Глава одиннадцатая. — Ты знаешь, что Джианферро со мной вчера разговаривал?

— Ты знаешь, что Джианферро со мной вчера разговаривал?

Нико не отрывал глаз от дороги. Они направлялись к одной из наименее привлекательных деревень Мардивино. Габриэлла почему-то хотела на нее взглянуть, но не говорила, почему.

— Правда?

— Да, — ответила она.

— И что он сказал? — спросил Нико, следуя изгибам узкой дороги, которая плохо подчинялась машине, которую принц счел подходящей для этого путешествия.

— Он о тебе беспокоится.

Нико коротко рассмеялся.

— Джианферро прочел тебе лекцию об «опасных видах спорта»?

— Так ты об этом знаешь?

— Разумеется, — он переключил передачу. — Мой брат в своем репертуаре! Если бы я степенно прогуливался по пляжу Соладжойи, а Джианферро этого не одобрял, то он стал бы уговаривать меня вернуться домой. Им руководит не столько страх перед последствиями моих развлечений, сколько врожденное стремление все контролировать. Это у него в крови. Иногда он принимает свои обязанности наследника престола слишком близко к сердцу. Именно поэтому Гвидо здесь не живет.

— А ты не против таких качеств своего брата?

— Я научился его игнорировать, — спокойно ответил Нико.

— Видимо, у вас проблемы с пониманием друг друга.

— Не нужно любительской психологии, Габриэлла. Если бы мне был нужен совет по поводу того, как обращаться со старшим братом, я бы его попросил. — В салоне воцарилась тишина, грозившая превратиться в давящее грозовое облако. — Я был слишком резок, — наконец произнес Нико.

— Нет, ты прав, — пожала плечами Элла. — Твои отношения со старшим братом — совершенно не мое дело.

Он зазвал сюда Эллу вовсе не для того, чтобы услышать ее личное мнение по этому поводу, ему был нужен ее профессионализм. Впрочем, и это не совсем верно, не так ли? Порученная Элле работа была всего лишь уловкой, заставившей ее приехать, главным его желанием было соблазнить ее. Но она взялась за проект с таким энтузиазмом, что это произвело на Нико впечатление. И он все еще не побывал в ее постели.

Нико нахмурился. Все выходило не так, как он планировал. Почему Элла продолжает держать его от себя на расстоянии вытянутой руки? А ведь он чувствует, что она его хочет.

— Мы на месте, — выдавил Нико, когда машина затряслась на пыльной дороге, ведущей к деревне.

Это было непримечательное место — высокое и пустынное, расположенное так далеко от моря, что оно казалось сапфировой лентой где-то на горизонте. Нико огляделся. Он не был тут уже много лет.

Местные жители все еще занимались культивированием оливы, но теперь им приходилось применять массовый метод уборки, широко распространенный в больших странах, вроде Греции, и это было заметно. Нико и Элла прошли по деревне и вернулись, пораженные тишиной и пустотой. На улицах никого не было, кроме нескольких ребятишек, царапающих какие-то фигурки в пыли. Они с удивлением уставились на Эллу и Нико. Его явно никто не узнал. Деревня напоминала город призраков.

— Сюда никто никогда не заглядывает, — медленно сказал Нико, когда они возвращались к машине.

Даже он сам. Может, он и объездил на своем мотоцикле весь остров, но никогда не останавливался, чтобы взглянуть на что-то, постоять и как следует рассмотреть.

Нико покачал головой, как человек, очнувшийся после долгого сна. Надо как-то помочь этим людям…

Не обязательно быть наследником, чтобы тебя взволновало то, что происходит в королевстве, понял Нико. Но почему, по какому праву этому его научила незнакомка, эта рыжеволосая англичанка? Хотя… кто бы еще осмелился? Кто еще смог бы прямо взглянуть ему в глаза и сказать все то, что говорила Габриэлла?

— Я пренебрег такими маленькими селениями…

Элла расслышала виноватые нотки в его голосе.

— Ты не можешь сделать всего, Нико, — мягко сказала она.

— Я мог сделать больше, — мрачно произнес он.

— С этим я согласна. На самом деле, мне кажется, я уже нашла решение, которое поможет таким местам, как это.

Она знает свое дело, понял Нико. И очень хорошо.

Ее волосы блестели, как золото, солнце освещало их, согревая ее кожу. Элла благоразумно надела шляпу, чтобы защитить лицо от палящих лучей, и от этого выглядела чистой и невинной.

Невинной?

Нико припомнил ее опытность в постели, и глубокая боль, которую он изо всех сил старался подавить, неожиданно вырвалась на свободу и возобладала над всем остальным.

— Не хочешь послушать? — спросила Элла.

У нее внезапно перехватило дыхание, потому что, когда он так на нее смотрел, она чувствовала себя… странно. Девушка сглотнула, внезапно испугавшись громкого пения птицы и биения своего сердца.

— Не хочу ли я послушать… что? — ровно спросил Нико, сознательно делая вид, будто ничего не понял, и, посылая чувственный сигнал взглядом.

Элла хотела, чтобы он сейчас же прекратил это, и вместе с тем мечтала, чтобы он продолжал так смотреть на нее вечно.

— Услышать мою… идею, разумеется.

Он медленно улыбнулся.

— Не хочешь рассказать мне о ней за обедом?

— Рановато для обеда.

— Мы можем немного полюбоваться пейзажем.

Элла пожала плечами, словно ей было все равно.

— Ладно, — согласилась она и поинтересовалась про себя, куда же подевалась холодная деловая женщина. Затерялась в мягком, многообещающем взгляде эбонитовых глаз, вот куда она делась.

Нико остановил машину недалеко от небольшой рощицы. Здесь было красиво и уединенно. Чересчур уединенно. Сердце Эллы забилось еще быстрее. Так попроси, чтобы он отвез тебя куда-нибудь в другое место, туда, где более людно, съязвил внутренний голос.

— Ты не расстелешь покрывало? — ласково спросил Нико. — А я пока принесу еду.

Заставив здравый смысл умолкнуть, Элла расстелила кашемировое покрывало на траве. Ее пальцы дрожали. Когда Нико поставил корзину и сел рядом с ней, Элла уже знала, что сейчас произойдет. Хочет ли она сопротивляться или ждет этого?

Нико откинулся назад и уперся локтями в землю, изучая Эллу. Ее тело казалось напряженным и ждущим. Там, где они расположились, кроны деревьев отбрасывали густую тень, только рассеянные лучи солнца освещали молодых людей.

— Почему бы тебе не снять шляпу? — тихо предложил он. — Я не вижу твоих глаз.

Элла не была уверена, нужно ли ему их видеть. Не сможет ли он прочесть в них все ее страхи и сомнения? И, главное, ее желание. Им еще многое предстоит сделать, а работа сейчас была последним, о чем она могла думать.

Однако Элла послушно сняла шляпу, чувствуя такое смущение, словно он попросил показать ему стриптиз. Волосы упали ей на плечи тяжелой шелковистой волной.

— У тебя фантастические глаза… — пробормотал Нико. — Такие зеленые…

Его голос был глубоким и мягким, а глаза ярко блестели. У нее пересохло во рту, и губы тоже внезапно стали совсем сухими. Элла облизала их. Скажи хоть что-нибудь, не будь полной дурочкой! подумала она. Но слова вдруг показались труднопроизносимыми и такими же незнакомыми, как место, в котором она находилась.

— Хочешь пить, cara mial — спросил Нико.

Теперь его голос звучал хрипло и убаюкивающе.

Он говорил, что итальянский — это язык любви. Но это же не любовь, попыталась напомнить себе Элла. Нас притягивает друг к другу всего лишь секс — простой и понятный, по крайней мере, для него.

— Прекрати, — прошептала она.

— Прекратить что? — спросил он, открывая корзинку. — Плохим бы я был хозяином, если бы не заботился о своей гостье.

Нико подумал было о том, чтобы принести шампанского, но оно было связано с горькими воспоминаниями. Элла уже предлагала ему шампанское, но между ними вышла ссора. Сейчас она сердитой не выглядела. Элла казалась нежной и уязвимой, но вместе с тем готовой ко всему. Нико открыл корзинку, достал серебряную бутылку, наполнил чашку до краев ледяным лимонадом и вручил ее Элле.

Но Элла дрожала и, принимая из его рук чашку, не смогла сдержать эту дрожь. Немного холодного, вкусного напитка ей удалось донести до рта, но большая его часть расплескалась и попала ей на платье, оставив подтеки на вздымающейся груди, похожие на гигантские слезы.

Нико забрал у нее чашку твердой рукой (ему можно было бы смело доверить хирургическую операцию) и сделал глоток. Затем поставил чашку и наклонил голову к Элле.

Его лицо внезапно оказалось рядом — дымка в глазах, шелковистая оливковая кожа, чувственный изгиб губ. Элла смогла лишь вдохнуть его мужественный запах. Медленное, тяжелое биение ее сердца было единственным звуком, который она слышала.

Нико превосходно контролировал себя — по крайней мере, так ей казалось. А Элла чувствовала себя, трепещущей в плену, бабочкой. Это неправильно, твердила она себе и вместе с тем в глубине души знала, что именно этого она хотела все время.

— Габриэлла, — шепнул Нико. — Ты заставила меня ждать, но больше ждать я не могу.

От его честности у Эллы перехватило дыхание, ей показалось, что она тает.

— Нам не стоит это делать, — беспомощно прошептала она, когда он пробежал ладонью по ее волосам.

— О, еще как стоит, — пробормотал он.

— Нико…

Он заставил ее умолкнуть прикосновением своих губ, чувствуя ее ответную дрожь, и услышал легкий протестующий стон. Он подавил улыбку триумфа и поцеловал Эллу снова, только на этот раз его руки скользнули за ее спину и крепко прижали девушку.

Он целовал ее снова и снова, пока она не оказалась совершенно беспомощной перед желанием. Его поцелуи подняли в ней вихрь чувств и заставили ее забыть обо всем — о его обмане, о различиях, существовавших между ними. Она просто целовала его — мужчину, чье желание было отражением ее собственных эмоций.

Нико почувствовал, что тонет, погружается все глубже и глубже в этот темный водоворот. Он прижал Эллу к земле, переполненный желанием взять ее. Немедленно.

Его рука оказалась на ее ноге, когда он поднимал подол ее платья.

— Нико!

— Прикоснись ко мне! — потребовал он, ощутив горячими пальцами прохладную кожу ее бедра. — Дотронься до меня!

Ее рука скользнула вниз, и он застонал, ощущая себя почти беспомощным. Элла почувствовала свою власть, потому что он так же зависел от нее, как и она от него. Она приблизила губы к его уху.

— Ты застал меня врасплох… Я не могу нормально думать…

— Тогда не думай. Наслаждайся этим. — Нико вздрогнул, когда ее пальчики дотронулись до него слишком интимно. — О, Dio, да!

Вся его сдержанность испарилась. Он никогда не терял контроль над собой, и это испугало его. Он чувствовал себя как человек, стоящий на краю пропасти и знающий, что сейчас он туда спрыгнет. Хотя это и будет безумием.

Боясь, что все закончится, не начавшись, он убрал ее руку, поднес ее к губам и нежно прикусил пальцы.

— Lentamente. Помедленнее! — взмолился он.

Однако Нико сам противоречит собственным словам, подумала Элла, когда он начал стягивать с нее трусики. Она открыла рот, чтобы запротестовать, сказать, что, возможно, им лучше уйти отсюда… Что он принц… Что это все происходит слишком быстро… Но не смогла и тоже двинулась навстречу ему.

Его губы снова оказались на ее губах, а пальцы погрузились в сладостное тепло, и Элла затерялась в ритме танца, более древнего, чем корона или привилегии. Внезапно она перестала об этом думать, и все ее мысли занял Нико — этот человек с блестящими глазами, который вторгся в ее самые невероятные мечты с того мгновения, как она впервые увидела его, который касается ее с такой сладостной аккуратностью, что она цепляется за него, чуть не плача от наслаждения.

Глаза Нико полыхали от желания, которое делало их похожими на тлеющие угли.

— Позволь мне, — хрипло сказал он, не отводя взгляда от ее лица, пока расстегивал джинсы.

Он поднял ее платье и тихо застонал, когда обнаружил, что на ней нет бюстгальтера. Нико наклонил голову, чтобы коснуться губами ее груди, стягивая с себя джинсы и чувствуя, что больше не может ждать. Ее короткие стоны возбуждали его еще сильнее. А затем ожидание кончилось. Они стали одним целым.

— Нико! — выдохнула Элла.

В прошлый раз не было такого ощущения наполнения. Она запустила пальцы в его густые черные волосы и притянула его голову к себе, раскрыв губы под его ртом, словно никак не могла насытиться им.

И Нико потерялся… заблудился в том, что оказалось совершенно новыми ощущениями. Он всегда был мастером самоконтроля, и обычно ему удавалось удерживать разум в стороне от тела. Наблюдать за женщиной и вести их обоих таким темпом, который его наиболее устраивал, как дирижера в оркестре.

Но сейчас все было по-другому. Возможно, потому что Элла держала его на расстоянии, казалось, целую вечность? Потому что он не был до конца уверен, произойдет ли это вообще, и теперь сладость обретения превзошла все его самые буйные фантазии?

Нико погрузился в глубокое, темное наслаждение, которое уничтожило его личность. Руки Нико скользили по ее телу. Он чувствовал, что может умереть, если вскоре это не закончится, и вместе с тем желал, чтобы это не заканчивалось никогда.

Ее крик разорвал воздух, все тело напряглось и затем расслабилось, глаза закрылись, губы шептали его имя, как молитву. И Нико последовал за ней, растворяясь в чем-то настолько сладостном, что это казалось греховным…

На мгновение он ощутил то же сильное чувство триумфа, которое всегда переживал, укротив дикого жеребца или идя под парусом против ветра.

Как только этот триумф исчез, Нико остался наедине с более знакомым чувством опустошенности.

Должно быть, он заснул. Когда же пришел в себя в объятиях Эллы, ее сердце, которое билось под его собственным, отсчитывало медленные и тяжелые удары. Он поднял голову именно в тот момент, когда Элла открыла свои зеленые глаза, затянутые дымкой удовлетворения.

— О, Нико… — вздохнула она.

Он лениво провел пальцем по линии ее губ, и желание вернулось с такой силой, которая потрясла его. Он сжал губы. Спокойно, у тебя все еще впереди, сказал Нико себе.

— Расскажи мне о своей идее, — растягивая слова, произнес он.

Элла с недоумением уставилась на него.

— Идее? — озадаченно переспросила она.

О чем, черт возьми, он говорит?

Нико немного отодвинулся от нее. Расстояние давало перспективу, и именно оно было сейчас нужно Нико. В его объятиях Элла могла творить чудеса, но сейчас им следует остановиться.

Он повернулся на бок и подставил локоть под голову, его глаза скользили по девушке с выражением ленивого удовольствия.

— Ты что, уже забыла о своей идее, cara? — поддразнил ее Нико. — Если она продержалась в твоей очаровательный головке меньше часа, то это вообще идеей не является!

Эти слова заставили Эллу вернуться в реальность, потому что в его насмешке была правда.

Ей хотелось лежать рядом с ним, бормоча милые, ничего не значащие фразы, а он выбрал именно эту минуту, чтобы поговорить о делах!

Она попыталась согнать с лица выражение мечтательной сентиментальности. «Святые небеса, Элла, ты только что подарила ему свою душу, так убедись, что ты в состоянии собрать воедино остатки своей гордости».

— Что ж, — Элла сделала глубокий вдох, и приток кислорода помог ей привести мысли в порядок. — Я, конечно, составлю полный список всех своих рекомендаций, но есть кое-что, что могло бы повлиять на положение дел немедленно, а именно сделать что-нибудь с толпами людей у галереи Хуана Лопеса. Они создают очень серьезную проблему.

А чего он ожидал? Что она разозлится? Скажет ему, что ей не хочется говорить о работе в такие моменты? Его глаза сузились. Неожиданное замечание Эллы и ее здравые рассуждения застали его врасплох, поэтому скорее он почувствовал, что прилагает усилия, чтобы сконцентрироваться на ее чертовой идее, а не на чистых, мягких изгибах девичьего тела.

Нико подозрительно посмотрел на нее.

— И что ты предлагаешь нам сделать? Мардивино очень гордится своей прочной связью с Лопесом.

— Переместите ее, — просто ответила Элла.

Подозрение в его взгляде усилилось.

— Объясни.

О, вот теперь он заговорил, как властолюбивый представитель королевской семьи! Странно, но Элла чувствовала, как с каждой секундой к ней возвращаются ясность ума и решительность. Неужели она должна превратиться в одну из слезливых женщин только потому, что плакала от экстаза в его объятиях? Ни за что! Что бы Элла ни чувствовала в глубине души, она это спрячет, и Нико ничего не узнает.

Игнорируя болезненное желание пробежаться кончиками пальцев по его лицу, она улыбнулась.

— Соладжойя процветает и разрастается, и так будет всегда — потому что это порт и столица. Люди едут сюда, чтобы увидеть работы Хуана Лопеса. Так перенесите галерею в какое-нибудь другое место, куда-нибудь, где доходами можно распорядиться с наибольшей пользой. Например, в ту деревню, в которой мы только что побывали. А почему бы нет?

Пауза.

— Почему бы нет? — задумчиво повторил Нико, его черные глаза блеснули. — Это слишком просто.

— Как большинство лучших идей.

Но и как большинство худших. Согласиться на этот пикник было просто, заняться с ним любовью — еще проще. И как бы она ни пыталась спрятаться за своим холодным профессионализмом, в глубине сердца осталась боль. Элла обречена лишь на такие отношения с Нико, и если она не смирится с этим, то будет сильно страдать. Действуй строго в соответствии с тем, что Нико принадлежит другому кругу, девочка.

— Эта деревня нуждается в обновлении. Только подумай, что оно могло бы принести. Совершенно новая галерея, в которой будет находиться основная часть картин и все, что к ним прилагается. Открытки, печатные издания и… пара ресторанов, пожалуй. Разумеется, вам придется действовать очень осторожно, чтобы не уничтожить неповторимость деревни, но я не думаю, что ты это допустишь.

— Ну, спасибо тебе, Габриэлла, — съязвил Нико.

Элла облизнула губы, которые внезапно раскрылись.

— Так ты подумаешь о моем плане?

— Непременно.

— Хорошо.

Сегодня Элла выиграла раунд. Сделала то, ради чего приехала на остров, но сейчас ей нужно поскорее выбраться отсюда и привести мысли в порядок. Элла потянулась к снятому платью, но Нико протянул руку и остановил ее.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже? Я… — Слова замерли у нее на устах, когда кончиками пальцев он прикоснулся к ее обнаженной груди, проводя маленькие дорожки по ставшей слишком чувствительной коже. Элла прикрыла глаза. — Я одеваюсь.

Нико ощутил горячий, непреодолимый всплеск желания и прижал к себе, лаская ладонями шелковистые полушария ее ягодиц и чувствуя, как она дрожит. Настало время показать ей, кто тут босс.

— Нет, не одеваешься, — спокойно опроверг он ее слова.

Элла хотела остановить его. Нет, не хотела.

Она пыталась остановить его.

Нет, не пыталась.

Если бы она действительно пыталась остановить Нико, то не извивалась бы от наслаждения, когда он ласкал ее, и не ласкала бы его в ответ, слушая его стоны.

И ее сердце не подпрыгивало бы в неистовом ритме счастья, когда все случилось снова. Последней связной мыслью Эллы было то, что их слияние вознесет ее к блаженству.

А может, оставит ее мучительно неудовлетворенной.