Полюби меня

Джонин никогда не думал, что всё может закончиться именно так. Стоя под ледяными струями дождя, которые больно били по обнажённой коже, ему хотелось повернуть время вспять, и что-нибудь исправить. Но только он не знал, что.
Последняя неделя их с Кёнсу уговора с самого начала пошла не так. Виной всему были злосчастные выходные, которые парни провели вместе. Кай винил себя за то, что он вообще это затеял. Всё не должно было перетекать в разговоры о чувствах. Никаких чувств вообще не должно было быть. Но оказалось, что никто, кроме парня, так не считал.

***

Джонин лежал на кровати и слушал музыку в наушниках, когда его потянули за штанину. Он вытащил один наушник из уха и вопросительно посмотрел на Чанёля.
- Чего надо?
- Поговорить, - ответил рыжий. Альфа пробежался по нему взглядом, отмечая что его сосед был одет в уличное и явно собирался сейчас уходить.
- О чём? – спросил Кай и сел на кровати, отключая музыку на айподе.
- О Кёнсу.
Парень тут же напрягся, но старался не подавать виду. Что-то последнее время слишком много людей хотят поговорить с ним об этом омеге. И как правило, ничем хорошим такие разговоры не заканчиваются.
- И что с ним?
- В общем, не знаю даже, как сказать, - промямлил Пак, приглаживая чёлку: это движение всегда выдавало его нервозность. – Короче, давай отменим этот спор?
- Что? – сказать, что альфа был ошарашен – ничего не сказать. Такого поворота событий он уж точно не ожидал. – Он тебе что-то сказал? Отказал?
- Что? Нет, - отрицательно замотал головой друг. – Просто понимаешь… Кажется, он мне действительно нравится.
И вот на этих словах Джонин выпал из реальности. Это что же теперь получается? Кёнсу нравится Чанёлю, Чанёлю нравится Кёнсу, а значит теперь они будут…
- Ты хочешь по-настоящему с ним встречаться? – вдруг охрипшим голосом спросил парень, с силой сжимая пальцами плеер. А сосед будто бы не замечал перемен в его поведении.
- Да, - ответил второй альфа. – Конечно не факт, что Кёнсу согласится. Но я хочу попробовать честно: чтобы он стал моим парнем не из-за спора, а потому что реально нравится мне.
- И мне не придётся ничего делать с Бэкхёном?
- Разумеется. Просто сделаем вид, что этого спора не было. Мы оба жестоко протупили, когда заключили это пари.
- Ну что я, урод какой-то что ли? – нервно усмехнулся Джонин, чувствуя, как в груди разливается горечь. – Конечно забудем. Я и сам был не рад этому спору.
- Спасибо, - Чанёль подался вперёд и заключил парня в свои медвежьи объятия. – Я знал, что ты меня поймёшь. Ты настоящий друг.
- Да не за что, - альфа похлопал рыжего по плечу. Тот отстранился и поднялся на ноги, сияя своей сумасшедшей улыбкой.
- Ну ладно, я побежал. А то мне надо ещё купить цветы Кёнсу. Кстати, как думаешь, какие лучше всего подарить?
- Розы, алые, - даже не задумываясь ответил Кай.
- Да? – задумчиво хмыкнул Пак. – Мне кажется, это слишком банально…
- Для него в самый раз.
- Ну я подумаю. Ладно, я ушёл, - и за парнем закрылась дверь.
- Потому что они ему безумно идут, - сказал хриплый голос в пустоту.

«kai:
Спор отменён.

D.O:
Пошёл к чёрту».

***

В воскресенье вечером Джонин вернулся домой раньше соседа. Тот где-то пропадал, и он подозревал, что на свидании с Кёнсу. Альфа решил дойти до своей кровати не включая света, но на середине пути наткнулся на какой-то предмет. При включённой лампе это оказалась небольшая картонная коробка, заклеенная скотчем. Парень с интересом рассматривал находку, предполагая, как она могла здесь оказаться. Он было подумал, что это коробка Чанёля и именно сосед её принёс, если бы не собственное имя, написанное на боку. Не долго думая, Кай разорвал скотч. Коробка оказалась доверху забита маленькими компакт-дисками, а сверху лежал листок бумаги. Альфа сглотнул, предполагая, что всё это может значить. Дрожащими пальцами он взял листок, который оказался запиской, и прочёл содержимое:

«Наш уговор окончен и в этой коробке то, что я тебе обещал. Моя часть уговора, как и твоя, полностью и честно выполнены. Не думаю, что должен сказать напоследок что-то вроде «было классно». Ты сам знаешь, как было. Я просто буду надеяться, что наши ощущения совпадают. В этой коробке всё только на тебя. Видео с Джунмёном у тебя под кроватью. Можешь делать с ними всё, что хочешь.
P.S. Советую пересмотреть всю свою коробку. На одном из дисков есть кое-что очень интересное. Тебе должно понравиться.
К.»

Джонин плюхнулся на зад и стукнулся спиной о свою кровать, но даже не заметил боли. Он не отрывал взгляд от записки в своих руках, раз за разом пробегая глазами по аккуратным буквам. Почерк был безумно красивый, а от бумаги едва заметно пахло вишнёвым лосьоном для тела.
- Ну вот и всё, - усмехнулся парень, складывая записку пополам. – Тобой попользовались и выбросили, Ким Джонин. Зато теперь ты знаешь, какого это – быть чьей-то игрушкой. А знаешь, так тебе и надо.
Дрожащей рукой он достал из кармана телефон и открыл диалог.

«kai:
Почему нельзя было сделать это лицом к лицу?»

Сообщение было отправлено за доли секунды, но ответа на него так и не пришло. Ни через минуту, ни через десять, ни через час.

***

На обеде за самым большим столом собралась самая известная на всю школу компания. Не понятно по какой причине, но эти шесть человек за какую-то неделю стали безумно популярны. И даже некогда яростные фанаты Сехуна переметнулись на сторону его обворожительного парня. Сегодня их компания расширилась за счёт Джунмёна и Чондэ, которые решили присоединиться к своим друзьям. Альфа отлично вписался в антураж, а омега испытывал некую неловкость, находясь в незнакомом обществе. Но на удивление, он быстро сошёлся с Кёнсу. Над столом стоял веселый смех, и друзья шумно переговаривались между собой, пока Чанёль не привлёк их внимание к себе.
- Ребят, - начал парень, когда все замолчали и обратили на него свои взгляды. – Мы с Кёнсу хотим вам что-то сказать.
Джонина словно по голове огрело это «мы». Оно звучало так непринуждённо и легко, как будто было всегда, и это альфа заметил его только сейчас. Его передёрнуло, когда большая рука под столом накрыла изящную ладошку, переплетая свои пальцы с чужими, а омега ободряюще улыбнулся своему, похоже, уже парню. Кай метнул взгляд в сторону Бэкхёна, с удивлением отмечая холодное спокойствие на его лице. Неужели этому парню не впервой наблюдать своего возлюбленного с кем-то другим?
- Короче, мы хотим, чтобы вы все знали. Вы же наши друзья, - Пак словно собирался с мыслями. – В общем, со вчерашнего дня мы официально являемся парой.
- Я и Чанёль встречаемся, - закончил за него Кёнсу и за столом повисло молчание.
Но тишина царила недолго, потому что спустя полминуты она была нарушена скрипом стула по кафелю и падением пластмассового подноса с едой на пол. Замерла вся столовая, наблюдая за разворачивающейся драмой. Кажется, даже повара на кухне затихли.
Лицо Бэкхёна, который вскочил со своего места, не выражало ровным счётом ничего, что пугало ещё больше, чем если бы на нём отражалась злость.
- Ты, - словно оскорбление выплюнул парень сквозь зубы. Никто так до конца и не понял, кому оно предназначалось: Чанёлю или Кёнсу, но всё точно поняли, что омега был зол. Чертовски зол. Он бросил на стол палочки, которые со звоном рухнули на гладкую поверхность, резким движением развернулся и направился к выходу. Его сосед по комнате было подорвался с места, чтобы идти за ним, но был остановлен сильной рукой. Джонин покачал головой, давая понять, что не стоит этого делать, и покинул столовую следом за омегой. Никто из студентов, находящихся в столовой, не понял ровным счётом ничего из того, что только что произошло. И только шесть человек с того самого стола смогли оценить масштаб случившейся катастрофы. Вот только настоящие причины этого знали далеко не все.

***

Кай нашёл одноклассника в самой дальней беседке во дворе. Он сидел на спинке скамейки, спустив ноги на сидение, и чиркал зажигалкой в дрожащих пальцах. Та никак не поддавалась и словно специально не хотела давать огонь, а тонкая сигарета уже начинала промокать от повисшей в воздухе сырости. Джонин достал из кармана свою зажигалку и зажёг перед лицом парня. Бэкхён вскинул на него взгляд и прикурил сигарету, сразу же затягиваясь.
- Не знал, что ты куришь, - подал голос альфа, становясь напротив омеги и опираясь спиной о стол беседки.
- И я не знал, что ты тоже.
- Я курю очень редко.
- Но тем не менее зажигалку постоянно носишь с собой, - усмехнулся парень и сделал пару затяжек, обхватывая фильтр побелевшими губами. На улице было прохладно, а парень выскочил в чём был, даже не надев куртку. Кай снял с себя свой пиджак и накинул на чужие плечи, оставаясь в одной рубашке. В принципе, ему и так не холодно.
- Может ты наконец расскажешь, что же всё-таки происходит? – спросил альфа, щелкая крышкой зажигалки.
- Знаешь, а тебе расскажу, - фыркнул Бэкхён и сильнее натянул на себя чужой пиджак.
Джонин усмехнулся и смахнул со лба чёлку.
- Ну, приступай.
- Начну издалека, - омега сделал последнюю затяжку и отправил окурок в полёт однокласснику в ноги. Тот молча его затоптал, ожидая интересного рассказа. – Когда я только поступил в старшую школу, я думал, что началась моя белая полоса. Я стал студентом престижной академии, в которой меня окружали как на подбор красавчики альфы и беты, со мной рядом был лучший друг. Что ещё нужно было для счастья? Всё и дальше казалось бы так радужно, если бы не одно «но». И это «но» в первый же день оттоптало мне все ноги, а потом ещё и заехало по голове портфелем, якобы не заметив меня из-за моего маленького роста. Как ты уже догадался, каплей чёрного на моей белой полосе стал великий и ужасный Пак Чанёль. Ну я сейчас утрирую, потому что на самом деле он понравился мне с первого взгляда. Даже несмотря на начинающую вырастать шишку я был очарован его сумасшедшей улыбкой. Но тогда я и подумать не мог, что все обернётся именно так.
Если ты помнишь, в начале прошлого года этот удод пытался клеиться ко мне. И я, если быть честным, не очень-то и сопротивлялся. На переменах мы часто болтали о всякой ерунде и порой открыто флиртовали. Пару раз этот чудик даже попытался зажать меня в углу, за что огрёб по своим длинным рукам. Но с его стороны всё это были невинные шалости, в то время как внутри меня начинал разгораться пожар. Я в прямом смысле слова влюбился в это ушастое недоразумение с его белоснежным арсеналом в тридцать два зуба. Не знаю уж как это случилось, но влюбился я капитально, прямо так по уши. А он, несмотря на все мои намёки, в упор не замечал моих чувств. И надо ж было случиться той вечеринке… Первый семестр уже почти подходил к концу, и кто-то из старшекурсников решил закатить грандиозную попойку всей общагой. Уж не помню, как мы туда попали, но с Чанёлем мне довелось оказаться в одной компании. Как сейчас помню, что в тот день он просто искрился от своего обаяния, и ни один омега не мог перед ним устоять. Я лично видел, как он несколько раз уединялся с парнями в чьей-то комнате, и меня раздирала дикая ревность. С каждым прошедшим часом я методично напивался, не обращая внимания на попытки знакомых меня остановить. Спустя какое-то время это тело обнаружилось на танцполе, прижимающееся к кому-то большому и безумно горячему. Плюс ко всему, к кому-то очень возбуждённому. Его огромный стояк упирался мне прямо в задницу и хватило ж мне ума ещё и потереться об него. Глухой рык Чанёля на ухо чуть было не заставил меня застонать. Было так восхитительно чувствовать себя ведущим в этой ситуации, но я прекрасно понимал, что одними обжиманиями Пак не ограничится. И я был готов на всё.
До сих пор не знаю почему, но он привёл меня к вам в комнату. В упор не знаю, где ты тогда был, но хочу извиниться: мы делали это и на твоей кровати. Правда тогда мы мало что соображали. Чанёль не раздевал меня – он буквально рвал на мне одежду. Это придурок даже умудрился с мясом вырвать молнию на моих джинсах. Но Господи-Иисусе, что же потом началось… Может ты и не догадался, но тогда был мой первый раз. Как же это было больно, тем более что у Чанёля член не маленький. Да что врать-то: он у него просто огромный. После того, как он вошёл в меня, мне на секунду даже как-то перехотелось. Но потом природа взяла своё. Кстати, забыл один очень важный факт – у меня тогда была течка. Не знаю, каким местом я думал, когда шёл с ней на вечеринку, где меня мог завалить и оприходовать любой. Но явно не тем, каким следовало. Но мне повезло: меня оприходовал как раз тот, кто нужен был. Не знаю, как даже и описать то, что происходило в вашей комнате. Мы трахались как кролики, и спустя пару часов у нас даже закончились презервативы. Но каждый хотел ещё и ещё. Дальше пришлось импровизировать. Так мой первый незащищённый секс произошёл с ним. И он же первый в меня кончил, заставляя кричать и извиваться в его руках. Тогда мне было так хорошо, как, наверное, никогда не будет. Но знаешь, что было самое шикарное в этом во всём? Ты себе даже представить не можешь… Где-то раза после третьего, а может и позже, мы, два идиота, выяснили, что являемся природной парой. Вот так поворотик, да? Мы сами тогда прихуели. Но потом течка снова дала о себе знать и опять понеслась. Как же нам было тогда хорошо. Оказывается, заниматься сексом со своей природной парой, это самое восхитительное, что может быть на свете. Когда страсть, навеянная алкоголем, отхлынула, на смену ей пришла умопомрачительная нежность. Никогда бы не подумал, что может быть так. Он так трепетно и нежно касался меня, так ласково звал своим, что я абсолютно ни о чём не задумывался. Даже о том, что могу залететь. Мы оба забыли обо всем, потому что наконец обрели свою вторую половину. В ту ночь Чанёль был просто потрясающим. Он был самым лучшим, самым ласковым, нежным, самым любимым. Я готов был расплакаться от переполнявшего меня счастья. И если бы не его мощный агрегат, каждым свои движением во мне заставляющий забывать собственное имя, я бы точно это сделал.
Но ни что не может длиться вечно, и в каждой мелодраме наступает утро. В моей истории оно сопровождалось пиздецким похмельем, растраханной до страшного состояния задницей и любимыми родителями, которые должны были забрать своего отпрыска через полчаса. Даже вспомнить боюсь, как я тогда собирался. Ещё больше боюсь вспоминать, как я при этом выглядел. Чанёль беззастенчиво дрых, обнимая подушку, и ему даже грохот в комнате был по бую. Покидал я комнату впопыхах, путая ноги в штанинах. Не знаю, как я не наткнулся ни на кого в коридоре, хотя время было уже девятый час. В своей комнате я наскоро принял душ, кое-как привёл себя в порядок и набрызгался всем, чем только мог, лишь бы скрыть запах альфы на своём теле. Родители долго не заставили себя ждать, и уже через десять минут я умирал от головной боли в салоне машины. Но самое смешное, что меня терзали мысли о том, что я не оставил Чанёлю записки. Я свято верил в то, что он дождётся понедельника, и я всё ему объясню. Я то думал, что в связи с открывшимися обстоятельствами мы теперь точно будем вместе.
Дома я привёл себя в порядок и перекрасился, сменил половину своего гардероба и полвечера проторчал перед зеркалом, пытаясь научиться аккуратно подводить глаза. В конце концов, у меня действительно стало хорошо получатся. В академию я возвращался на крыльях любви, напичканный таблетками от течки, которая ещё продолжала идти. Я уже представлял себе, как наброшусь на своего альфу с поцелуями, и мы продолжим то, на чём остановились. Но судьбе, видимо, мои планы не очень понравились. Потому что на первом этаже под лестницей, в его любимом укромном месте, я застал своего альфу трахающим какую-то девицу. Она так противно стонала и царапала своими гадкими руками его спину, а я замер как вкопанный, наблюдая из укрытия за этой картиной. Меня тогда стошнило прямо в цветочный горшок, стоявший в коридоре. Я убежал, не желая этого видеть, а в своей комнате разрыдался как ребёнок. Спустя час я уже собрался идти резать вены, но вовремя пришёл в себя. Я решил дождаться утра и обо всём с ним поговорить. Может быть он просто меня не так понял, или подумал, что я сбежал, не желая себе такого альфу. Я не спал всю ночь, от волнения ворочаясь в постели, и утром пришёл на занятия с огромными синяками под глазами. Но какого же было моё разочарование, когда Чанёль прошёл мимо меня и даже не поздоровался, как было бы прежде. Словно он меня и вовсе теперь не замечал. И тогда я понял, что он просто не помнит. Он ни хрена, ну совершенно ни хрена не помнит! И даже то, что я его природный омега – все выветрилось из его тупой головы. Я слышал, как он кому-то рассказывал, как ебался с кем-то несколько часов подряд, да так, что закончились презервативы, и теперь ему хочется узнать, кто же это был, чтобы повторить. Потому что он в упор забыл и даже лица не помнит. Никогда не думал, что можно забыть своего омегу, но как оказалось – очень даже можно. И причём с большим успехом.
Знаешь, как звучит разбивающееся сердце? Примерно как звук, издаваемый куском мяса, на который со всей силой наступили ногой. По крайней мере, я именно так и чувствовал. Хотя, на самом деле этим кусок мяса оказалось не только моё сердце, но и сам я. Не зная того, Чанёль втоптал всю мою любовь в грязь, а мне оставалось только сдохнуть. И я и правда хотел это сделать. Я собирался пойти спрыгнуть с крыши, повеситься, вскрыть себе вены. Мне было настолько плохо и больно, что я на полном серьёзе хотел умереть. И это желание было настолько сильным, что я его же и испугался. Это привело меня в чувство. И тут я подумал: Бён Бэкхён, чёрт возьми, какого хрена? Смысл убиваться по суке, которая и мизинца твоего не стоит! Ты, значит, окочуришься, а он будет дальше жить припеваючи и ебаться налево и направо? Ну уж нет! И знаешь, помогло. Я действительно успокоился и трезво рассудил ситуацию. Если Чанёль меня забыл, значит я ему просто не нужен. Но это не стоит того, чтобы кончать с собой. Я решил, что смогу несмотря ни на что жить дальше, похоронив свою любовь где-то очень глубоко в сердце. Но Боже мой, Кай, как же я ошибался! Я никогда не смогу его забыть, никогда. Я буду любить его до последнего вздоха и даже самой последней мыслью перед смертью будет Чанёль. Для меня он всё, и я даже не представляю, как дышу без него. Это смертельная любовь как яд – она убивает меня, заставляет превратиться в отвратительное ничтожество. Но я больше не могу по-другому.
С чего я начал спать с омегами, сам не знаю. Наверное, мне просто хотелось любви и ласки. Поскольку альфа в моей жизни остался только один, другого выхода у меня не было. Я не считал себя шлюхой, пока Чанёль так не сказал. Я думал, что имею право делать то, что хочу. До сих пор не знаю, заблуждался я здесь или нет. Но с Луханом всё было по-другому. В него я, можно сказать, влюбился. Конечно, это было чисто платоническое чувство, которое началось и закончилось дружбой, но именно с ним я по-настоящему забывался и чувствовал себя самим собой. Смело могу сказать, что с оленёнком был счастлив.
А потом всё пошло наперекосяк, потому что в нашу жизнь вмешался ты с этим сраным диском. Ты не только показал его Чанёлю, но и нас с Кёнсу в это впутал. И спрашивается, кому стало легче от того, что ты сделал? Никому. Мне пришлось разорвать свои отношения с Луханом, потому что я не хотел ставить его под угрозу. Логично было предположить, что я вам не доверял. Особенно Чанёлю. Но дальше стало только хуже. Не знаю, что у вас там с Кёнсу произошло, и, если честно, не очень-то и хочу знать. Но после этого видео Чанёль озверел. И мне очень хочется знать почему. Он стал цепляться ко мне по поводу и без, постоянно задевал и называл шлюхой. И знаешь, я ему даже поверил. Ты не в курсе, но пару раз мы даже подрались. Это было после занятий, никто нас не видел, да и били мы не в полную силу. Но то отвращение, с которым он тогда смотрел на меня, я никогда в жизни не забуду. И я ведь не умею жить без приключений! Мой длинный язык привёл меня к тому, что я самолично нажал на спусковой крючок пистолета, приставленного к моему же виску. Когда нам надо было делать проект, но я предполагаю, что вы с Кёнсу в это время беззастенчиво трахались, мы с ним снова сцепились. Он пытался меня задеть и у него это почти не получилось, если бы я не ляпнул такую фразу: «Трахни меня и угомонись наконец!». И знаешь, что этот придурок сделал? Именно то, что я и сказал. Но сначала он выловил меня в душевой бассейна, когда я был там один, и заставил отсосать. Это было отвратительно с моральной стороны, но чёрт возьми, мне так понравилось. В тот же день он снова трахнул меня на своей кровати, на этот раз не раскошелившись даже на презерватив. И дальше больше. Вплоть до позавчера он имел меня почти каждый день, иногда по несколько раз. Последнюю неделю он бегал на свиданки к Кёнсу, а в перерывах между ними зажимал меня по углам. И ведь я ни разу не отказал. А зачем, собственно говоря? Я ведь сам этого хотел. Ты себе даже представить не можешь, что я почувствовал, когда он первый раз ко мне прикоснулся спустя почти год. Это было непередаваемое ощущение. И пусть он тогда меня всего лишь ударил, я был счастлив. Дальше больше, а мне было мало. Мне хотелось, чтобы он сделал мне больно. Чтобы оставлял следы на коже, и я мог знать, что эти прикосновения были действительно настоящими. Что это не сон. Но видимо, моё время вышло. Обычно я его провоцировал, как мог, но в последнюю нашу встречу я в открытую попросил ударить меня, сделать мне больно. И знаешь, он сделал. Да так, что я захотел умереть. Он наказывал меня за мои желания. И самое обидное, что после этой боли он смог довести меня до пика. Как будто у него есть исключительное право владения моим телом и ему подвластно сделать с ним всё, что душе будет угодно. И я не выдержал. Я ляпнул фразу, которая в край его взбесила и, скорее всего, положила конец этим странным отношениям. Он озверел и вышвырнул меня голого со шмотками в руках за порог. Я стоял и скулил под дверью, я просил у него прощения и, кажется, даже плакал. Но он и двери не открыл. Вот такая вот она, история Бён Бэкхёна – форменного идиота, у которого не хватило духа бороться за своё счастье. И одному только Богу теперь известно, почему.
Бэкхён наконец перевёл дыхание и достал из пачки ещё одну сигарету. Кай протянул руку с зажжённой зажигалкой, помогая парню прикурить. У него никак не укладывалась в голове вся та информация, которую как ведро холодной воды на голову вылил на него одноклассник. Но однозначно он понял одно. Все они натворили делов и как раньше больше никогда не будет.
- Я вот только одного не понимаю, - снова подал голос омега, пуская в воздух струйку сизого дыма. – Ну ладно я дебил, мне простительно. Но как ты-то позволил этим отношениям случиться?
- А причём здесь я?
- Господи, Кай, ну хотя бы ты не тупи! – воскликнул парень. – Что бы ты сейчас не сказал, но все мы прекрасно знаем, что между вами с Кёнсу не просто секс. Между вами что-то безумно большое и сильное, что видно даже со стороны.
- По-моему, ты с этими сигаретами потерял последние мозги, - усмехнулся Джонин.
- Тогда не только я, но и вся параллель. Потому что когда вы танцевали вальс, всем присутствующим хотелось лопнуть от зависти. Потому что то, как вы смотрели друг на друга… Я такого ещё никогда не видел. Между вами что-то такое, что даже выше любви до гроба наших милых девственников. Словно вы с Кёнсу – две идентичные половины целого, которые, соединяясь воедино, рождают прекрасное. Вы чувствуете друг друга на расстоянии. Я давно заметил, что когда у кого-то из вас плохое настроение, второй тоже не в духе. И это не просто совпадение. Мне кажется, вы парные.
- Что? – удивлению альфа не было предела. – Мы семь раз занимались сексом, и никто из нас ничего не почувствовал. Мы не парные!
- О, ты даже считал, - на красивых губах заиграла ехидная улыбка.
- Катись ты… К Чанёлю, - вздохнул парень и пнул носком ботинка окурок.
- Да я бы с удовольствием, - Бэкхён стряхнул пепел на землю. – Но боюсь, на моём поезде уже укатил машинист по имени До Кёнсу. А ты так и остался стоять на станции.

***

Джонин никак не мог вспомнить, как оказался стоящим под холодным проливным дождём босиком, в одной майке и джинсах. Он щурился и смотрел на стену воды, а на тёмных ресницах повисли хрустальные капельки.
- Кай, зайди внутрь! Ты простудишься! – донёсся до боли знакомый голос из-за спины.
- Уходи, Кёнсу, - отозвался парень, даже не оборачиваясь. Он продолжал стоять под дождём, и даже не услышал чужих шагов. Альфа понял, что к нему кто-то подошёл, когда вода перестала капать, а над головой вырос зонт.
- Я всегда говорил, что ты неисправимый придурок, - сказал омега, заглядывая однокласснику в глаза. Зонт был большой, и они удачно помещались под ним вдвоём.
- Чего ты хочешь от меня?
- Чтобы ты перестал стоять под дождём и зашёл в общежитие.
- Зачем?
- Чтобы не простудиться, - Кёнсу поёжился от холода, кутаясь в тёплую куртку.
- Ты сам простудишься. Уходи, Кёнсу.
- Я без тебя не уйду.
На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом льющейся воды. Парни неотрывно смотрели друг друга в глаза и каждый ждал чего-то от другого.
- Уходи, - хрипло выдохнул Кай.
- Нет, - ответил омега и сделал шаг вперёд, оказываясь вплотную. – Я же сказал, что без тебя никуда не уйду.
- Твой парень будет волноваться, - усмехнулся альфа. – Смотри, а то бросит ещё.
- Ты за нас не переживай, - одноклассник раздражённо дёрнул плечом.
- Кёнсу, поцелуй меня.
- Что? – недоуменно выпалил парень.
- Поцелуй меня.
Джонин смотрел на него с таким отчаянием в глазах, что Кёнсу не смог не выполнить его просьбу. Зонтик покинул тонкие пальцы и рухнул на землю, а красивые губы встретились в страстном поцелуе. Омега обхватил чужие щеки ладошками, притягивая парня к себе и желая никогда больше не отпускать. Кай обвил тонкую талию руками, прижимая одноклассника к своей груди из последних сил. Они целовались как в последний раз, и ведь каждый из них на самом деле думал, что это их последний поцелуй. Холодный ливень скрывал обоюдные горячие слёзы, стекающие по щекам.
- Что я должен сделать, что всё снова стало как прежде? – хрипло прошептал Джонин, прижимаясь своим лбом к чужому лбу и заглядывая в карие глаза.
- Полюби меня, - и в голосе Кёнсу сквозило дикое отчаяние. Дрожащими пальцами он цеплялся за чужую мокрую майку и боялся, что стоит только выпустить ткань из рук, и альфа перед ним просто исчезнет.
- Я не могу, - выдох на грани слышимости, но омеге удаётся его понять.
- Можешь.
- Нет. Прости, Кёнсу.
- Я не злюсь, - мягко улыбается парень, и эта улыбка без ножа режет сердце. «Да лучше бы ты злился, малыш».
Кёнсу отпускает альфу и делает несколько шагов назад, оставляя того стоять одного под ледяным ливнем.
- Кай, ты простудишься! Пожалуйста, возьми хотя бы зонтик! – и в голосе Кёнсу звенит неприкрытая боль, которую не заглушают даже шум ветра и грохот воды. Он разворачивается и уходит, накинув на голову мокрый капюшон. А Кай остаётся стоять под проливным дождём. Он уверяет себя, что поступает правильно. Но чужие солёные слезы на губах говорят об обратном. «Полюби меня, Кёнсу. Потому что я тебя уже люблю».