Глава 4. Когда двери закрылись, Шон казался напряженным

Когда двери закрылись, Шон казался напряженным. Я гадала, было ли ему так же больно как и мне. Представляла, так ли и его сердце рвется в груди, и раскалывается на миллион осколков. Я не понимала его. Не знала, почему он продолжает впадать в крайности в своем поведении. Я была эмоционально истощена, совершенно бессильная бороться еще и с этим.

Когда Шон так ничего и не сказал, я направилась к двери и уже дотронулась до ручки: - Послушай, я только что лишилась водителя до дома и слишком устала, чтобы играть в молчанку. Если ты не собираешься…

Шон сердито и разочарованно простонал и прошелся ладонями по лицу: - Что? Ты думаешь, я так легко могу сразу все выложить тебе?

Глядя на него через плечо, я ответила:

- Да. Скажи хоть что-нибудь или я уйду.

На какое-то мгновенье я вдруг заволновалась, что Шон не расскажет мне, что он даст мне уйти. Не хотелось, чтобы все так закончилось, но он должен хотя бы попытаться открыться мне. Не могу больше так жить. Я влюблена в него, и меня просто убивает то, что я даже не могу с уверенностью говорить о каких-либо его чувствах ко мне. Я раздраженно хмыкнула и рывком открыла дверь.

Уже когда была на полпути к выходу, Шон заговорил.

- Мне не нравятся больницы. Они расстраивают меня. Очень сильно. Я сбежал еще до того, как они успели осмотреть меня, но я смог увидеть тебя. Я заходил к тебе в палату.

Медленно обернувшись, я посмотрела на него. Он стоял с поникшими плечами, его лицо было покрыто легкой щетиной, и он не смотрел мне в глаза. Моя рука все еще лежала на ручке двери.

- Я не помню, чтобы видела тебя там. Думала, ты погиб, - последнее предложение было едва различимым шепотом.

Тревога и беспокойство, которые я все дальше отгоняла от себя, резко вернулись ко мне, вместе с ощущением зыбкости положения. Я хотела кричать, орать и плакать. Я хотела стучать кулаками по его груди, чтобы он держал меня в своих объятиях, говорил, что все будет хорошо, но нельзя настолько расклеиваться. У меня не было такой привилегии.

Губы Шона раскрылись. Он так дышал какое-то время, будто это доставляло ему страдания. Когда взгляд его голубых глаз встретился с моим, я поняла, что он затерялся в своем прошлом. Я узнала это выражение в его глазах: сама видела его в отражении зеркала столько раз, что не сосчитать. Он пробежался руками по волосам и опустил голову.

- Тебе вкололи снотворное, когда я нашел тебя в больнице. Я бы сразу забрал тебя с собой, но твой друг вытолкал и выгнал вон, - взгляд Шона метнулся к открытой двери.

- Марти?

Он кивнул.

- Конечно, не мое дело, как ты будешь распоряжаться своей жизнью, но этот парень хочет тебя. - Шон засунул руки в карманы.

Мой рот от удивления раскрылся. Я издала какой-то непонятный странный звук перед тем, как кинула следующие слова ему в лицо.

- Он гей! Марти – гей! Ты так далек от реальности и не видишь сути, что даже понятия не имеешь, что несешь. - Я хотела рассмеяться, потому что это было просто абсурдно, но молчала. Шон был абсолютно серьезен.

Он пожал плечами.

- Не важно. Этот его взгляд все еще при нем. То, как он выпроводил меня и смотрел на тебя, все сразу объясняет.

- Ты не прав. Марти увлечен мной в сексуальном плане так же, как и Мел. То есть, никак. Ничего такого нет между мной и моими друзьями, Боже, перестань придумывать отговорки. Почему ты сбежал?

Шон вздохнул и посмотрел вверх на потолок. Через секунду, он сказал:

- Закрой дверь. Я предоставлю тебе машину, если потом ты захочешь домой. - Мне не нравилось, каким тоном он со мной говорил, но все же я прикрыла дверь и зашла внутрь. Сложив руки на груди, стала ждать.

Шон не смотрел на меня, когда заговорил:

- Больницы доставляют мне массу волнений и тревог.

- Это не ответ.

Он взглянул на меня. Его глаза были жесткими и холодными, хоть металл ими режь. Я сжалась.

- Дай мне закончить. Я не буду повторять дважды, - тяжело сглотнув, я присела на стул, что стоял у стола рядом с дверью. Шон ходил по комнате, пока рассказывал. Было заметно легкое прихрамывание, его руки оставались в карманах.

Он уставился прямо перед собой, не глядя на меня: - Дело не в больницах, как таковых, а именно в той больнице. Это то самое место, где я потерял их. Быть снова в том самом месте, находиться в тех же палатах для меня слишком. Мне лучше было уйти и умереть на ближайшем тротуаре, чем оставаться в этом месте. - Каждое слово было наполнено невысказанными эмоциями, запрятанными в самые глубокие уголки его души. Я не знала, что сказать. Хотелось сделать так, чтобы ему стало легче, но ничего из сказанного мною не сотрет эти воспоминания из его памяти.

И сейчас я уже знала, что же произошло с ребенком. Стало яснее. Он, должно быть, потерял в одночасье и жену и малыша. Я сжала губы в тонкую линию. Не удивительно, что он был так эмоционально подавлен. Потеря одного близкого человека - это тяжело, но потеря двоих одновременно – это непереносимая боль. Смерть моих родителей была довольно сильным ударом для меня. Я не могла представить, каково это - потерять супругу с ребенком.

Когда Шон снова взглянул на меня, я не могла скрыть печали во взгляде.

- Не смотри на меня так. Ты не осознаешь, что тогда произошло.

- Тогда поделись со мной.

Он засмеялся. Смех был горьким и сломленным. Я знала, он ощущал себя опустошенным внутри. Я чувствовала то же самое. Он резко ответил мне:

- Если похоронить свою душу навечно тогда было бы успокоением и освобождением, давно бы уже это сделал.

Я держала руки перед собой на коленях: - Что ж, видно ты неправильно поступаешь сейчас.

Шон с пониманием взглянул на меня.

- Если открыть тайны прошлого, настоящее не изменится.

- Это делает тебя тем, кто ты есть. И, черт возьми, просто неимоверно поможет мне, наконец-то, понять, что творится в твоей голове.

Он ухмыльнулся.

- Ты совершенно не хочешь побывать там, поверь мне.

- Как ты можешь броситься под грузовик передо мной и затем просто уйти? Я знаю, ты сказал, что Марти просто вытолкал тебя тогда, но Шон… - пока я говорила, он делал шаги все ближе и ближе к моему стулу. Взгляд в его глазах изменился от закрыто-оборонительного до такого, от которого у меня пошли мурашки по коже. Мой живот скрутило. Шон остановился прямо напротив меня, глядя вниз на мои руки. Он взял одну руку в свою и переплел наши пальцы вместе перед тем, как опуститься рядом со мной на колени.

Шон смотрел на наши пальцы: - Ты не хочешь знать все остальное про меня. Доверься мне.

- Как я могу, когда ты ведешь себя так? Я не знаю, почему… - он погладил тыльную сторону моей ладони подушечками своих пальцев. Его взгляд был прикован к моему. Я так болезненно сильно хотела сейчас кинуться в его объятья.

- Это то, кто я есть. Неподходящая пара, Эвери. Я сильно испорчен. И ты знаешь это. Достаточно хорошо знаешь меня, чтобы ничего не замечать. Я не притворяюсь тем, кем не являюсь. Никакие беседы и разговоры не исправят то, что я натворил. И никакие объяснения не оправдают мои поступки. У тебя нет ни единой причины, чтобы быть здесь. Внутри меня не осталось ничего достойного спасения, - Шон опустил свою голову мне на колени и так крепко ухватился за меня, будто он утонет, если отпустит, и я единственный человек на земле, который может спасти его.

Остекленевшим взглядом я уставилась прямо перед собой с открытым ртом от нахлынувших эмоций. Мысли покинули голову. Я нежно пробежалась пальцами по его волосам, погладила руками его плечи и шею, желая избавить его хоть от мизерной толики боли. Мы так и сидели. Ощущение было, будто полночи прошло, когда он снова посмотрел на меня.

Как только он, наконец, это сделал, то поднялся и взял меня за руку. Шон приподнял, поставил меня на ноги и повел к кровати. Мы свернулись в обнимку под одеялами и так и пролежали, пока сон не одолел нас.