Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава вторая Дилер






Незадолго до старта эпохи освоения правобережного рынка один из камрадов Люды попал в небольшую передрягу.

Камрад откликался на прозвище Измена, объективно даденное ему друзьями за некие личные качества, а небольшой передрягу можно было считать потому, что хотя вес экспроприированного им порошка и составлял девяносто граммов (это довольно приличная сумма), но проблему запросто можно было решить.

Тут вся соль в том, у кого он отнял порошок, при каких обстоятельствах и как после этого себя вел.

Но сначала – о неких личных качествах. Как говорится, для полноты картины.

Можно было бы просто сказать, что Измена – трус, но это очень общее и для данного случая совершенно убогое определение. Скажем так: Измена был высочайшим профессионалом по данной части. Возможно, он не являлся чемпионом мира по стремингу, но в первую десятку входил однозначно. Да, стреминг – это обиходный термин местных камрадов, производное от «стремно» и «стрематься» (перевод: «страшно» и «бояться»).

Всю свою сознательную «наркомовскую» жизнь Измена работал «ногами» у одного из торквеловских барыг. На улице он вел себя как трижды раненный в задницу интендант в районе боевых действий: всегда выбирал такие места, где можно было прижаться спиной к стене и имелся отличный обзор подступов к точке стояния. Выберет такое местечко, прижмется к стеночке, стоит, весь обратившись в слух, и непрерывно сканирует окрестности, вертя башкой на сто восемьдесят градусов. Если ему казалось, что кто-то из постоянных клиентов (а с другой категорией он и не общался) ведет себя подозрительно, он тотчас же бросался бежать сломя голову и в тот день на «точку» уже не возвращался.

Хорошо – постоянные. Знали, где найти и какие слова сказать. А то ведь такими темпами можно было весь бизнес на корню порушить.

Находясь в помещении, Измена большую часть времени проводил у входной двери. Либо пялился в глазок, либо, припав ухом к двери, слушал подъезд, вздрагивая от каждого шороха. Такой образ жизни доставлял Измене немало трудностей и неудобств, но бороться с этим он даже и не пытался. Просто привык, и все тут.

Примечательно, что на всем протяжении «ножной» карьеры Измену ни разу не «приняли». Может, поэтому и была у него такая психопатическая форма мировосприятия: поймали бы хоть разок, глядишь, и понял бы, что вовсе это не так страшно, как мнится. С другой стороны, может быть, потому и не приняли ни разу, что он так активно дрожал каждой клеточкой своей отравленной сущности. Короче, тут сам черт ногу сломит.

Когда грянуло щедро пролоббированное «баронами» постановление № 231, «ноги» всей нашей великой страны с большим облегчением вздохнули и перешли на легальную схему. Теперь любой олух мог иметь «на кармане» 0, 9 грамма без риска заполучить статью. Лепота!

Измена повел себя в данной ситуации странно: по-прежнему таскал с собой пять граммов (примерно треть его обычной дневной нормы продажи), все так же крутил башкой на сто восемьдесят и продолжал изображать раненного в известное место военного интенданта. Дружеские разъяснения «коллег» по поводу этого волшебного указа он попросту игнорировал:

– Да это все фигня! Мало ли что – постановление, «таблица»… Это все лажа. Если им надо будет – все равно посадят. Так что лучше не попадаться…

Анализируя эту ситуацию сейчас, я понимаю, как врач, что у Измены с течением времени просто развилась мания. Он настолько привык постоянно бояться, что уже не мог без этого обходиться. В буквальном смысле «подсел» на стреминг, как на наркотик. Но камрады Измены ничего анализировать не стали, а просто махнули на него рукой, руководствуясь принятым в их среде правилом: каждый сходит с ума как хочет, главное, чтобы это не было опасно для окружающих.

Возможно, наш чемпион-бояка этаким манером резвился бы и по сей день, но наступил наконец тот самый ключевой момент, которым он жил и дышал все эти годы.

Измену «приняли». С пятью граммами на кармане. Попал, бродяга…

Он был так потрясен произошедшим, что в буквальном смысле впал в ступор. Товар не «скинул», «отмазываться» даже и не пробовал, мало того, мгновенно сдал с потрохами своего дилера!

Ну, дальше уже сугубо процедурные вопросы: понятно, что Измениному барыге пришлось хорошенько попотеть и как следует раскошелиться, чтобы «разрулить» эту ситуацию.

После этого с Изменой провели воспитательную работу. Не буду строить загадочную рожу и интриговать на ровном месте: его просто долго и обстоятельно били и при этом настойчиво рекомендовали не носить в кармане больше 0, 9 грамма. Никогда и ни при каких обстоятельствах!

По окончании процедуры Измена проникся всей полнотой корпоративной ответственности и поклялся, что впредь будет работать точно так же, как это делают остальные благоразумные «ноги». Ну их в гудок, все эти стреминги-экстримы. Жизнь дороже.

В новом для себя формате Измена существовал ровно трое суток. Видимо, отсутствие необходимости дежурить у дверного глазка, прижиматься задницей к стене, крутить башкой на сто восемьдесят и вообще жить в режиме постоянного стреминга было для Измены настолько диким и противоестественным, что его психика не выдержала и дала сбой.

Забравшись в соседский чулан, Измена спер много лет пылившуюся в шкафу двустволку (без патронов) и за ночь соорудил из нее обрез. А утречком следующего дня, натянув вязаную шапочку с наспех вырезанными дырами для глаз, взял на абордаж своего барыгу, направлявшегося на ежедневную раздачу.

Дилер безропотно отдал налетчику заготовленный для «ног» порошок (шесть пакетиков по пятнадцать граммов) и спокойно направился к месту сбора. Сотворить такую глупость мог только кто-то из своих, осведомленных о маршруте и графике перемещения дилера. И очевидно, что у этого «своего» не все в порядке с головой. Потому что любой товарищ в здравом уме должен отдавать себе отчет, что жизнь его после этого будет безрадостной и очень недолгой.

Приезжает дилер на место сбора – пятеро «ног» ждут, а Измены нет. Все ясно, вопросов нет…

Сразу после ограбления барыги Измена «ушел в горы»: взял продукты, шприцы и засел где-то на чердаке, то ли в подвале – в общем, пропал.

Наверное, в эти дни он был счастлив. Лето, тепло, стремно… Лежал где-нибудь на чердаке, весь обратившись в слух, припав глазом к проверченной в шифере дырке, и сканировал окрестности, вздрагивая при виде каждой знакомой рожи. Порошка, что он отнял у барыги, ему хватило бы месяца на полтора (если «ставиться в одно лицо»). Деньги, вырученные за проданный накануне товар, он не сдал.

Короче, жить можно. Хоть недолго – зато со смаком. Полная свобода и жуткая стремнина. Поймают – убьют. Без вариантов. Так что стреминг на все сто: лежи себе, втыкайся сколько влезет и бойся до посинения.

«Бароны» между тем Измену не искали. Куда он, на фиг, денется с подводной лодки! Порошок кончится – прибежит. Да, кстати, насчет порошка. Под дверь сунули записку: «Верни деньги и товар – и будешь жить. Штраф – гараж…»

У Измены от нормальной жизни осталась хорошая квартира в престижном районе и великолепный кирпичный гараж с отоплением. Машину давно продал. Гараж за такие выкрутасы – это еще по-божески. Это просто амнистия в полном смысле слова.

Думаю, тут все дело в том, что Измена далеко не мальчик, раньше он был уважаемым гражданином, примерным семьянином, работал в «закрытом» учреждении, и многие по инерции продолжали к нему хорошо относиться. Наверное, поэтому и решили его пощадить – все-таки товарищ заметный, это тебе не какого-нибудь бомжа на свалку выкинуть.

Однако явка с повинной не состоялась. То ли заметный товарищ не появлялся дома и был не в курсе насчет записки, то ли окончательно ошизел в своем разнузданном стреминге и вообще перестал мыслить хоть сколько-нибудь рационально.

В один теплый дождливый вечер Измена выполз из своего убежища, чтобы запастись продуктами. На обратном пути он напоролся на двух своих клиентов, которые как раз топали за граммом к кому-то из других «ног». Клиенты обрадовались и хотели «перетереть с ним по теме», но Измена вообразил себе невесть что и бросился от них в ближайшую подворотню. Клиенты были на грани ломки и потому соображали туго. По-хорошему, надо было бы оставить товарища в покое, все ведь в курсе, что он жутко «стремается».

В общем, они начали его преследовать, и вскоре вся троица оказалась на вроде бы охраняемой территории ДСК (домостроительного комбината). Измена, спасаясь от назойливых клиентов, не придумал ничего лучше, как забраться в трансформаторную будку. А было мокро, дождик шел…

Непонятно, почему на той будке не оказалось положенного по правилам безопасности замка, но факт – после этого там еще неделю воняло паленым мясом.

Вот так.

Зачем я вообще рассказал эту историю? Да так… Наверное, потому, что мне это все очень близко. Когда-то этот Измена был другом моей и Людиной семей, профессором, самым молодым кандидатом наук в нашем городе и преподавал физику в местном университете. У него была жена, двое детей и блестящие перспективы.

Горечь иронии тут даже не в том, что бывший профессор, презрев законы физики, полез в дождь в трансформаторную будку. Это в принципе легко объяснимо: когда человек «в системе», законы физики для него не работают.

Горечь в том, что «клиенты», от которых он туда спрятался, некогда были его студентами и тоже подавали большие надежды.

Вот такая грустная быль…

* * *

Пробуждение было ужасным.

Мой воспаленный мозг разбухал, как дрожжевое тесто в теплой кухне, и просился вон из черепной коробки. Удобного отверстия с прямым доступом в черепе не нашлось, и мозг пробовал выйти через те, что имелись. Я с трудом дышал через рот, нос был намертво забит, глаза открывать больно – сейчас лопнут, а в ушах от давления на перепонки ритмично тикало и временами как-то нездорово потрескивало.

Уфф! Боже мой, это же как надо себя не любить…

Мне бы сейчас лоботомию – то-то было бы облегчение…

Видимо, кто-то был в курсе моих страданий и как раз сейчас работал в этом направлении: в затылке назойливо сверлило длинными трелями, резонансом отдаваясь во всем черепе и отчего-то сообщая корню языка кисловатый металлический привкус. Меня это здорово удивило: лоботомию вообще-то с другой стороны делают…

С трудом разлепив веки, я ощупал затылок и понял, что дрель здесь ни при чем и сверлящий звук имеет несколько иную природу.

– Если выживу, надо будет поменять звонок, – это была первая рациональная мысль сегодняшнего дня. – Какой ужасный звук…

Раньше я как-то не обращал внимания, что у меня такой скверный звонок. Вот ведь как получается: чтобы постичь некоторые свойства вроде бы обыденных вещей, надо привести свой организм в некое особое состояние…

Поднявшись в три приема с кровати, я с минуту стоял, фиксируя панораму и обретая равновесие, и прислушивался к странным ощущениям в теле.

Выяснилось, что, помимо всего прочего, у меня болят все мышцы: как будто я накануне вспомнил молодость и весь вечер разгружал вагон с цементом. Вот те на! И чем же это я вчера занимался?!

Несколько придя в себя, я осторожно направился в прихожую, стараясь при этом держать голову ровно. Казалось мне, что, если утрачу нулевой дифферент, содержимое моей головы немедля выплеснется на пол.

Из прихожей было видно, что на кухне царит страшный беспорядок. На полу пустые бутылки из-под разных видов крепких напитков, осколки разбитой тарелки, остатки салата, надкусанные куски хлеба, перевернутая пепельница, окурки и небольшая лужица какой-то непрозрачной жидкости.

Что за животное тут пировало? Так, а я же не курю. Сигареты держу исключительно для гостей… И кто же у меня вчера был? Хоть убейте – не помню.

– Ой-е-е… Это что ж такое? Вот такая избирательная амнезия – это первый признак…

У входной двери была оборудована баррикада. Основу баррикады составляло придвинутое спинкой к двери кресло, в кресле – пенал из кухонного гарнитура, в пенале – гантели, утюг и сковороды, а снаружи – ящик со слесарными инструментами.

Во как! Просто так нас не возьмешь.

Кресло тяжеленное и габаритное, когда мебель покупал, помню, грузчики из магазина полчаса кряхтели, кантуя его через прихожую в зал. Пришлось снимать межкомнатные двери – не пролезало.

Интересно, какой имбицил догадался приволочь сюда кресло? Если в одиночку – титанический труд. И ночью ведь! Когда вчера я приехал из клиники, кресла здесь точно не было. Бедные соседи…

Неужели это все – я?!

А самое главное, дверь-то наружу открывается. Что же это получается, мозги совсем отпуск взяли?!

Надо же, как все запущено…

Звонок продолжал настырно сверлить.

– Сейчас открою! – собравшись с силами, крикнул я и принялся разукомплектовывать пенал.

Звонок стих. Жить сразу стало ощутимо проще. Волоча гантели в зал, я даже попробовал сосредоточиться для реконструкции событий вчерашнего вечера.

Так… Отчетливо помню: делал себе ужин. По рекомендации Собакина позвонил Мамеду и нахамил. Удовлетворение получил на все сто, местами даже сопоставимое с самым ярким проявлением репродуктивной функции.

Угу… После короткой эйфории накатил приступ панического страха и одиночества. Собакин со своим питомником был далеко, а я – вот он, тут, один на один с отчетливым пониманием происходящего и легко прогнозируемой перспективой ближайшего будущего.

Я ведь не с улицы заскочил, полюбопытствовать. Я в этом бизнесе, что называется, по самые уши, в курсе, что это такое. И прекрасно представляю, во что ввязался…

Короче, я так напрягся, что почувствовал острый позыв к немедленной релаксации. Нужно было крепко схватить свой страх за горло и безжалостно утопить его в разливанном море огненной воды.

Эмм… Да, кажется, хотел выйти из дому: мне нужна компания, один я обычно не пью. Ага…

И не смог. Страшно было выходить за дверь…

Хотя, если мыслить рационально, злыдни Мамеда чисто физически не сумели бы домчаться от Москвы до Черного Яра за те несколько минут, что прошли после нашей милой беседы.

В общем, я остался дома. Я человек с достатком, имею приличный запас дорогого качественного алкоголя для гостей и для души… Гхм…

– Ну ты че там, умер?! – глухо крикнул кто-то из-за двери.

– Минуту!

Я эвакуировал инструментарий, неимоверно напрягшись, снял пенал, поставил его к стене и, перегнувшись через спинку кресла, открыл дверь.

Кресло кантовать я не собирался. Это работа для бригады грузчиков. Или вломившегося в припадок берсеркской ярости норманна. Поистине, человек – очень патентное существо. В нем скрыты такие возможности, о которых он порой даже и не догадывается.

На пороге стоял высокий худощавый мужчина в расцвете сил, в сером костюме, с черным элегантным «дипломатом» и суровым взглядом. Лицом мужчина был очень похож на тов. Л. Берия, крепко севшего на диету. Только без харизматичного пенсне.

– Не понял… – Мужчина щелкнул ногтем по обивке кресла. – Это для чего?

– Эмм… Понимаете… Гхм… – Несмотря на крайне скверное состояние, я нашел в себе силы покраснеть от неловкости. Как в двух словах объяснить природу мотивов, заставивших кресло переместиться к двери?

– Понял. Отойди, – скомандовал родственник тов. Берия.

Я послушно попятился. Мужчина в два приема, без особых видимых усилий подвинул тяжеленное кресло, вошел и закрыл дверь.

Здоровый парень. Даром что худой…

Не разуваясь, гость рысьим шагом обошел мои апартаменты, осмотрел зачем-то окна и потолок. Вернулся к двери, открыл, тщательно проверил замки, вновь закрыл. Задумчиво посмотрел на кресло, перевел взгляд на меня и спохватился:

– Так… А ты меня не знаешь?

– Не знаю.

– Нормально… А на фига тогда дверь открыл?

– Эмм… Эгхм-кхм… – Я не нашелся с ответом. Такое скверное самочувствие, что даже думать трудно.

– Ну ты даешь. А если я – киллер?

– Эмм… Гхм…

Ну что тут сказать? Не знаю. Какая-то атрофия мировосприятия. Полная. Вчера трясся от страха, за дверь боялся выйти. В пьяном угаре баррикаду строил. Видимо, чтобы помешать убивцам тихонько проникнуть в квартиру – другие объяснения для такого сооружения просто на ум не приходят.

А сегодня открыл дверь первому встречному. Попросили – и открыл. Без раздумий. Кто таков, понятия не имею.

– Ну, понятно. – Гость внимательно посмотрел на меня и кивнул. Проникся. Сообразительный парень. – Тебе повезло. Я не киллер…

Он прошел на кухню, ловко переступая через разбросанные на полу гадости, и с минуту сосредоточенно изучал вид из окна.

– …Но так тебе везти будет не всегда. Я тебя прошу: побереги себя. И нам работы меньше будет…

Гость покинул кухню, прошел в зал и опять принялся рассматривать через окно планировку двора.

– Так… Не понял… Ну и где тут у тебя трансформатор?

– Трр… Кхм-кхм… Какой трансформатор?

– В который ты ночью лазил.

–???!!!

– Ты что, не помнишь?

– Знаете… Эмм…

– Короче, все ясно. – Гость невесело хмыкнул и кивнул в сторону прихожей. – Здорово ты вчера нализался. Это ж сколько надо выпить, чтобы забыть, в какую сторону у тебя дверь открывается!

– Да, я… Я понимаю… Вообще, странно…

– Еще бы не странно. Как кресло в прихожку попало – тоже не помнишь?

– Знаете… Не помню.

– Ну ты даешь, брат. – Гость укоризненно покачал головой. – Я тебя прошу – не надо так делать. У нас впереди работы невпроворот, обстановка очень сложная. Расслабляться будем, когда победим. Если победим…

– Да-да, я понимаю… Я постараюсь…

– А как Собакину звонил, помнишь?

– Помню, – слегка приободрился я. – Вот это помню!

– Интересно… – удивился гость. – По голове не били? Получается: тут помню – а тут не помню. Погоди… А во сколько ты звонил Собакину?

– Вечером, часов в девять.

– А ночью?

– Эмм… Что, я и ночью звонил?

– В половине третьего. Не помнишь?

– Пфф…

Я добросовестно напрягся, пытаясь припомнить хоть что-то из событий этой кошмарной ночи. И не припомнил. Как будто от непосильного напряжения какой-то предохранитель вылетел: до какого-то момента все помню, потом – шлеп, и привет. Часов на восемь полный пробел.

Зато я узнал о себе много нового. Я, оказывается, в таком «выключенном» состоянии большой безобразник. Неумеренно жру водку «в одно лицо», курю, все бросаю на пол, как нормальный питекантроп, развлекаюсь перемещением мебели по квартире, сооружаю баррикады и в половине третьего ночи звоню официальным лицам.

Здорово. Интересно, что я в таком виде мог сообщить Собакину?

Гость – товарищ весьма толковый, как я успел заметить, не счел нужным более терзать меня загадками и коротко посвятил в суть. Он раскрыл свой элегантный «дипломат», в котором был ноутбук, и дал послушать цифровую запись нашего ночного перезвона.

Эмм… Ну, нельзя сказать, что Собакин – тип утонченный и добросердечный. Если помните, этот товарищ даже не прочь иногда порукосуйствовать на досуге. Но для грубого сильного человека, разбуженного среди ночи идиотским звонком, вел он себя довольно корректно.

Весь наш диалог приводить не буду сугубо из эстетических соображений.

Мои реплики по большей части состояли из мычания, междометий и всхлипов. Информационное содержание таково: мне страшно, одиноко… И мне кажется… Кажется, я забрался в трансформаторную будку. В связи с этим вопрос: не мог бы Собакин посмотреть – дождь на улице идет или как?

Реплики Собакина, если ставить точки в вульгаризмах, будут больше похожи на скриптограмму (пример: «Ну ты совсем е…, у… ты е…!!!»), поэтому тоже доведу лишь содержание. Собакин уточнил, где я нахожусь, а когда узнал, что дома, выразил неодобрение по факту моего поведения и недоумение по поводу наличия у меня трансформаторной будки.

Внятно ответить насчет наличия будки я не смог, но продолжал настаивать: я в будке. А если сыро, последствия могут быть… Учил ли Собакин физику? Понимает ли, каковы могут быть последствия?

Собакин опять уточнил, где я, и задал ряд наводящих вопросов (он у меня тут жил несколько десятков часов) по обстановке. Когда убедился, что я действительно дома, выдал ряд скриптограмм, взял с меня слово, что я запрусь, не буду никуда выходить и никого к себе не пущу. А утром ко мне приедут.

Я дал слово, сказал, что пойду запираться, но по поводу трансформаторной будки продолжал настаивать. Я – там. И очень жаль, если идет дождь…

– Ну так что?

– Понимаете… Эмм… Гхм-кхм… Это, скорее, метафора.

– То есть?

– В моей жизни было некое психотравмирующее событие…

– А попроще?

– Понимаете… Один из моих близких знакомых…

– А, понял! В детстве залез в будку, и его долбануло?

– Да не в детстве. А уже в глубокой зрелости… Эмм… И не просто долбануло…

– Сгорел?

– Да. В прямом смысле.

– И что с того?

– «Что с того»?! Вы шутите?

– Нет. – В глазах гостя застряло странное непонимание. – Знакомый сгорел – а ты-то тут при чем?

– Ну… Даже и не знаю… Понимаете, для меня это было потрясением…

– Понимаю. Ну-ка… – Гость зачем-то схватил меня за руки и начал осматривать предплечья.

– Что вы себе…

– Тихо! Стой ровно…

– Вы невежда, сударь. Наркоманы, как правило, не пьют водку. И не болеют с похмелья.

– А мне попадались такие, что и бухали, и кололись. Причем без системы, а просто так – как на душу ляжет.

– Это большая редкость. Я, например, тоже одного такого знаю. Но это скорее исключение…

– Ну, извини. – Гость, не обнаружив ничего предосудительного, отпустил мои руки и кивнул в сторону ванной. – Давай, быстренько приводи себя в порядок и поехали.

– Куда?!

– Что значит – «куда»? На работу, естественно!

– Эмм… А вы, простите, кто будете?

– Гы-гы… Вовремя спросил. На будущее: вот это надо делать до того, как открываешь дверь.

– Да, я понял. И все же хотелось бы знать…

– Я твой начальник СБ.

– Начальник… чего?

– Начальник службы безопасности твоей клиники. Борис Смирнов. Можно просто Боря.

– Вообще, как-то неожиданно… Скажите, Борис… А разве в штате клиники предусмотрена такая…

– В твоей клинике – предусмотрена. И хватит выкать, я тебе не начальник и не старше по возрасту. Давай топай в душ, и поехали…

* * *

В клинику мы поехали на моей машине. Борис рулил. Не то чтобы я был совсем уж в ауте, просто он сказал, что мне лучше в таком состоянии за руль не садиться. Ну и ладно.

Когда мы выехали со двора, за нами сразу же пристроилась серая «Мазда».

– Эмм…

– Свои, – пояснил Борис. – Сопровождение. Привыкай.

– Понял…

Клиника располагается не очень далеко от моего дома. Если останавливаться на светофорах и соблюдать ПДД, можно спокойно добраться минут за пятнадцать. (Это я к чему сказал? Привык, знаете ли, в прошлой «безлошадной» жизни: если ты в машине, сидишь рядом с водителем, а в одном из пунктов автомаршрута находится медицинское учреждение – значит, ты на дежурстве и мчишься кого-то спасать. Без правил, кратчайшим путем и с сиреной…)

Проснуться за эти пятнадцать минут я толком не сумел, зато успел потешиться мрачными размышлениями на тему дня. Потравил себя меланхолией. Видимо, виной тому была неопределенность ближайшего будущего, а также мое скверное состояние, как душевное, так и телесное.

Объектом моих размышлений был пресловутый проект «Л», как любит говорить Собакин. А попросту – ЛЕГАЛИЗАЦИЯ….

Знаете, у меня большие сомнения по поводу этого загадочного проекта.

Нет, я не против легализации как таковой в целом. Идея прекрасная и во всех аспектах правильная, это понятно любому мыслящему члену общества.

Если вы не член… То есть не особо мыслящий… В общем, если не совсем непонятно, я вам, как врач и гражданин, в двух словах объясню, в чем тут прекрасность и правильность.

Первый аспект: санитарно-демографический.

Наркоманы традиционно являются разносчиками опасных заболеваний. В норме это гепатит, в каждом третьем случае – ВИЧ-инфекция. От этого они мрут как мухи, мало того – все их окружение, включая родственников, в любой момент может постичь та же участь. Почему это происходит – ввиду наплевательского отношения к себе, особой личной неряшливости или еще по каким причинам, это вопрос второго плана. Главное, что такой факт присутствует, и все усилия здравоохранения и общественности в этом направлении имеют нулевой эффект.

Наркоманы пачками гибнут от передоза. Объясняется это просто: почти все психоактивные вещества – это сильные яды, наркоманы в основной своей массе не владеют специальными медицинскими либо фармацевтическими знаниями, зачастую «ставятся» наобум, как получится, либо в таком состоянии, что просто не соображают, как правильно произвести дозировку.

Есть мнение, что так им и надо, торчкам поганым. С точки зрения самопроизвольного очищения общества от недостойных элементов это мнение, может быть, и имеет рациональный смысл… Однако настораживает статистика. У нас сейчас депопуляция. Причем явно выраженная. То есть, если считать местечковыми масштабами, на десять умерших людей мы имеем примерно шесть-семь новорожденных. Нас с каждым годом становится все меньше.

Так вот, только по официальной статистике, у нас ежегодно умирает от передозировки от семидесяти до ста тысяч человек в возрасте от двенадцати до тридцати лет. Сколько наркоманов умирают от тривиальных болезней, с которыми не справляется пораженный ВИЧ-инфекцией организм, мы не знаем, потому что это уже рутинная медицинская статистика, не относящаяся к случаям чрезвычайного характера, каковым, например, является передозировка. Все дети, рожденные от наркоманов, имеют разной степени тяжести патологические отклонения, и статистикой об их количестве мы тоже не владеем. Это, опять же, рутина. А на выходе получается, что мы потихоньку мрем и вырождаемся.

Мне пришлось вволю пообщаться с этой неблагополучной категорией нашего общества. Заметил: наркоманами становятся далеко не идиоты и вообще не самые худшие люди. Скажу более, наркоманы в основной массе – люди с тонкой душевной структурой и почти поголовно творческие личности. Сравните для примера процесс употребления у наркоманов и алкоголиков. Что проще, махнуть не глядя стакан сивухи или грамотно «поставиться»? С риском добыть грамм, озираясь и сканируя окрестности, добраться до «хаты», «замутить», филигранно выверить «дозняк», сделать инъекцию (а если «в одно лицо» и под коленку?!). Или зайти в магазин, взять пузырь, выйти и тут же нахлобучить. Разница есть, верно?

Наркоманами становятся профессора и ученые, инженеры, программисты, артисты, писатели и просто талантливые люди, которые при других условиях могли принести обществу немало пользы. Есть, конечно, и моральные уроды, как в любом другом слое общества, но подавляющее большинство в прошлом приличные люди, и мне их просто жаль. Измену, например (в прошлом – профессора Леонова), вообще жалко до слез. Какой человек пропал! А сколько их, таких Измен, ходит по Руси?

Короче. Не буду рассматривать причины, по которым эта часть общества выключена из процесса борьбы за выживание нации и умирает в расцвете сил. Это прерогатива специалистов. Скажу просто, что не согласен с мнением, приведенным четырьмя абзацами выше.

Поверьте мне, очевидцу: это не самоочищение общества.

Это война, на которой снайперы противника методично и грамотно выбивают цвет нашей молодежи.

До ста тысяч потерь за год – неплохая военная статистика, верно?

Аспект второй: идеологический.

Наркотики – понятие до упора табуированное. Понятие в корне криминогенное, не имеющее права на существование в виде отдельного медицинско-фармакологического института вне криминальной тематики.

Для нашей молодежи это основной параметр привлекательности. Не «один из…», а, пожалуй, самый главный.

Скверно соображающая и остро чувствующая молодежь всегда против. Всегда вразрез. Сам был такой. Ваши законы тупые и несправедливые, ваш мир устроен неправильно! Почему? Да хотя бы потому, что воры и негодяи чувствуют себя в нем вольготно, а честные люди именуются лохами.

Что возразить? По факту так и получается. Это с возрастом приходит понимание всех оттенков и нюансов. А в молодости, когда юное существо думает вместо мозгов гормонами, мир для него исключительно черно-белый, и никаких оттенков оно не приемлет.

Это общее правило, и бороться с этим невозможно.

«Колеса», «трава», «стекло» – это, по сути, одна из протестных форм, в последнее время принимающих массовый характер. Добавьте сюда клубно-дискотечный флер таинственности и эстетической привлекательности употребления, которым целенаправленно приправляют свое детище «бароны» – и наркотикам можно смело ставить высший балл по молодежной шкале противостояния обществу.

Это круто. Это кульно. Это полный расколбас.

Аспект третий: стратегический.

Давайте придушим на миг привычное наше прекраснодушие и тотальную политкорректность и будем рассуждать рационально.

ЭКСПАНСИЯ (от лат. expansio – распространение) – расширение сферы господства, влияния, распростр анение чего-либо за первоначальные пределы (напр., территориальная, экономическая, политическая экспансия).

Ребята, у нас с вами экспансия.

Называется эта экспансия так: исламизация России. Если не вдаваться в тонкости и сформулировать суть процесса в двух словах – это попросту замещение славян мусульманами. У нас хроническая депопуляция – у них перманентный демографический взрыв. Поэтому они едут к нам и забивают собой все пустые места. Славян все меньше, мест, как следствие, все больше, экспансия крепнет и мужает, растет вширь и вглубь.

Возьмем для примера азербайджанцев и таджиков. Без всяких предвзятостей, просто потому что представители этих двух наций давно и крепко сидят в наркобизнесе и интересны нам именно этим.

Мы давным-давно не производим ничего, что могли бы у нас покупать другие страны (кроме ВПК, сто процентов продукции которого мы продаем ребятам, с коими завтра будет воевать весь цивилизованный мир). Мы живем исключительно за счет экспорта своего стратегического сырья, объем которого, кстати, далеко не безразмерен. Нас смело можно назвать торгово-строительной офисной страной. Ничего не производим, зато всем подряд торгуем, поголовно сидим в офисах и непрерывно строим, строим, строим…

Теперь угадайте с трех раз, в чьих руках сосредоточены почти сто процентов наших рынков и торговых комплексов? Если угадали, тогда еще вопрос: кто работает на наших бесчисленных стройках? И не в строку, но по теме: последний вопрос по столичному региону. Точнее, не вопрос, а этакий простенький тест-драйв. Встаньте на обочину автострады в любом месте столицы. Поднимите руку. И задайтесь целью уехать на частном извозчике славянского происхождения.

Гы-гы… Я не Кассандра, но могу предположить, что уезжать будете полдня.

Короче. Поскольку мы торгово-строительная страна, с государственной точки зрения торговлю и строительство правильно будет считать стратегическими высотами.

Ну так вот, ребята, у меня для вас новость: с попустительства предателей-чиновников почти все наши стратегические высоты крепко и надежно заняты оккупантами. Гы-гы…

Не новость? Тогда вот это точно новость: в ближайшем будущем предателей-чиновников расстреливать за госизмену никто не будет. Мораторий и все такое прочее… Более того, посмотрите внимательно: в рядах этих самых предателей в последнее время все больше оккупантов. Деньги есть, упорства – выше крыши, лезут потихоньку во все щели, окапываются, укрепляются… Надо объяснять, чьи позиции они будут отстаивать и какую линию гнуть?

Далее. Наркотики – самое мощное оружие оккупантов. Не будем рассматривать экстази и кокаин (это преимущественно подарки от Запада и развеселых латиносов), сосредоточимся на том, от чего в основном гибнут наши люди. На опиатах и их производных.

В нашей стране опиатами традиционно торгуют таджики и азербайджанцы. В тесной связке. Таджики – оптовики, имеющие прямой доступ к производству, азербайджанцы – распространители, владельцы мощной и разветвленной дилерской сети. Еще торгуют цыгане – и от таджиков, и вообще всем подряд, но по сравнению с азербайджанским массивом это мелочь.

Для тех, кто не допер, объясняю, почему наркотики – это оружие.

Они им убивают наш генофонд, тут все просто. Видимо, мрем от водки не так быстро, как хотелось бы.

Мало того, это бинарное оружие. Средства, вырученные от продажи наркотиков, целиком идут на финансирование экспансии. Привезем к вам на эти деньги партию новых таджиков и азербайджанцев, захватим очередной русский рынок (если такой существует в природе!), подкупим еще с десяток высокопоставленных русских предателей, или, что гораздо лучше, протолкнем в их ряды очередного своего парня.

Здорово, правда? Вы покупаете нашу отраву и дохнете от этого, а мы на ваши деньги продолжаем латентный геноцид вашей нации. Удачи вам, братья-славяне…

Вот вам три аспекта.

Теперь давайте немного помечтаем.

Представим, что мы провели легализацию. По науке, по уму, грамотно и всесторонне, с полным контролем и тотальным охватом, а не абы как (как обычно у нас осуществляются все национальные проекты).

Тогда все вышеперечисленные аспекты аннулируются. Повсеместно работают клиники, наподобие нашей, наряду с квалифицированным медобслуживанием торчащего контингента проводится мощная профилактика, в минусе передозы, ВИЧ и иные сопутствующие заболевания, в плюсе – сто тысяч сохраненных жизней. Ну, пусть для начала не сто, а хотя бы половина – и то хлеб! Для вымирающей нации сейчас ценен каждый спасенный человечек.

Наркоман – больной, наркотики – медпрепарат, не имеющий к криминалу никакого отношения. Потому что им теперь торгует государство. Это в пределах законных норм, это легально, и потому вовсе не круто. Привлекательность для молодежи резко падает. Где тут, блин, протестная форма? Давайте, в противовес утраченному, запретим им быстро бегать на короткие дистанции. От этого ведь могут быть инсульты, травмы и все такое прочее! Вот увидите, начнут по ночам втихаря тусоваться на стадионах, бегать сотку со всем напряжением сил, тренироваться, делать ставки, родят подпольный тотализатор для этого дела, и так далее. Это кульно, это круто, это полный расколбас! Раскачанные менты-бегуны облавы делают, трейсеры (так величают себя экстремальные побегушники) от них валят по крышам и гаражам, через заборы сигают. Лепота! Прикинь, Саймон (перевод: Семен) вчерась Эванса (перевод: Иван) порвал на британский флаг. На две десятых обошел, мазефакер четов! Фотофиниш заглючил, судьи передрались – не сошлись во мнении. Короче, пропали мои триста евриков…

А если кто-то попробует торговать как-то «слева» (а будет ли смысл вообще?), Собакины моментом расстреляют. Пуля в голову – и трупик падает между машин. Дилер в шоке, стоит, разинув пасть. Гхм-кхм… Эмм…

Да, согласен – это негуманно.

Но, по-моему, очень действенно…

Ну а с криминалом в этом случае вообще все понятно. Огромная армия оккупантов и их холуев из наших в этом случае остается без работы. И без дохода. Раз! И – на пенсию, ребята. Отдыхайте, мы тут как-нибудь сами…

Вот что такое легализация.

Вместо резюме по теме расскажу вам две короткие сказки про одно и то же, но с разными концами.

Сказка первая. Житейская.

Живете вы и ваши девяносто девять родственников в старом, огромном, благоустроенном доме. Это коммуналка, у вас не особо шикарно, но ничего, жить можно. Однако родственники ваши, к глубочайшему сожалению, довольно быстро умирают. А рожают не в пример медленнее. Отчего так? Да потому что неумеренно лакают огненную воду – как это ни прискорбно, большинство ваших родственников алкоголики, и от этого никуда не деться. Короче, убывает ваше народонаселение.

А ловкий пройдоха управдом (тоже вроде бы свой товарищ), задобренный подношениями, селит к вам на место каждого вашего умершего родственника по мусульманину. Ему, управдому, по тулумбасу, с кого взятки брать – лишь бы брать.

Ну, вроде бы ничего такого: ребята работящие, непьющие, берутся за любую грязную работу, которой ваши обленившиеся родовичи по обычаю чураются. А то, что иноверцы – ну и бог с ними, с басурманами, мы вообще по натуре своей народ веротерпимый.

Глядишь – их уже с десяток. Они формируются в определенную структуру, постепенно отчетливо вырисовывается не желающая ассимилироваться под ваш уклад ксения, или, что привычнее для слуха, диаспора. Ваша родня, как выясняется, мрет не так быстро, как хотелось бы, так они придумали потихоньку травить самых молодых и умных, которые в случае конфликта могут дать отпор или просто вольно мыслить не в том направлении.

Это, конечно, нехорошо, но за руку ведь никто не ловит, а так – одни слухи…

Потом в один прекрасный момент оказывается, что их уже пятьдесят.

Теперь вас поровну. Критическая точка пройдена: вы уже чисто физически не в состоянии выгнать их вон, даже если очень захотите. Потому что вас пятьдесят со стариками, женщинами и детьми, бойцовское сословие в минимуме, оно или спилось, или сдохло от наркоты, а их – пятьдесят крепких здоровых мужиков. В драке «стенка на стенку» вам, увы, уже не выстоять.

Чуть погодя, лет через пятнадцать-двадцать, их уже семьдесят, а вас всего тридцать…

И теперь уже вы метете полы и выносите мусор. А они вовсю рулят и решают, пускать вас на кухню или наказать за плохое поведение лишением обеда. Потому что их больше.

Ну и, закономерно, наступает момент, когда вас остается с десяток, а их уже девяносто. И тогда они вам ласково говорят, почесывая жесткую щетину вострым ножиком: а примите-ка вы ислам, болезные. Чтобы были как все, обрезанные по самое не могу. А то как-то нехорошо получается – все люди как люди, а вы какие-то не такие.

А не примете – придется с вами решать вопрос радикально…

Идиотская сказка? А вы бросьте пить дня на три и посмотрите с холодным вниманием вокруг. Пристально вглядитесь в детали. Не находите ничего похожего? А вы вообще в курсе, что у нас не так давно потребовали ввести пост вице-президента от мусульман?!

Сказка вторая. Скотская.

На огромном заливном лугу пасется здоровенное стадо коров. (Почему коров? Да просто такая навязчивая аллегория, Россия – добрая корова, которую сосут все, кому не лень.) А в заболоченной низине неподалеку обосновалась стая импортных волков, спустившихся с гор и прибежавших из далеких южных долин.

Волки эти потихоньку коровами обедают, но особо разгуляться им не дают: на лугу полно молодых здоровеньких бычков с острыми рогами, так что обеды – довольно рисковое занятие. И вообще, волчье житье в данной местности пока что особым комфортом не отличается. Логово в болоте, перемещаться приходится все время ползком – а то бычки заметят и на рога подымут; мясо на обед достается невкусное, потому как при таком положении дел удается грызть только больных и истощенных буренок.

Какова генеральная задача волков в данной ситуации? Обеспечить себе более комфортабельные условия существования и расширить ареал своего влияния. Хотя бы для того, чтобы оборудовать логово в сухом подлеске, рядом с лугом, и не нести большие потери при каждом акте добычи пищи.

Назначать генеральное сражение на лугу – самоубийство, коров на порядок больше, пробегутся разок по волчьей стае и затопчут к скотской матери, тут даже и рога не нужны.

Поскольку волки склонностью к суициду никогда не страдали (это один из самых живучих подвидов), они из своего болотца изучают коровье житье, находят в нем закономерности и приступают к маневрам.

Ничего тут особо стратегического нет, вся суть маневров состоит в доставке некоей особой травки a la дурман[2] из региона произрастания и внедрении ее в коровий быт. Травка в небольшом количестве встречается повсеместно, но здесь ее совсем мало, и она какая-то слабенькая. А в далеких южных долинах ее полно, и до того она там забористая, что рога в кучу сводит.

Волки из далеких южных долин быстренько сгоняли до дому, переболтали с сородичами и моментом наладили канал поставки. Волки горные, более многочисленные, хитрые и проворные, в три приема навели мосты с некоторыми своекорыстными быками-ренегатами и организовали потребительский рынок.

И пошло дело. Бычки вовсю хряпают дурман – некоторые привыкают, а по большей части мрут как мухи. Глядишь, вскорости почти все младое скотопоголовье втянулось.

Волки только лапы потирают и хвостами крутят. Потихоньку оборудовали логово в сухом лесу, да не одно, а с запасом. На вырученные от продажи средства выписывают себе подкрепление – новые стаи из родных гор и далеких южных долин. Все больше их, ходят уже в рост, гордо и по-хозяйски, порой задирают понравившихся коров с краю стада средь бела дня. Потери при добыче, правда, бывают, но уже поменьше. Сидят, клыки точат да слюни пускают: вот ужо скоро все норовистые бычата перемрут, то-то погуляем! Останутся одни коровы да пара дряхлых быков на развод. Чтобы, значит, было кому потомство плодить, а то ведь если совсем обедать некем будет – тоже нехорошо…

И вдруг в один прекрасный день прибегают к вожакам разведчики и сообщают: у нас, аксакалы, для вас три новости.

Вожаки удивлены: это че за фигня такая вразрез с традициями? Обычно бывают две новости, одна хорошая, другая плохая.

Нет, тут три, и все плохие.

Ну давайте, вываливайте.

Первое. Крупнорогатые у нас больше траву не берут. У них, типа того, своя появилась откуда-то. Более того, взрослые особи придумали какую-то там хитрую дозировку, от которой бычата уже не мрут! Еще более того: их постепенно от этого дела отучают, переориентируют на васильки и ромашку.

В связи с этим вторая новость: скотопоголовье бойцовского класса сокращаться больше не будет. И посему наша мечта о том, что способные к сопротивлению особи вымрут и останутся одни податливые буренки, окончательно погибла.

Вот так ничего себе! А ну, все подъем, траву в зубы и бегом к стаду. Впаривать по любой цене, в убыток себе, если припрет – вообще задаром отдавать! Перебить ту цену, что установили крупнорогатые, завалить рынок товаром, бегом марш!

А все, уже не получится, уныло сообщили разведчики. Вот вам третья новость: крупнорогатые везде посадили волкодавов. Огромных, злобных, жутко клыкастых, отчаянно тупых и «никому ни кабельных». Ну, то есть совершенно неподкупных. Какие-то они аномально кровожадные, на подношения из сахарных косточек не реагируют совсем, питаются исключительно теплой волчатиной.

И что, никак не подобраться к стаду? Всегда ведь есть какие-то пути, лазейки, тайные тропы…

Никак. Пробовали уже. Моментально рвут в клочья. Вот вечерком начнете считать своих курьеров, посмотрите. Выжили один-два, самые шустрые и проворные, и обратно они уже не пойдут ни за какие потроха. Потому что видели и знают: от всех остальных остались одни окровавленные серые уши.

Вожаки в ауте. Это что же такое получается? Получается, мы им теперь вроде как совсем без надобности?! И что нам сейчас, возвращаться несолоно хлебавши в родные горы и далекие южные долины?!! А мы ведь одну только траву, на манер парнокопытных, жрать не можем! Нам мясо надо! Мы же теперь все передохнем, мать вашу так!!! Вау-у-у-ууууу!!!

Вот такая сказка из серии «Акела промахнулся»…

В общем, правильная легализация – это здорово.

А сомнения вот по какому поводу.

Наркотики – это огромные деньги. Добывает эти деньги огромная армия. У этой армии, в отличие от тех, кто сейчас пробует ей противостоять в нашем локальном случае, прекрасные позиции и отличные перспективы. Они у нас тут давным-давно окопались, пристрелялись и заняли все господствующие высоты. Я не особо соображаю в стратегии и тактике, но по курсу военной кафедры помню, что для успешной наступательной операции соотношение между атакующими и теми, кто сидит в обороне, должно быть три к одному. Тогда есть шанс победить. То есть примерно так: двоих убьют, а третий успеет добежать до вражеской траншеи.

А тут, боюсь, такая пропорция не получается. И даже один на один не получается. А смотрится все так, будто взвод отчаянных хлопцев под руководством какого-то сумасшедшего пьяного лейтенанта пробует наобум взять штурмом глубоко эшелонированный район обороны мотострелкового полка.

Вот так мне это видится.

И еще… Понимаете, нет прецедентов. В истории нашей страны никому пока что не удавалось достичь в этом плане хоть каких-то успехов. Одни победные рапорты и жуткая закрытая статистика.

Вот маленький пример из соседней темы (в нашей, увы, вообще никаких примеров нет), которая зеркально похожа на нашу, только на порядок более глобальна.

Есть такой замечательный генерал Николаев. Я не знаю, нормальный он или маньяк, хорош ли как руководитель или полный бездарь, каков в быту и так далее – совершенно ничего не знаю об этом парне.

Но я горжусь, что являюсь его соотечественником. Я, в числе прочих миллионов патриотов Отчизны, снимаю шляпу перед этим былинным богатырем только лишь за один его поступок.

Будучи главой пограничной службы нашей страны, Николаев на сутки перекрыл доступ «левого» спирта через кавказскую границу. Отдельное спасибо отчаянным репортерам, которые посмели все это дело снять и показать нам с вами. Вообще, тогда еще присутствовало некое подобие свободной прессы: думаю, сейчас это было бы невозможно в принципе.

Мы с вами имели редчайшую в новейшей истории возможность лицезреть безразмерную колонну спиртовозов, застывшую у нашей границы в ожидании разрешения конфликта. И любой обыватель, даже слабенько владеющий арифметикой, мог на глазок прикинуть, какое неимоверно чудовищное количество отравы ежесуточно загоняют горячие кавказские парни в нашу коммуналку нелегальным порядком. Иными словами, нам явили товар лицом.

Генерала, ясен пень, мгновенно сняли. Почему сразу не убили – это уже чисто технический вопрос. Думаю, имел он крепкую поддержку на самом верхнем уровне, иначе бы просто так целые сутки не продержался. Однако никакая поддержка не смогла спасти его карьеру и уж тем более решить вопрос хотя бы даже насчет частичного ограничения ввоза в нашу страну «левого» спирта.

Но мы с вами это видели…

Господа и дамы, понятны ли масштабы бедствия? Очевиден ли объем работы, которой собираются заняться эти сумасшедшие «укамикадзенные» Собакины?

Не знаю… Мне пока что все это кажется весьма утопичным. Впрочем, может быть, это просто мое состояние не способствует оптимистическому взгляду на проблему, а на самом деле не так уж все и плохо. Короче, поживем – увидим…

Глава третья Управление «Л»

Привет. Я Андрей Горбенко, и мы уже знакомы. Так что особо разгоняться не буду, малость поплачусь в жилетку и сразу переедем к нашим баранам. Или к баронам – как вам будет приятнее.

Вот есть такой – Яша Белый. Сорока пяти лет от роду, небольшого роста, но такой весь из себя розовый, упитанный, красивый и важный.

У Яши особняк за двенадцать «лимонов» у. е. в ста километрах от Москвы, две яхты на Волге – за пару получается чуток дешевле особняка, целый парк дорогих престижных иномарок и очень нескромные счета в разных банках. По поводу счетов – это не из серии ОБС (одна бабка сказала), мы его разрабатываем, вся информация проверена и подтверждена.

Яша пользуется большим авторитетом, имеет солидные связи и огромное влияние, на местном уровне он всемогущ. Короче, почти что бог местечкового розлива. Местные силовики и ребята из юстиции почитают за честь разделить с ним трапезу, администрация частенько обращается с просьбами решить разные проблемы, местная общественность, игриво улыбаясь и податливо оттопыривая попку, величает его бизнес «нашим градообразующим предприятием».

Вопрос. За что человек удостоился такой чести? Какую пользу принес стране, чем таким занимается, что у него разве что птичьего молока нет, и все на руках носят?

Ответ. Яша Белый – двойной барон. Он цыган. Глава местной цыганской банды (другого определения от меня не дождетесь), или барон, как они любят себя величать. А еще Яша «держит» всю наркоторговлю в Торквелово и окрестностях. Если попросту, в обиходе – наркобарон.

То есть это тот самый человек, который целенаправленно убивает нашу молодежь и наносит колоссальный вред нашему генофонду, крестный отец всех торквеловских и черноярских даунов.

Блин… Нет, не поймите превратно, это не маразм – я давно в этой кухне, в курсе, что почем и кому на Руси жить хорошо…

Просто иногда находит. Е-мое, где логика?! Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?! Все все знают, сокрушенно разводят руками, по центральным каналам раз в год показывают эти особняки (тут в Торквелово целая улица такая – кстати, не падайте: улица называется «проспект Яши Белого») и рассказывают, чем занимаются их хозяева…

И – ни фига. Все остается на своих местах. Милиция, ФСКН, ФСБ, Совет безопасности и прочая и прочая… И Яша Белый. Почетный гражданин г. Торквелово, уважаемый человек, благодетель, меценат и попечитель учреждений среднего образования. На свои деньги построил школу – там все очень здорово, оборудовано по последнему слову техники, приглашены лучшие педагоги… и учатся одни цыганские дети – по телевизору недавно показывали, восторгались, как это все зашибись…

А вот, к примеру, есть еще Андрей Горбенко. Сирота, детдомовец, бывший погранец, нищий мент, все имущество – копеешная «шоха» и развалюха в Балашихе (и то бросил, и бог знает, удастся ли еще на той «шохе» поездить и в той развалюхе пожить).

И сейчас ситуация сложилась так, что этому Горбенко буквально все до одного места. То есть он так влетел по жизни, что все равно убьют – при любом раскладе, это лишь вопрос времени. Так что, сами понимаете, для него надуманных дилемм не существует, одним ублюдком больше, одним меньше – разницы буквально никакой.

Эй вы там, наверху! У нас по Руси ходят тысячи таких Горбенко. Тысячи! Намек понятен? Если нет, пригласите на собеседование, я прямо скажу, если вы такие тупые, сами не догадываетесь…

Уфф… Все, пар выпустил. Спасибо за терпение. Плавно переезжаем к теме.

– Девятый – Первому.

– На приеме Девятый.

– Что-то ты совсем заснул.

– Да не о чем докладывать. Все нормально.

– Что, совсем никого?

– Ну, минут пятнадцать назад два черных джипа проезжали. Но они даже не притормозили.

– А посетители?

– Нету посетителей. Час назад последние двое вышли, больше никого не впускают. Табличку повесили – «спецобслуживание».

– Ну, понял. До связи…

Собакин едет на встречу с Яшей Белым. Пятница – «день гр. стакана» по местному летоисчислению, полдень.

Мы в обеспечении. С Собакиным в экипаже я и мои «руки» (опера из моего отделения – Виталий Белов и Витя Семенов, похожи друг на друга, как будто в самом деле близнецы). Плюс еще четверо оперов в двух машинах. Кроме того, неподалеку на трассе стоит микроавтобус с отделением Разуваева. Это резерв – на всякий случай.

То есть от ведомства, с представителем которого желает встретиться Яша Белый, присутствует один Собакин. Если вдруг что не срастется – все остальные вроде как и не при делах.

Вообще у нас за последнюю неделю уже наметилась определенная методика: Собакин прет паровозом, его направление генеральное, остальные наподобие состава, едут тихонько сзади, прячась за его широкой спиной. Типа того, что это он тут самый главный половой разбойник, по своей личной инициативе сурово любит всех, кто пасется на местном рынке.

Идея, в общем-то, простая, и особой оригинальностью не отличается: ошизевший начальник межрайонного отдела, со всепобеждающей грацией бульдозера прокладывающий себе путь вверх по карьерной лестнице. Неуправляемый, дурной, никакое начальство справиться не может (легенда – крепкая волосатая рука на самых верхах), семьи нет, бесстрашный, как пьяный самурай. Короче, полный камикадзе. Маленький эксперимент в рамках общей программы: что в условиях современной России может сделать на месте руководитель средней руки, если у него «железное очко», никто не пинает сверху, а на самого себя ему глубоко плевать.

Эксперимент, правда, не совсем «чистый». В природе, как правило, не бывает таких людей, которым буквально нечего терять – всегда можно откопать что-то такое, что даже самому распоследнему отморозку дороже его никчемной жизни. Ну а такого, чтобы начальство вообще отошло в сторону и опустило руки, – такого вообще не может быть в принципе. У нас повсюду – жесткая вертикаль кормления, так что в «реале» такого типа давно бы сняли, перевели, уволили, убили.

Но тут, видимо, решили чистотой пренебречь – то ли других вариантов нет, то ли еще по какой причине.

И все вроде неплохо: Управление в тени, на виду только злобный, вконец отвязавшийся Собакин…

Однако получается, что он и в самом деле камикадзе. Я тут про себя, любимого, горько и возвышенно грустил: вот он я, современный герой нашего времени, истребитель воров, положивший жизнь на алтарь служения Отечеству…

Но я-то в тени, спрятался, сижу тут, как в окопе, на охраняемом объекте, и никто не знает, куда вообще я делся.

А Собакина выставили на всеобщее обозрение. Как мишень в тире. Нате, любуйтесь, палите, кому не лень.

Думаю, надо иметь немалое мужество, чтобы добровольно подписаться на такой вот расклад. Я Собакина знаю мало, но уже лишь только за одно это он заслуживает самого глубокого уважения. Респект тебе, товарищ Собакин. Если тебя быстро убьют, я буду сильно расстроен…

– Первый – Девятому.

– Слушаю?

– Приехали.

– Конкретнее?

– Белый «Мерседес» заехал на стоянку. Объект и с ним двое – охрана, судя по всему, вышли, направляются ко входу. Так… Все – зашли.

– Больше никого?

– Никого.

– Хорошо. Мы сейчас подтянемся, смотри – не будет ли еще каких телодвижений…

Да, до настоящего момента мы ехали на встречу довольно вяло, а вернее будет сказать, просто стояли в укромном уголке неподалеку от назначенного места и выжидали. Собакин намеренно опаздывает (назначили на 13.00) – то ли хочет важной шишкой показаться, то ли таким образом выказывает отношение к объекту – не знаю, он не делился на этот счет.

– Так, хлопцы, все сидим на связи, ждем команды. В «Данко» едем вчетвером, нечего там толпу создавать…

Опера остались на месте, Собакин, я и «близнецы» поехали на встречу.

Встреча назначена в кафе цыганского театра «Данко», что размещается в старинном купеческом особняке на окраине Торквелово.

Для справки: этот городок не всегда имел такое скверное имечко и еще более скверную репутацию. До еврейского переворота здесь жили преимущественно тороватые купцы и ремесленники, известные по всей России своим мастерством. Город назывался Марьин Посад, помимо всего прочего славился своими монастырями, в которые ездили лечиться убогие со всей Руси, крестьянство окрестных деревень отличалось рачительностью и трудолюбием, а местные ярмарки бывали не хуже знаменитых нижегородских. Ловкие интернационалисты изничтожили крестьянство и купечество как класс, монахов расстреляли, монастыри перепрофилировали в тюрьмы, ремесленников забрали в Красную армию, а в окрестных деревнях стали сеять коноплю для нужд революции.

Значительно позже, уже в хрущевский период, город переименовали в честь товарища Торквемады, который вроде бы где-то когда-то чего-то выжигал огнем и выковыривал мечом. Я интересовался данным товарищем: оказывается, он не только слыл большим мастером массового отжига, но на досуге, между делом, был инициатором изгнания евреев из Испании.

Как видите, тот, кто так неласково обозвал этот городок, был большим циником.

В хрущевский же период сюда за каким-то трюфелем понаехала целая орда Будулаев. То ли здесь климат особый, то ли еще где – но только лишь сезонными наездами дело не кончилось: вся таборная массовка в конечном итоге прочно обосновалась и угнездилась в этом славном местечке.

Теперь в бывшем театре русской драмы размещается цыганский театр «Данко». Театральное кафе пользуется огромной популярностью, здесь по вечерам тусуется местная элита. А в дневное время почтенный горожанин Яша Белый принимает в нем гостей и встречается с нужными людьми.

Собакин – нужный человек. Глава межрайонного отдела ФСКН. С того момента как его назначили, Яша Белый искал случай встретиться с ним. До сего дня Собакин ловко уклонялся, а теперь вдруг сам «навел мосты» и предложил пересечься. Для чего, спрашивается? А я не в курсе – подробностей Собакин не раскрывал, просто сказал, что надо поехать, пообщаться. У нас не принято без повода проявлять любопытство: если по делу что-то надо, скажет.

Единственно, немного напрягает: если едем просто общаться, зачем прикрытие, да еще и резерв на трассе? Непонятно.

Впрочем, сейчас все узнаем…

* * *

Машину мы припарковали на стоянке, борт в борт с роскошным белоснежным фашистом, бликующим в лучах полуденного солнца всеми цветами радуги. Наша поношенная серая «Мазда» смотрелась рядом с этим красавцем как канализационная крыса у ног полярного медведя, но зрелищем насладиться было некому: разве что швейцару у входа.

– Так… Вы, хлопцы, берете охрану.

– В смысле, валим сразу, как заходим?

– В смысле: контроль – следите за каждым жестом. Товарищ непредсказуемый, так что подстраховаться не помешает… И вообще – посерьезнее.

– Понятно.

– За Яшей сам присмотрю. Стволы доставать только в самом крайнем случае. Прошу проявить выдержку…

– Че-то так стращаешь, будто к конченым отморозкам собрались. Яша – товарищ интеллигентный, кроме того, мы тут не на пустыре…

– Не, понятно, но… Короче, будьте готовы.

– К чему?

– Да увидите. Ко всему, короче.

– Однако заинтриговал!

– Ну все, потопали…

Швейцар у входа «прикинут по теме»: хромовые сапоги, плисовые шаровары, кумачовая атласная рубаха, кушак, кудри. Не в тему только цвет прически и национальность: парень явно славянских кровей, к тому же яркий блондин.

– Ну и как оно – в холуях у чернож?.. – походя уточнил Собакин, грузно поднимаясь на деревянное крыльцо с резными столбцами.

– Ничаво… – буркнул белый «цыган», поворачиваясь в профиль и пряча густо напудренный синяк под левым глазом.

– Ну-ну…

В кафе просторно и уютно. Небольшое фойе с гардеробом, две лестницы, справа и слева от входной арки (двери нет, только разноцветные висюльки), убегают на бельэтаж. Зал просторный, с высоченным потолком, аккурат по центру – сцена. Судя по всему, раньше это был зрительный зал. Получается, они тут все разломали и сделали три в одном: жрут, пьют и смотрят представление. А там, где сейчас бельэтаж, раньше был балкон с ложами.

По периметру бельэтажа – кабинеты, затянутые бархатными шторами. Один кабинет, справа по курсу (некогда – крайняя ложа), расшторен, как заходишь в арку, сразу бросается в глаза – там сидят трое: милицейский, прокурорский и какой-то товарищ в штатском.

Имеет место этакая предпраздничная суета, сдобренная всеобщим приподнятым настроением. Несколько столов посередке сдвинуты в ряд, бегают симпатичные официантки в ярких цыганских тряпках, таскают холодные закуски, по ходу дела хихикают и всем подряд строят глазки. С кухни доносится веселое переругивание поваров, в зале пахнет так вкусно, что хочется сразу же присесть к столу и чего-нибудь быстренько слопать. На сцене разминаются артисты, мужчинка микрофоны отлаживает, музыканты гитары настраивают.

Эх, гуляй, ромалы! Собакина, что ли, так встречают?! Здорово! И чего я не начальник всей местной Госкомдури? К нам приехал, к нам приехал…

Двое здоровенных мужчин в черных костюмах стоят справа от входа, едят нас глазами. Судя по физиям – цыгане, мал-мал курчавые, черноглазые. Костюмы просторные, непонятно, есть у них оружие или нет. А даже если и нет: непросто будет справиться. У нас, правда, один Собакин троих стоит – но ребята больно уж здоровы…

Так, а вот и Яша.

Яша страшно занят. Идет вдоль столов, берет одной рукой бутылки с напитками, придирчиво рассматривает, крутя во все стороны, в другой руке держит телефон и с кем-то деловито общается, умудряясь при этом периодически прерываться, чтобы отдать какие-то указания метрдотелю. Метрдотель, одетый не по форме (все в ярком, а он затянут в классический смокинг), почтительно шествует сзади, записывает за хозяином, прилежно склонив голову набок.

– А, Гриша! Здравствуй, дорогой. Ты извини, я тут немного в запутках с планами: у меня, оказывается, сегодня московское правительство гуляет. Сейчас быстренько все организую – потом с тобой… Минутку, ладно?

Ага, вот оно что… Это что – представление? Специально, чтобы поставить Собакина в стойло? Типа того, я звал, ты не ехал, теперь ты сам захотел, а я занят – и вообще, ваше место в кассе у биотуалета!

Если так – это круто. Это уже само по себе впечатляет: столько телодвижений, чтобы «посадить на понятия» злобного варяга, ворвавшегося в местную сонную благодать. Стой теперь, как дурак, посреди зала и осознавай, какой ты весь из себя никчемный. И по ходу дела строй перспективы, соображай, что с тобой могут сделать высокие покровители Яши, ежели вдруг поведешь себя как-нибудь неправильно.

– Да-да, я сказал – яхта уже готова… Нет, не стоит… Ну что ты как маленький! Я в курсе, что Юрий Владимирович любит футбол… Да, организую – какие проблемы, дорогой? Первый раз, что ли? … Хорошо, сделаю… Да нет, можешь даже не звонить больше – все будет…

Интересно… Остаться посмотреть – москвичи приедут или это одни понты? То, что местных вельмож подтянул для важности, – это дело житейское, люди свои… Но если, в самом деле, и москвичей приурочил специально для того, чтобы разом расставить все точки над где надо, – тут уж я не знаю… Глыба, матерый человечище!

– Уфф, вроде бы все. – Яша спрятал телефон, манерно оттопырив пальчик, промокнул и без того сухой лоб шелковым платочком. – Опаздывают – будут только через три часа. Устал я от них. Катаются, как к себе на дачу. С другой стороны – люди нужные, надо уважение оказывать… Ну что – пойдем, присядем…

Тут Яша дружески принял Собакина под локоток и широким жестом указал наверх – в сторону открытого кабинета на бельэтаже, где терпеливо ожидала троица местных вершителей судеб.

– …перекусим, чем бог послал, заодно и поговорим…

Собакин решительно забрал руку, отстранился с дежурно-брезгливым видом – как дератизатор от очередной крысятины…

И с расстановкой, внятно и довольно громко произнес:

– У нас на Руси не принято ломать хлеб с врагами и бесчестными людьми.

Яша заметно растерялся: развел руками, нервно огладил красивую серебристую бородку…

– Ну… Гхм-кхм… Эмм… Ты знаешь – я маленько нерусский…

…метнулся глазками, напоролся на мой тяжелый, изучающий взгляд, дернулся от неожиданности – будто током ударило, скомкал в руке платочек…

– Гхм-кхм… А ты у меня в гостях, так что…

– А я – русский, – непримиримо заявил Собакин. – И здесь ты тоже все попутал: это моя земля, и ты у меня в гостях. Так что жрать мы с тобой не будем. У нас и базара-то всего на полминуты: я тебе доведу, ты скажешь «да», и – разошлись.

Яша обескураженно крякнул и стал стремительно алеть щеками. Не ожидал.

– Ну, Гриша… Ну давай, объявляй…

– Не «объявляй», а доводи, – сурово поправил Собакин. – Довожу. Считая от сего дня, с четырнадцати ноль-ноль, у тебя ровно семьдесят два часа. За это время тебе надо продать все свое имущество, свернуть бизнес, собрать в кучу всех сородичей и свалить отсюда подальше. Как минимум за триста километров. Все понятно?

В зале вдруг стало тихо. Замерли на месте официантки, боясь звякнуть посудой, застыли, как изваяния, люди с гитарами на сцене, мэтр шикнул через раздачу – на кухне тоже воцарилась тишина. Слышно было, как наверху, в кабинете, кто-то из троицы властей предержащих нервно прочистил горло…

– Не понял… – Вид у Яши был такой, словно ему на званом обеде оглушительно пукнули в лицо. – Ты это… Ты вообще сам понял, что сейчас сказал?!

– Расшифровываю, – терпеливо пояснил Собакин. – Через семьдесят два часа в Черном Яре и Торквелово начнет действовать государст






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.