Глава 3. Десять лет назад я не могла спокойно пройтись до магазина выпечки, что в трех кварталах от дома, без риска для здоровья

Десять лет назад я не могла спокойно пройтись до магазина выпечки, что в трех кварталах от дома, без риска для здоровья. В Лос-Анджелесе на рубеже второго тысячелетия богатые переехали с окраин города обратно в центр. И если кто-то и был одним из этих «богатых», то это была я.

Мы жили в здании старой фабрики. Она была заброшена в шестидесятые годы, использовалась как склад камнерезов и мебельщиков, затем была расширена и превращена в лофты до Великого экономического спада. Лофты ушли за бесценок. Я могла позволить себе все, что мне было нужно, но Даниэль настоял оплатить половину, и кризис ударил по нему со всей силы. Так что ему пришлось срочно продать лофт в деловой части города за миллион.

И я застряла с ним. Он переехал в Мар Виста после того, как я выгнала его, и теперь мне приходится ездить через весь город в Беверли-Хиллз, чтобы привести клиента в отдел бухгалтерского учета на WDE.

Студии не передают чеки актерам, они передают чеки их агентам. Агенты вычитают свой десятипроцентный гонорар, а остаток отсылают клиенту. Так, например, голливудские агенты являлись бьющимся сердцем индустрии, вокруг них крутились все деньги.
И большинство из них до сих пор передавали бумажные чеки.

Я была нанята компанией, чтобы помочь им перейти от бумаги к банковским переводам, и я сделала это. Я убедила старую гвардию агентов, седых актрис, актеров второго плана, банки и бизнес менеджеров, что пора бы уже попасть в двадцать первый век. Многие наши клиенты по-прежнему настаивали на бумажных чеках, привозимых курьерской доставкой или в охраняемой машине, но их становилось все меньше и меньше. Новым клиентам уже не выдавался бумажный вариант.

Я до сих пор должна была справляться с остатками бумажных документов, преследовать студии, чтобы они выплачивали деньги, бегать по отделам, но все же я чувствовала, что моя работа была сделана. Единственная вещь, которая была хуже, чем идея жить своей работой - это жить совсем без нее, плыть по течению жизни без цели. Моя сестра Фиона увлеклась искусством в юности, и я наблюдала за ее скольжением в разврат. Я сделаю все что угодно, чтобы не быть похожей на нее.

Но вот я сидела здесь, даже с закрытыми глазами видя эти ненавистные чеки. Я услышала продолжительный звук пришедшей смс-ки, и захотела сжечь все это, а потом соскользнуть в забвение. Я никогда не сделала бы так. Но мечтала об этом иногда, попеременно рассматривая отчеты или слушая одного из агентов, беспокоящихся, когда чек клиента приходил с опозданием на день.

Я подумывала о юридической школе, но сразу отогнала эту мысль. Я бы огорчились, если бы стала таким же хорошим юристом, каким сейчас являюсь бухгалтером.

— Эй, фея, — Джин стоял у моего стола. — Ты нужна бизнес-менеджеру Рольфа Венте, чтобы проследить за Уорнером.

Я заблокировала свой телефон.

— Мы должны им перезвонить.

— Ты выглядишь усталой. Как выходные? Была на какой-нибудь вечеринке?

Если я не отвечу, и если я не сделаю это подробно, он потратит пятнадцать минут, рассказывая мне о своих походах по вечеринкам.

— Сходили на ужин прошлым вечером. Смотрели шоу в ресторане. Певица была потрясающей. Фолкнер. Какая-то Фолкнер. Как писатель.

— Никогда не слышал о ней, — сказал он.

— Приятный голос. Настоящий.

— Почему бы нам не рассмотреть ее поподробнее? Может WDO заработает свои копейки. Привлеки ассистентов. Заставь их чувствовать себя любимыми.

— О'кей, — я вернулась к своей работе, надеясь, что он оставит меня.

— И реши все с Уорнером, ладно? Мы теряем старого Рольфа, и мы должны задницу рвать, чтобы не остаться с голым задом. Дай мне знать о певице к концу дня.

Я не понимала, что, предлагая музыканта, я была обязана ездить за копейки, чтобы еще раз посмотреть на ее выступление. Мне становилось плохо даже при мысли об этом, пока я не вспомнила мужчину с розовым галстуком. Я схватила телефон и вышла на улицу.

Я шла по Барнейс. Видимо, это был месяц свадеб. Элитные дизайнеры выставили свои белые платья на витрины. Джереми Сент-Джеймс инкрустировал ювелирными украшениями корсет над юбкой не скромнее, чем марлевая полоска. Барри Тилден выложил голубя из белых перьев на платье, достойное Скарлет О'Хара, у которого верхняя часть являлась лифом из застежек-молний из чистого серебра.

— Дейдра? — сказала я, когда услышала, что на звонок ответили. — Ты здесь?

— Сколько времени?

— Десять. Что ты делаешь в следующий четверг вечером?

Простынь зашуршала.

— Вечером я должна идти в приют.

— Хочешь пойти куда-нибудь?

— Не могу где-то развлекаться, Ти. Это делает меня больной.

Моя сестра Дейдра презирала богатых, разбрасывающихся деньгами. Она жила в студии размером с почтовую марку и откладывала каждую копейку в целевой фонд, предназначенный для того, чтобы накормить голодающих. Это благородство доходило до точки саморазрушения.

— Это не развлечение. Скорее уныние. Я не хочу идти в офис и работать с людьми. Они все смотрят на меня, жалея из-за Даниэля. Я ненавижу это.

— Я не очень хороший буфер.

— Ты — совершенство. Продолжаешь держать меня на ногах.

Она вздохнула.

— Правильно. Ты покупаешь, а я ломаю.

— Без проблем.

Мы разъединились, и первое, что я увидела - это вывеска " Сарториал Сэндвич". Мне нужна была Дейдра, чтобы найти причину исчезнуть из толпы WDE, особенно когда в ней присутствовал великолепный мужчина.