Глава 11. Густав встретил Билла в международном аэропорту Мохаммеда V марокканской Касабланки – промышленного центра Марокко

Густав встретил Билла в международном аэропорту Мохаммеда V марокканской Касабланки – промышленного центра Марокко, — как вещал пассажир, весь полет донимавший юношу рассказами о стране. Хотя в какой-то мере Билл был ему благодарен – разговоры немного отвлекали его от мыслей о Томе.
— Билл, – Шеффер шагнул вперед и стиснул хрупкого юношу в крепких объятиях. – Как я рад тебя видеть!
— Привет, – Билл счастливо рассмеялся, обнимая друга в ответ.
— Как долетел?
— Нормально. Но вот в аэропорту в Париже… Том меня едва не поймал.
Густав покачал головой: за три недели, что Билл прожил во Франции, они довольно часто созванивались, и Шеффер смог вытащить из друга почти всю историю от начала до конца. Конечно, Густав догадывался, что многое юноша все же смог скрыть, но, судя по всему, эти воспоминания были личными и очень болезненными. Молодой мужчина испытывал огромное желание разбить всю морду человеку, посмевшему сделать его лучшего друга таким несчастным.
— Расскажешь по дороге в отель. Пойдем, – Густав подхватил один из чемоданов Билла и повел друга к ожидавшей их черной машине.
— Личный водитель? – усмехнулся Билл. – Высоко летаешь.
— Да, я многого добился, – важно кивнул Густав, отбив у друга охоту его подколоть. Билл тепло улыбнулся и чуть подтолкнул Шеффера локтем.
— Я тобой горжусь.
— Да ладно тебе, мелкий, – Густав отмахнулся, но юноша видел, что ему приятны эти слова. – Так, эту ночь проведем в отеле, а завтра на частном самолете полетим в Фес.
— На частном? У тебя есть свой самолет? – изумился брюнет.
— Нет, это самолет моего друга. Я тебе говорил о нем, это тот человек, который хочет взять тебя на работу.
— Понятно. А когда свадьба-то? – Билл, наконец, вспомнил, о чем хотел расспросить друга больше всего.
— Через два дня, – расплылся в глупой влюбленной улыбке Густав.
— Ну, расскажи мне про свою невесту!
— Она необыкновенная, – тихо и восхищенно выдохнул Шеффер. – Я тебе говорил, ее зовут Амира ал-Хатиб, она — младшая дочь Хассана ал-Хатиба и Мелиссы Грюнвайс. Мы познакомились на приеме, который устраивал ее отец, меня, как представителя филиала банка, пригласили, и мы с ней столкнулись возле столов, я пролил ей на платье сок.
— О, Боже, – Билл рассмеялся, – только ты способен обращать внимание девушки на себя таким способом!
— Ну, я же не специально, – смутился Густав. – Я стал извиняться, а она только рассмеялась и сказала, что просто сейчас повяжет другой платок, и пятно станет незаметным.
— А что ее отец? Он был не против, что ты так с его дочерью разговариваешь?
— Ты знаешь, Хассан довольно демократичен для араба и особо не настаивает на соблюдении всех традиций. Конечно, он предпочел бы выдать Амиру замуж за правоверного, но тут бы воспротивилась ее мать. Мелиссе трудно дается жизнь в арабском мире, и она всегда хотела для дочери другой судьбы.
— А свадьба-то какая будет? – Билл заерзал на сидении от нетерпения.
— Видишь ли, мусульманкам вообще-то запрещено выходить замуж за иностранцев, но сейчас на эти запреты шариата многие смотрят сквозь пальцы. Но у Хассана много ортодоксальных друзей и партнеров, он изначально просил не слишком афишировать свадьбу, поэтому вся церемония пройдет в доме невесты с малым количеством приглашенных. Ну, малым, конечно, по здешним меркам, всего будет человек сто – это близкие друзья и родственники.
— Да, много у них родни, – присвистнул Билл.
— У Хассана этот брак третий. Первая его жена, родившая ему двух сыновей, умерла много лет назад. Со второй они развелись, но все равно от этого брака у него три дочери. Хассан когда-то нанял Мелиссу учительницей языков для дочерей, а потом влюбился и женился на ней. Кстати, оба брата и старшие сестры – у всех есть свои семьи, так что родственников действительно много.
— А ее отец не будет против, что ты собираешься познакомить ее с посторонним парнем? – спросил брюнет.
— Нет, Хассан знает о твоем приезде, к тому же ты будешь принимать участие в церемонии.
— Что? Это какое? – встрепенулся Биллл.
— Заключение никах – арабского брака – состоит из трех частей, – принялся рассказывать Густав. – Сватовство – хитба – уже состоялось. Завтра же предстоит договариваться с Хассаном относительно махр и калыма.
— Про калым я знаю, а что такое махр? – заинтересовался Билл.
— Калым – это выкуп за невесту ее родителям, а махр – это то имущество, которое после свадьбы будет принадлежать Амире безраздельно. То есть, никто, кроме нее не сможет им распоряжаться.
— И что это будет?
— Золото. Деньги, я уже открыл на ее имя счет с двадцатью тысячами евро, для Марокко это очень большая сумма.
— Щедро, – кивнул Билл. – Вы с ее отцом уже договорились, этого будет достаточно?
— Да, завтра просто церемония будет с заключением договора. А потом, на следующий день свадьба, валима, – мечтательно сказал Густав.
Биллу было отрадно наблюдать за влюбленным другом, Густав действительно заслуживал счастья. Юноша был уверен, что Амира ему понравится, потому что Густав с его чутьем просто не мог в ней ошибиться. То, что друг разбирается в людях, Билл теперь знал на собственном опыте.
Отель был небольшим, но очень уютным, сразу было заметно, что хозяева стараются выдерживать национальный колорит ровно настолько, чтобы он не утомлял туристов. Как оказалось, Шеффер забронировал два номера на ночь, поэтому молодые люди без всяких проволочек смогли подняться наверх и отдохнуть.
Билл с наслаждением встал под горячие струи, пытаясь расслабиться после всего случившегося. Он даже по приезду в Марокко ловил себя на мысли, что постоянно ждет появления Тома, хотя и знал, что это невозможно. Юноша не питал иллюзий по поводу того, что муж не сможет его найти, особенно после инцидента в Париже. Но некоторый запас времени у Билла все же был.
Юноша вышел из ванной, вытирая непривычно короткие волосы полотенцем и запахивая длинный белый халат. В дверь постучали – Густав пришел, как и обещал. Билл открыл дверь и пропустил друга в номер. Шеффер поправил рукой немного влажные светлые волосы и плюхнулся в кресло.
— Ну, рассказывай, что произошло в Париже такого, что ты даже после трехчасового перелета казался испуганным?
— Том едва меня не поймал, – ответил Билл, садясь на кровать по-турецки.
Рассказ не занял много времени, но оказался очень впечатляющим. Густав сидел, открыв рот, он и не думал, что Билл способен на такие вот финты.
— Ну ты просто агент 007, – восхитился Шеффер. – Ладно, твой муженек пусть провалится к дьяволу, у тебя начинается совсем другая жизнь. Мне сегодня звонил Джонатан, твои документы готовы. Он еще сказал, что пришлет информацию о Томе. О чем это он?
— Я хотел узнать, почему ему закрыли въезд в Штаты, – пожал плечами Билл. Говорить о Томе не хотелось, потому что внутри все разрывалось от противоречий. Умом юноша ненавидел своего супруга, понимая, что тот настоящее чудовище, а вот сердцем… Впрочем, своему сердцу Билл больше не доверял.

Томас ждал звонка от одного очень влиятельного человека, которому когда-то оказал услугу, а теперь тот намеревался отплатить помощью в быстром получении визы в Марокко. Каулитц за последние сутки не спал ни минуты, пытаясь не терять времени и как можно скорее последовать за Биллом в Марокко. Информация о том, куда мог деться его супруг, стоила Тому почти пяти тысяч евро – именно столько он заплатил одному человеку, который смог оперативно добыть данные из личного дела Густава Шеффера. Теперь Том знал, что Билл отправился в Фес, и собирался последовать за ним.
Те короткие мгновения, что он видел Билла, что-то перевернули в его душе. Том, хоть и издалека, но снова смотрел в ореховые глаза своего мальчика, снова видел его розовые нежные губы. Тома поразила прическа Билла, он до последнего искал в толпе аэропорта блондинов. Но когда увидел стильную стрижку, придававшую юному лицу Билла несколько жесткое и мужественное выражение, молодому парню стало как-то неприятно. Билл уже не казался ему тем самым ласковым котенком, который буквально ел из его рук. Перед Томом оказался очень уверенный в себе и в своих решениях молодой мужчина. И одним из этих решений было то, что Билл больше не хотел быть с ним.
Всего месяц прошел с тех пор, как Билл сбежал, но в тот момент Тому показалось, что прошло несколько лет. Сердце, которое напоминало о своем существовании только равномерным стуком, дрогнуло от внезапно пронзившей боли, слишком отчетливым вдруг стало чувство потери.
Том искренне не мог ответить на вопрос, что сделал бы, если бы все-таки поймал беглого супруга. Там, в парижском аэропорту, он снова испытал ярость, но повод для этого чувства был уже иной. В прошлый раз, когда он гнался за поездом, Том был в ярости, что Билл рушит его карьеру своим побегом. Теперь же мужчина сходил с ума от осознания того, что этот хрупкий красивый юноша ему уже больше не принадлежит, это Том ясно видел в распахнутых глазах своего юного супруга.
Но Том не собирался сдаваться, вернуть Билла для него стало необходимостью. И не только потому, что это может спасти его карьеру от позорного краха, но и потому, что в глубине души Тома была уверенность – если сейчас он упустит Билла, все его налаженная жизнь просто рухнет. Без Билла уже не будет ничего.

Частный самолет приземлился на небольшом аэродроме прямо посреди пустыни, где их уже ожидал огромный серый джип.
— Твой друг очень щедр, раз разрешил воспользоваться самолетом, – заметил Билл, пытаясь спрятаться от сухого пустынного ветра.
— Да, он вообще довольно интересный человек. Ладно, поехали, до Феса еще час на машине добираться, – Густав направился к ожидавшему их автомобилю.
Билл обожал Фес. Его отец всегда говорил про этот город, как про рай на земле, и Билл был с ним согласен. Город, основанный в 9-м веке великим марокканским святым Мулай-Идрисом I, считался одним из самых святейших мест в исламском мире, после Мекки и Медины. С древних времён этот город являлся центром философии, медицины и религии. Чудесным названием этот город обязан обыкновенному инструменту — мотыге. По легенде святому Мулай-Идрису подарили мотыгу из золота и серебра. Ею он и очертил границы крепости, которой суждено было стать столицей династии Идрисидов — первой арабской династии Марокко. Вряд ли Мулай-Идрис предполагал тогда, что Фес станет столицей империи, простиравшейся от Испании до Сенегала.
Как наилучший пример старинного арабского поселения, Фес состоял из Фес аль-Джадид (Новый Фес), основанного в 12-м столетии, и 2000-летней Фес аль-Бали (Старый Фес), медины, мало изменившейся с древних времён. Фесская медина целиком получила статус Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Водитель высадил их у ворот Баб-Буджлуд, и Густав сказал, что теперь придется идти пешком, если, конечно, Билл не предпочтет местный транспорт, на что юноша только рассмеялся. Первым, что увидел юноша, стало гигантское медресе Бу-Инания из кедровой древесины, украшенное гипсовой лепниной, мрамором и ониксом.
Как и несколько веков назад, единственным транспортом в медине являлись ослы и мулы. В лабиринте узких улочек можно заблудиться. И чего только нет на прилавках: улитки в корзинах, бараньи мозги, свежая рыба, всевозможные овощи и фрукты, в гончарном ряду — расписные блюда и китайский фарфор, всевозможные чашки, чаны, кружки, горшки, в ряду жестянщиков вам могут сделать чайник прямо при вас... Вообще вся медина разбита на сектора в соответствии со специализацией продавцов: мясной, овощной, золотой, башмачный, текстильный, столярный, хозяйственный и т.д. Поражает разнообразие и обилие товара. Кроме того, на территории медины находится древний университет, первый в мире.
Билл понял, что его детские воспоминания о чудо — городе не отражают и сотую долю его настоящей красоты. Юноша рассматривал все вокруг, не переставая восхищаться, чем веселил друга. Биллу вспомнились слова отца на одной из лекций в университете: «Очень интересно украшали марокканцы внутреннюю часть зданий: низ выложен узорной плиткой, выше идет орнамент из гипса, еще выше резьба по дереву. Так как Коран запрещает изображение животных и человека, то марокканские узоры строятся на причудливом орнаменте с использованием букв арабского алфавита. Узоры настолько тонки, что можно рассматривать часами эту искусную вязь».
Дом Густава оказался просторной виллой в типично марокканском стиле – много света, текстиля и различных безделиц, расставленных на низких столиках из темного дерева.
— Да, родной, я тебе действительно ужасно завидую, – сказал Билл, оглядывая потрясающей красоты комнаты.
— Не расслабляйся, – ответил Густав. – Быстро приводим себя в порядок и едем к Амире.
— Ладно – ладно, Ромео, – рассмеялся Билл, уворачиваясь от брошенной сильной рукой узорчатой подушки.

— Хассан, позвольте представить вам моего лучшего друга Вильгельма Каттермана, – сказал Густав по-арабски пожилому мужчине с потрясающе роскошной бородой.
— Очень приятно, – ответил тот очень вежливо, пожимая узкую ладонь Билла.
— Мне тоже, – на чистом арабском ответил юноша, заставив хозяина дома удивленно вскинуть брови.
— Я забыл вам сказать, что Билл знает язык, – Густав хлопнул себя по лбу. – Из головы вылетело.
— А можно поинтересоваться, откуда вы так хорошо знаете наш язык? – Хассан с интересом разглядывал юношу, он чувствовал, что этот тонкокостный мальчик таит в себе загадки.
— Мой отец был профессором истории, специализировался на Северной Африке, так что это не первый мой визит в Марокко, – улыбнулся Билл. – Я в детстве провел в поездках достаточно времени, чтобы выучить язык, а грамматику уже доучил в университете.
— Похвально, – степенно кивнул Хасан. – Честно говоря, я поражен, насколько нынче образованная молодежь пошла в Европе. Вот и моя Амира жаждет учиться, и разве я могу отказать своей маленькой принцессе, – по глазам было видно, что араб очень любит свою дочку.
— Густав, – он обратился к Шефферу, – вы, вероятно, хотите познакомить вашего друга с невестой? Амира во внутреннем дворике, можете к ней пройти.
— Спасибо, – улыбнулся Густав.
— Ох, что же я буду делать без моей хабиби, – покачал головой старый араб, удаляясь прочь.

Густав уверенно вел Билла по коридорам — было видно, что ему не терпится увидеть свою любимую. Они миновали довольно большое помещение, окна которого выходили на улицы старого города и оказались в просторном саду, окруженном высокими стенами. У небольшого фонтанчика, повернувшись спиной к выходу, стояла невысокая тоненькая девушка, закутанная в светло сиреневые и белые ткани. Изящную талию обхватывал широкий темно-фиолетовый пояс, расшитый бисером, а на тонких запястьях Билл заметил золотые браслеты и кольца. Волосы — по рассказам Густава его избранница обладала роскошной золотисто-каштановой гривой — покрывал белый, слегка прозрачный платок.
— Амира, – позвал Густав, ступая на залитую солнцем площадку.
Девушка стремительно повернулась — видимо, неожиданный оклик ее напугал — но потом полные губы раскрылись, а щеки залил нежно-розовый румянец.
— Густав, – она засияла улыбкой и бросилась навстречу жениху. Тот поймал ее руки и по очереди нежно прикоснулся к запястьям, заставив девушку еще больше залиться краской.
— Амира, я хочу познакомить тебя со своим другом, – он чуть отодвинулся, позволяя Биллу выступить вперед. – Знакомься, это Билл Каттерман, мой друг детства, почти брат. Билл, это моя Амира.
— Очень рад познакомиться, – Билл улыбнулся девушке, которая несколько стеснительно на него смотрела.
— Амира, не робей, Билли ручной, не кусается, – усмехнулся Густав, за что тут же получил по шее изящной украшенной золотом ручкой. Билл засмеялся.
— Амира, теперь я за друга спокоен, есть кому его воспитывать.
— Я постараюсь, – угрожающе пообещала красавица, но на дне ее больших глаз светились искорки смеха. – Кстати, мама приглашает вас к столу, по случаю приезда гостя мы приготовили настоящий пир.
Билл наслаждался атмосферой дома невесты друга, тут все было пропитано семейным счастьем. Многочисленные родственники сидели за одним столом, что для арабской семьи было довольно нетипично. Но Густав пояснил, что Хассан делает это, чтобы угодить Мелиссе, которая приходит в ярость от некоторых обычаев, которые, по ее мнению, ущемляют права женщин.
— Мелисса даже платок носит только в Марокко. Как только они отправляются в Европу, она тут же пользуется моментом и одевает модные вещи, – тихо сказал Густав.
— Ну что, может, приступим к обряду? – спросил Хассан, сыто поглаживая живот, чем вызвал умиленную улыбку жены.
— Хорошо, – кивнул Густав, улыбнувшись сидевшей напротив него Амире.
Обряд определения калыма и махр был довольно прост. Женщины вышли из комнаты, как только подали чай и сладости. Как радушный хозяин, Хассан предложил Биллу спиртное, хотя сам, будучи правоверным мусульманином, его не употреблял, но юноша отказался.
Густав и Хассан сели друг напротив друга и принялись громко спорить по-арабски. Билл, конечно, понимал их слова, но не понимал, почему они спорят, раз все уже давно решено. Но, взглянув на едва сдерживающего улыбку Шеффера, успокоился – видимо, тот базар, что устроили мужчины, тоже был данью традициям.
— Ладно, я согласен на калым, тобою предложенный. А что ты дашь моей дочери? – притворно-строго спросил Хассан.
— Вот, – Густав достал заранее приготовленную шкатулку и открыл резную крышку. Гости ахнули – обычно невесте махр выплачивали в виде украшений, но Шеффер, как истинный немец, был практичен: в шкатулке ровными рядами лежали слитки золота с четким клеймом банка и пачка сертификатов.
— Да… — протянул Хассан, несколько опешив. – Надеюсь, договор об аренде банковской ячейки ты ей тоже подаришь.
Густав слегка покраснел, но Хассан только улыбнулся.
— Договорились, я отдам дочь тебе в жены. Береги ее, – тихо сказал старый араб.

Билл вместе с другом сидел на первом этаже дома Шеффера, расслабленно развалившись в кресле. По гостиной бродило еще несколько друзей Густа из числа коллег из банка – молодой парень решил устроить себе что-то вроде мальчишника, только без обязательных атрибутов вроде стриптиза и выпивки.
— Сейчас еще подъедет один гость, – сказал Густав, отпивая крепкий кофе из маленькой фарфоровой чашечки с зелено-золотистым рисунком.
— Кто? – лениво поинтересовался Билл. Он ужасно устал за этот день. После обеда в обществе семьи ал-Хатиб, юноша отправился на базар в обществе четырех женщин, две из которых годились ему в бабушки. Они охали, что он слишком худой и постоянно пичкали его сладостями.
Каттерману было легко с ними, особенно учитывая знание языка; он купил каждой по красивому шелковому платку, за что тут же был назван красивым мальчиком и одарен пожеланием найти себе невесту. Потом дамы потащили его по рядам с косметикой, где почти насильно заставили купить какие-то снадобья для волос и кожи, сказав, что это сделано по старинным рецептам султанского гарема. Билл не стал сопротивляться даже когда ему стали разрисовывать руки хной, оставляя замысловатые узоры на нежной коже.
— Это тот самый бизнесмен из Лос-Анджелеса, который хочет тебя на работу пригласить, – раздался перезвон колокольчиков. – А вот и он! – Густав поднялся и вышел в холл, но уже буквально через три минуты вернулся в компании симпатичного мужчины, лет тридцати с небольшим на вид, с зелеными глазами и короткими волосами странного каштанового оттенка.
Гость лучезарно и как-то по-мальчишески искренне улыбнулся присутствующим, откидывая на спинку кресла кожаную куртку.
— Кстати, вот твой возможный работник, я тебе говорил, – сказал Густав, видимо, продолжая начатый в коридоре разговор. – Знакомься, Вильгельм Каттерман.
— Лучше просто Билл, – улыбнулся юноша, вставая навстречу.
— Билл, а этого американца зовут Девид Йост.