Доктринальные стратегические установки КНР

Следует отметить, что с самого начала появления китайского ядерного оружия публично объявляемая ядерная политика Китая отличается определенной последовательностью. Сразу же после первого ядерного испытания, проведенного в 1964 г., китайское руководство заявило об этом и оповестило другие государства, что Китай «никогда и ни при каких условиях не применит первым ядерное оружие» [17]. В дальнейшем Китай в порядке развития этого своего заявления официально предложил в 1994 г. другим ядерным державам заключить договор о взаимном обязательстве не применять ядерного оружия первыми.

В практической военной деятельности, по мнению экспертов, до начала 1980-х гг. китайская военная стратегия состояла в подготовке к «раннему ведению войны, к ведению масштабной войны, к ведению ядерной войны». Однако в 1985 г. китайское военное руководство изменило стратегию, переведя упор с возможности всеобщей войны к подготовке страны к ограниченной войне. Одновременно аналитики Народно-освободительной армии Китая (НОАК) стали уделять больше внимания стратегии сдерживания как средству обороны от возможного противника [18].

В настоящее время ядерная доктрина Китая, как считает большинство специалистов, основана на поддержании «минимального ядерного сдерживания», то есть способности нанести удар возмездия против небольшого количества высокоценных целей (таких, как города и промышленные центры) после ядерной атаки со стороны потенциального противника. При этом структура и характер развертывания ядерных сил КНР определяются двумя ключевыми факторами: необходимостью выживания потенциала нанесения ответного удара и учетом потенциального развертывания системы противоракетной обороны. Как справедливо отмечает российский эксперт И.Ф. Бочаров, «современная китайская ядерная доктрина сдерживания, представленная сравнительно небольшим размером ядерных сил, базируется на концепции ответного «противоценностного» удара, то есть разрушения городов противника. По мнению руководства Китая, такое положение дел способствует отказу любого американского президента от попытки нанести ядерный удар по этому восточному государству. Характеристики ядерного оружия на китайских стратегических носителях – моноблочные боеголовки мегатонного класса до пяти мегатонн – логично подтверждают доктрину «противоценностного» ответного удара» [19].

Как представляется, Соединенные Штаты не могут не учитывать в своем ядерном планировании эти возможности Китая, и поэтому ядерное сдерживание в отношении этой страны занимает одно из приоритетных мест в американской ядерной политике. В четырехлетнем обзоре Министерства обороны США 2001 г. отмечалась «опасность того, что в регионе (Восточной Азии) появится военный соперник с огромными возможностями» и что один из «долгосрочных интересов» США состоит в «создании препятствий враждебному доминированию в критических районах», включая прибрежные районы Северо-восточной и Восточной Азии, определяемые как «регион, простирающийся от Юга Японии, через Австралию вплоть до Бенгальского залива» [20].

Большое значение играет и тот непреложный факт, что высокие темпы развития китайской экономики требуют все больше и больше энергетических и сырьевых ресурсов, которые страна все меньше и меньше может обеспечить за счет внутренних возможностей. В такой ситуации КНР объективно вынуждена будет вступить в конкурентную борьбу, прежде всего с США, за внешние рынки получения этих ресурсов. Особый интерес неизбежно вызывает Ближний Восток с его огромными запасами нефти. Как недавно писал американский аналитик Б. Шварц, хотя американское стратегическое превосходство в Восточной Азии в предстоящие годы будет не уменьшаться, а возрастать, проблема в том, что Китай «эвентуально превратится, как считают стратеги из Пентагона, в «равновеликого соперника» Соединенных Штатов в Азии, то есть в великую державу с экономическими и военными мускулами, способную бросить вызов преобладающей позиции Америки в регионе, который наверняка станет экономическим центром нынешнего столетия». По мнению автора, эта проблема является доминирующей в вопросах национальной безопасности для второго срока правления президента Буша [21]. В изданной в 1996 г. китайским Национальным оборонным университетом НОАК книге Гофан Лилун» («Теория национальной обороны») разъясняются как история, так и современный статус сдерживания в китайской доктрине национальной безопасности. В книге утверждается, что хотя сдерживание со времени окончания Второй мировой войны играет превосходящую роль в международном стратегическом мышлении, его корни в действительности можно проследить и в военной практике времен древнего Китая.

При этом авторы ссылаются на изречения Сунь Цзы двух тысячелетней давности, который выступал за то, чтобы «подавлять противника без войны». В книге обозначены две основные задачи сдерживания в китайском понимании – защита национальных интересов и рассеивание угроз стране. В ней проводится мысль о том, что сдерживание по-китайски ограничено самообороной, в то время как другие государства, и особенно Соединенные Штаты, используют сдерживание как компонент наступательной военной стратегии и оставляют за собой право применения ядерного оружия первыми в любом конфликте [22].

С точки зрения авторов указанной книги, сдерживание является сложной стратегией, это ни война, ни мир, а нечто среднее между ними, существующее на многих уровнях. Сдерживание может быть поделено на конвенциональное сдерживание (т.е. сдерживание посредством обычных вооружений), ядерное сдерживание, космическое сдерживание и т.д. Конвенциональное сдерживание, в свою очередь, может быть как всеобщим при использовании обычных вооруженных сил для сдерживания глобальной войны, так и ограниченным рамками регионального конфликта. Для всеобщей или общенародной войны Китай мобилизует свое огромное население и ресурсы, чтобы не допустить эскалации конфликта и его превращения в полномасштабную войну. Сдерживание на региональном уровне будет использоваться для противодействия «гегемонистской агрессии» и экспансии в прилегающих к Китаю районах. Ограниченное ядерное сдерживание будет использовано для противодействия возможной ядерной войне, направленной против Китая. Такое ядерное сдерживание рассматривается в качестве ответного удара возмездия против конкретных объектов на территории противника. Наконец, Китай может разработать потенциал ограниченного космического сдерживания для того, чтобы быть в состоянии состязаться с другими ядерными державами в военном использовании космического пространства [23].

Таким образом, как следует из этого анализа возможных сценариев сдерживания, рассматриваемых китайскими военными специалистами, оно может приобретать как силовые, так и несиловые формы, полагаться как на обычные вооружения, так и на ядерное оружие, что представляется вполне адекватным реальному военному, ядерному и неуклонно растущему экономическому потенциалу Китая.

Как свидетельствует американский эксперт китайского происхождения Мин Чжан, посетивший Пекин в 1998 г., его беседы с ответственными китайскими официальными лицами подтверждают, что хотя руководство КНР избегает признавать роль ядерного сдерживания, оно продолжает проводить курс на поддержание достаточных ядерных сил, обеспечивающих «ограниченное ядерное сдерживание» [24]. Из этого следует, что Китай будет поддерживать и модернизировать необходимые ему ядерные силы на тот случай, если возникнет необходимость нанесения удара возмездия в ответ на ядерную атаку противника.

Как считают некоторые аналитики, китайские военные специалисты, начиная примерно с 1987 г., используют термин «ограниченное сдерживание», что подразумевает поддержание страной баланса, промежуточного между минимальным и максимальным уровнем сдерживания, что, по их мнению, обеспечивает достаточные возможности сдерживания глобальных держав в случае их вовлечения в региональные конфликты близ китайских границ. В соответствии с этим доктринальным подходом КНР заявляет о наличии у нее средств и возможности предотвратить эскалацию такого рода конфликтов, подтверждая наличие выживаемого потенциала ответного удара, даже в случае применения потенциальным противником ядерного оружия на уровне ТВД.

В практическом аспекте, как полагают эксперты, доктрина «ограниченного сдерживания» нашла отражение в ходе широкомасштабных комплексных учений китайских вооруженных сил в Тайваньском проливе в марте 1996 г., в период очередного обострения отношений между Пекином и Тайбэем. Тогда КНР осуществила запуски нескольких ракет в прилегающие к Тайваню акватории. Одной из целей этих запусков была оценка возможной реакции США. Несмотря на высокий уровень задействования в ходе учений различных родов войск КНР, Соединенные Штаты, выдвинувшие в район Тайваньского пролива авианосное соединение, на политическом уровне не ссылались на возможность нанесения ядерного удара по КНР, как это имело место в ходе тайваньского кризиса 1954–1955 гг., что позволило китайской стороне сделать вывод о том, что вероятность нанесения Китаем ответного удара учитывается американцами и, следовательно, можно говорить об эффективности доктрины «ограниченного сдерживания» [25].

В последнее время большое внимание военно-политических аналитиков, особенно в США, привлекло к себе высказывание декана китайского Университета национальной обороны генерал-майора Чжу Чэнху, сделанное в июле 2005 г., о возможности использования Китаем ядерного оружия в случае конфликта с Соединенными Штатами по поводу Тайваня. Как следует из специальной публикации американского Института глобальной безопасности [26], реакция экспертов в США была весьма критичной. Китайские же специалисты, опубликовавшие свои комментарии в этом издании, высказали большой скептицизм относительно возможности изменения нынешней ядерной доктрины КНР о неприменении ядерного оружия первым. Официальные китайские власти поспешили откреститься от высказываний генерала Чжу Чэнху.