Почему слово «этот» непонятно роботу

В ходе разговора человека с роботом, поднимающим кубики, в Лаборатории искусственного интеллекта, произошел такой обмен репликами. На приказание Grasp the pyramid (Схвати эту пирамиду) робот, оставшийся бездеятельным, возразил: I don't understand, which pyramid you mean (Я не знаю, какую из пирамид ты имеешь в виду). Робот ничего не будет делать до тех пор, пока человек не объяснит ему, какую из трех пирамид (красную, синюю или зеленую) он должен взять. Определенный артикль the в английской фразе (как и указательное местоимение эту в русском переводе) — эгоцентрическое слово: говорящему ясно, какую из пирамид он имеет в виду, в устном разговоре он может пояснить это жестом, показать на предмет, но роботу эгоцентрическое слово непонятно.

В этом разговоре машина понимает только те случаи употребления определенного артикля, где он относится к предметам, в данной ситуации единственным. По этой же причине машина правильно употребляет и понимает местоимения I (я) и you (вы), потому что они в этой предельно упрощенной ситуации всегда относятся только к самой машине и к одному и тому же человеку, с ней говорящему. При таком употреблении местоимений, принципиально отличном от обычного их использования, они аналогичны собственным именам. Робот еще находится на уровне мальчика, называющего себя «Петя» («Петя играет» и т. п.). Робот умеет только переворачивать I (я) и you (вы), употребляя их то по отношению к себе, то по отношению к своему единственному собеседнику. Но в реальном общении I и you могут относиться к разным собеседникам, иногда многочисленным.

Для того, чтобы машина правильно понимала естественный язык, должны были бы быть построены правила «переключения» всех эгоцентрических слов и форм на ситуацию каждого данного акта речевого общения. Каждый «индивидуальный знак» (Θ) по-новому определяет другие зависящие от него по своему значению эгоцентрические слова.

В рассуждении Рассела интересна мысль о роли времени и памяти для моделирования значений эгоцентрических слов. Можно попытаться выяснить, сколько таких индивидуальных знаков Θ или высказываний хранится обычно в памяти человека. Приблизительную оценку этой величины может дать то, что например, каждый школьник помнит обычно свои разговоры с товарищами и их ответы на уроках за последние дни, а лектор помнит вопросы, заданные ему после лекции или на семинаре. Как видно из текстов евангелий и из мемуарной литературы нового времени, при большом внимании к другому человеку можно запомнить буквально все его основные высказывания на протяжении очень длительного времени. По отношению не только к близким, но и к далеким знакомым, употребление эгоцентрических слов в последующих актах речи зависит от сохраняющихся в памяти предшествующих Θ. Достаточно в качестве простого примера сослаться на то, что люди всегда помнят, с кем они на Вы, с кем на ты, и переход с одной формы обращения на другую отмечается обычно социальным обрядом (например, пьют на брудершафт).

Если воспользоваться сравнением языка с шахматной игрой, к которому часто прибегают математики и логики вслед за Гильбертом и лингвисты вслед за Соссюром, то употребление языка человеком в обществе можно было бы сравнить со многими партиями, разыгрываемыми гроссмейстерами одновременно на разных досках. Хотя в реальном языковом общении каждый следующий «ход» в одной из партий (каждый разговор с новым собеседником) может и отделяться большим временем от всех предыдущих, в памяти эти партии (разговоры) должны храниться одновременно (все ходы записываются). Поэтому модель сеанса одновременной игры на разных досках и модель языкового общения в основном тождественны. Благодаря смысловым особенностям эгоцентрических слов человек обычно справляется с такой задачей.

Приведенная выше схема разговора робота, играющего в кубики, с человеком [115] содержит предельное упрощение за счет сведения обоих собеседников к паре постоянных партнеров. Поэтому эгоцентрические слова (я, ты) в такой схеме сводятся к ярлыкам (собственным именам), тождественным одному из партнеров. Если же представить себе реальные возможности общения на естественном языке многих людей с вычислительной машиной в режиме разделения времени (когда машина может одновременно обмениваться сообщениями с целым рядом потребителей), то одну из существенных трудностей при общении может представить понимание машиной эгоцентрических слов.

При общении машины со многими людьми практически существенной задачей может оказаться различение каждого участвующего в обмене информацией. Человек различает своих собеседников не благодаря эгоцентрическим словам, а вопреки им (к каждому из собеседников приложимы одни и те же личные местоимения). При опознании индивидуального человека вычислительной машиной были бы полезны не личные местоимения, а способы типа «собственной песни» или позывных, как каждый из нас умеет отличить знакомых по голосу, например при разговоре по телефону; согласно новейшим экспериментальным данным, эта функция выполняется «неречевым» — правым полушарием [25]; моделирование ее на автомате — анализаторе речи наталкивается на значительные трудности [30]. Высказывания, начинающиеся с я, означают всего лишь «источник данного сообщения» и не могут способствовать опознанию данного лица иначе как путем его отождествления с автором или источником сообщения.

Трудности (по-видимому, на сегодняшний день едва ли легко преодолимые), которые возникли бы при попытке обучения машины пониманию предложений, содержащих эгоцентрические слова, можно было бы пояснить на примере изречения Декарта я мыслю, следовательно, я существую. Логический анализ этого высказывания приводит к выводу, что оно содержит квантор существования (∃): существует мысль. Очевидно, изречение Декарта могло бы быть сообщено машине (или проанализировано ею самой) в форме: В источнике настоящего сообщения существует мысль, следовательно, источник настоящего сообщения существует. В этой форме сохранено эгоцентрическое слово «настоящий» («настоящее сообщение» употребляется в смысле индивидуального знака — Θ). Можно себе представить, что каждое вводимое в машину сообщение нумеруется, т. е. индивидуальные знаки хранятся в памяти, закодированные соответствующими числами (это в точности соответствует идее Рейхенбаха, предлагавшего считать номер каждого Θ индивидуальным знаком для этого Θ).

Пусть изречение Декарта закодировано как Θ _i. Тогда само сообщение Θ _i · должно быть понято следующим образом: В источнике сообщения Θ _i существует мысль, следовательно, источник сообщения Θ _i существует (принципы формализованного изложения этой идеи намечены еще в XVII веке Спинозой в книге «Основы философии Декарта, доказанные геометрическим способом»).

Для обучения машины естественному языку в нее необходимо ввести некоторые предпосылки понимания значения слов (другой возможностью является формирование самой машиной системы таких предпосылок, иначе говоря, определенной модели мира, по некоторым вводимым в нее исходным данным). К этим предпосылкам безусловно должно относиться и предположение, что у каждого вводимого в машину сообщения есть некоторый источник. В таком случае вторая половина изречения Θ _i автоматически следует из самого наличия сообщения Θ _i, введенного в машину. Что же касается первой половины, его интерпретация машиной зависит от понимания слова мысль. Если, как это представляется возможным, это слово понимается как равнозначное «переработке информации», то первая половина сообщения Θ _i будет понята как указание на наличие переработки информации в самом источнике сообщения Θ _i. Это, по-видимому, также должно соответствовать некоторым предпосылкам понимания языка. В той мере, в какой сообщение Θ _i может быть понято машиной, оно все оказывается выводимым из предпосылок понимания языка и в этом смысле не несет никакой новой информации.