Глава 8. — Почти двое суток Билл отсыпался, пытаясь восстановить силы после путешествия, вынуждено совершенного в невероятном темпе

— Почти двое суток Билл отсыпался, пытаясь восстановить силы после путешествия, вынуждено совершенного в невероятном темпе. Он практически не вылезал из постели, только один раз спустившись на первый этаж, где располагалась небольшая булочная.

Юноша наслаждался покоем, а вечерами, закутавшись в теплый белый плед, взятый с дивана в гостиной, выходил на небольшой балкончик, обрамленный коваными перилами, и любовался видом из окна, который был поистине потрясающим – прямо за окном находилась набережная, вымощенная серым камнем, и огромный мост, ведущий на другую сторону Сены. А вдалеке, как огромная новогодняя елка, возвышалась Эйфелева башня, на вершине которой располагался огромный вращающийся прожектор, который один из друзей отца метко назвал «Оком Мордора», чем довел почти до истерики всех присутствующих вокруг в тот момент.
Только к вечеру третьего дня после приезда, Билл почувствовал в себе силы заняться необходимыми делами, которые уже просто нельзя было откладывать. Во-первых, он хотел, наконец, привести в порядок свою прическу – юноша каждый раз вздрагивал, когда ловил собственное белобрысое отражение в зеркальных поверхностях. Билл, конечно, хотел замаскироваться, но и дальше ходить в образе трэш-модели или пятнадцатилетнего панка с плохим вкусом, он не желал. Вторым пунктом необходимых дел стал поход в магазин – Биллу понравилась пышная выпечка, но он сомневался, что ей можно заменить нормальную еду. Также юноша собрался пройтись по магазинам и купить немного вещей – те, что он взял с собой в дорогу, к его удивлению, изрядно пострадали – на куртке красовалось пятно от краски, от ремня отлетела пряжка, а подошвы его обуви не выдержали пеших прогулок по городам Европы.
Билл довольно часто бывал в Париже, когда отец был жив и еще принимал активное участие в разных исторических исследованиях. Но на данный момент огромное количество знакомых в этом чудесном городе не казалось юноше преимуществом – его могли узнать в любой момент. Единственное, на что рассчитывал Билл в этих условиях – темные очки и головные уборы (юноша не был готов и дальше жертвовать собственной психикой, оставаясь блондином). К тому же его редко принимали за иностранца – Билл говорил по-французски с едва заметным акцентом, и, обычно, жители Парижа думали, что он приехал из провинции Шампань или Коньяк, где выговор немного отличался от столичного, и только самые проницательные иногда спрашивали – «Вы немец?».
Достопримечательности Парижа не очень интересовали юношу – тот так часто бывал в этом городе, что сам с успехом мог бы устраивать экскурсии, так что непреодолимой тяги прогуляться Билл не испытывал. Но, с другой стороны, ему еще три недели предстояло провести в этом городе, и юноша просто не представлял, чем еще себя можно занять. Сидеть в квартире, пусть и такой чудесной, Билл не мог – стоило ему хоть на минуту отвлечься от дел, как его одолевали мысли о Томе. Юноша с горечью вспоминал, как уговаривал супруга поехать в столицу Франции на выходные, желая устроить для любимого романтическое путешествие, а тот отговаривался занятостью на работе. «Теперь я знаю, что это была за работа» — болезненно усмехнулся юноша в ответ на свои мысли.
Билл не замечал сначала, как его чувства к Тому в частности, и к ситуации в общем, стали меняться. Изначально он не чувствовал ничего, кроме боли – предательство мужа было таким неожиданно страшным, что все остальные чувства просто притупились. А потом… Билл начал понимать, что Том просто уничтожит его, если он не сумеет освободиться. Вслед за этой мыслью пришло желание бежать – и не столько от физической угрозы, сколько от собственного мазохистского желания быть с Томом во что бы то ни стало.
С самого начала их отношений Билл отдавал Тому всю свою любовь, даже не задумываясь, что не получает взамен и десятой доли отданного. Теперь, глядя сквозь призму времени, юноша замечал все те сигналы, говорящие о том, что не все так чудесно, как представлялось, но он, ослепленный любовью, застлавшей его глаза непроницаемой пеленой, пропускал все это мимо своего внимания. Ласка, нежность, страсть – Билл теперь не знал, что из всего, существовавшего в его отношениях с Томом, было не притворным. Муж никогда не был груб или жесток в постели, всегда заботился о том, как себя чувствует Билл. «Всегда?.. А всегда ли?» — внезапно пронеслось в сознании. Один единственный раз, воспоминания о котором Билл тогда предпочел похоронить под огромной лавиной невероятных ощущений от страстных ночей в объятиях супруга.

*прошлое*

Билл поднялся с кровати и накинул легкий красный халат, направляясь в ванную. Том ушел уже минут двадцать назад, сказав, что ему в глаз попала соринка. Если быть честным, юноша ему не очень-то поверил – карие глаза мужа были вполне ясными, но какими-то злыми. Билл попытался отвлечь Тома, лаская легкими поцелуями любимое лицо, но молодой бизнесмен отстранил его и придумал это странное оправдание, позволившее ему скрыться от брюнета.
Дверь в ванную оказалась чуть приоткрытой, и юноша увидел, что Том стоит, облокотившись ладонями о каменную столешницу, и напряженно вглядывается в собственное отражение. Билл открыл дверь и облокотился плечом о дверной проем, наблюдая за мужем, который заметил его присутствие.
— Почему ты не спишь? – чуть резко спросил Томас.
— Не могу уснуть без тебя, – спокойно ответил юноша, не понимая, что происходит. Том был в каком-то взвинченном состоянии, и Биллу очень хотелось успокоить любимого.
— Ложись в кровать, я скоро приду, – равнодушно ответил молодой бизнесмен, снова принимаясь изучать собственное отражение.
Билл не послушался и шагнул вперед, подходя к Тому, и чуть сжал тонкими пальцами напряженно выпрямленные плечи. Том как-то судорожно вцепился в край черной столешницы, от чего костяшки музыкальных пальцев побелели.
— Я не хочу без тебя, Том, – юноша отвел шелковистые косички и легко поцеловал основание сильной шеи, а после, как котенок, потерся щекой о смуглое плечо. Биллу хотелось ласки.
Том резко вскинул голову, пристально вглядываясь в зеркальное отражение юного супруга, а потом довольно грубо дернул юношу к себе, заставляя встать между ним и столешницей. Билл дернулся от боли в руке, мимолетно заметив, что завтра предплечье точно будет украшать синяк. Заставив себя не обращать внимания на странное поведение Тома, юноша провел ладонями по сильной груди и широким плечам, но любимый перехватил его запястья, резко прижимая их к глянцевой поверхности искусственного камня столешницы. Билл недоуменно моргнул, собираясь спросить Тома, в чем, собственно, дело, но молодой мужчина не дал ему такой возможности. Мягкие губы юноши были жестко смяты требовательным ртом бизнесмена, который почти кусал нежную плоть, не замечая, что Билл даже не пытается ответить.
Билл ощущал, как твердая плоть мужа жжет его бедро сквозь тонкую преграду халата, чувствовал, как сильные руки до боли сжимают его запястья, как из-за укуса его нижняя губа начала кровоточить. Как только Томас чуть отстранился, юноша попытался сказать что-то, но встретил потемневший взгляд мужа, в котором уже не было ничего, кроме первобытного желания. Не обращая внимания на ошарашенный взгляд ореховых глаз, Том сдернул с тонкого тела ткань и одним движением развернул покорного супруга спиной к себе. Билл увидел свое отражение в большом зеркале – красные припухшие губы, румянец на щеках и огромные глаза, в которых смешались недоумение, желание и… страх. Том еще никогда не вел себя так агрессивно, и юноша немного испугался такого напора.
Бизнесмен одним движением скинул полотенце, обернутое вокруг бедер, и прижался к напряженным ягодицам Билла, давая почувствовать свою полную готовность. Сильная ладонь с нажимом провела по позвоночнику, заставив выгнуться, а в следующий миг в тело юноши вошел палец, лишь слегка смоченный слюной. Билл дернулся, пытаясь освободиться от неприятного ощущения, но Том жестко прижал его к столешнице и начал растягивать, при этом пристально разглядывая свою ладонь, скользящую между белых полушарий.
— Том, – невольно всхлипнул Билл, когда муж добавил еще один палец. – Больно.
Молодой бизнесмен остановился лишь на секунду, хватая с полочки какой-то крем и торопливо выдавливая полужидкую субстанцию себе на ладонь. Ни слова не проронив, Томас ввел в дрожащее как в ознобе тело уже три пальца, раскрывая вход для чего-то большего. Билл пытался совладать с собственным телом и максимально расслабиться, но жесткий взгляд любимых глаз заставлял настороженно сжиматься.
Том снова повернул юношу лицом к себе и, бесцеремонно подхватив под ягодицы, посадил на гладкий черный камень. Не удержавшись от неожиданности, Билл откинулся назад, едва не ударившись головой о зеркало, но ладонь мужа удержала его, неаккуратно вплетаясь в густые пряди волос на затылке. Том придвинул его к самому краю, становясь между беспомощно разведенных ног, и жестко притянул к своему лицу, целуя. Билл застонал, острые зубы любимого кроме удовольствия причиняли еще и боль. Том оторвался от губ юного супруга и впился в шею, кусая нежную белую кожу, оставляя метки-следы, словно клеймя хрупкое тело. Билл только закрыл глаза, понимая, что уже не сможет остановить Томаса, и обвил руками сильную шею, отдаваясь грубым требовательным касаниям мужских рук.
Одним движением Том приподнял юношу и пальцами развел ягодицы, мощным толчком проникая до самого конца. Билл вскрикнул, но тут же прикусил собственное запястье, заглушая звук. Молодой мужчина глубокими рывками проникал в дрожащее тело, резко дергая худые бедра навстречу своим движениям, а Билл старался сосредоточиться на удовольствии и не замечать легкую тянущую боль от каждого движения внутри своего тела. Горячие пальцы обхватили плоть юноши, заставив жалобно застонать. Том толкался в натянутое как тетива тело и в том же рваном ритме ласкал член Билла. Брюнет чувствовал себя беспомощной тряпичной куклой, разрываясь на части от жадных и все же грубых движений любимого. Том раздвинул его бедра еще шире, проникая невозможно, до боли глубоко, и кончил, заставив Билла задрожать от ощущения разливающейся внутри горячей волны. Том вышел из все еще напряженного тела и ввел в растянутый пульсирующий вход сразу три пальца, сильно нажимая на простату, от чего Билл заметался в его руках, едва не падая с высокой столешницы, и кончил, заливая собственный живот и бедра.
Том придержал содрогающееся тело, пока Билл не пришел в себя, а потом просто подвинул его так, чтобы юноша не упал на пол от неосторожного движения.
— Приводи себя в порядок и пойдем в кровать. Надеюсь, теперь ты уснешь, – спокойно, без эмоций сказал молодой парень и вышел из ванной, оставив растерянного и смущенного супруга сидеть на холодном камне.
Билл чувствовал обиду – Том повел себя странно и эгоистично, он сделал больно, и, судя по всему, не собирался извиняться. Юноша пытался уговорить себя не расстраиваться, но в душе поселились непонимание и обида, а по щеке скатилась горячая соленая капелька.
С трудом поднявшись на дрожащие ноги, Билл пошел в душевую кабину, включая горячую воду, чтобы смыть с себя следы секса с Томом. Брюнет ничего не мог с собой поделать – поведение Тома ужасно ранило, и теперь юноша не хотел присоединяться к мужу в спальне.
Закутавшись в махровый халат, Билл, чуть морщась, присел на край ванной и уставился в одну точку. По бледным щекам неконтролируемо текли слезы, и Билл был не в силах их остановить. Послышался легкий скрип, дверь приоткрылась, пропуская Тома. Он недоуменно посмотрел на юного супруга, глаза которого покраснели от слез и, сделав несколько шагов, присел перед Биллом.
— Что случилось? Билл, я сделал тебе больно? – встревожено спросил мужчина.
Юноша только кивнул, отводя взгляд, и дернулся, когда сильные руки подняли его над полом – Том бережно отнес его в спальню, уложив на мягкую кровать, а сам устроился рядом, обнимая закутанное в слои ткани тело.
— Прости меня, я больше никогда так не буду делать, – сказал Том, глядя в ореховые глаза. Билл только сонно моргнул и потерся носом о подбородок мужчины.
— Билл. Все хорошо?
— Да, – прошептал юноша, обвивая сильное тело тонкими руками и прижимаясь к широкой груди.

Томас рассматривал фотографии, пытаясь разглядеть Билла, но качество было настолько плохим, что он видел только размытые очертания.
— Он изменил внешность, – сухо и по-деловому докладывал сотрудник сыскного агентства. – Нам, к сожалению, не удалось найти его четкое изображение, и вот этот снимок пока самый показательный из всех, – мужчина протянул бизнесмену еще одну фотографию. На ней Томас увидел размытое изображение – Билл, подняв голову, вглядывался вдаль, будто пытаясь что-то разглядеть, его платиновые волосы слегка спутал порыв ветра, а густо подведенные глаза щурились на яркий свет. «Блондин? Черт, хотел бы я на это посмотреть!».
— Что вы выяснили? – жестко спросил молодой бизнесмен.
— Он добрался на поезде до Венеции. Там провел только день, судя по тем видеозаписям, которые удалось раздобыть с уличных камер наблюдения. Мой коллега опросил персонал кафе, в котором заметили вашего мужа, но никто не смог вспомнить, куда он ушел после.
— То есть, вы опять потеряли его след?
— Мы ищем, – попытался оправдаться мужчина. – Но юноша умен, он не пользуется кредитками и общественным транспортом. Его поездка до Италии обошлась без билета.
Том задумчиво захватил зубами кончик перьевой ручки – Билл его удивлял. Молодой мужчина даже не догадывался, что мальчик способен обвести вокруг пальцев профессионалов сыскного дела, коими являлись нанятые Томом люди.
— Сейчас нам поможет только везение – Вильгельм мог уехать на машине, просто передвигаясь автостопом. Я очень сомневаюсь, что мы что-то сможем выяснить в ближайшие дни.
— Ладно. Продолжайте поиски, – махнул рукой Каулитц, жестом приглашая зайти заглянувшего в кабинет Георга.
Сотрудник агентства кивнул и вышел за дверь, вежливо кивнув прошедшему в помещение Листингу.
— Как успехи? Нашел Билла?
— А ты как думаешь? – ехидно спросил Том, вставая с кресла и обходя стол. – Если бы я знал, где носит этого мальчишку, я бы тут не сидел.
— Что говорят ищейки? – Георг присел на кожаный диван.
— Он бесследно пропал на узких улицах Венеции, – пожал плечами Том. – Вчера на вечеринке тебя кто-нибудь спрашивал о Билле?
— А, я слышал, как тебя доставали вопросами о прекрасном благоверном, – усмехнулся шатен. – Меня только пара человек спросили про Билла, но я повторил твою выдумку. Кстати, вчера не успел тебя спросить, как отреагировал твой отец?
— Знаешь, по-моему, Билл моему дражайшему папочке нравится куда больше, чем собственный сын, – фыркнул Том. – Отец буквально прямым текстом заявил, что не верит ни одному моему слову.
— Ну, Билла полюбить несложно, – философски заметил Георг, закидывая ноги на низкий стеклянный столик. – Что? – парень приподнял брови, заметив ироничный взгляд друга. – Ну, сам подумай, вежливый воспитанный красивый мальчик, кто останется равнодушным к такому чуду?
— А ты, случайно, не влюбился ли в моего мужа, дружище? – спросил Томас.
— Если бы он был девочкой, давно бы увел его, – полушутливо ответил Листинг.
— Я смотрю, все вокруг уже давно пали жертвами очарования его ореховых глазок и длинных ног, – цинично заметил Том, прикуривая.
— Скорее, мягкого голоса и ласкового нрава, – притворно-мечтательно ответил Георг.
— Ладно, хватит, – Тому стало неожиданно неприятно вот так обсуждать Билла. – Скажи мне лучше, что там с Парижем?
— А что с ним сделается, стоит все на том же месте, – отмахнулся шатен, но, заметив слегка раздраженный взгляд босса, все же ответил. – Ну, покупатели хотят еще обсудить несколько условий, так что я думаю, недели через три весь пакет документов будет полностью готов.
— Ненавижу Францию, – фыркнул Том. – А придется туда ехать.
— Потерпишь, – Листинг поднялся с дивана и затушил сигарету в пепельнице. – Зато сделка сделает тебя героем перед лицом Совета директоров.
— Значит, Париж? – Том облокотился на спинку бежевого дивана и закурил еще одну Мальборо.

Билл поправил козырек кепки, рассматривая вычурную вывеску салона красоты в центре Парижа – юноша слышал, что в этом заведении обитают самые лучшие мастера, способные даже из вороньего гнезда создать шедевр парикмахерского искусства. Пожав плечами, юноша толкнул створку огромной стеклянной двери и вошел в помещение, оформленное в бело-золотистых тонах – кругом букеты живых цветов, золотая парча и мебель в стиле Людовика XIV.
— Чем могу помочь? – к юноше подошла молодая женщина, одетая, как понял Билл, в униформу – бежевая юбка чуть ниже колен и белая блузка. При этом брюнетка как-то подозрительно рассматривала молодого парня, который совсем не был похож на обычных клиентов этого заведения.
— Да, я бы хотел попасть к лучшему мастеру вашего салона, боюсь, с моей проблемой справится только профессионал, – вежливо улыбнулся Билл.
— Простите, но к нашим мастерам можно попасть только по предварительной записи, – вежливо отказала девушка.
— Я готов заплатить за срочность, – стал настаивать Билл. – Это почти что вопрос жизни и смерти.
Билл понял, что милая особа сомневается в его платежеспособности, поэтому достал из внутреннего кармана куртки несколько купюр номиналом в сто евро.
— Присядьте, я спрошу, может, Бертран согласится заняться вами, – и девушка упорхнула куда-то вглубь салона, оставив Каттермана сидеть на низком кресле, обтянутом мягкой белой замшей.

Билл расслабленно устроился на мягком сидении и взял в руки журнал о моде, лениво перелистывая страницы, посвященные последней прошедшей в Париже неделе высокой моды. Он не видел, как в холл вышел весьма экстравагантного вида француз – его лицо обрамляли изящные бакенбарды, на шее повязан яркий платок, а на пухлых пальцах красовались крупные перстни.
— О, Боже! У кого поднялась рука сотворить с таким чудным созданием такой ужас?! – воскликнул он, заставив Билла вздрогнуть. Юноша поспешно отложил журнал и поднялся на ноги, улыбаясь – его рассмешил неподдельный гнев на лице невысокого мужчины.
— У одной милой девушки из небольшого австрийского городка.
— Юноша, это нужно срочно исправить! Пойдемте немедленно! Я просто не могу смотреть на этот кошмар! – Бертран, как понял юноша, именно так звали маэстро, картинно прикрыл глаза одной ладонью, а второй схватил тонкое запястье Билла, таща его за собой. Через пару мгновений Билл оказался сидящим в удобном кресле, а позади него стоял парикмахер и, прищурившись, рассматривал дело рук Натали.
— Юноша, ради Бога скажите, вы же до этого, с позволения сказать, преображения, не красили волосы в блонд, да еще и в платиновый? – Бертран передернулся.
— Нет, я от природы брюнет и до этого не красил волосы, – отрицательно покачал головой Билл.
— Слава Всевышнему, – маэстро воздел пухлые руки к небу. – Нам всего лишь нужно вернуть ваш естественный цвет. Вы, юноша, и так необыкновенно хороши собой, – мимоходом сделал комплимент француз, перебирая жесткие от краски пряди. – Вам совершенно незачем так над собой издеваться. Обещайте мне больше никогда не осветлять волосы.
— Клянусь, – Билл поднял правую ладонь, заставив Бертрана улыбнуться.
— Как вас зовут, юноша?
— Уильям, – ответил Билл.
— Вы англичанин? – изумился маэстро.
— Скорее, американец, – ответил юноша, подумав, что вскоре это станет правдой.
— Никогда бы не подумал. Ваш французский превосходен. Но, хватит болтовни, пора браться за дело!