Исключен

Софи посмотрела на перекошенное устрашающее лицо Бейна и почувствовала, как у неё свело живот. Что с ним случилось? Она обвела взглядом тысячи золотых, серебряных и бронзовых рамок, под завязку забивших залу: ведьмы, убивающие принцев; великаны, пожирающие людей; демоны, сжигающие детей; мерзкие огры; абсурдного вида горгоны; безголовые всадники — безжалостное море чудищ. В одночасье превратившиеся в них из неловких подростков. Теперь же запечатлены в портретах в качестве абсолютного зла. Даже злодеи, умершие ужасной смертью — Румпельштильцхен, Великан с Боба, Волк из Красной шапочки — были запечатлены в величайшие моменты своей жизни, будто это они вышли победителями в своих сказках. У Софи снова свело живот, когда она обратила внимание, с каким благоговением другие дети смотрят на эти портреты. И наконец её осенило — она стоит в одном ряду с будущими убийцами и чудовищами.

Её прошиб холодный пот. Ей срочно необходимо найти кого-нибудь из преподавателей. Кого-нибудь, кто бы мог свериться со списком зачисленных учеников и понял, что она попала не в ту школу. Но пока, единственные, кого она смогла найти были волки, которые говорить-то нормально не могли, не то, что сверятся со списками.

Свернув за угол в широком коридоре, Софи увидела впереди на высокой стремянке, краснокожего рогатого гнома, прибивающего еще портреты на стену. У неё свело зубы от надежды, когда она стала медленно продвигаться к нему в шеренге. Когда Софи решилась привлечь его внимание, то вдруг заметила, что на этой стене в рамках висели знакомые лица. Был здесь и похожий на борова мальчишка, которого она уже видела, надпись на портрете которого гласила «БРОН ИЗ РОХОВ ШИПОВ». Рядом с ним весел портрет одноглазой, с редкими пучками волос на голове, девочки: «АРАХНА ИЗ-ЗА ЛИСЬЯ». Софи оглядела портреты своих одноклассников, чтобы узнать, какие злодейские преобразования им предстоять. Её глаза остановились на мальчишке Грызуне. «ХОРТ ИЗ КРОВАВОЙ СКАЛЫ». Хорт. Звучит-то как болезнь. Она двинулась вперед шеренги, готовая окрикнуть гнома...

А потом она увидела рамку под его молотом.

Ей улыбалось ее собственное лицо.

Софи с воплем вылетела из шеренги, вскарабкалась вверх по стремянке и вырвала портрет из пальцев ошеломленного гнома.

— Нет! Я из Школы Добра! — прокричала она, но гном вырвал обратно картину и два раза шлепнул её этим портретом по голове, а потом принялся пинаться и толкаться до тех пор, пока Софи не выдержала и не отвесила ему пощечину. Гном заверещал как маленькая девочка и замахнулся на неё своим молотком. Софи увернулась, но потеряла равновесие, стремянка заходила ходуном и рухнула между стенами, так и застряв. Распластавшись в полете на ступеньках, она глянула вниз на скалившихся волков и таращившихся студентов

— Мне нужен Школьный директор! — а затем руки её все-таки разжались и она съехала по ступенькам, приземлившись в самое начало строя.

И темнокожая ведьма с большущим фурункулом на щеке сунула ей в руки пергамент.

Софи, опешив, уставилась на листок.

— Увидимся на занятиях, Ведьма из-за леса, — прохрипела старая карга. И прежде, чем Софи успела что-то на это ответить, огр всучил ей в руки стопку учебников, перевязанных лентой.

Лучшие злодейские монологи, 2-ое изд.

Заклинания, вызывающие страдания, год первый

Руководство для чайников по похищениям и убийствам

Распространение уродства внутри и снаружи

Как готовить детей (дополнено новыми рецептами!)

Книги и без того были ужасны, но потом Софи увидела и ленту, которой они были перевязаны — лентой оказался живой угорь. Она закричала и отшвырнула учебники, прежде чем рябой сатир всучил ей затхлую черную ткань. Развернув её, Софи отпрянула, обнаружив унылую, в лохмотьях, тунику, напоминающую больше изодранные шторы.

Она с изумлением уставилась на других девочек, радостно надевающих свою вонючую школьную форму, перебиравших свои книги, и сверявшихся с расписанием. Софи медленно перевела взгляд на свою грязную черную робу. А потом на книги, перемазанных слизью книги. А потом на себя, улыбающуюся с портрета на стене.

Она бежала за своей жизнью.

Агата знала, что находилась не в том месте, потому что даже преподаватели бросали на неё озадаченные взгляды. Они вместе выстроились на четырех винтовых лестницах просторного стеклянного фойе. Две лестницы были розовыми, другие две — голубыми. Выстроившихся учеников сверху осыпали конфетти. Женщины-профессора были одеты в, одинакового фасона, но разных цветов обтягивающие платья с высоким воротником, с блестящей серебряной брошью-лебедем над сердцем. Но каждая внесла в свое платье индивидуальные особенности: кто инкрустировал его кристаллами, иные украсили цветами из бисера, или даже бутонами из тюли. Меж тем мужчины-профессора все были одеты в светлые костюмы радужных цветов, с соответствующими жилетами, узкими галстуками и цветными платками, заправленными в карманы, расшитыми точно такими же серебряными лебедями.

Агата сразу же обратила внимание, что все взрослые были гораздо красивее, чем все те, которых ей приходилось встречать в своей жизни. Даже преподаватели преклонного возраста и те были до ужаса элегантны. Агата всегда старалась придерживаться мнения, что красота бессмысленна, потому что она всего лишь временное явление. Но вот появилось наглядное доказательство, что она могла длиться вечно.

Учителя постарались тыкать друг друга локтями как можно незаметнее, а шептаться как можно тише, при виде промокшей насквозь неуместной ученицы, но Агата давно привыкла к подобному и легко подмечала такие вещи. А потом она заметила еще одного, не похожего на остальных. Окруженного ореолом, стоящего возле витражного окна в костюме цвета зеленого трилистника. У него были серебристые волосы и блестящие карие глаза, и он смотрел на неё так, будто она попала именно туда, куда нужно. Агата покраснела. Любой бы, кто подумал, что она принадлежит этому месту, был явно не в себе. Она почувствовала себя уютнее, отвернувшись от негодующих взглядов девочек, бросающих их исподлобья, которые явно не простили её за инцидент в зале.

— А где мальчики? — услышала Агата голос какой-то девочки, когда они оказались перед тремя невероятно огромными нимфами с неоновыми волосами и губами, которые раздавали их расписания, учебники и форму.

Поскольку Агата плелась в самом конце, то у неё был лучший обзор на величественную лестничную залу. На противоположной стене розовели нарисованные огромные буквы НА, вокруг которых резвились так же нарисованные миловидные ангелочки и сильфиды. На остальных трех стенах также имелись буквы, которые складывались все вместе в единое НА-ВС-ЕГ-ДА розового и голубого цветов. В углу каждой стены симметрично располагались винтовые лестницы, освещавшиеся высокими витражами. На перилах у одной из двух голубых лестниц было высечено ЧЕСТЬ, наряду со стеклянным офортом рыцарей и королей, в то время как на другой, украшенной голубыми рельефами охотников и луков, можно было прочесть ДОБЛЕСТЬ. Две лестницы из розового стекла были подписаны позолотой ЧИСТОТА и МИЛОСЕРДИЕ, и украшали их нежные фризы девушек, принцесс и добрых животных.

В центре комнаты на великом хрустальном обелиске, который тянулся от молочно мраморного пола до стеклянного потолка, висели портреты выпускников. Выше на обелиске весели портреты в золотых рамках. Они принадлежали студентам, которые стали принцами и королевами после окончания школы. В середине висели серебряные портреты тех, кому достались не такие значимые роли — бойкие помощники, примерные домохозяйки и крёстные феи. В самом низу колонны, испещренные пылью, были портреты в бронзовой оправе; принадлежавшие тем, кто стал лакеями и слугами. Но независимо от того, стали ли они Снежной Королевой или трубочистом, Агата увидела студентов с одними и теми же красивыми лицами, добрыми улыбками и проникновенными глазами. Здесь в стеклянном дворце в середине леса, лучшие из лучших, собрались на службе у добра. И вот она, Мисс Ничтожность, на службе у кладбищ и пуков.

Агата ждала, затаив дыхание, пока, наконец, не подошла и её очередь оказаться перед розово-волосой нимфой.

— Произошла путаница! — выпалила она. С Агаты ручьем лились вода и пот. — Здесь должна быть моя подруга Софи, а не я.

Нимфа улыбнулась.

— Я пыталась её остановить, — сказала Агата, голосом преисполненным надеждой, — но я смутила птицу и вот теперь я здесь, а она в другой башне. Но она красавица и любит розовый цвет, а я... да, вы только взгляните на меня. Знаю, вам нужны ученики, но Софи моя лучшая подруга и, если она остается, тогда и я должна остаться, а мы не можем остаться, так что прошу вас помогите мне найти её, чтобы мы могли вернуться домой.

Нимфа вручила ей листок пергамента.

Агата, пораженная, уставилась на нимфу.

— Но...

Зеленоволосая нимфа сунула ей корзину с книгами. Она заметила там:

Преимущество красоты

Завоюй своего Принца

Рецепты Красоты

Предназначение принцессы

Речь животных 1: Лай, ржание и чириканье

После синеволосая нимфа подала девочке школьную форму: ужасно короткий розовый платье-сарафан, с рукавами вычурно украшенными гвоздиками, который следовало носить поверх белой кружевной блузы, на которой, казалось, не хватало трех пуговиц.

Ошеломленная Агата обвела взглядом принцесс вокруг себя, втискивающихся в свои розовые платья. Она посмотрела на книги, которые говорили ей, что красота была привилегией, что ей мог достаться идеальный принц, что она могла научиться разговаривать с птицами. Она посмотрела на расписание, предназначавшееся для кого-то красивого, изящного и доброго. А потом она взглянула на прекрасного учителя, все еще улыбающегося ей, как будто он ждал чего-то грандиозного от Агаты из Гавальдона.

И Агата сделала то единственное, что она знала, как это делается, когда сталкивалась с ожиданиями.

Она бросилась бежать вверх по синей лестнице ЧЕСТЬ, через залы цвета морской волны, а вслед за ней летели феи, звеня от ярости. Она мчалась через залы, карабкалась по лестницам, и у неё не было времени, чтобы осознать, что же она видит — полы из нефрита, комнаты для занятий из леденцов, библиотеки из золота — пока не добралась до последней лестницы и не ворвалась через дверь из матового стекла на крышу башни. Перед ней открылся захватывающий освещенный солнцем вид подстриженной скульптурной изгороди. Но прежде, чем Агата успела разглядеть, что же из себя представляют эти живые скульптуры, вслед за ней ворвались феи, выстреливая ртами липкие золотые паутины, чтобы поймать её. Она поднырнула вниз, чтобы ускользнуть от них, скорчившись на подобие жука, поползла через огромные живые изгороди. Встав на ноги, она пробежала и прыгнула на самую высокую скульптуру мускулистого принца, поднявшего меч высоко над прудом. Она проползла по лиственному мечу к его разящему кончику, отбрыкиваясь от роящихся вокруг фей. Но вскоре их стало слишком много и они оплевали её своими сияющими паутинами, Агата не удержалась и рухнула в воду.

Когда она открыла глаза, то была совершенно сухой.

Должно быть, пруд был порталом, потому что сейчас она была снаружи под кристально-голубой аркой. Агата подняла глаза к верху и остолбенела. Она находилась на краю узкого каменного моста, который тянулся сквозь густой туман через озеро к прогнившей башне. Это был мост между двумя школами.

У неё из глаз брызнули слезы. Софи! Она могла спасти Софи!

— Агата!

Агата прищурилась и увидела как из тумана выбегает Софи.

— Софи!

Раскинув руки, девочки побежали по мосту, выкрикивая имена друг друга...

Они врезались в невидимый барьер и отлетели в разные стороны, упав на землю.

Оторопелая от боли, Агата наблюдала, как волки схватили Софи за волосы и потащили обратно к Школе Зла.

— Вы не понимаете, — прокричала Софи, видя, как феи утаскивали Агату. — Это ошибка!

— Не было никакой ошибки, — прорычал волк.

Девочки потеряли дар речи.