Collins, R.

1975. Conflict Sociology. N. Y.: Academic Press.

1999. Macrohistory: Essays in Sociology of the Long Run. Stanford: Stanford University Press.

2004. Interaction Ritual Chains. Princeton & Oxford: Princeton University Press.

Crosby, A. W. 1986. Ecological Imperialism: The Biological Expansion of Europe, 900–1900. Cambridge: Cambridge University Press.

Goldstone, J. 1991. Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Berkeley: University of California Press.

Goudsblom, J. 1996. Human History and Long-Term Social Processes: Toward a Synthesis of Chronology and Phaseology. In Goudsblom, J., Jones, Е., Mennel, S. (eds.), The Course of Human History: Economic Growth, Social Process, and Civilization. Armonbe, NY: M. E. Sharp.

Harris, M. 1977. Cannibals and Kings: The Origins of Cultures. N. Y.: Random House.

Headrick, D. 1981. The Tools of Empire: Technology and European Imperialism in the Nineteenth Century. N. Y.: Oxford University Press.

Huntington, S. 1991. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. Norman; London: University of Oklahoma Press.

Kennedy, P. 1987. The Rise and Fall of the Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. N. Y.: Random House.

Luttwak, E. 1979. Coup d' Etat. A Practical Handbook. Cambridge, MA: Harvаrd University Press.

McNeill, W. 1979. Plagues and Peoples. Harmondsworth: Penguin.

Moore, B. 1966. Social Origins of Dictatorship and Democracy. Boston: Beacon Press.

Pomeranz, K. 2000. The Great Divergence: Europe, China, and the Making of the Modern World Economy. Princeton: Princeton University Press.

Ralston, D. B. 1990. Importing the European Army: The Introduction of European Military Techniques into Extra-European World, 1600–1914. Chicago: Chicago University Press.

Skocpol, T. 1979. States and Social Revolutions. N. Y.: Cambridge University Press.

Snooks, G. 1996. The Dynamic Society: Exploring the Sources of Global Change. London; N. Y.: Routledge.

Spier, F. 1996. The Structure of Big History. From the Big Bang until Today. Amsterdam: Amsterdam University Press.

Tainter, J. 1988. The Collapse of Complex Societies. Cambridge; N. Y.: Cambridge University Press.

Tilly, C. 1978. From Mobilization to Revolution. Reading, MA: Adison-Wesley.

White, L. 1975. The Nature of Cultural Systems. N. Y.

[1] Л. Е. Гринин и А. В. Коротаев выделяют также макроэволюцию « как такой тип социальной эволюции, в рамках которого наблюдаются крупные и крупнейшие изменения (инновации), которые оказали важнейшее влияние на ход исторического процесса в целом, а не только на историческую судьбу отдельных обществ и цивилизаций» (Гринин, Коротаев 2008а: 66).

[2] C некоторыми поправками модель применима к целостностям других социальных масштабов, как бо́ льших (мировые регионы, цивилизации, мир-экономики), так и меньших (провинции, крупные города).

[3] Интеграцию обществ обычно можно описывать как территориальный рост общества-лидера (завоевателя). Редкие случаи равноправных федеративных объединений (Нижние Земли Голландии, кантоны Швейцарии, 13 первых штатов США, земли Германии, объединенные Бисмарком) концептуализируются как выход на новый уровень объединенного развития нескольких прежних обществ (обычно результатов распада прежних целостностей).

[4] Судя по всему, успех был в большей мере обусловлен прогрессизмом и эгалитаризмом большевистской пропаганды, распределительными обещаниями, символами нового будущего справедливого мира, воспринятыми рабочими и солдатскими (вчерашними крестьянскими) массами, тогда как Белое движение ничего толком, кроме возврата к прежнему ненавистному порядку, предложить не могло.

[5] Социальный ароморфоз – «понятие, которым объединяются универсальные (широко распространенные изменения) инновации в развитии социальных организмов и их систем, повышающие сложность, приспособленность, интегрированность и взаимное влияние обществ, способствующих формированию и прогрессивному развитию надобщественных систем разного уровня» (Гринин, Коротаев 2008б: 8).

[6] Разве что экономическое развитие первой трети XIX в. как отсроченное следствие реформ Екатерины II может с некоторыми оговорками претендовать на эту роль.