живут добрые люди, такие же умные, как мой отец, что они смогут меня уберечь. Мама просила не делать глупостей, не думать о возмездии. Просила поклясться любовью к ней, что я дойду до города, даже если и без нее. Я поклялся. Я не мог спорить, она говорила все медленнее, я понимал, что она умирает.

Потом ее похоронили по местному обычаю, а я долго размышлял. Даже разговоры с Тисло не интересовали меня. Я не мог бы нарушить слово. Но и мысли о мести не покидали меня - за себя, за маму, выдержавшую столько испытаний, за Диану, за добрых людей, за отца...

Сехмет хрустел пальцами. Этот юноша хотел возмездия самому Риму? Допустим. Такое бывает в молодости, потом приходит понимание. Но причем тут маги, на которых он обрушит весь свой гнев?

- Потом прошла еще одна зима, - продолжил Сехмет уже со вздохом. - Я расспросил Тисло про город, выспросил все-все легенды, которые когда-либо были, начал уходить в окрестности, поближе к Большой Воде. Однажды я сам видел колесницу и поверил сказкам Тисло. Но тогда же я понял, что те, кого называют богами, намного сильнее солдат легиона. Почему они не спасли отца? Почему они не помогли матери, когда она бежала в Египет? Почему не помогли, когда два женщины и мальчик пяти лет прятались от убийц? Они так могущественны, что могли бы... Я хочу найти их, я хочу всю правду... Я чувствую, что мать не знала всего или не рассказала всего, что знала. Я хочу посмотреть в глаза этим... богам на сияющих колесницах, призвать их на помощь и отомстить-таки обидчикам. Вот чего я хочу. Вот зачем мне нужно попасть в город. Иначе моя жизнь потеряет смысл.

Сехмет прямо смотрел на Элиду. Да, он был честен. Этот юноша, прошедший долгую школу странствий, шел именно за правдой. И он справедливо укорял магов за бездействие. Если бы не одно " но" - маги ничего о нем не знали, никогда не слышали.

- Твоего отца звали Исса? - тихо спросила Элида.

Сехмет замер. Он был ошеломлен. Он явно не ожидал, что Элида что-то может знать о нем. Вдруг его ореол вспыхнул, Анна даже отшатнулась от всплеска чувств.

- В... в-вы? Вы все знали? - задыхаясь от возмущения выпалил юноша. - Вы? Да кто вы такие? Зачем вы все выспрашивали, если и сами знали? Вы охотитесь за мной? Да? Признавайтесь!

Сехмет схватил корягу из костра и начал пятиться в темноту, отгораживаясь головешкой.

- Сехмет, сядь! - приказала Элида.

На мгновение возникло желание подчиниться, но чувства затмили разум, он боялся и негодовал одновременно. Он хотел знать и ненавидел тех, кто знает. Сехмет открыл рот, чтобы выкрикнуть что-то, но слова так и застряли в горле, он выскочил в ночь, под проливной дождь и кинулся бежать, куда глаза глядят.

Шандор собрался было догнать глупца, но Элида остановила:

- Пусть бежит. Он не уйдет далеко и не найдет город без нас, да и отыщем мы его легко. Пусть остынет. Ему нужно побыть одному.

Маги остались ночевать у костра, на всякий случай Анна приглядывала за следом - еще ярче, чем тот, что привел их сквозь века. Все молчали. Длинная история обиженного человечка сводилась к одному самому важному факту - Сехмет был сыном Иссы. Но почему-то в нем не виден дар, как в других детях магов. Именно поэтому Хранители не распознали его еще в Египте. Именно поэтому они не пришли на помощь. Словно что-то загораживало его - загораживало от лишнего внимания со стороны и людей, и Хранителей. Его не оставили бы в беде, маги никогда не бросают своих детей; его мать и Диану увезли бы и спрятали за пределами Рима - если бы только видели.

22.

Маги не разговаривали этой ночью, только мысли их время от времени пересекались, как бы отвечая на вопросы друг друга - все трое сводили собственные знания, догадки и услышанный рассказ воедино.

Было совершенно ясно, когда зародилась обида, что было толчком, чего хотел этот непризнанный гений. Сехмета было жаль,