Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 32






 

— Еще пять минут, — упрашивал Шон. — Пожалуйста, только пять минут.

— Нет. — Эшли стояла у его кровати, держась за край матраца. — Вставай!

— Кстати, кто помог тебе вылезти из кроватки?

— Вставай.

Лежавшая рядом с ним Мора вздохнула и потянулась, не проснувшись до конца. Шон взглянул на часы — 7: 00. Будний день.

— Ну ладно, — буркнул он. — Встаю. — Теперь Шон спал в брюках от пижамы, но без верха. Живя в одном доме с маленькими детьми, он быстро отучился спать как раньше, голышом. — Наверняка ты насквозь мокрая, да?

Эшли лукаво улыбнулась.

Шон посмотрел на Мору. Возможно, она только притворялась спящей. Мора отнюдь не горела желанием менять подгузники.

— Пойдем. — Он взял Эшли на руки и понес переодевать. Так происходило каждое утро. Малышка прежде всего. Неважно, хотелось ли ему в уборную или нужно было почистить зубы. Только после того, как Эшли усаживалась смотреть мультфильмы и есть свои любимые хлопья под ненадежным присмотром Чарли, Шон мог заняться собой. Перепрыгивая через две ступеньки, он побежал наверх, в ванную, рассчитывая потом на короткую близость с Морой. Когда Шон чистил зубы, снизу донесся взрыв плача. Он уже различал, когда Эшли плачет, капризничая, и когда — от боли. Сейчас она плакала от боли. Он нашел обеих девочек в кухне.

— Что случилось? — спросил Шон у Чарли, подхватывая Эшли на руки.

— Она упала. Пыталась достать со стола еще хлопьев и упала прямо на попу.

— А ты куда смотрела? — Едва произнеся эти слова, Шон раскаялся. — Прости, детка. — Он покачивал малышку на руках. — Я не должен был оставлять ее с тобой.

— Она устроила лестницу из ящиков, видишь? — Чарли показала на кухонный шкафчик с выдвинутыми ящиками. — Мама всегда говорила, что Эшли у нас умна не по годам.

Охваченный чувством вины, Шон снова потащился наверх. После того, что Лили рассказала ему о трагедии в ее семье, он должен лучше присматривать за малышкой.

— Я теперь даже пописать не могу спокойно, — пробормотал Шон.

Эшли все еще всхлипывала, когда он посадил ее на кровать рядом с Морой. Мора повернулась и одарила девочку сонной улыбкой.

— Что такое, мой цыпленочек? — спросила она.

— Она упала, — ответил Шон. — Вряд ли она сильно ударилась, но все-таки, может, проверишь?

Мора поднялась на локтях.

— Конечно. Подождите минутку. Мне надо пописать и почистить зубы.

Когда она вышла, Шон перевел взгляд на Эшли. Малышка уже не плакала.

— Что у тебя болит? Голова? Локоть? Попка?

Она покачала головой, терпеливо дожидаясь Моры. Шон посмотрел на часы. Семь двадцать пять. Двадцать пять минут до времени X, каждая секунда на счету. Мора спокойно возилась в ванной; он с трудом удержался от того, чтобы попросить ее поторопиться. Когда она наконец вышла, Шон сказал:

— Мне нужно проследить за тем, чтобы дети собрались в школу. — Надев футболку, Шон спустился в холл, по дороге постучав в дверь Камерона.

— Ты уже встал?

— Встаю, — отозвался хриплый со сна голос.

Шон отправился на кухню посмотреть, позавтракала ли Чарли. Девочка с сомнением разглядывала свой скаутский свитер.

— Его нужно погладить.

— Ты обратилась не по адресу, детка. — Шон рассмеялся.

Она посмотрела на него с обидой.

— А Мора может это сделать?

— Сомневаюсь. Ты отлично выглядишь, Чарли, клянусь. Иди лучше сюда, я причешу тебя.

Это был их утренний ритуал, и Шон уже стал настоящим мастером по части причесок. Этим утром, с золотистыми косичками и в странной униформе, Чарли походила на члена Гитлерюгенда. Однако он ничего не сказал. Очень ранимая Чарли взрывалась, как нитроглицерин.

Камерон спустился с независимым видом — будто встал сам, а не Шон разбудил его. После происшествия в гольф-клубе мальчик вел себя гораздо лучше. Физический труд оказался отличным способом предотвратить новые неприятности.

— Где мой рюкзак? — спросил он.

— Там, где ты оставил его, — ответила Чарли.

— Очень мило с твоей стороны. — Камерон нашел рюкзак под кухонным столом, куда забросил его вчера.

Шон не стал приставать к нему с завтраком. Парень уже взрослый и может сам позаботиться о себе. В последнюю минуту Шон подписал нужные бумаги — разрешение Чарли ехать школьным автобусом, отчет об успеваемости Камерона, на удивление неплохой, — после чего дети выбежали из дома. В кухне воцарилась странная тишина. Шон посмотрел на электронные часы над духовкой. Тишина продлилась не больше минуты. Сверху спустилась Мора с Эшли. Девочка повеселела, но все еще не была одета. Шона охватило сильное желание спросить: «Почему ты не одела ее?» Однако он промолчал. Мора не брала на себя обязательств. Ей и так нелегко со всем этим мириться.

— У нас есть кофе? — Это было ее традиционное утреннее приветствие.

Шон насыпал кофе в фильтр, налил воду в резервуар кофеварки и включил ее.

— Через пару минут.

Мора взяла свой смартфон, чтобы проверить сообщения, прежде чем ехать в госпиталь. Шон посадил Эшли в детский стульчик и открыл для нее банку нарезанных консервированных персиков. Зазвонил телефон; он взял трубку одной рукой, другой вытряхивая персики в миску. Это была миссис Фостер, она предупредила, что не сможет сегодня посидеть с малышкой.

— Понимаю, — сказал Шон. Что еще он мог ответить? — Позвоните, когда поправитесь.

Повесив трубку, он проверил кофеварку. Мора уже налила себе первую чашку.

— Миссис Фостер не сможет прийти сегодня. Она приболела.

— Как жаль! — Мора допила кофе. — Слушай, мне пора бежать. — Она быстро поцеловала Эшли в макушку, другой, более долгий поцелуй, запечатлела на губах Шона. — Увидимся.

— Вот мы и остались с тобой вдвоем, кроха, — сказал Шон малышке, мирно поедавшей свои персики. — Я собирался сегодня сыграть раунд в гольф.

В нервном напряжении он убирался в кухне, одновременно разговаривая с племянницей.

— А вместо этого мне досталась ты. Неплохая альтернатива. Чем ты намерена заняться сегодня? Посмотреть «Телепузиков»? Обсудить приучение к горшку? Мы можем ответить на письма, которые все эти дуры строчат нам.

Эшли протянула ему кусочек персика.

— Нет, спасибо, — ответил Шон. — По-моему, я скоро с ума сойду. На меня свалилось слишком много, и я не знаю, за что хвататься. Моя карьера летит к черту, у меня не ладятся отношения с Морой, и я должен думать о том, как свести концы с концами. — Он взял со стола чашку, из которой Мора пила кофе, и сполоснул ее под краном. — В постели она великолепна, но родительница из нее никакая, так что нам, похоже, не по пути. И тут еще Лили. — Он покачал головой. — С ней все совсем непонятно. Я даже не знаю, нужна она мне или нет. — Шон посмотрел, как Эшли доедает персики, потом вытер ей рот салфеткой. — И кто мог предположить, что все это мне понравится?

 

Как ни странно, болезнь миссис Фостер положительно сказалась на игре Шона. В первый момент он подумал, что без няни не справится. Если она не посидит с Эшли днем, ему придется провести на посту все двадцать четыре часа.

Как обычно, Шон отправил Чарли и Камерона в их школы. После происшествия в гольф-клубе Камерон все так же злился на всех, но, казалось, чаще задумывался о своем поведении. Их психолог-консультант говорила, что это нормально, но Шон не верил ей. Для подростка нормально смеяться и дурачиться с друзьями, бегать за девчонками и бредить гольфом. Для подростка нормально мечтать поскорее сесть за руль, а не избегать этого всеми силами.

«Дайте ему время», — советовала доктор Саш.

— Никто не знает, сколько это займет времени, — объяснил он Эшли, пока они ехали в гольф-клуб.

— Не-а, — ответила она, гремя маленькой коробочкой со своими хлопьями.

— Что скажешь насчет того, чтобы пройти девять лунок? — спросил Шон.

— Давай.

Зрителям разрешалось находиться на поле только во время турниров. Особенно строго это правило соблюдалось в отношении малышей, даже если они сидели в карте, пристегнутые к своему автомобильному креслу.

Шон не обращал на это внимания. Он — профессиональный игрок этого клуба, сейчас утро буднего дня, а вокруг — ни души. Они с Камероном не раз брали с собой девочек, и те отлично вели себя. Эшли, похоже, считала прекрасным развлечением сидеть в автомобильном кресле, установленном в карте для гольфа.

— Ты обязательно полюбишь гольф, — пообещал ей Шон. — Уверен, ты станешь второй Анникой Соренстам.

— Ага, — согласилась она.

Тишина на поле зачаровывала ее. Туман приглушал звуки и делал все контуры расплывчатыми. В тот момент, когда клюшка Шона с характерным звуком отправила мяч в воздух, он знал, что сделал отличный удар.

— Bay! — одобрительно воскликнула Эшли.

— Точно, — отозвался Шон, залезая в карт. — Удар на 360 ярдов.

Сделав берди, он пришел к следующей лунке, дальше дело пошло еще лучше. С каждым ударом его уверенность в себе росла. Шон даже побил собственный рекорд, поставленный в день похорон Дерека. Возможно, это был лучший раунд в его жизни. В отличие от раунда, сыгранного перед похоронами, этот не был случайностью. Он чувствовал, что играет гораздо лучше.

Эшли совсем не отвлекала его, напротив, в ее присутствии внимание Шона как будто обострялось. Он еще никогда не достигал такой степени концентрации, которая приводила к подобным результатам. Шон вошел в ритм, знакомый ему по прежним годам, когда он начинал участвовать в турнирах. Он думал, что давно утратил его, но сейчас, удар за ударом, ярд за ярдом, вновь обретал этот ритм.

Заполнив карточку со счетом, Шон пришел в восторг.

— Как тебе это, зайка? — спросил он. — Похоже, ты мой счастливый талисман.

— Ага, — согласилась Эшли.

 

У Шона вошло в привычку каждый день брать Эшли с собой на поле, и теперь он редко делал хотя был один удар сверх пара. Для Эхо-Риджа это стало обычным зрелищем: карт, в котором стояло детское кресло, лежали игрушки, клюшки и сумка-термос с водой и персиковым соком в маленьких бутылочках.

Шон уже не сомневался, что его стиль игры стал другим. У некоторых игроков изменялся замах; у Шона изменилось отношение к игре. Оказалось, что, когда на свете есть маленькое существо, полностью зависящее от тебя, ты видишь мир иным. Он изо всех сил старался улучшать свой счет, каждый удар был для него делом жизни и смерти. Теперь, когда Шон отвечал за троих детей, перед ним открывались новые перспективы, и он по-новому прислушивался к себе. Теперь Шон отчетливо видел, на что ему нужно обратить внимание, и сам определял свой стиль игры, не позволяя влиять на него ни ожиданиям, ни советам других людей.

Он беспокоился о детях, о деньгах, о будущем — постоянно. Но, приходя на поле вместе с племянницей, забывал обо всем, кроме игры и этой маленькой девочки.

В пятницу вечером Шон увидел Камерона: одетый, как заключенный, он очищал пруд. Отрабатывать расходы по восстановлению газона должны были все трое провинившихся, однако двоих других Шон так и не увидел. Он до сих пор и не понял, какие демоны овладели Камероном, заставив его разгромить поле, которое так много значило для его отца. Впрочем, возможно, причина была именно в этом.

В любом случае, восстановление того, что он сам разрушил, сказывалось на парне благотворно. После того эпизода Камерон уже не искал приключений на свою задницу. По крайней мере, так казалось. Он иногда болтался с друзьями без дела, но никаких происшествий больше не случалось.

— Кам! — закричала Эшли, махая брату руками.

Он был не один, а с этой девочкой... Бекка? Нет, Бекки, в грязных перчатках и деревянных сабо. Ее волосы были собраны в хвост и продеты над резинкой бейсболки. Они собирали мусор в тележку.

Она не принимала участия в хулиганской выходке, однако с радостью помогала Камерону в его общественных работах.

— Привет, Эшли! — Бекки широко улыбнулась. — Здравствуйте, мистер Магуайер.

— Привет, Бекки. — Шон понял: они удивились, что он запомнил ее имя.

— Веди себя очень тихо, — шепотом наставлял сестру Камерон. — Я тебе кое-что покажу. — Он вынул Эшли из автомобильного кресла и поднес к берегу пруда. — Мы наблюдали за ними с обеда, — сказал он. — Они только что вылупились.

Из камышей выплыла самка кряквы, за ней по воде скользили цепочкой восемь крошечных коричнево-желтых утят.

Камерон поставил Эшли на землю у кромки пруда, и она радостно засмеялась.

— Хочу уточку!

— Не пугай их, — сказал Камерон. — Пусть чувствуют себя в безопасности.

— Хочу уточку!

Он взял Эшли за руку, и они постояли вместе на берегу, глядя на утку с утятами. Ветерок шевелил их волосы. Эта картина потрясла Шона. Они так уязвимы, брат и сестра, взявшиеся за руки. К нему вернулись его обычные сомнения. Сможет ли он вырастить детей? Сможет ли защитить их? Он единственная преграда между ними и грозящей катастрофой. В отличие от большинства семей, у них нет ни бабушек, ни дедушек, ни других дядей и тетей, на которых они могли бы рассчитывать. Только один Шон. И он чертовски надеялся, что этого будет достаточно.

Шон заметил, что Бекки смотрит на него, и тут между ними промелькнуло нечто странное. Они не сказали друг другу ни слова, но Шону показалось, что она точно знала, о чем он думает.

Шон заманил Эшли обратно в карт, пообещав дать ей крекер. Он спрашивал себя, действительно ли Камерону стало немного легче, или он лучше научился делать вид, будто все в порядке. После происшествия Камерон реже злился и раздражался. Или Шон принимал желаемое за действительное.

Он напомнил себе, что от добра добра не ищут.

— Пошли, кэдди, — сказал Шон. — Давай опубликуем этот счет. Думаю, он мог бы стать рекордом клуба.

На самом деле, он знал, что так оно и было. Показав такой счет на турнире, Шон стал бы чемпионом. Счет, который он только что побил, принадлежал его брату.

Шон не мог зарегистрировать свою карточку, потому что играл один. Из-за того, что случилось в Азии, к его карточкам относились с подозрением. Вообще-то, счет сейчас не имел для него большого значения. Он провел день с одним из своих самых любимых людей — с племянницей — и сыграл великолепный раунд.

Наконец он убедился в том, что преуспел достаточно и вправе сказать об этом вслух. Этим вечером он нашел Мору на диване в гостиной. Распечатки и учебники возвышались вокруг нее, как крепостная стена. Она побледнела от долгого сидения в помещении и слушала его с отсутствующим видом. Плечи ее поникли.

— Что значит: «прошел поворотный момент в игре»? — спросила Мора, когда Шон рассказал ей о событиях этой недели.

— Это значит, что он вышел на новый уровень. — Чарли подняла глаза от головоломки. Если бы гольф преподавали в школе, по этому предмету она наверняка была бы отличницей. Чарли изучала игру более чем прилежно. Она переключила внимание на Губку-Боба по телевизору. Они с Камероном двадцать минут сражались за пульт дистанционного управления, но в конце концов Чарли одержала верх.

— Поиграй со мной, — попросила Эшли Мору, пытаясь пробиться сквозь баррикаду книг и бумаг, окружавших ее.

— Не могу, принцесса, — рассеянно ответила Мора, убирая за ухо прядь волос. — Завтра мне сдавать заявку на грант и разбор одного случая.

Эшли потянула на себя толстую черную папку. Бумаги рассыпались по полу. Сложив руки на груди, Мора тяжело вздохнула.

— Вот что, Эшли. Я поиграю с тобой десять минут, но потом мне придется вернуться к работе.

Она взяла малышку за руку, и они вместе пошли наверх — игрушки хранились там. Чарли отправилась за ними, и внезапно в комнате стало очень тихо. Шон и Камерон, посмотрев друг на друга, одновременно потянулись за пультом. Шон успел первым.

— Бои в пятницу вечером, — сказал он, переключая телевизор на канал ESPN.

— Мне больше нравятся «Американские моторы».

— Только не сегодня. — Шон, сев в кресло, наблюдал за тем, как Владимир Кличко мутузит противника.

Серия ударов привлекла внимание Камерона, и он не продолжил спор. Во время рекламной паузы он принес из кухни две банки лимонада и снова уселся смотреть.

Ровно через десять минут Мора спустилась вниз; у противника Кличко к тому моменту был подбит глаз, а из носа торчали ватные тампоны, впитывающие кровь.

— Отвратительно! — воскликнула она.

— Это развлечение. — Шон протянул ей свою банку с лимонадом, но Мора не обратила на нее внимания.

— Ладно. Слушай. — Она уложила свои книги и ноутбук в гигантскую сумку. — Мне завтра сдавать два важных проекта, поэтому у меня куча работы. Я решила поехать поработать дома.

— Ты можешь работать здесь, — заметил Шон. — Стол в столовой в полном твоем распоряжении. Мы там никогда не едим. — Он толкнул Камерона локтем. — Кстати, зачем вам вообще понадобилась столовая? Вы там когда-нибудь ели?

— Кажется, в День благодарения.

— Ну, тогда он в твоем распоряжении до Дня благодарения.

— Спасибо. — Мора наклонилась и поцеловала Шона в щеку. — Но мне нужно сосредоточиться. И заодно полью мои цветы.

Через несколько минут она уехала. По телевизору снова была рекламная пауза.

— Обожаю это пиво! — провозглашали актеры.

Шон почувствовал, что Камерон смотрит на него.

— Что? — спросил он.

— Так она тебя бортанула? Или дала отставку?

— Не понимаю, о чем ты. — На самом деле Шон понимал. В глубине души понимал.

— Бортанула или дала отставку. Это разные вещи.

— Не думаю, что она...

— Слушай, если кого-то бортанули, то это только на один раз. Обычно это значит, что у нее было предложение получше.

— Например, полить цветы? — спросил Шон.

— Дурацкий предлог. Похоже, ей стало скучно с тобой.

— Плохо дело. — Шон разволновался: по затылку у него побежали мурашки.

— А может, она дала тебе отставку? — предположил Камерон. — Тогда тебе придется потрудиться, потому что отставка — это навсегда. Понял?

— Ничего я не понял. Никого она не бортанула и не отправила в отставку. Просто поехала домой поработать.

— Готов поспорить: она весь вечер будет поливать цветы и смотреть «Скорую помощь» по телеку.

— Откуда ты знаешь, что ей нравится «Скорая помощь»?

— Ну! Я же могу сложить два и два. — Камерон встал и пошел в кухню. — Я готовлю попкорн в микроволновке, — добавил он. — Ты будешь?

 

Слова Камерона очень обеспокоили Шона. На следующий день он позвонил Море, но включилась голосовая почта, так что он оставил сообщение о том, где его можно будет найти. Потом отвез племянника на работу в гольф-клуб и вместе с девочками отправился в квартиру Дерека. Он условился встретиться там с Джейн Кумбс, чтобы освободить квартиру для нового съемщика. В этих меблированных апартаментах Дерек жил достаточно долго, с момента развода, и там накопилось много его вещей.

Чарли и Эшли взялись за руки, когда он открыл дверь и впустил их в квартиру. Воздух был прохладный и слегка затхлый, вещи лежали нетронутыми с того самого апрельского дня, словно Дерек просто вышел куда-то и должен вернуться с минуты на минуту.

Шон посмотрел на девочек: они вошли в гостиную, затаив дыхание, будто в церковь. Он видел, что Чарли едва сдерживает слезы.

— Вы правда хотите остаться? — спросил он ее. — Я могу отвезти вас к Лили, если вы...

— Мы останемся, — решительно сказала Чарли. — Правда, Эшли?

— Ну смотрите. — Вообще-то Шон ни о чем не договаривался с Лили. Может, у нее были свои планы. Может, в эти планы вовсе не входило присматривать за детьми. Пора ему перестать думать, что она бросит все и примчится по первому его звонку, хотя на самом деле так и было. Шон знал, что Лили не только учительница и горюющая подруга. Возможно, субботним утром она решила отоспаться или сходить на пляж. У нее могло быть свидание, — хотя это уже не его дело.

Он нашел пульт от телевизора там, куда Дерек всего вероятнее мог его положить: на столике рядом с креслом; когда Шон нажал на кнопку, включился канал о гольфе.

Шон протянул пульт Чарли, и она сразу переключилась на мультфильмы. Поскольку она хотела помочь, он дал ей коробку, два пакета и попросил разобрать тумбу под телевизором в гостиной.

— Целиком? — спросила она.

— Целиком. Если ты решишь, что какая-то вещь нам нужна, клади ее в коробку. Если нет, — в пакет для мусора или для Армии спасения. Решай сама.

— А если я не смогу решить?

Шон поцеловал ее в макушку.

— Тогда оставь. На всякий случай.

Шон отвернулся от девочек, чувствуя, как его охватывает тоска. Здесь, в этом доме, с его бежевыми стенами и мебелью, он все еще ощущал присутствие брата, представлял себе ничего не подозревающего Дерека в последний день его жизни.

Шон надеялся, что это был хороший день. Надеялся, что Дерек обнимал своих детей, смеялся, поскольку у него был повод для радости.

— Мне пора браться за дело, — обратился он к девочкам. — Скажите, если вам что-нибудь понадобится. — Шон понес в спальню стопку сложенных картонных коробок.

Джейн опаздывала, и это не удивило его. Она тяжело переживала свою трагедию, то впадая в ярость, то ударяясь в слезы. Шон видел: ей очень горько от того, что она не провела с Дереком больше времени, что его сердце принадлежало ей так недолго. Шон предложил Джейн навещать детей в любое время, однако она заявила, что ей слишком тяжело находиться рядом с ними. Увидев детей, она начинала рыдать, и Эшли следовала ее примеру. Тем не менее Джейн нашла в себе силы дать интервью какому-то дамскому журналу.

— Да она просто женщина мечты, — пробормотал Шон, открыв дверь платяного шкафа. На него пахнуло запахом обуви и дорогого одеколона, и на миг Шону показалось, что Дерек стоит рядом с ним. «Черт побери, — подумал Шон. — Ты не должен был умирать». Он попытался вспомнить их последний разговор. Гольф, женщины — обычная болтовня. Он попытался вспомнить, когда в последний раз говорил брату, что любит его. «Теперь я никогда ему этого не скажу, — прошептал он. — Надеюсь только, что он и так знал».

Джейн явно заезжала за своими вещами вскоре после похорон. Несколько вешалок и полок в шкафу были пустыми. Шон почувствовал раздражение и, когда наконец услышал, как она подъехала, был готов выплеснуть раздражение на нее.

Однако в дверях стояла не Джейн, и ощущение горечи исчезло.

— Привет, — сказал он.

— Привет. — Обхватив себя руками, Мора подошла к нему. Шон заметил, что она усталая и грустная. — Я получила твое сообщение.

Сдернув рубашку с вешалки, он небрежно сложил ее и бросил в коробку, предназначенную для Армии спасения. Кто-то из фанатов Дерека предлагал выставить его вещи на интернет-аукцион, но Шону претила даже мысль о том, что вещи его брата будут рвать на части, как мясо со скелета. Он предпочитал увидеть какого-нибудь бездомного в новой рубашке Дерека для гольфа от фирмы «Томми Багама».

— Джейн обещала приехать и помочь мне разобрать вещи, — сказал он Море. — Но не явилась.

— Я бы помогла, но у меня запланированы дела на это утро. И еще, Шон...

Ее голос дрогнул, но Шон знал, что Мора скажет дальше. Что-то вроде «нам нужно поговорить». Этот разговор назревал с тех пор, как погибли Дерек и Кристел.

Как только стало ясно, что ему предстоит растить троих детей, их с Морой дороги начали расходиться. Шон понимал это. И все-таки, с болью глядя на нее, он вспоминал, как хорошо им было вместе — свободным, живущим сегодняшним днем. Вынув из шкафа еще одну рубашку, Шон сложил ее.

— Мне двадцать пять лет, Шон, — тихо проговорила Мора. — Этим летом я заканчиваю учебу и даже понятия не имею, в какой части страны буду проходить интернатуру. Прости, но...

— Не извиняйся. Нашему миру нужны врачи. — Достав мягкие мокасины, он бросил их в коробку. Шон думал о том, что ему будет не хватать секса с ней. Даже очень.

Оторвавшись от работы, он взглянул на Мору. Ее глаза выражали то же одиночество, как и в тот день, когда они встретились. Тогда им казалось, что они подходят друг другу. Шон, не связанный никакими обязательствами, жил как хотел, мечтал снова вернуться в спорт. Сейчас он стал совсем другим человеком. У него была другая жизнь. Жизнь, полученная им в наследство от Дерека. Шон обсуждал этот вопрос с социальным работником. Та заверила его, что у него был выбор. Никто не заставил бы его взять на себя обязанности покойного брата.

Он сделал это без всякого принуждения. Жизнь Шона принадлежала унаследованной им семье, и это было болезненным и радостным.

— Теперь это моя жизнь, — сказал он Море. — Теперь я такой.

Она кивнула.

— Я действительно люблю тебя. — Из глаз Моры потекли слезы. — И я научилась бы любить эту семью, но не могу сейчас взвалить на себя троих детей и, возможно, никогда не смогу.

«Любви и не надо учиться, — подумал Шон. — Она или есть, или нет». Он не видел смысла в том, чтобы объяснять это Море.

Плечи Моры дрожали, она плакала. Возможно, она действительно любила его, но с тех пор, как Шон стал жить с детьми Дерека, он узнал много нового о любви, преданности и заботе.

С Морой все произошло по привычной схеме. Женщины любили его, но бросали. Так было всегда.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.