Одиннадцать 11 страница

Когда я их снова открыла, пялясь в потолок оказалась, что я уже одна.

Синие занавески были подсвечены с той стороны солнцем, а свет из ванной заливал ковер рядом с входной дверью.

Я слышала, как текла вода, и тихое кап-кап-кап по раковине.

– Найл? – позвала я, приподнимаясь на локте.

Шум воды стих, и в дверном проеме показалась голова с темными волосами.

– Доброе утро, – на половине его лица был ровный слой пены для бритья. – Надеюсь, я тебя не разбудил?

Я нахмурилась, когда поняла, что он был без рубашки – ура – но в брюках – эх.

– Ты куда? – зевая, спросила я.

Он вернулся в ванную, и его голос приглушил шум бегущей воды.

– Меня разбудило сообщение Тони, – сказал он, а у меня непроизвольно закатились глаза, как и всякий раз, когда я слышала это имя. – Он назначил раннюю встречу на другом конце города, и мне нужно там быть.

– В… – я взглянула на часы, – семь утра?

– К сожалению, да.

А я так надеялась на совместный завтрак. На самом деле я думала, мы закажем его в номер и, возможно, покормим друг друга кусочками фруктов с последующим непременным сексом в душе.

– Ладно, – вместо этого ответила я. Внезапно кровать наполнилась сомнениями, что появились ночью.

Найл вышел из ванной, взял рубашку и скользнул в рукава. Я наблюдала, как с каждой застегиваемой пуговицей исчезал из вида его торс.

– Встретимся позже в офисе? – спросил он.

– Конечно, – я подложила под спину обе подушки, и мне в голову пришла мысль: – Эта ночь была…

Но что я хотела сказать? Была потрясающей? Сбивающей с толку? Пугающей?

Думаю, все это одновременно.

– Было ли тебе достаточно? – спросил он, и я знала, он не ждал фальшивых комплиментов или подпитки своему эго, ему просто интересно.

– Более чем. Думаю, мало кто ценит всю прелесть фантастической наполненности пальцами.

Он засмеялся, качая головой, и сосредоточился на собственных руках, завязывающих галстук.

– Ты так это говоришь.

– Я серьезно. Когда ты молод, каждый шаг – веха. Первый поцелуй, первая база, вторая, – ответила я, не обращая внимания на то, как он смотрел на меня. Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. – Если бы я могла вернуться в прошлое и сказать что-нибудь юной Руби… Ну, во-первых, посоветовала бы не пренебрегать солнцезащитным кремом, а во-вторых, не спешить и наслаждаться всеми этими первыми моментами. Получать удовольствие от предвкушения. С тех пор как займешься сексом, все это станет средством достижения цели. Никто больше не захочет просто целоваться ночи напролет.

Найл встретился со мной взглядом и улыбнулся.

– Спасибо.

– За что?

– Что терпелива со мной и происходящим. Знаю, что со стороны выгляжу… нервничающим время от времени. Но я тебя уверяю… Я обожаю тебя, Руби.

Улыбнувшись, я прикусила губу.

– Я тоже обожаю тебя, Найл Стелла.

Он подошел к кровати и наклонился поцеловать меня в лоб.

– Увидимся, дорогая.

***

Я вернулась к себе в номер, чтобы собраться – надеть облегающее черное платье, уложить волосы и воспользоваться помадой для особых случаев – и быстро позавтракать в Norma’s [ресторан в их отеле Le Parker Meridien, специализируется на завтраках – прим. переводчика], перед тем как отправиться в офис.

Сегодня мне требовалась дополнительная порция уверенности в себе, и это платье было как нельзя кстати. На Манхэттене было прохладно, и я надела пальто – красное, в тон помады – поплотнее обмотавшись шарфом.

Этим утром я решила пройтись новым маршрутом и найти заранее загруженную в гугле геометку; я знала, то место маме будет приятно увидеть на фото. Я помнила старое изображение Love Story, стоявшую на ее тумбочке в родительском доме, печатный вариант скульптуры на Шестой авеню.

Найти ее было нетрудно. Вокруг толпились туристы, позировали на фоне букв и фотографировались. Она была простой: красные буквы с синей отделкой, L и O лежат на V и E, и я вытащила телефон сделать фото и отправить ей.

– Ну привет тебе, мисс Миллер, – услышала я знакомый акцент, от которого по рукам поползли мурашки.

– Макс! – ответила я, и господи боже, мужчины в этой семье просто великолепны. Это так очевидно, что Макс с Найлом братья, несмотря на то, что волосы Макса чуть светлее, а глаза скорее зеленые, нежели карие. У них обоих был такой же прямой нос, такая же резко очерченная челюсть, такие же ямочки, когда они улыбались; Макс просто был более респектабелен на публике. И вау, они оба такие высокие.

Мне оставалось только надеяться на его решение отнести мой румянец к тому, что меня поймали за селфи в центре Нью-Йорка, а не к тому, как я размышляла, из какой безумно одаренной генофондом семьи он происходил. И тут я заметила Уилла – боже мой, он выглядел как ходячий грех в костюме – который стоял позади него, разговаривая по телефону, и поприветствовал меня взмахом руки.

– А где этим утром гуляет мой братишка? – спросил Макс.

– В последнюю минуту что-то случилось. Позже увижусь с ним в офисе.

Макс подмигнул мне, стягивая с левой руки кожаную перчатку. В утреннем свете сверкнуло широкое обручальное кольцо.

– Как думаешь, могу я тогда тебя уговорить присоединиться к нам за кофе? – спросил он.

Уилл закончил разговор и подошел, улыбаясь и согласно кивая. Понятия не имею, как вообще их женщины не теряют дар речи.

Я уже выпила одну чашку, но как я могла отказаться?

– Конечно. Давайте.

– Отлично. Уильям?

– М-м-м?

– Готов?

– Как никогда, – ответил он, предлагая мне руку.

Приняв ее, я немного оцепенела, и даже больше, когда Макс взял мою другую руку. Ну и на что я сейчас согласилась?

***

В небольшом кафе буквально через квартал я последовала за ними к столику в дальнем углу зала, заполненного туристами и завтракающими перед работой бизнесменами. Кофе нам принесли почти сразу, и я не могла не задаваться вопросом, что подумает Найл, когда узнает про мой кофе с его братом.

– Я видела фото Аннабель, – сказала я. – Она просто потрясающая. Мои поздравления.

Разматывая шарф, Макс просиял.

– Найл показал тебе мою маленькую мисс?

Я кивнула.

– Она так на тебя похожа.

Уилл нахмурился и надорвал пакетик сахара.

– Ни в коем случае, только не на этого парня, – сказал он. – Сара сногсшибательна, а эта малютка самая красивая из всех, что я когда-либо видел. У нее есть дядюшка Уилл, который будет стоять с дробовиком у двери, готовый отстрелить яйца любому молокососу, кто только взглянет на нее не так.

– Ну спасибо, Уильям. Лучше и не скажешь. Ее мама Сара просто великолепна. Если моя маленькая Любимица будет хотя бы наполовину такой же энергичной и очаровательной… я подохну от счастья.

– О-о, ты-то да, – заметил Уилл, беря в руку чашку.

– А у тебя есть дети? – спросила я.

– Э-э, нет, – мягко улыбаясь, ответил Уилл. – Пока нет.

– Но явно не из-за отсутствия практики, дружище, – добавил Макс.

– Это верно, – с подходящим к ситуации восторгом ответил Уилл.

Добавляя сливки в свой кофе, Макс с улыбкой повернулся ко мне. Как я уже заметила, Макс всегда улыбался – особенно, когда поддразнивал кого-то – и обладал тем редким видом очарования, благодаря которому ему хотелось поведать обо всем на свете, о всех своих секретах… потому что я подозревала, он умирал, как хотел знать.

– Итак, как Найл с тобой обращается? – спросил он.

– Замечательно, – помешивая кофе, ответила я. Я не поднимала взгляд от чашки, наблюдая, как пена растворяется в карамельной жидкости, и надеясь, что смогу говорить просто и непринужденно. Нет, никакого грязного белья напоказ. – Он замечательный – то есть все замечательно – он со мной замечательно обращается.

Молодец, Руби, справилась.

– Замечательно, говоришь? – растягивая слова, спросил Макс.

– Прекрати, – указывая на него ложкой, сказал Уилл. – Мне знакомо это выражение лица. Ты как моя мама; оставь бедную девочку в покое.

С преувеличенной невинностью Макс приподнял брови.

– Твоя мама прекрасная женщина. Я нахожу это сравнение довольно лестным.

– Не обращай на него внимания, – сказал мне Уилл. – Он как кумушка-сплетница, которая обожает быть в курсе о каждом из своих знакомых и насоветовать всякой хрени. Ничего ему не рассказывай. Пусть пострадает.

Макс протянул руку остановить мимо проходящую официантку.

– Извини, милая. Не принесешь ему порцию отрубей? – спросил он, показывая на Уилла. – Он что-то раздражительный сегодня с утра, и немного клетчатки пойдет ему на пользу.

Официантка посмотрела куда-то между ними, неуклюже кивнула и ушла. В свою очередь, Уилл только хмыкнул, отпивая кофе.

Я начинала понимать, что это просто его фишка, и что именно Найл имел в виду, говоря, что его брат тот еще тип. Я могла бы остаться тут и наблюдать весь день.

– Может, оставить вас с ней наедине? – наконец спросила я. – Могу предложить вам мой номер в отеле на денек.

Они оба повернулись ко мне; Макс уже хохотал.

– Ну, твой телефончик у нее почти в кармане, – сказал он Уиллу. – Похоже, девочка хочет остаться с тобой вдвоем.

– А ты уверен, что твой парень с ней справится? – показывая подбородком на меня, поинтересовался Уилл. – В ней есть огонь, а Найл…

– Ой, да все с ним в порядке, – перебил Макс, так мило защищая. – Просто ему надо проветрить свою жизнь от кое-кого еще. Она была как чертова пила. Найл любит приключения так же, как любой другой.

Соглашаясь, я энергично закивала.

– Думаю, ты прав, – сказал Уилл. – Что ты там говорил про подавленную сексуальную энергию?

– На мой взгляд, ее более чем достаточно, чтобы осветить полностью этот чертов город, – ответил Макс. – Вот где вступает в игру его настоящее градостроительное мастерство – подключить себя к электросети и…

Отпивая кофе, Уилл засмеялся.

– Ну, у Беннетта с Хлои все получилось. Крошка-босс и крепко держащая его за яйца стажер…

– Найл не мой босс, – ответила я, пожалуй, с излишним рвением. Складывалось впечатление, будто кто-то собрал всю неловкость в зале, завернул ее и бросил прямо в центр нашего столика.

К счастью, все были достаточно вежливы, чтобы не заострять на этом внимание. Вместо этого они оба пили свой кофе, поправили приборы и проверили время. Изящество не было их сильной стороной.

– Ну ладно, – вздохнув, сказала я, не в состоянии больше эту затянувшуюся театральную паузу. – Он мне нравится. Очень.

Тут же вернулась огромная улыбка Макса, и боже, она была в точности, как у его брата, такая чертовски привлекательная.

– Ну вот, призналась наконец, – сказал Уилл. – Этот англичанишка никогда не сует свой нос, куда не просят. Так что смело съезжайтесь. Планируй свидания, свадьбу. Придумывай имена детям…

– Только будь с ним терпелива, – не обращая внимания на Уилла, сказал Макс. – До него тяжело достучаться.

– Я уже заметила, – ответила я. – Он не сильно преуспел в искусстве делиться своими переживаниями.

Макс рассмеялся и в ответ приподнял свою чашку.

– Он, может, не слишком болтлив, но я тебя уверяю: то, что озвучил, он обдумал не менее шести раз. Так было всегда.

– Замечательно, – я опустила голову, глядя на то, что осталось от пены на поверхности моего латте.

Макс поставил свой кофе.

– Могу я побыть немного покровительствующим старшим братом?

Я подняла взгляд и заметила, как смягчилось его выражение лица, когда пробормотала:

– Конечно.

Даже Уилл, который, казалось, заметил, что разговор внезапно стал серьезным, наклонился вперед, чтобы тоже услышать.

– Мой брат всегда был преданным сверх меры. Касалось ли это семьи, работы или женщины. Не знаю, как много ты знаешь о его разводе… – он сделал паузу, и вопрос «что он тебе рассказывал?» повис в воздухе.

– Мы говорили об этом, – ответила я, стараясь быть честной, но не желая предавать хрупкое доверие Найла. – Немного. У меня сложилось впечатление, что она была…

Как мне закончить это предложение?

– Может, несколько сложным человеком? – деликатно добавила я.

– Неплохо сказано, – понимающе подмигивая, сказал Макс. – Думаю, его преданность – причина, почему он так долго с ней оставался. И почему считает, что потерпел неудачу… или должен был сделать что-то еще, хотя бы уйти раньше. Она в любом случае не была счастлива, но такую правду тяжело принять. Ему было сложно в этом году.

– Я это чувствую.

– Дай ему время. Возможно, придется изо всех сил не давать ему замкнуться в себе после шага вперед, но я тебя уверяю: это будет того стоить.

***

Найл сидел за своим столом, когда я вошла и закрыла за собой дверь. Его ручка остановилась на середине написанного, и он отложил ее, снял очки и посмотрел на меня. Оглядел меня от кончиков лакированных туфель до макушки. В моем животе полыхнул жар и сместился ниже.

– Где ты была? – спросил он. Не обвиняя и не расстраиваясь. Просто желая знать.

– Пила кофе с Максом и Уиллом, – когда его брови приподнялись, я сказала: – Они застукали меня за селфи в центре.

– Хорошо провела время? – спросил он.

– Они… милые, – убрав прядь волос за ухо, я тихо добавила: – Мы говорили о тебе. Твой старший брат твой фанат.

Найл улыбнулся одним уголком губ, отодвинулся от стола, поднялся и обошел кругом, чтобы встать лицом ко мне. Я ожидала, что он спросит, о чем мы говорили, но он не стал. Просто внимательно оглядывал мое лицо. Уверена, было очевидно, что мы говорили о моих чувствах и о нас с Найлом; я почувствовала, как щеки заливаются румянцем.

– Как твоя ранняя встреча? – спросила я, чувствуя нехватку воздуха. Я поднялась на лифте, так что это не от усталости. Причиной тому его близость, то, как он смотрел на меня, словно снова и снова вспоминал каждое вчерашнее прикосновение. Утром он был так резок, и вместе с этим его напряженным взглядом я была готова признать, не вызвав в себе внутреннюю панику, что Найл выглядел на взводе – будто сбежал с места преступления.

Или я его совершенно не так поняла?

Хотел ли он, чтобы это ощущалось знакомо? Или же ему нужно знать, что я в порядке, и что все было хорошо?

– Хорошо, – ответил он. – Мы почти закончили с нашим проектом.

Его взгляд еле оторвался от моего рта.

– Это хорошо, – заметила я.

– Еще бы.

Прикусив губу и нервно улыбаясь, я сказала:

– Кажется, ты немного отвлекся.

Найл кивнул, протягивая руку, чтобы осторожно коснуться моей нижней губы.

– Никогда не видел тебя с таким цветом помады.

– Слишком красный? – спросила я.

Он моргнул, едва заметно качая головой.

– Нет. Не слишком.

Можно ли это назвать не дать закрыться в себе? Напоминать ему снова и снова, что я не Порция, что я хочу его, и хотеть меня в ответ – нормально?

Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я подошла к двери и как можно тише заперла ее, прежде чем снова повернуться к нему. Вытащив свою косметичку, я выудила оттуда помаду. Все еще до конца не понимая, что делаю, но видя, как он взгляд не может оторвать от моих губ, я физически ощущала свое нежелание отвлекать его.

Пока он, полностью поглощенный, наблюдал, как я сняла колпачок, выкрутила помаду и нанесла еще один слой.

– Ты не можешь быть реальной, – прошептал он.

Мой пульс грохотал так сильно, что я все еще никак не могла отдышаться. Я оставила помаду на столе у него за спиной, затем развязала его галстук и расстегнула две верхние пуговицы на рубашке. Он стоял совершенно неподвижно, когда я наклонилась и прижалась ртом к теплой коже прямо над сердцем.

Подняв на него взгляд, я увидела его изумление.

– Еще, – прохрипел он.

Я наклонилась, целуя ниже и попутно расстегивая следующую пуговицу, затем еще одну. Прижавшись губами к ребрам, я нагнулась поцеловать туда, где грудная клетка переходит в живот.

Он молчал, резкие вдохи и выдохи заставляли его живот подрагивать по моими прикосновениями.

Я осмотрела красные отметины на его груди и животе, начиная наслаждаться мыслью, что Найл оставшуюся часть дня будет носить меня под одеждой. Но мне бы не хотелось на этом заканчивать, и, кажется, ему тоже.

– Я могу продолжить, – сказала я ему.

Он хочет мои поцелуи там. Я вижу это в его глазах.

Пальцами поигрывая его ремнем, я внимательно изучала выражение его лица. Если замечу напряжение, даже мимолетное желание отступить, тут же остановлюсь.

Вместо этого я увидела облегчение, молчаливое согласие и что-то вроде застенчивого отчаяния.

С еле слышным металлическим лязгом его ремень был расстегнут. В тихой комнате вжикнула молния. И потом я замерла, придерживая ткань его расстегнутых брюк. Напряженная головка его члена прижалась к резинке его боксеров. Это безмолвие, когда он резко вдыхал и выдыхал, было таким плотным, что его можно было нарезать на кусочки.

От меня не ускользнуло, как его взгляд метнулся к двери и затем вернулся к моему лицу.

Я покачала головой.

– Я могу остано…

Его «Нет» получилось резким, почти шипением.

Слегка кивнув, я поцеловала мягкую дорожку волос на животе провела по ней языком.

– О боже, – еле выдохнул он.

Скользнув рукой в боксеры, я почувствовала, как у меня чуть не подкосились ноги от зрелища, как подпрыгнуло его адамово яблоко, когда он сглотнул, откинув голову назад. Я снова была поражена его тяжести и внушительной длине, которую высвободила, опустившись перед ним на колени.

– Наверное, мне нужно больше помады, – прошептала я.

Он с усилием поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

– Конечно.

Пошарив рукой позади себя на столе, сбрасывая на пол ручки и бумаги, он отыскал серебристый тюбик.

С легким щелчком крышечка была снята, и Найл отвел от меня взгляд, чтобы подрагивающими руками выкрутить роскошный красный.

Одной рукой удерживая мой подбородок, он нагнулся и прижал помаду к моей нижней губе, аккуратно проведя ею от середины к левому уголку губ, потом от центра к правому, после чего еще более осторожнее он повторил свои действия на верхней губе.

– Руби. [игра слов: ruby – это также “красный, рубиновый цвет” в переводе с английского – прим. переводчика]

Я улыбнулась, удерживая его взгляд, и наклонилась поцеловать его ствол с нижней стороны, прямо посередине.

Найл хрипло застонал, схватившись за стол позади себя.

– Господи.

– Все хорошо?

Он кивнул.

Поцеловав ниже, я оставила идеальные красные отметины вниз к основанию.

Я изучала его, как не успела прошлой ночью, глядя, как он возвышается, заполняя мои руки.

– Ты так идеален, я просто не знаю, что с тобой делать.

Скажи, имела в виду я. Направь меня.

– Л-лизни, – прохрипел он. Он все понял. – Пожалуйста, дорогая.

Улыбнувшись, я высунула язык и провела им по всему стволу. Стон Найла получился низким и срывающимся.

– Здесь? – спросила я.

– Нет. Нет, прошу тебя.

Снова улыбнувшись, я оставила поцелуй на середине его члена.

– Где же?

На секунду закрыв глаза и тяжело сглотнув, он ответил:

– Головку, – его взгляд снова встретился с моим. – Оближи головку.

Я ощущала себя практически растекающейся жидкостью, чувствовала нарастающую в груди потребность, желание и дикую пульсацию у себя между ног. Когда скользнула языком по крупной головке, я попробовала на вкус сладость и соль, плоть и мужчину, и больше почувствовала, нежели услышала его стон облегчения, вибрацией прошедший сквозь него.

Длинные пальцы пробежали по моей скуле и нырнули в волосы, сжавшись в кулак, когда, открыв рот, я вобрала в него головку целиком, сосательным движением опускаясь вниз на несколько сантиметров и поднимаясь вверх, и отдалась игре, даря ему, как я подозревала, первый минет за несколько лет.

И что за трагедия. Он был крупный в обхват и пугающе длинный, но несмотря на то, что его член ощущался почти дикарем от своего размера и явной требовательности, его руки в моих волосах были нежными и дрожали, когда он мягко меня поощрял.

Влажное посасывание вверх и вниз. Мне было плевать на звуки, что я издавала, или как, затаив дыхание, я взяла его глубже, после чего снова двинулась вверх, задыхаясь, с выступившими слезами на глазах и мокрым ртом. Он смотрел на меня, как на сверкающую в центре комнаты звезду, и это заставило меня хотеть дать ему каждую каплю удовольствия, которое только может ощутить мужчина.

Одной рукой обхватив его чуть ниже, а другой схватившись за бедро, я молча говорила ему взять, взять, взять. Я подгоняла его качнуть бедрами вперед, что он и сделал: первый толчок был легким, а последующие с рассчитанной аккуратностью становились все глубже и глубже, вторгаясь и выходя из моего рта, двигаясь по моему языку и между губ.

Я подумала, любил ли он откровенные звуки происходящего так же, как и я: мои нечаянные вздохи и стоны, когда он погружался глубже или резко подавался вперед, на секунду потеряв контроль, когда в крохотный миг неистовства тянул меня за волосы. Звуки были влажными и приятными, с еле слышным похлюпыванием моего движущегося вверх-вниз рта, от которых мы оба становились безумными.

Он позволил себе наслаждаться процессом – замедляясь, ускоряясь, замедляясь вновь – пока не нашел для себя удобное положение: присогнув колени и легко покачивая бедрами. Я наблюдала за его лицом, когда на моем языке он стал каким-то образом еще тверже: сведя брови, он выглядел, словно ему почти больно, и рукой схватил мои волосы.

– О-о, – выдохнул он, и тут же я вспомнила его слова, распознала их в его взгляде: «Я хочу это. Хочу, чтобы ты сосала мой член, и так жадно, что взглядом бы умоляла, чтобы я позволил тебе проглотить».

И тогда я, умоляя, подняла на него взгляд.

– О, дорогая. Я… о-о, о боже.

Да

Да

– Ох. О-о. Я уже… О-о, я…

Его глаза закрылись, член на моем языке стал еще больше, и с беспомощным стоном он излился своим теплом в глубину моего рта.

Руки Найла обмякли, прежде чем упасть на мои плечи. Я отстранилась, глотая и целуя головку и бедро, и села на пятки.

Открыв глаза и глубоко вздохнув, он посмотрел на меня.

– Ну. Да. Это было…

Я оглядела его все еще твердый член, возвышающийся над расстегнутыми брюками, яркие отпечатки моих губ на торсе и выражение изумленного блаженства на его идеальном рте.

Глядя на него, я сказала:

– Я чувствую себя преступником, оставившим очевидные улики.

Осмотрев свое тело, он засмеялся.

– Ни капли не ощущаю себя жертвой преступления, – его широкие ладони опустились вниз, убирая себя обратно в боксеры и застегивая брюки. – И совершенно не могу подобрать слова.

– Это хорошо, – я провела кончиком пальцам по уголкам рта, горделиво усмехаясь.

Он наклонился и, поддерживая меня за локоть, помог мне встать.

– Твои колени…

– В порядке.

Мы молча в четыре руки застегнули его рубашку, и я погладила его по плечам, пока он аккуратно завязывал галстук. Мне бы хотелось, чтобы он притянул меня в свои объятия и поцеловал, попробовав вкус своего удовольствия с моих губ.

– Руби?

Я посмотрела ему в лицо.

– М-м-м?

– Спас…

Я ладонью закрыла ему рот, чувствуя как мое сердце упало.

– Не надо.

– Не надо благодарить? – спросил он из-под моих прижатых пальцев.

– Нет.

Найл выглядел растерянным, прежде чем мягко убрал мою руку.

– Но это было изумительно.

– Для меня тоже.

Его взгляд напряженно изучал мое лицо.

– Действительно?

– Если хочешь кого-то так же сильно, как хочу тебя я, то дарить удовольствие почти приятнее, чем получать.

Он замолчал, большим пальцем поглаживая мою нижнюю губу, на которой, скорее всего, не осталось ни следа помады.

– У меня все размазалось? – спросила я.

– М-м-м, – промычал он, наклоняясь и оставляя на моих губах поцелуй. – Еще как. И мне это нравится.

Он снова наклонился и углубил поцелуй, приоткрыв губы, посасывая и наконец поглаживая своим языком мой.

Отстранившись, он наблюдал за своим указательным пальцем, выписывающим маленькие круги на моем горле.

– Я до сих пор немного поражен этой… – начал он, после чего покачал головой и сжал губы.

– Интенсивностью? – подсказала я.

– Да. Интенсивностью. Но я не всегда уверен… – я ждала, когда он закончит, но он просто кивнул и тихо сказал: – Что все хорошо.

Внезапно до меня дошло, что имел в виду Макс про не дать ему закрыться в себе. Это не о соблазнении Найла первым делом. Речь о том, чтобы удержать его от возвращения обратно в свою нору.

– Позволь, я приведу себя в порядок, – я встала на цыпочки, поцеловала его в щеку и направилась к двери.

Открыв, я выглянула в коридор и понеслась в туалет.

Оказавшись внутри, я осмотрела свое отражение в зеркале: припухшие розовые губы, немного красного по контуру, потекшая от выступивших слез тушь, когда я сосала его.

Мне и не нужно было, чтобы Найл закончил ту мысль. Я и так знала, что он хотел сказать, даже если сам об этом понятия не имел: «Я до сих пор поражен этой интенсивности… Но не уверен, что делать с тобой после этого».

***

Если Найл и был рассеян в этот день, он этого не показал. Его внимание едва отрывалось от спикера, представляющего один план за другим. Он подробно все записывал, не глядя в мою сторону. А я все еще помнила его форму у своих губ и как у него незадолго до оргазма перехватило дыхание. И все еще не могла поверить, что сделала это в нашем офисе. Мое безрассудство явно обострилось.

Будь я проклята, если бы когда-нибудь стала извиняться за что-то, связанное с сексом, но мне был не хотелось, чтобы это сделало меня безответственной.

Тем не менее… после такого утра и минета, когда он вновь погрузился в свои мысли, я чувствовала себя неуверенно. А я терпеть не могу чувствовать себя неуверенно.

Я скользнула ногой под столом и коснулась его. Он потрясенно посмотрел на меня, и по его выражению лица я заметила, когда он понял, что в моих мыслях звучало: «Мне нужно знать, все ли с тобой в порядке после произошедшего».

И так же, как мои поцелуи были спрятаны у него под одеждой, его лодыжки сжимали мою под столом. Секрет для двоих.

Я не могла и подумать, сколько чувствительных точек может быть на человеческой стопе, но в течение последовавших двух часов я прочувствовала каждую. Я замечала каждое движение и каждое прикосновение ткани. Тепло его тела было так близко, но я ничего не могла сделать. Это сводило с ума. Когда он встал взять слово, я впилась взглядом в те места, которые, я знала, помечены красным. Мое лицо оставалось бесстрастным, но внутри у меня все полыхало.

***

Пребывание в Штатах не уменьшило мои лондонские обязанности. Когда не была с Найлом, у меня появлялось дополнительное время. Моя курсовая была закончена, но если я надеялась попасть осень в программу профессора Шеффилд, мне нужно еще многое наверстать. На этом этапе я ничего не могла себе позволить упустить, поэтому в этот день я решила отказаться от общего ужина, несмотря на то, что это могло бы быть временем с Найлом.

Как топ-менеджер и лидер, Найл отказаться не мог. Поэтому, извинившись передо мной взглядом, он сказал остальным, что встретится с ними через полчаса в ресторане.

Я направилась к лифту и слегка вздрогнула, когда он последовал за мной. Мы могли бы провести каждую секунду вместе в последние две недели, но сегодня вечером будем порознь. Я ощущала себя немного капризной и не желала им делиться.

– Все в порядке? – тихо спросил он, когда следом за нами вошли несколько человек.

– Я хорошо, – оглядываясь и улыбаясь ему через плечо, ответила я. – Просто нужно несколько часов поделать взрослые дела, и от этого я ощущаю себя немного проказливой.

Он не мог поцеловать меня или физически как-то еще ободрить меня. Из-за этого я чувствовала себя так неустойчиво. Наши отношения начинают мне казаться построенным карточным домиком, и поэтому я поняла, почему он не спешил в физическом плане: между нами все еще так непонятно. Не было такого, что я ощущала его как ух ты, он мой парень.

Часть меня подозревала, что все осложнилось, когда я рассказала ему про Пола. Я не врала, когда говорила, что все еще иногда думаю о случившемся, но я выуживала из случившегося моменты, которыми могу гордиться, которые могу проработать, чтобы плохое не могло мне диктовать, что я должна чувствовать. Мне нужно убедиться, что он это понимал.

– Поработаешь в отеле? – спросил он.

Я кивнула, когда он последовал за мной к выходу из здания.

– Я провожу тебя.

Улыбнувшись ему, я прошептала:

– Спасибо.

Сигналя, мимо нас пронеслось такси. Нас хлестал холодный мартовский ветер. Найл приобнял меня, неуклюже направляя нас сквозь толпу, и наклонился к моему уху.

– Если я забыл тебе сказать, мне безмерно помогает твоя откровенность.

И вот запорхали бабочки. Целая стая.

Мы болтали о встрече, о том, что нас ждет на саммите в следующие несколько дней. Он держал меня за руку, и я с гордостью отметила, что приноровилась к его большим шагам, и мы легко шли вдвоем. Но оставалось что-то, повисшее в воздухе между нами.