Глава 23. Касиния согнулась, и две нолы в повозке привычно бросили ей на спину куль

Касиния согнулась, и две нолы в повозке привычно бросили ей на спину куль. Касиния крякнула, выпрямилась и, подхватив куль снизу, тяжело зашагала к калитке. Преторианки, охранявшие вход, мазнули по ней взглядами и отвернулись. Касиния прошла между ними, пересекла двор и поднялась по ступенькам дворца. Войдя в открытую заднюю дверь, она преодолела коридор и свернула к кухне.

— Сюда! – велела старшая повариха, указывая на угол.

Касиния свалила куль и выпрямилась.

— Много еще? – спросила повариха.

— Заканчиваем! – хрипло отозвалась Касиния и вышла. В коридоре она осмотрелась, сунула руку в шейный вырез туники и достала подвешенный в петле под мышкой нож. Скользнув к неприметной двери в стене, вставила лезвие между створок и подцепила засов. Хорошо смазанный, он легко сдвинулся. Касиния шмыгнула внутрь и притворила за собой дверь. Вовремя: в коридоре послышались шаги. Касиния торопливо задвинула засов. В помещения кухонного склада стоял сумрак, и она подождала, пока глаза привыкнут. Осмотрелась. Мешки, корзины, амфоры… Трудно предугадать, что сегодня понадобится поварам. Подумав, Касиния прошла в угол, где высилась груда пустых корзин. Их было не слишком много, значит, сегодня не вывезут. Осторожно разобрав кучу, она заползла внутрь, улеглась на пол и забросала себя сверху. Теперь остается только ждать…

Октавия вызвала ее к себе после визита сенатора. Пристально глянув на помощницу, сказала, чего от нее хочет. Лицо Касинии сморщилось.

— Две тысячи золотых! – сказала понтифик. – И дом в Роме. Тот, что у Виталии забрали. Если согласна, половину денег и ключ от дома с дарственной – сейчас.

Касиния подумала и кивнула. Октавия вручила ей увесистый ключ и пергаментный свиток, затем подвела к сундуку и, откинув крышку, указала пальцем на кожаный мешок. Касиния ухватила его. Мешок оттянул руку, но Касиния без труда его подняла – для нее сорок либр – не вес.

— За декаду справишься? – спросила понтифик.

— Да! – ответила Касиния, прикинув.

— Как сделаешь, затаись! В первые дни будут искать. Когда услышишь о новом принцепсе, приходи. Понадобишься. Дел предстоит много. В Роме многие зажились.

Октавия хищно осклабилась. Касиния поклонилась и вышла. В тот же день она осмотрела дом. После того, как он перешел к храму, здесь никто не жил. В комнатах стоял затхлый дух, а в кукине Касиния обнаружила испорченные продукты. В спальне на полу валялись какие-то лоскуты. Касиния собрала их и вместе с протухшим мясом и плесневым сыром выбросила в латрину. После чего развалилась на лексусе. Дом ей глянулся, именно о таком она мечтала. Скопленных за время службы в храме денег хватило бы купить, но на жизнь не осталось бы. Теперь есть и деньги, и дом…

Подумав, Касиния вышла в перистиль. Найденной в кукине сковородой выкопала ямку под одной из клумб, зарыла в ней мешок с золотом. Замаскировав ухоронку, отмыла сковородку в фонтане. Теперь вор если и заберется в дом, то не догадается, где искать. Сходив в таберну, она нагрузилась вином и провизией и сгрузила все это в кукине. После чего отправилась в храм, где собрала вещи. Предупредив жриц, что уезжает, она отнесла узел в новое жилище, и приготовила ужин. Поев, прилегла на лектус и стала размышлять.

Поручение понтифика выглядело невыполним, но только на первый взгляд. За время службы в претории Касиния хорошо изучила дворец и систему его охраны. Уже тогда заметила, что злоумышленнику пройти в Палатин возможно. Хотела доложить начальству, но тут Октавия позвала ее к себе, и Касиния об этом забыла. Пришло время вспомнить…

Встала она затемно. При свете лампы разобрала одежду и надела самую поношенную из своих туник. Обулась в растоптанные сандалии, перепоясалась вытертым до желтизны ремнем. Старые вещи она специально не выбрасывала – не столько из бережливости, сколько ради подобных случаев. В перистиле зачерпнула с клумбы горсть земли и растерла ее по лицу. Пока дойдет, земля обсохнет, и она будет выглядеть, как будто не умывалась с декаду. Заглянув в кукину, Касиния приложилась к кувшину, и, прополоскав вином рот, выплюнула его на тунику. Пятно высохнет, но запах останется.

К форуму Флавиев она пришла с рассветом. Притаившись за колонной, принялась ждать. Вскоре послышался грохот колес, и на дороге, ведущей к Палатину, показались груженые повозки. За ними тащилось несколько нол. Касиния ухмыльнулась. За годы, что она провела в храме, ничего не изменилось – провизию в Палатин все также завозят утром. Ночью посторонних во дворец пускают, а днем передвижение грузовых повозок по городу запрещено.

Касиния выскользнула из-за колонны и быстрым шагом направилась к процессии. Поравнявшись, определила в сидевшей в повозке димидии хозяйку и подошла к ней.

— Работница нужна? Я сильная!

Касиния согнула руки в локтях, демонстрируя мускулы. Димидия окинула ее изумленным взглядом.

— Треспарта просится в грузчики?

— Так больше нигде не берут, – вздохнула Касиния и склонилась к хозяйке. Та уловила запах вина и сморщилась. – Ну?

— Ладно! – сказала димидия, поколебавшись. – Но больше денария не дам. И только после разгрузки!

Повозки замерли у ограды дворца. Касиния, как и другие грузчики, взвалила на спину амфору. Возле калитки ее остановила стража.

— Откуда треспарта? – спросила преторианка, с подозрением разглядывая Касинию.

— Пьяница! – махнула рукой димидия. – Отовсюду выгнали. Зато сильная.

Преторианка, вручив пилум напарнице, ощупала Касинию и дала знак проходить. Нол осматривать она не стала. Следующим утром Касиния явилась опять, затем еще. На нее перестали обращать внимание. Видимо, стража доложила начальству, и то махнуло рукой. Какой вред от пьяницы? У тех только и забот, как скорее пропить заработанное.

Таская мешки и корзины, Касиния приглядывалась и примечала. Скоро заметила: грузчиков не пересчитывают. Закончив работу, те отправляются в харчевню, где ждут хозяйку. Она является позже: поварихи проверяют провизию, считают и взвешивают. В харчевне с грузчиками происходит расчет. Они, как и Касиния, поденщики, и друг друга не знают. Если кто не явится за деньгами, хозяйка только обрадуется.

В выбранный день Касания подвесила под мышку нож, а короткий меч привязала ремнями к голени. Ходить из-за этого пришлось в раскорячку, но у многих грузчиков походка такая. Никто не обратил внимания. Спрятавшись в складе, Касиния некоторое время прислушивалась: не ищут ли? Вдруг заметили исчезновение работницы? Но торопливых шагов и встревоженных голосов из кухни не доносилось. Касиния успокоилась и прикрыла глаза – впереди долгий день.

Ожидание затянулось. От пребывания в одной позе тело затекло, а шевелиться Касиния опасалась: куча могла рассыпаться. Время от времени в кладовку заходили поварихи: они переговаривались, что-то вытаскивали, но кучу не трогали – с этим Касиния угадала. К вечеру она ощущала себя бревном, и только мысль о предстоящей награде помогла ей выдержать эту пытку. Мать Касинии умерла в нищете, своего дома у них никогда не было, а комнаткой, где они ютились, брезговали даже нолы. В преторий Касинию взяли из-за роста и силы, но лучшее, на что она могла рассчитывать – стать со временем центурионом. Десять золотых в месяц казались ей тогда богатством. Октавия сходу предложила вдвое больше. За выполнение особо деликатных поручений поощряла особо. За смерть Игрра, к примеру, пообещала пятьсот ауреев, и заплатили бы, не вздумай пришлый спрятаться в претории. И кто только его надоумил? Надо же! Мужчина в когорте! Теперь к нему не подступишься. Золото уплыло из рук, и Октавия очень ругалась. Однако богиня–воительница не забыла свою слугу. Теперь понтифику понадобилось убрать прицепса. Две тысячи золотых и отличный дом за какую-то девчонку! Да пусть ее охраняет вся когорта! Флавии не уцелеть. А там очередь и до Игрра дойдет. Касиния не привыкла терять, что считала своим…

Вечером, когда голоса поварих утихли, Касиния выползла из-под корзин. Постанывая от боли в затекших мышцах, она принялась махать руками и приседать. Кровь, побежав по жилам, согрела тело. Отыскав пустой горшок, Касиния опорожнила в него содержимое мочевого пузыря, после чего отхлебнула из амфоры с вином. Выдержанное целибское растеклось по желудку, наполнив его приятным теплом. Захотелось есть, но Касиния укротила этот порыв. Отяжелеет.

Достав нож, она пересекла кухню и стала подниматься по лестнице. Подошвы старых сандалий ступали бесшумно. У черного хода в покои принцепса стоит пост, и преторианку надо убить тихо, для чего напасть внезапно. В том, что у нее получится, Касиния не сомневалась. Она сама не раз дежурила у этой двери. Место укромное и глухое, часовым надоедает пялиться во тьму, и они обычно сидят, зевая. Горящий светильник ослепляет глаза, поэтому появление убийцы легионер заметит слишком поздно…

На площадке Касинию ждало разочарование: часовой не было! Убрали пост? Странно, в ее время стоял. Касиния не стала над этим задумываться: нет – и ладно! Просунув лезвие в щель между косяком и дверью, она стала двигать засов. Несмазанный, он скрипел, и Касиния взмокла, прежде чем добилась желаемого. Скользнув внутрь, она прикрыла дверь, но запирать не стала – этим же путем предстоит уйти. Перед рассветом она убьет часового, переоденется в его форму, возьмет оружие, наденет доспехи, а труп спрячет. Когда Флавию обнаружат, случится паника. Все забегают, и Касинии не составит труда выйти. В воротах выдаст себя за посыльную. Дальше просто. В нужном месте за форумом спрятан узелок с одеждой. Преторианка превратится в треспарту, и никому в голову не придет, что это убийца…

Мягко ступая по мраморным плитам, Касиния пересекла триклиний, где благополучно разминулась со столом и лектусами. Глаза ее, привыкшие к темноте, хорошо различали предметы. В годы службы она бывала в этих комнатах, с тех пор здесь ничего не изменилось. Дверь в спальню оказалась незапертой, более того, приоткрытой. Касиния мысленно возблагодарила богиню. Случись Флавии задвинуть засов, его пришлось бы открывать; это могло разбудить жертву.

Из-за двери доносились голоса: у принцепса кто-то был. Касиния насторожилась: плохо. Ей не составит труда убить двоих, но если там трое – случится шум. Подумав, она задрала подол туники и достала меч, взяв его левой рукой. Она свободно владеет обеими, за это ее и ценили в когорте, пришло время воспользоваться навыками.

Осторожно приоткрыв дверь, Касиния скользнула внутрь и замерла: у кровати принцепса сидел часовой! Пламя свечей отражалась в пластинах его лорики, прыгало над затыльником круглого шлема. Над плечом преторианки торчал наконечник пилума. Часовая о чем-то разговаривала с Флавией, и, прислушавшись, Касиния узнала голос. Игрр! Богиня сегодня решительно щедра! К двум тысячам золотых прибавится еще пятьсот – поручение убить пришлого понтифик не отменяла. Нужно только правильно рассчитать. Игрр неплохо владеет мечом: в амфитеатре сумел победить в поединке. В тот день Касиния сильно огорчилась: такая была придумка! Подвести пришлого под чужой меч… Мысленно она уже подсчитывала ауреи. Сорвалось. Ничего, сегодня исправим.

Поколебавшись, Касиния определилась с действиями. Флавия лежит на кровати, хорошо видимая в огне свечей. Брошенный нож вонзится ей в грудь и заставит умолкнуть. Игрр не успеет понять: меч войдет ему в шею раньше. Убивать нужно именно в таком порядке. На высокую кровать одним прыжком не вскочить, если начать с Игрра, девчонка успеет крикнуть. Сбежится стража…

Бесшумно ступая, Касиния приблизилась и встала за спиной пришлого. Перехватив нож за лезвие, отвела руку для броска. И в этот миг Флавия завизжала…

Флавия, принцепс. Испуганная

Игрра я дождалась с трудом. А что делать, если после поединка в амфитеатре Лаура запретила его видеть? По ее мнению, я вела себя недопустимо. Публично высказала симпатию к Игрру, принуждала Пугио отказаться от поединка, в то время как вся Рома пришла, чтобы на бой посмотреть. Мне не нужна популярность? Чем вообще я думаю? Если теперь позову Игрра, все решат, что принцепс завела лупу. Это плохо скажется на моей репутации. Становиться матерью мне рано, а встречаться с мужчиной с иной целью – получить репутацию развратной женщины. Или я забыла, что принцепсы беременеют в храме, как и обычные нолы, а отца наследницы выбирает сенат? Такова традиция. Не я ее завела, не мне нарушать.

Я слушала, опустив глаза, но внутренне кипела. Плевать мне на традиции, а также – на популярность и чье-то мнение! Я не просилась в принцепсы! Хоть сейчас могу уступить кресло в сенате! Обычная декурион жила лучше меня! У нее был дом, любимый и любящий мужчина, что еще нужно для счастья? Почему мне нельзя?

Лаура, видимо, догадалась о моих мыслях. Умолкла и обняла.

— Этот пришлый стоит, чтобы о нем мечтать, – сказала, вздохнув. – Он красив и умен. Отважен. Принять вызов преторианки и победить ее в поединке… Только пойми: теперь он стал желанным для многих. Представь: ты берешь его к себе. Тысячи женщин возненавидят тебя! Сенат перестанет нас слушать, заговор воспоследует немедленно. Виталия дорого заплатила за счастье с Игрром, неужели хочешь повторить ее судьбу?

Я не ответила.

— Игрр поступил мудро, придя в преторий, – продолжила Лаура. – Теперь Октавии его не достать. Да и сам Игрр в когорте освоился, Валерия им не нахвалится. Ее девочек не узнать. Они подтянулись, службу несут ревностно. Это объяснимо. Когда тот, кого сочли лупой, несет тяготы наравне с треспартами, дочкам сенаторов стыдно роптать. Преторианкам нравится, что Игрр лечит их, с его появлением их стали хорошо кормить. Игрром уже гордятся – ни в одной когорте нет воина–мужчины. Пусть так и остается. Вспомни, что одно подозрение, что пришлый кого-то ласкает, взбунтовало когорту. Или ты хочешь видеть разгневанных преторианок под стенами Палатина?

Лаура была права, и я смирилась. Но кое-что себе все же позволила. Принцепс по традиции утверждает состав постов и, получив расписание, я немножко поработала кусочком пемзы и камышинкой для письма. Подмены или не заметили, или же не решились о ней спросить. Днем я, наконец-то, увидела Игрра. Он ходил вдоль стены сада, время от времени поглядывая на окна дворца. «Здесь я, здесь!» – хотелось крикнуть мне, но я сдержалась. Потерпеть оставалось немного. Но, богиня–воительница, как же долго длился день!..

Когда Игрр оказался в моей спальне, я с трудом удержалась от желания его обнять. Поэтому забралась в кровать и предложила ему говорить. Слов почти не слушала: и без того знала, о чем попросит. Эмилией с Валерией просветили – с ними разговаривать мне не запрещали. Я, не отрываясь, разглядывала Игрра. Он сильно изменился со времени нашей встречи. Осунулся и словно стал старше. Странно, но таким он мне нравился больше. Может оттого, что в доме Виталии он казался самоуверенным, а теперь нуждался во мне?

Игрр умолк и посмотрел на меня.

— Ты любишь Виталию? – выпалила я, тут же мысленно себя отругав: не стоило это спрашивать! Не сдержалась.

Он вздохнул.

— В моей стране говорят так: «Что имеем, не храним, потерявши – плачем». Пока Виталия была со мной, я считал, что так и должно быть. Но теперь ее нет… Я стараюсь себя чем-то занять, хлопочу с утра до вечера, но ночью просыпаюсь и думаю: «Зачем это все? Что мне до претория? Разве он заменит мне Виту?» Меня окружают сотни женщин, многие из них красивы, но я не стремлюсь разделить с ними ложе. Я здоровый мужчина и испытываю желание, но при мысли, что в этот миг Виту мучат…

Мне не понравился этот ответ.

— Сенат не разрешит начать войну с сармами! – сказала сердито. – Слишком дорого нам встала последняя.

— Зачем воевать? – пожал он плечами. – Да, вы понесли потери. Но сарм погибло гораздо больше! Уж они-то этого не забыли. Стоит войску подойти к Степи, как сармы впадут в панику. Мы сможем диктовать условия. В моем мире это называется «демонстрацией силы».

— Все равно это война! – не согласилась я.

— Сенату можно представить, как маневры, – возразил он. – У нас есть войска, их ведь требуется обучать? В том числе в боевых условиях. Когорты и алы сходят в Степь, после чего вернутся. Мы проверим их в деле, а заодно покажем сармам, кто в Паксе хозяин. Выдвинем им ультиматум, никуда не денутся.

— Сармы могут решиться битву. Считаешь правильным погубить сотни воинов, чтобы спасти одну?

— Их уже погубили. Весной сармы напали на Северный Бург, перебив гарнизон, затем пытались отбить нас у «кошек». Сколько воинов пало? Теперь они захватили декуриона. Надо привести сарм в чувство. Если это спустить, жди новых набегов и жертв!

Я не нашлась, что возразить. Игрру надо в сенате выступать!

— Мы не знаем, жива ли Виталия, – сказала, вздохнув. – Если она погибла, поход в Степь теряет смысл. Надо ждать.

— Все только и говорят мне: «Ждать, ждать!» – раздраженно сказал он. – А ты представляешь, каково это? Скоро два месяца, как Виты нет. Каждый день без нее – мука. Но хуже всего – неизвестность. Ты, то надеешься, то впадаешь в отчаяние…

Он уронил голову, и я прикусила губу. Не такого я ждала от нашей встречи! Уставившись поверх шлема Игрра, я напряженно размышляла. Его следовало отрешить от грустных мыслей и дать понять, что с пропажей Виталии жизнь не окончена. В Роме есть женщина, которая сможет его утешить. Она даст ему то, что смешно ожидать от простого декуриона. Потому, что это – принцепс, первый человек в Роме…

Высокая тень возникла за спиной Игрра, и я оторопело уставилась на нее. Кто это, богиня–воительница? Дух, восставший из Гадеса? Его прислали, чтобы помешать нашей беседе? Почему? Боги недовольны?..

Тень отвела руку для удара. Сейчас она поразит Игрра! Истошный визг вырвался из моей груди. Игрр вскочил, как подброшенный. Его пилум, упав, загремел по мраморному полу. В следующий миг лязгнул металл, и тяжелый нож, скользнув по лорике Игрра, улетел в темноту. Игрр мгновенно развернулся и, подцепив селлу ногой, швырнул ее в тень. Та отпрянула. Игрр выхватил гладиус.

— Зови стражу! – закричал он. – Это убийца!

Я не сразу сообразила, что Игрр говорит это мне. Тем временем тень метнулась в Игрру, и я услышала звон столкнувшихся клинков. Богиня–воительница, да его сейчас убьют! Соскользнув с кровати, я понеслась к двери. В триклинии столкнулась с лектусом, отпрянула, ударилась о другой и заметалась, потеряв направление. В стороне послышался грохот. Я догадалась, что это колотят в парадную дверь. Метнувшись к ней, я дрожащими руками нащупала и сдвинула засов.

Створка двери отлетела в сторону, и в освещенном светильниками проеме показалась преторианка. В руке она сжимала пилум.

— Там!.. – указала я рукой. – Игрр!..

В следующий миг меня едва не снесли…

Пугио, декан контуберния. Разочарованная

Стоять ночью у палат принцепса скучно. Снаружи веселее. Можно перекинуться словечком с другим часовым, посетовать на холод и медленно тянущееся время. Здесь ты одна. Следующий пост – за поворотом коридора, и перекрикиваться с подругой – себе дороже. Разбудишь принцепса, та пожалуется Руфине, центурион возьмется за палку… Я топталась у дверей, позевывала и думала о Недотроге. Ему, как сказали, определили пост у черного хода. Там вообще тоска. Каменный мешок и тусклый светильник на стене. Знаю, стояла. Некоторые, впрочем, ухитряются там не скучать. Спускаются в кухню, находят вино, еду и веселятся. Только если Руфина застанет, палками не отделаешься. Плетями отхлещут. Часовой должен бдеть, а не пьянствовать. Интересно, что делает Недотрога? Вдруг вздумал по кухне шарить? Надо было предупредить…

Размышляя над этим, я не сразу среагировала на шум за дверью. Но, когда дошло, встревожилась. Внутри палат кто-то кричал, раздавался лязг металла и грохот падающей мебели. Это что?! Кто там?

— Тревога! – заорала я и стала колотить в дверь кулаками. Да, открывайте же! Скорее! Если с принцепсом что случится…

Засов, наконец, скрипнул, и дверь распахнулась от моего рывка. Передо мной оказалась Флавия – босая и в ночной тунике.

— Там! – указала на спальню. – Игрр!..

Едва не сбив ее с ног, я бросилась в указанном направлении. Дверь в спальню была распахнута. Ворвавшись внутрь, я различила две тени. Они метались в колеблющемся пламени свечей, раздавался лязг металла и тяжелое дыхание. Я вскинула пилум. Теперь только разобраться, кто из них Игрр… Он подал голос сам.

— Не пускай ее к свету, Пугио! – крикнул, отступая к кровати. – Загасит – и уйдет!

Я немедленно подчинилась. Не опуская пилум, встала за спиной Игрра. Маячившая перед ним тень немедленно приблизилась, и спряталась за Недотрогой. Я сделала шаг в сторону. Тень повторила мое движение – только в противоположную сторону. Все ясно. Теперь она будет скрываться за Игрром, не позволяя метнуть пилум. Зайти со спины? Она бросится на Игрра и заставит того отступить. Игрр тяжело дышит, значит, бой дался ему не легко. Убийца умелая. Она выше нас и руки у нее длиннее. Оттеснив Игрра к кровати, она загасит свечи, после чего уйдет. Да еще нас в темноте перережет…

Решение пришло мгновенно. Я рыбкой скользнула на пол. Тень этого не ожидала и не успела среагировать. Извернувшись на скольком полу, я метнула пилум и с удовлетворением услышала, как наконечник с хрустом вошел во что-то мягкое. Тень вскрикнула и пошатнулась.

— Назад, Пугио! – крикнул Игрр и прыгнул, заслоняя меня. Я вскочила и выхватила гладиус. Игрр скосил на меня взгляд, прошел к столику с подсвечником и поднял его над головой. Пламя выхватило из темноты высокую женщину в мятой тунике. Она стояла, сжимая в руке меч. Я с удовлетворением увидела, что наконечник пилума пробил ей ногу и застрял в бедре. Убийца лишилась подвижности. Если попытается вырвать пилум, мы успеем ударить гладиусами. Если вздумает нападать – тоже.

Недотрога сделал шаг к убийце. Та зашипела и подняла меч.

— Не подходи! – предупредила я. – Она опасна!

— Знаю! – отозвался он. – Хорошо дерется, зараза! Если бы не лорика, выпустила бы кишки. Несколько раз достала. Я хочу ее рассмотреть. Что-то знакомое.

Он вгляделся в лицо убийцы и внезапно присвистнул:

— Касиния!

Убийца насупилась. В тот же миг я узнала ее. Это она привела меня в харчевню к Игрру! Мерзавка! Надо было метить повыше!

— Брось меч! – сказал Игрр.

— Нет! – окрысилась Касиния. – Я не собираюсь висеть на кресте! Лучше перережу себе глотку!

За нашей спиной послышался топот, и в спальню ворвались преторианцы во главе с Руфиной. Мой призыв возымел действие, хотя могли бы и посакорее. В руках девочки держали факелы. Комната осветилась. Касиния вскинула руку с мечом и приставила клинок к горлу.

— Стой! – рявкнули из толпы. – Обещаю тебе жизнь!

Касиния замерла, но меч не убрала.

— Почему я должна тебе верить? – прошипела злобно.

— Потому что это говорю я! – прозвучало в ответ.

Растолкав преторианцев, вперед вышла седая женщина. Волосы растрепаны, из одежды – всего лишь ночная туника. Однако выглядела она величественно. Я узнала Лауру. Касиния, поколебавшись, бросила меч. Игрр, подскочив, пинком ноги отшвырнул его к стене.

— Свяжите ее! – велела Лаура.

Руфина подошла и, сняв с Касинии пояс, скрутила ей руки.

— Всем выйти! – велела Лаура. – Останутся ты, ты и ты! – Она указала на меня, Игрра и Руфину. Преторианки подчинились. Перед уходом мне сунули в руки факел. Второй взяла Руфина. Когда грохот калиг стих, я заметила в спальне и Флавию. Оно и понятно: Лаура ей не указ.

— Вытащи пилум и перевяжи! – приказала Лаура Игрру. Тот подчинился. Вырвав пилум (Касиния скрипнула зубами, но промолчала), он отхватил кинжалом полосу от туники убийцы и замотал ей рану. Я заметила, что нога Касинии ниже колена вся в крови. Небольшая лужа виднелась и на мраморном полу. Игрр подумал, поднял валявшуюся неподалеку селлу и пихнул ее Касинии. Та прыгнула на здоровой ноге и, коротко простонав, села.

— Рана опасна? – спросила Лаура.

— Артерия не задета, – покачал головой Недотрога. – Если не воспалится, через декаду сможет ходить.

Лаура обернулась к Касинии.

— Кто послал?

— Октавия! – ответила пленница, облизав губы.

Я мысленно ахнула.

— Можешь это доказать?

— Да, проконсул! За форумом Флавиев, если встать лицом к портику, в кустах спрятан узел. Там моя одежда и кошелек. В нем ключ от дома Виталии. Октавия подарила его в уплату за убийство принцепса. Дарственная в сундуке в доме.

Я бросила взгляд на Игрра. Лицо его скривилось.

— Центурион! – повернулась Лаура к Руфине. – Слышала? Возьми людей и найди этот узел! Неси его сюда! Живо! И не болтай!

Руфина кивнула и вышла. С ее уходом в спальне стало темнее. Но мои глаза уже освоились.

— Продолжай! – велела Лаура Касинии.

— Октавия жаждет стать принцепсом. Уже месяц принимает сенаторов. Угощает их, а после приводит мужчин из храма, которые ласкают гостей. Октавия обещает, что как станет принцепсом, даст каждой из сенаторов по мужчине.

Я еле сдержала крик.

— Имена сенаторов! – потребовала Лаура. – Живо!

Касиния стала перечислять. Я стояла, закусив губу. Богиня–воительница, да что же это такое?! Лучшие нолы Рома и верховный понтифик готовят заговор! Когда это было?

— Подтвердишь это в суде? – спросила Лаура, когда пленница смолкла.

Касиния насупилась.

— Что будет со мной?

— Тебя приговорят к смерти, но принцепс помилует. Не сразу, но обещаю.

— Меня продадут в рабство?

— А ты хотела в магистраты? – усмехнулась Лаура.

— Я не согласна. Пусть меня выпустят – тайком. Я уеду в провинцию и никогда не появлюсь в Роме. Еще хочу, чтоб мне оставили деньги, которые я скопила в храме. Иначе не стану свидетельствовать!

Касиния поджала губы. Лаура покрутила головой.

— Не пойдет! – сказала жестко. – Сделаем так. Отошлем тебя в гарнизон на границе. Вновь вступишь в армию. За тобой станут присматривать. Будешь храбро бить сарм, разрешим выйти в отставку, тогда и деньги вернем. Другого предложения у меня нет. Ты и без того много сказала, а суду достаточно предъявить твой труп.

Касиния сверкнула глазами, но, подумав, кивнула.

— Договорились! – сказала Лаура.

За дверью послышался грохот, и в спальню ворвалась Руфина. В руках она сжимала узелок.

— Вот! – провозгласила с порога. – Нашли! Не соврала: есть и кошелек, и ключ.

— Оставь! – приказала Лаура и указала на Касинию. – Уведи ее и запри. Проследи, чтобы ни с кем не разговаривала. Приставь стражу и вызови медикуса. Накорми. Я желаю, чтоб она дожила до суда. Пошли за Валерией и Эмилией, они нужны мне как можно скорее. Выполняй!

Руфина увела пленницу. Касиния прыгала на одной ноге, и центуриону пришлось ее придерживать. Лаура повернулась к Игрру.

— Мне следовало спросить, как ты оказался в спальне Флавии, но я знаю ответ на этот вопрос, – она покосилась на воспитанницу. – Боги любят тебя, пришлый! Оставшись на посту, ты лежал бы сейчас мертвый, как и Флавия. Я командовала когортой, когда Касиния служила в ней, и помню, на что она способна. Это чудо, что вы живы. Теперь ты, декан! Забудь, все, что здесь слышала! Если вздумаешь кого-то предупредить или проболтаться… Крест за это – слишком мягкое наказанием! Говорю специально тебе. У Игрра нет знакомых сенаторов, да и Октавия ему враг. Сейчас вы отправитесь в лагерь, и останетесь в нем до особого распоряжения. За ограду не выходить! Необходимые указания Валерии я дам. Подчинитесь – и я не стану спрашивать с Игрра за нарушение дисциплины, а с преторианцев – за то, что допустили убийцу к Флавии. Награды тоже не ждите. Вы всего лишь исправили собственную ошибку. Марш!

Мы отсалютовали и вышли. За парадной дверью Игрр плюнул и выругался. Я не поняла его слов, но догадалась, что он очень сердит. По коридорам бегали преторианки, мелькали лица, метался огонь факелов, на нас не обращали внимая. Мы спустились на первый этаж, где Игрр завернул в кухню. Там бросил в мешок пару лепешек, кус ветчины, сыра, наполнил флягу вином. Никто нам не воспрепятствовал. В разворошенном улье, на который походил сейчас дворец, никому не было дела до нас. Мы вышли за ворота и зашагали к лагерю. Было далеко за полночь, когда добрались до казармы. Там первым делом стащили доспехи и умылись. Игрр накрыл на стол. Я проголодалась и ела жадно. Недотрога не отставал. Он не стал разбавлять вино, и я последовала его примеру. К концу трапезы голова моя стала тяжелой, а мысли – легкими. Сейчас ночь, мы вдвоем – самое время договориться. Я встала и переместилась на колени Игрра.

— Ты что? – удивился он. – Испугалась?

Я потерлась носом о его щеку.

— Ты молодец! – сказал он, обнимая меня. – Ловко достала ее пилумом. Я уже думал: пропал!

Я лизнула его в щеку. Он погладил меня по спине.

— Давай спать! – предложил, вздохнув. – Я устал.

— Нет! – возразила я. – Я хочу, чтобы ты меня приласкал.

— Пугио! – укоризненно сказал он.

— Хочу! – закапризничала я, обнимая его за шею. – Я тебя люблю! И все девочки – тоже. Мы обо всем сговорились. Всем контубернием выйдем в отставку и будем жить с тобой в одном доме. Согласен?

Он снял меня с колен.

— У меня жена.

— Она погибла! – вскричала я. – Как ты этого не понимаешь! Тебя все равно кто-нибудь заберет. Думаешь, Флавия позвала тебя просто так? Я видела, как она на тебя смотрит! Ты не будешь с ней счастлив! Она станет держать тебя, как собачку на привязи! А мы будем любить! Защищать и охранять! У нас родится много детей…

Я не удержалась и расплакалась. Он вдруг придвинулся и обнял меня за плечи. Я ткнулась лицом ему в грудь.

— Милая девочка! – сказал он, гладя меня по спине. – Ты не виновата. Это ваш гребаный мир. Все перевернуто с ног на голову. Мужиков мало, можно сказать, совсем нет, и вы пытаетесь их поделить, не понимая, что получится только хуже.

— Почему? – шмыгнула я носом.

— Потому что природу не отменишь. У женщины должен быть только один мужчина, ее – и ничей другой. Так она устроена, и нолы здесь ничем не отличаются от земных женщин, – он вздохнул. – В моем мире есть страны, где мужчинам разрешается иметь четырех жен. Но каждой из них он должен купить отдельный дом. Иначе – грызня. Жены примутся выяснять, кто из них ближе к телу. Поэтому далеко не все мужчины тех стран пользуются такой возможностью. А теперь представь: мы живем вместе. Кого-то из вас я приласкал ночью, а кого-то нет – я ведь могу устать. Кому-то сказал нежное слово, а кому-то забыл – я ведь человек. И так далее. Начнутся свары, выяснение отношений. Мне это надоест, и я сбегу. Вот и вся любовь.

Он осторожно освободился от меня и встал. Я – тоже.

— Скажи! – спросила. – Я красивая?

— Очень! – кивнул он. – Если бы встретил тебя раньше, то наверняка бы влюбился. Ложись спать!

Скоро мы лежали в постелях – каждый в своей. Игрр дышал ровно, а я все ворочалась, не в силах уснуть. Он правду сказал, или пошутил? Если я ему нравлюсь, так, может, у нас сложится? Вдвоем. Как было бы здорово! Из претория уходить не надо: он ведь не заставлял Виталию бросить службу. Мать обрадуется: Игрр ей по душе. Внучки будут красивые…

«А девочки? – подумала я, вздохнув. – Они как? Им это не понравится. Скажут, что я воспользовалась случаем и увела Игрра. Обманула их. Ну, и пусть! – решила я, поразмыслив. – Я им ничем не обязана. Если он выберет только меня, моей вины нет. Вот!»

С этой мыслью я и уснула.

Глава 24

Игорь, путешественник. Невольный…

Проснулся я поздно. Нужды вставать рано не было – после ночного дежурства контуберниям полагается отдых. К тому же нам с Пугио запретили из лагеря выходить, так что я позволил себе поваляться. Когда продрал глаза, то обнаружил в казарме всю королевскую рать, то есть контуберний в полном составе. Девочки встали, судя по их лицам, давно. Стоило мне сесть, как они, не сговариваясь, уставились на меня.

— Завтракать будешь? – спросила Пугио.

Я кивнул и пошел в латрину. Удобства располагались за казармой. Латрина не отличалась от той, что была в доме Виталии, разве что посадочных мест насчитывала куда больше. Еще имелся фонтан, в котором я ополоснул лицо и почистил зубы. Как? Влажной тряпочкой и толченым мелом – все это в латрине имелось. А вы думаете, в античности не чистили зубы? Ага! Это вам не средневековая Европа, где забыли, что знали римляне. Еще в Роме продают веточки какого-то дерева. Очищаешь кору, жуешь и получаешь великолепную зубную щетку в форме кисточки из натуральных волокон. Можно использовать без порошка – зубы очищает до блеска. Преторианки сверкают улыбками. А чего вы хотели? Пирожных, тортиков и конфет здесь нет, следовательно – и кариеса.

По возвращению меня ждала миска похлебки, половина лепешки и кубок с разбавленным вином. Контуберний, как я понял, уже позавтракал, для меня еду подогрели. Я поблагодарил и сел. Девочки, словно птички на проводе, устроились напротив; восемь пар глаз наблюдали за тем, как я ем. Лица подруг выражали решимость. Вся ясно: Пугио просветила. Информацию перетерли и приняли план действий. Какой, можно не спрашивать. Будут склонять к сожительству…

Затевать этот разговор не хотелось, поэтому ел я медленно. К сожалению, похлебка оказалась вкусной, а я – голодным, так что трапеза не затянулась. Облизав ложку, я отодвинул пустую миску. Это послужило сигналом.

— Пугио говорит: ты отказываешься жить с нами! – пробасила Воробышек. – Это так?

Я кивнул.

— Боишься: что станем ссориться?

Я снова кивнул.

— Это не правда! – подскочила Бычок, все это время нетерпеливо ерзавшая на скамье.

Я усмехнулся, но Бычка это раззадорило.

— Мы не будем тебя огорчать! Вот увидишь! Мы… – Она задохнулась от нахлынувших чувств. – На руках тебя носить станем! Вот!

— Не получится.

Лицо Бычка вытянулось.

— Она, – я указал на Воробышка, – еще поднимет, а вот ты…

Первой, не сдержавшись, прыснула Пугио, следом захохотали остальные. Бычок, покраснев, шлепнулась на лавку. Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

— Игрр! – продолжила Пугио, когда все успокоились. – Мы готовы поклясться…

— Не нужно! – перебил я. – Я уже все сказал. У меня есть жена.

— Но…

Я поднял руку, призывая к молчанию. Она подчинилась.

— Пока Виталия жива, и мне не представят убедительных доказательств, что это не так, разговоры о совместной жизни отменяются. Ясно?

Я хлопнул ладонью по столу. Девчонки насупились. Пусть! А то налетели, как мухи на рыбу! Я не осетр, чтобы меня делить! За столом повисла тяжелая тишина. Мы сидели, поглядывая друг на друга, и никто не решался нарушить молчание. В этот миг дверь в комнату распахнулась.

— Игрра к трибуну! – сообщила посыльная. – Немедленно!

Я встал и последовал за ней. Вызов легионера к трибуну – дело редкое, хорошего не сулит, но в этот раз причина понятная. Хотят расспросить о вчерашнем. С дочкой Валерия поговорила, пришла моя очередь. «Что сказала трибуну Лаура? – размышлял я. – Валерия знает о заговоре?» По всем выкладкам выходило, что да: как не посвятить в дело командующего преторием? Ей же заговор и подавлять. Но я, все же, решил не откровенничать. О схватке с Касинией и об участии в ней Пугио скажу, а вот об остальном – шиш! Пусть у Лауры спрашивает! Старушка вчера выглядела сердитой, с нее станется наказать болтуна. Законопатят в какую-нибудь местную Сибирь…

К моему изумлению, кроме Валерии, в кабинете оказалась Помпония. Дамы уставились от меня, и я выбросил кулак от груди:

— Аве, трибун! Преторианец Игрр прибыл по твоему вызову!

— Садись! – буркнула Валерия, кивнув на свободную селлу. Я подчинился. Валерия глянула на Помпонию. Та прокашлялась.

— Меня просили не говорить этого тебе, но я обещала… Короче! Виталия жива.

Ноги у меня ослабли, и я порадовался, что успел сесть.

— Сведения точные? – выдавил, придя в себя.

— В пограничной Малакке у меня – партнер. Зовут Анфия. Торгуем уже десять лет. Она поставляет мне скот и шкуры… – Помпония замялась.

— Которые покупает у сарм, – продолжил я.

Помпония с Валерией переглянулись.

— Я знаю, что каждая третья овца на рынках Рома от сарм, – успокоил я. – И что наша обувь сшита из выделанных ими кож. Говори как есть!

— Сармы вышли на Анфию и просили передать: Виталия жива и здорова. Ее отпустят, если ты приедешь за ней в Балгас.

— Этому можно верить?

— Анфия торгует с сармами двадцать лет. До сих пор ее не обманывали.

Я вздохнул и встал.

— Трибун! Заявляю о своей отставке!

— Сядь! – рявкнула Валерия. – Мы не договорили.

Я подчинился.

— Что ты намерен делать? – спросила Валерия.

— Ехать в Степь.

— Ты когда-нибудь бывал в Балгасе? Знаешь дорогу?

Я покачал головой.

— Анфия прислала проводника, – поспешила Помпония. – Ее кварта бывала в Балгасе и знает дороги к нему. Но это на всякий случай. На границе Игрра ожидает конвой – сотня сарм.

— Которые, не медля, потащат его в свои шатры. Получить такого муша! До Балгаса его примучат!

— Никто не смеет обидеть гостя Великой Матери. Так сказали Анфии.

— Ты веришь сармам?

— Великая Мать держит слово.

— Ты так рвешься выпихнуть Игрра к ней? – сощурилась Валерия. – Может, скажешь, зачем?

— Это единственный способ спасти Виталию. Мне она дорога.

— А Игрр? Понимаешь, зачем он сармам?

— Он выберется, – улыбнулась Помпония. – Мальчик рожден под счастливой звездой, он это доказал. Давай прекратим этот спор! Не хочешь помочь, так хоть не мешай.

Валерия рассерженно засопела.

— Принимаешь его отставку?

— Я дам ему отпуск, – пробурчала Валерия. – Длительный. Закон это позволяет. Правда, для тех, кто собрался рожать, – она усмехнулась, – но исключений не предусмотрено.

— Почему не отставка? – вмешался я.

— Потому что хочу, чтоб ты остался в претории! С твоим появлением когорту не узнать. Притихли даже дочки сенаторов. Центурии ходят в поле полными, дисциплина крепка, а ты вдобавок удачлив. Вчера ты спас мою дочь.

— Да это она… – начал я, но Валерия покрутила головой.

— Если б не ты, Касиния зарезала принцепса. Помогло, что тебя пригласили в покои. Чем вы там занимались с Флавией, я не знаю, но именно это помешало Касинии осуществить замысел. Лаура уже сделала выводы. С сегодняшней ночи стража дежурит в покоях Флавии внутри, а не снаружи. А теперь представь: покушение удалось. Что ждет охрану, не сумевшую воспрепятствовать? Смерть! Казнили бы всех. Из-за того, что девчонке приспичило на тебя посмотреть, уцелели три контуберния, в том числе моя дочь. Я не приму твою отставку – даже не проси! Можешь жаловаться на меня принцепсу!

Валерия насупилась.

— Пусть будет отпуск! – согласился я.

— Когда уйдешь?

— Сегодня.

Валерия подумала и кивнула.

— Вот и договорились! – засмеялась Помпония. – Осталось собрать вещи…

Собирали их долго. Не потому, что набралось много. Сначала спорили, в чем я поеду. Помпония предложила наряд купца, Валерия – воинскую форму. Причем, полную, в доспехах. Пусть знают сармы, кто за Игрром стоит! Возражение, что доспехи сармы приватизируют, Валерия отмела. Не посмеют! Дамы спорили, не обращая на меня внимания, а я сидел и тихо офигевал. Нашли тему! В свару, впрочем, не лез. Радость, овладевшая мной, окрасила мир в розовый цвет. Поэтому я кивал и соглашался. В споре победила Валерия, но Помпония внесла свой штрих. В поход я отправлялся в вооружении, но верхом. Коня выделяла Помония. Решив главный вопрос, дамы приступили к второстепенным: потребовали карту. Мы принялись обсуждать маршрут. Карта оказалась довольно хорошей, и, присмотревшись, я ткнул пальцем в извилистую ленту.

— Это река?

Валерия подтвердила.

— Почему не подняться в Балгас водным путем? Город на берегу.

— Нужно идти вверх по течению, а оно быстрое, – возразила Валерия. – Здесь, на востоке, к реке подступают горы. А вот тут, тут и тут, – потыкала она пальцем, – есть пороги. Не пройти. Будь иначе, мы спалили бы Балгас много веков назад.

Она усмехнулась.

— Сармы плавают по реке?

— Лодки я видела, – пожала плечами Валерия. – Но они маленькие.

— Рыбу ловят, – усмехнулась Помпония. – У сарм она считается деликатесом. У нас покупают любую: соленую, валенную, копченую. Дают хорошую цену…

Помпония осеклась, наткнувшись на взгляд Валерии. Мы обсудили план действий и ударили по рукам, после чего трибун кликнула посыльную. Меня собрали и обрядили. Гладиус и казенный пугио сменили трофейные клинки – здесь я не уступил, в мешок легла запасная туника, одеяло и плащ – надену его, как выйдем за стены. По ночам уже холодно. Денег разрешили взять часть: много золота – соблазн для конвойных. Провизией обязалась снабдить Помпония. В итоге я встал перед начальством в шлеме и лорике, опоясанный мечом и с дорожным мешком в руке.

— Теперь ко мне! – сказала Помпония. – Позовем Ириду, она похлопочет о сопровождении. Я знаю, что ты приходил к ней.

Я кивнул.

— Отправишься на рассвете.

— С Лаурой поговорю, – пообещала Валерия. – Она снимет запрет на выезд. За пределами Ромы ты не опасен.

Я поблагодарил.

— Вале! – сказала Валерия.

— Вале! – отсалютовал я.

— Остальное сделаю, как договорились! – пообещала трибун, и мы откланялись.

Снаружи меня ждал шок. Пространство между преторием и воротами заполняла когорта. Поразившись этому, я сообразил, что занятия отменили в связи со вчерашними событиями: в такое время гвардия нужна под рукой. Сборы не остались незамеченными, о моем отъезде знали. Преторианки стояли плотно, образовав широкий проход. Он явно предназначался для нас, и мы двинулись. Я шагал впереди, Помпония – с небольшим отставанием. При моем приближении преторианки выбрасывали руки в молчаливом салюте. Я кивал, пораженный таким участием, и ощущал, как пощипывает глаза. С чего такие почести? Я не прослужил в когорте и двух месяцев…

У ворот дорогу преградила Пугио с девочками.

— Возьми нас! – попросила, заглядывая в глаза.

Я покачал головой.

— Почему?

— Вас убьют!

— А тебя?

— Сармы не убивают мужчин.

— Зато они заберут тебя!

— Это мы посмотрим! – улыбнулся я. – Не скучайте, девочки! Я скоро вернусь с женой. Познакомлю вас…

Девочек эта перспектива не обрадовала. Они, не сговариваясь, насупились. Пугио подошла и забрала у меня мешок.

— Провожу…

Я не возражал. Мы вошли за ворота и двинулись к повозке. Помпония полезла внутрь, я протянул руку за мешком, и тут Пугио повисла у меня шее.

— Не хочу, чтоб ты уезжал!

— Жди меня, и я вернусь! – продекламировал я, забирая мешок. – Только очень жди.

Она лизнула меня в щеку и отступила. Я прыгнул в повозку.

— Дочка Валерии? – спросила Помпония, когда мы тронулись.

Я кивнул.

— Похожа, – заключила торговка. – Такая же красивая и влюбчивая.

Я глянул с удивлением.

— Да! – подтвердила торговка. – Мы с Валерией служили вместе, одновременно стали центурионами. Дружили. Вместе ходили смотреть на мужчин: их было мало в ту пору. В храме Валерия познакомилась с Константином. Его привезли из страны, которая называется, как и наша, – Рома.

«Румыния», – понял я.

— Константин говорил на латыни. Валерия ему понравилась. Они стали встречаться – снимали комнату в инсуле. Конечно, об этом быстро узнали, – Помпония вздохнула. – Свидания происходили днем – ночи мужчины проводят в храме. Кто-то донес, в инсулу прибыла стража…

— И? – напрягся я.

— Ничего не вышло. Стража не застигла их врасплох. Валерия с Константином были одеты, постель – не смята. Они сказали, что встретились поговорить. Разве запрещено? Никто не поверил, конечно, но доказательств не было. Константина перевели из Ромы в дальний город, а Валерия отправилась в храм, где приняла семя другого мужчины. Для виду. К тому времени она была беременна…

«М–да! – подумал я. – У них тут не жизнь, а мыльная опера».

— У Лионы глаза Константина, – сказала Помпония, – и волосы. У Валерии они светлее.

— Ты неплохо осведомлена.

— Я помогала Валерии, – пожала плечами торговка. – В тот день дежурила у инсулы и заметила стражу. Успела предупредить… Будь осторожен с Лионой – у нее, похоже, характер матери. Если выбрала тебя, не отступится. Валерия тогда добилась своего. После того как Константин отслужил в храме, забрала его к себе. Лиону Константин очень любил, носил ее на руках. Вскоре я ушла из когорты, и девочку больше не видела. Слышала, что она пошла по стопам матери. Константин, говорили, недавно умер. Лиона росла с отцом, и захочет его своим детям. Попытается отбить тебя у Виталии..

— Так ей и отдали! – усмехнулся я.

— Гляди! – не стала спорить Помпония…

* * *

«Кошки» нагнали нас за стенами.

— Принимай турму! – оскалилась Лола, подскакав. – У меня приказ сопроводить тебя до Малакки. Здорово, да?

— Почему вас мало? – спросил я, привставая на стременах. – Где остальные?

— Рожают! – засмеялась Лола. – Твои друзья подарили нам декурию девочек.

— Полгода не прошло! – удивился я.

— Димидии носят плод шесть месяцев, – объяснила Лола. – Это треспарты дольше. Вези Виталию побыстрее, не то родит в пути.

Она улыбнулась. На моем лице, видимо, отразились чувства, потому что глаза у Лолы стали большими.

— Ты не знал?

Я покрутил головой.

— Почему она не сказала?.. – вздохнула Лола. – Знаешь, она пошла в плен из-за беременных девочек. Одно дело погибнуть «кошкам», другое – будущим матерям… Она так и сказала. Девочки до сих пор за нее молятся. Ты не сердишься на нас?

— Нет! – сказал я и осмотрел отряд. Двадцать одна душа. Девятнадцать «кошек», одна кварта – проводник и переводчик в одном лице, и обряженный преторианцем незадачливый муж. Которому жена даже не сказала о своей беременности…

— Ну, что, едем? – спросила Лола.

Я кивнул, и мы отправились…