Глава 16. – Вызывала? – спросила нависшая надо мной тень.

– Вызывала? – спросила нависшая надо мной тень.

Проследив взглядом вверх по сапогам, бриджам для верховой езды, очень большой куртке и шарфу, я обнаружила, что призрак, иронично вскинув рыжую бровь, смотрит на меня в ответ.

Мда, не такой мне виделась встреча с кумиром. Я вскочила на ноги, но, так и не выпутавшись из шнура, только шума наделала.

– Не двигайся! – крикнул экскурсовод, и из темноты донесся еще чей-то голос:

– Мы сейчас. Оставайтесь на месте, пока не включится свет.

– Кто ты? – спросила тетя Айви.

Она выглядела совсем как на семейной фотографии: под тридцать, очень самоуверенная и даже близко не настолько удивленная, как следовало бы. Заметив мои рыжие волосы, тетя внесла поправку в свой вопрос:

– Или лучше спросить, какой сейчас год? И где мы?

Неудивительно, что пришлось приложить столько усилий, чтобы ее призвать. Должно быть, след почти исчез. Что вполне объяснимо: Гуднайт, если не захочет, не станет после смерти нигде слоняться.

– Меня зовут Дейзи. – Даже если бы рядом никого не было, я бы все равно разговаривала про себя, потому что это самый быстрый способ – буквально со скоростью мысли. – Я твоя пра-пра… В общем, не важно в каком поколении, потому что я в беде и мне нужно знать все, что ты можешь рассказать о шакале Оостерхауса.

– Понятия не имею, что это. – Я едва не выругалась, мысленно или вслух, но тут тетя Айви продолжила: – Знаю только профессора Оостерхауса. Он здесь преподает – преподавал. – Она потерла лоб, совсем как сделала бы при жизни. – Прости, но мое ощущение времени в полном беспорядке.

– Не беспокойся. Бывает. – Ну а как иначе, если твои прошлое, настоящее и будущее уже произошли?

Но тетя Айви все равно забеспокоилась, словно ощутив мое волнение. От прилагаемых усилий собрать воедино воспоминания ее фантом начал мерцать, однако стабилизировался, когда я еще больше влилась в нашу духовную связь.

– Что-то было с ним связано, и этот шакал в голове крутится… – сказала тень. – В начале тридцатых Оостерхаус покинул институт. Темная история.

То есть в тридцатых годах двадцатого века. Сопоставив хронологию с немецкой фамилией ученого, я высказала дикое предположение:

– Он был сторонником фашизма?

– Совсем нет, – ответила Айви, и по связи, казалось, проскочила искра. – Когда он ушел, я была в отъезде, но по возвращении услышала сумасшедшие россказни о том, что профессор якобы основал какой-то культ и клялся, будто нашел нечто, способное разгромить Третий Рейх.

Мои мысли поскакали в совершенно безумном направлении, сильно напоминающем сценарий «Индианы Джонса».

– Профессор нашел какое-то оружие?

Вроде того, оплавляющего лица, из «Утраченного ковчега»? Меня затрясло от макушки до кончиков поджатых от ужаса пальцев ног.

– Не знаю. Вот дерьмо! – От отчаяния, свозившего в ругательстве тети, воздух посвежел. – Я помню лишь доходившие до меня слухи, и в моей голове это просто разрозненные кусочки.

Я попыталась ее успокоить. Вот только до нас наконец-то добрался охранник с фонариком. Когда галерею прорезал луч света, я свернулась в тени статуи, где бы охранник, помогая остальным, меня не заметил.

– Что там о слухах? – подгоняла я Айви. – В досье профессора, хранящемся в архивах, ничего не сказано о том, когда и почему он оставил институт.

Когда охранник прошел мимо, она торопливо заговорила:

– Официально все замяли, но поговаривали, что профессор спятил. Бредил идеями, основанными на собственном переводе «Книги мертвых».

Я знала, что это за книга – иначе хреновый из меня медиум, – инструкция о том, как правильно мумифицировать тело и подготовить душу к переходу в загробный мир. Единой версии не существовало, так как с династиями менялись и ритуалы.

Воспоминания возвращались к Айви беспорядочным скопом, и она уже тараторила:

– Оостерхаус сказал, что нашел версию, написанную древним культом, верившим в магическую силу души после смерти. Но доказательств существования такой книги не было. По крайней мере, таких, которые можно найти, а я, поверь, искала.

Разумеется, искала. Оставить такое не расследованным Гуднайт не могла.

– Значит, ты не в курсе, была ли это настоящая магия или выдумка профессора?

– Нет, выдумщиком я бы его не назвала. – Айви нахмурилась. – Он не озвучивал теории, в которых не был уверен. Они говорят – говорили, – профессор пытался возродить среди студентов этот культ. Создать что-то типа тайного общества.

Мое сердце окутал кладбищенский холод.

– Что-то вроде братства?

– Да! Именно так оно и называлось. Братство Черного... – Айви замолкла, слегка вздрогнув от осознания, и я поняла, что она собиралась сказать.

– Шакала, – прошептала я.

Внезапно в глаза ударил яркий свет фонарика, и державший его охранник спросил:

– Юная леди, вы в порядке?

Справа от меня расхаживал и гневно разговаривал сам с собой призрак Айви:

– Почему я не вспомнила об этом сразу же, как только ты упомянула о шакале Оостерхауса? Что за простофиля!

– Все в порядке, – сказала я. Уже вслух. – Ты просто призрак.

Моя пра-пра-тетя выпрямилась в полный рост:

– Я профессор Айви Гуднайт. А не просто что-то там.

Охранник отвел свет фонарика от моего лица, и стало видно, что он смотрит на меня как на дурочку.

– Ты ударилась головой, когда упала?

– Нет, нет, – поспешила заверить. – Я в порядке.

Ничего я не в порядке. Я пыталась не следить глазами за мельтешащей тетушкой и не сходить с ума из-за возможности, что мое братство – бьющее окна, метающее магию братство с кладбища – имеет отношение к Братству Черного Шакала Айви.

Я и не осознавала, что так «громко» думаю, пока призрак тети Айви не юркнул ко мне с напряженным от беспокойства лицом:

– Единственное, в чем я полностью уверена, это то, что братство и правда существовало. Этот оостерхаусовский шакал вполне мог оказаться тем, что, как верил профессор, способно было остановить завоевание Европы Германией.

От ее волнения у меня закружилась голова, и воздух снова похолодел. Охранник следил за мной... нет, он мне что-то говорил, не дождался ответа и теперь тянулся к рации, чтобы вызвать медицинскую помощь, а я не могла этого допустить.

– Извините, – пробормотала я и самостоятельно поднялась на ноги. – Понимаете, я боюсь темноты. Вот почему побежала и споткнулась. – Мне не пришлось изображать дрожь, слова Айви заморозили кровь в моих венах.

Тут в зале снова вспыхнул свет, и, чтобы окончательно убедить скептически настроенного охранника, я преувеличенно радостно воскликнула:

– О, слава Богу! Теперь со мной все будет хорошо.

Он потянулся к моей руке:

– Позвольте сопроводить вас в вестибюль, чтобы уж наверняка.

Если он уведет меня от фараона, то уведет и от Айви. Я запаниковала, тетя тоже:

– Послушай! – Слова, образы и эмоции посыпались из ее разума в мой, как падающие звезды. Песок и жара, пыль и опасность. Холодные металлические танки и горячий огонь плавильных печей. – Если этот шакал – оружие Оостерхауса, и братство хранит секрет, ты не можешь позволить им до него добраться. Ты никому не можешь позволить до него добраться. Дейзи, ты должна найти его первой.

– Хорошо, – ответила я, когда охранник потащил меня прочь от статуи.

Я вела рукой по фараону так долго, как это было возможно, а Айви вышагивала рядом.

– Хорошо, – повторила я, потому что в мире было предостаточно и немагического жуткого оружия.

И повторила еще раз, ибо даже думать не могла о том, что кто-то станет обладать такой властью:

– Хорошо.

Два тройных обета. Спасти девушку, спасти мир. Повезло, что я Гуднайт.

– Ты Гуднайт, – быстро сказала Айви, потому что мы теряли связь. – Помни, ты не одинока.

Я подумала о скопившихся к этому времени пятистах шестидесяти семи сообщениях в моей электронке. В духовном мире я никогда не оставалась одна, но в действительности дело обстояло совсем иначе. Как мог кто-то из моей семьи мне помочь, когда они так далеко?

Охранник придерживал меня осторожно, будто хрупкую статуэтку. В конце концов я сосредоточилась на физическом мире и увидела, как к нам бежит Карсон. Его шаги болезненно отдавались у меня в голове.

– Ты в порядке? – Он схватил меня за плечи и наклонился, чтобы заглянуть в глаза. И это не было игрой. Вероятно, выглядела я и правда дерьмово. – Что произошло?

– Стало темно, – сказала я, подкрепляя невинную ложь для охранника. – И у меня мигрень начинается. – Это многое объясняло, в том числе и торопливый побег из зала. Да и не врала я. Чувствовала, как боль с грохотом надвигается на меня, будто оползень с горы.

Карсон перехватил инициативу, поблагодарил охранника, обнял меня и повел из здания. В рекордное время мы оказались на улице.

Стажер что-то пихнул мне в руку:

– Солнечные очки. Надень.

– Спасибо. – Я неловко водрузила очки на нос. Даже затянутое облаками небо жгло глазные яблоки.

Когда мы затормозили на тротуаре, потоку спешащих на лекцию студентов пришлось нас обходить. Было ветрено и влажно, и странно, что все еще середина утра. Я глянула на часы Карсона и осознала, что свет в музее погас всего лишь на несколько минут. Пока разговаривала с Айви, я находилась в духовном времени.

– Что стряслось? – спросил Карсон. Он выглядел готовым в случае надобности меня подхватить. – Ты до нее достучалась?

– Да. Потому голова и раскалывается. Это не так просто, как с миссис Хардвик.

Сам по себе разговор с призраком – не проблема, но вытаскивание тени умершего из забытья и помощь в восстановлении памяти заставляли меня дрожать от истощения. Равно как и понимание, что мы выступили против человека – или нескольких людей, – готового пойти на похищение и убийство, лишь бы заполучить артефакт достаточно сильный, чтобы остановить целую армию.

– Дейзи, – вернул меня в настоящее Карсон, твердым ровным тоном с хорошей примесью властности. – Сейчас ты на пять шагов впереди меня. Скажи, что дальше.

– Дальше, – ответила я, заставив голос звучать гораздо сильнее, чем я себя чувствовала, – мне нужен океан кока-колы и поездка в Сент-Луис.