Глава 5. — Поезд будет вечером, так что у тебя есть время погулять по городу, – Лиззета, проводница скорого поезда

— Поезд будет вечером, так что у тебя есть время погулять по городу, – Лиззета, проводница скорого поезда, идущего до Венеции, улыбнулась юноше. – Скажу, что ты мой племянник, если что.
— Спасибо, – Билл откинул выбеленную челку с глаз. – Тогда я, пожалуй, пойду, не буду вас отвлекать.
— Иди, мальчик, – женщина рассмеялась, от чего в уголках ее глаз собрались тонкие морщинки. – Приходи к десяти часам на вокзал, поезд подадут на третью платформу, найдешь двенадцатый вагон.
— А когда прибытие в Венецию?
— В восемь утра.

— Найдите его, хоть из-под земли достаньте! – Том ходил по кабинету из угла в угол, прижимая к уху телефонную трубку. – Я вам за это плачу.
Георг наблюдал за метаниями друга и понимал, что ситуация выходит из-под контроля – мальчишка исчез, даже профессионалы не могли понять, куда он делся из Хайнбурга. Его путь из Братиславы до этого маленького австрийского городка было легко проследить – Билл просто сел на автобус, а вот куда он делся потом… А у Тома оставалось совсем мало времени, очень скоро бизнесмену придется объяснять, куда делся его молодой супруг.
— Ч-черт! – Том рухнул в кресло. – У меня просто прорва работы, а я вынужден заниматься поимкой этой маленькой с*чки…
Георга передернуло – почему-то такие слова в адрес Билла резали ему слух. По мнению шатена, Том вел себя совершенно неадекватно, а Билл всего лишь, как и любой нормальный человек, обладающий инстинктом самосохранения, пытался избежать участи совместного проживания с тем, кто над ним издевался.
— Чего молчишь?
Георг вздрогнул – за своими мыслями он не заметил, что друг пристально смотрит на него.
— Сам виноват, – неожиданно вырвалось у Листинга. Том приподнял бровь.
— Не надо было его бить и насиловать, – упрямо продолжил Георг.
Том вскочил с места и подошел к окну, отвернувшись от друга.
— Ты сам сделал все, чтобы мальчишка тебя возненавидел, – шатен решил, что на данный момент останавливаться уже нет смысла. – Стоило проявить еще немного терпения, и Билл простил бы тебе тот случай с Андре.
— Мне не нужно его прощение, – фыркнул Томас.
— Ты еще скажи, что тебе куда больше по душе его ненависть, чем любовь, – усмехнулся Георг и встал.
— Мне все равно.
— Хотя бы себе не ври, – Листинг окинул друга взглядом и вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.
Билл не спеша гулял по Рингу – широкому проспекту, опоясывающему центр Вены. Его целью было здание Венской Государственной Оперы.

История этого прекраснейшего здания в стиле австрийского барокко была трагична – оба архитектора этого великолепного сооружения погибли. После торжественного открытия, состоявшегося 25 мая 1869 года, на архитекторов – авторов проекта, обрушилась лавина критики. Даже кайзер Франц Иосиф, как гласит история, неодобрительно отозвался о сомнительных архитектурных достоинствах здания, призванного по замыслу служить украшением австрийской столицы. В результате Эдуард Ван дер Нюль предпочёл позору петлю, а парой месяцев позже от сердечного приступа скончался Аугуст Сиккардсбург. А теперь зданием Оперы восхищаются, называя одной из жемчужин европейской архитектуры.
Посмотрев на часы, юноша удостоверился, что у него еще достаточно времени на осмотр города, в котором он бывал еще совсем ребенком. Заприметив такси, Билл направился на другую сторону улицы и сел в машину, попросив отвезти его к Собору Святого Стефана.

Католический собор был расположен в центре старого города на Штефансплатц – площади Святого Стефана. Строительство церкви было начато еще в двенадцатом веке, впоследствии она сгорела до основания, и на ее месте было построено сооружение в романском стиле, день освещения этого нового собора – 23 апреля — празднуется и по сей день. Судьба кафедрального собора интересна тем, что, пережив бомбежки второй мировой войны, он пострадал от пожара, устроенного бесчинствующими мародерами. Тогда от огня рухнула кровля, центральный колокол рухнул внутрь здания, интерьеры и фрески, украшавшие залы веками, сгорели дотла. Позже трудами и пожертвованиями добровольцев собор восстановили, и в 1952 году в нем вновь начались службы.
Именно в Соборе Святого Стефана находился один из крупнейших в Европе «орган – великан» с четырьмя рядами клавишей, ста двадцатью пятью регистрами и десятью тысячами органных труб. Билл мечтал услышать его величественное и завораживающее звучание, но времени на это у юноши не оставалось. Осмотрев прекраснейшее здание, Каттерман отправился дальше, не замечая, каким шокированным взглядом его проводят смотрители кафедрального собора.
Билл снова вышел на Штефансплатц, заметив стоянку фиакров – небольших загадочных карет, запряженных лошадьми. От площади ручейками расходились узкие улочки, ведущие к другим частям города, и Билл, улыбнувшись выглянувшему из-за облаков солнцу, наугад завернул на одну из них. Маленькие кафе, небольшие магазинчики, букинистические лавки, часовые мастерские и антикварные салоны – все это наполняло нижние этажи старинных зданий, заставляя останавливаться у своих витрин буквально на каждом шагу.
Билл набрел на небольшую церковь, которая буквально терялась в море магазинчиков, но все равно ее светлый простой фасад привлекал внимание своей изящностью и элегантностью. Присмотревшись, Билл понял, что на фасаде здания изображен мальтийский крест – юноша догадался, что перед ним Церковь Мальтийского ордена, где захоронен Жан де ла Валетт, который в 1565 году защитил Мальту от турок, за что его именем потом назвали столицу острова.
Юноша за день посетил еще множество достопримечательностей города, замирая от восторга каждый раз, когда видел необыкновенную красоту, сотворенную умами и руками людей. Всю жизнь Билл мечтал, что найдется тот, с кем он сможет разделить свой восторг и трепет, испытываемый перед шедеврами мирового наследия, и сейчас его радость чуть горчила – на краю сознания все же присутствовала мысль, что ему не хватает рядом карих глаз и сильных рук любимого.

Вернувшись в центр города, Билл зашел в небольшую кофейню – ведь если, будучи в Вене, ты не посетил кофейню, твоя поездка прошла зря – и сел на изящный венский стул. Помещение было именно таким, как и принято – высокие окна, элегантная легкая мебель, мраморная стойка, аромат кофе, щекочущий ноздри, и множество газет на самых разных языках.
Юная девушка, едва ли старше шестнадцати лет, предложила Биллу меню, и тот заказал себе венские вафли и горячий кофейный шоколад. Уже через несколько минут он наслаждался теплом, грея внезапно замерзшие руки о фарфоровую чашку и жалея, что так же просто нельзя отогреть покрывшееся льдом сердце.
«Том… Ты сломал меня, украл мою душу… Даже вот так, убегая и скрываясь, я все равно хочу, чтобы ты нашел меня, и все стало, как прежде… Я хочу верить сладкой лжи, захлебываться в собственных чувствах, верить тебе, закрывая глаза… Только ты даже этого призрачного извращенного счастья мне больше не дашь. За что ты так со мной, Том?... Я не хочу верить, что в тебе нет ничего, что я так любил. Я мог бы светиться в твоей лживой любви, мог бы сносить твою ненависть, но безразличие… это меня убивает, Том, слышишь?... Я умираю, когда вижу твои пустые глаза».
Часы на главной площади пробили девять вечера – Билл вздрогнул и поднял взгляд от пустой чашки, которую уже долго вертел в руках.
— Пора, – прошептал он.
Юноша оплатил счет и вышел из кафе, не заметив кинутого украдкой полного светлой грусти взгляда юной официантки, которая именно сегодня впервые познала разочарование первой любви.

— Он купил билет до Лондона, – Том зашел в кабинет друга. – Но не полетел, думал провести меня таким образом. Как предполагают сыщики, он мог отправиться в Вену или в Будапешт, сейчас пытаются найти его следы.
— Что ты будешь делать, если не найдешь Билла? – спокойно спросил Георг.
— Да есть у меня одна идейка… — ответил Том, задумчиво постукивая кончиками пальцев по подлокотнику.

Шикарная спортивная Maserati Edo Competition припарковалась возле особняка. Том вышел из машины, небрежно захлопнув дверцу – он собирался поручить отогнать машину в автосервис. Открыв дверь, он зашел в пустой идеально чистый холл. В доме стояла идеальная тишина, только изредка раздавался звон посуды с кухни и далекие звуки проезжающих по ближайшей дороге машин.
Послышался легкий скрип и приближающиеся шаги – в холл вышла Лаура, одна из горничных, которых он нанял сразу после того, как рассчитал всю прислугу, что была в доме на момент побега. Бизнесмен опасался, что кто-нибудь из них может рассказать о том, что происходило в доме, особенно Том опасался, что о побеге станет известно отцу.
Билл и Йорг общались не часто, но юноша успел завоевать уважение и искреннее расположение отца Тома. Каулитц-старший всегда спрашивал у сына, как поживает юноша, а пару раз даже просил помощи зятя в покупке каких-то вещей для дома. Билл с удовольствием помогал Йоргу, общался с ним, а однажды грустно сказал Тому, что Йорг немного напоминает его собственного отца, по которому юноша очень скучал.
— Герр Каулитц, можно подавать ужин?
Том представил себе, как сейчас он сядет за большой стол в полном одиночестве, и тут же сказал:
— Нет. Я переоденусь и поеду в город.
Женщина только безразлично-вежливо кивнула и вернулась на кухню.
Том поднялся наверх, в спальню. Молодой мужчина бесцельно прошелся по комнате, оглядывая обстановку – все лежало ровно на тех местах, что и утром, только пыль была аккуратно вытерта, а зеркала блестели. Том скинул одежду и пошел в душ, надеясь избавиться от странного ощущения, поселившегося в теле сразу после памятного разговора с Георгом. Друг, оказывается, вовсе не разделял его мнения относительно Билла, и это несколько выбило Тома из колеи. Он задумался о том, что и его отец, и лучший друг отнюдь не видели в мальчике лишь приложение к самому Томасу, они видели что-то такое, что в данной ситуации заставляло встать именно на сторону Билла.
Уже который раз Том ловил себя на мысли, что жалеет, что так поступил с мальчишкой. Действительно, стоило проявить немного терпения, и влюбленный Билл простил бы ему «измену», и жизнь бизнесмена стала бы вновь такой же комфортной, как и прежде.
Встав под горячие струи воды, Том запрокинул голову, чувствуя, как напряженные мышцы расслабляются. Тут же вспомнилось, как тонкие, но сильные и ловкие пальцы Билла разминали его тело, избавляя от усталости. Да и вообще, сейчас бизнесмен стал понимать, насколько много приятных вещей для него делал Билл – начиная с массажа и заканчивая сексом. Конечно, каждый раз приходилось изображать неземную любовь, но потом, когда Билл, извиняясь, целовал и зализывал царапины на его плечах, оставленные в момент оргазма, становилось как-то необыкновенно хорошо. Билл умел то, чего не умели все многочисленные любовники Тома – он мог отдаваться без остатка, не требуя ничего взамен.
Каулитц был поражен тем, насколько он привык к присутствию в своей жизни Билла. Именно поэтому он до сих пор ждал, что как только он откроет входную дверь, послышится звук быстрых шагов, а в следующий момент его шею обнимут тонкие руки, а мягкие губы коснуться его губ. Том привык, что во время ужина Билл сидит рядом и улыбается ему, что-то рассказывая. Он привык, что в спальне Билл льнет к нему, никогда и ни в чем не отказывая, получая удовольствие в первую очередь от того, что делает приятно своему супругу. Том привык, что все смотрят на его мальчика с восхищением, а на него самого с завистью.
«И почему тебе приспичило именно в тот день прийти в офис? Ничего бы не было, если бы не этот глупый придуманный тобой пикник. Ты сам виноват, Билл, что оказался не в том месте и не в то время».
Парень вышел из душа, оборачивая полотенце вокруг бедер, и прошел в спальню. Том направился к шкафу, намереваясь выбрать одежду на вечер, но заметил на подоконнике раскрытую книгу. Каулитц вспомнил, что именно ее Билл читал накануне побега. Отбросив полотенце в сторону, он подошел ближе и едва не зарычал от злости – на страничках аккуратно лежало обручальное кольцо юноши.

Лиззета проводила Билла в купе и сказала закрыть дверь. Билл забросил сумку с вещами на полку, а сам сел у окна, наблюдая, как спешащие пассажиры быстро проходят на перрон, а кто-то наоборот спокойно останавливается и разговаривает по телефону.
Внимание юноши привлекла молодая пара – двое юношей стояли недалеко от вагона и разговаривали. Высокий шатен то и дело поднимал руку и убирал с лица брюнета прядь волос, которая постоянно падала на глаза. Второй юноша в ответ посылал улыбку и крепче сжимал пальцы на плече шатена, словно пытаясь притянуть его ближе. Брюнет был влюблен и очень молод – не старше семнадцати лет, а вот шатен был чуть старше своего парня – Билл дал бы ему лет двадцать пять. Старший юноша был сдержаннее брюнета, невольно напоминая Биллу его мужа, но его глаза, в их выражении было невозможно ошибиться – шатен безумно любил своего мальчика.
Билл резко отвернулся, чувствуя, как по щеке скользнула слеза. Видеть чужое счастье оказалось очень больно. «Как я был слеп. Да, Том по натуре сдержанный, не привык выражать свои эмоции, но как я мог не заметить, что в любимых глазах застыл лед?».
Прозвучал гудок, сигналящий об отбытии поезда, и перрон начал плавно удаляться. Брюнет подался вперед и жарко поцеловал своего парня, а потом бросился догонять состав, успев запрыгнуть в последний вагон. Билл, который наблюдал за всем этим, подумал, что тоже хотел бы вот так расставаться с любимым, а не сбегать от него, меняя внешность и страну пребывания.

Томаса ласкали умелые губы симпатичного брюнета, который смотрел на него снизу вверх совершенно бесстыдным взглядом, а бизнесмен видел перед собой сияющие карие глаза, а не серо-зеленые, как было на самом деле.
— Тебе нравится? – спросил любовник хриплым шепотом, нарочито прижимаясь горячим ртом к паху мужчины.
Том откинул голову назад и хотел уже ответить «да», но внутри как будто что-то щелкнуло. Возбуждение стало отступать и юноша, расположившийся у его ног в развратной позе, уже не казался настолько привлекательным, насколько был еще полчаса назад в клубе. Том отступил на шаг.
— Нет.
Каулитц под недоуменным и каким-то сочувствующим взглядом молодого человека быстро оделся и вышел из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Билл проснулся очень рано, еще не было шести, и меланхолично наблюдал за проносящимися за окном пейзажами. Лизетта принесла горячего кофе и свежей выпечки, но юноша едва смог съесть одну, пахнущую корицей булочку. Всю ночь его одолевали сны, заставляющие ворочаться с боку на бок – видения их с Томом ночей выгибали тело сладкой судорогой, которая мгновенно переходила в леденящий ужас, когда глаза Тома во сне из горящих желанием превращались в пустые провалы, с пленкой холодного равнодушия на поверхности. Под утро юноша проснулся с ощущением липкого страха, но его тело было возбуждено до такой степени, что Биллу пришлось снять напряжение самым простым способом.
Раздался легкий стук, а потом дверь плавно приоткрылась, пропуская Лизетту.
— Билл, поезд прибывает через двадцать минут.
— Спасибо, – юноша достал сто евро и ловко положил свернутую бумажку в карман форменного жакета женщины.
— Билл, ну зачем? – она попыталась вернуть деньги, но юноша ее остановил.
— Купите своим детям игрушки. Пожалуйста, не отказывайтесь.
Лизетта пристально взглянула в его глаза и медленно кивнула.
— Спасибо. Собирай вещи, я пропущу тебя первым.
Билл снял с багажной полки сумку и сложил в нее расческу и косметичку, которые достал утром, чтобы привести себя в порядок. Подумав, он достал из кармана сумки блокнот, в который аккуратно переписал все контакты со старого телефона, оставленного в Берлине. Последний раз проверив, не забыл ли он чего-нибудь, юноша покинул купе и направился в тамбур. Его ждал следующий и самый важный этап путешествия.