Глава 6. Прежде чем гоняться за Брежневым, добывать из его недр капли крови, слюны или свежей мочи, мы с Жорой

Прежде чем гоняться за Брежневым, добывать из его недр капли крови, слюны или свежей мочи, мы с Жорой, как я уже говорил, проделали огромную работу по созданию тайной лаборатории. Под тем предлогом, что нам необходимо разработать экспресс-диагностические методы исследования организма человека на основе реакций отдельных клеток, Жора убедил генерала найти подходящее помещение и средства на его оснащение. На вопрос генерала, мол, зачем все это, Жора, используя широкий арсенал специальных терминов и всю мощь своих ораторских способностей, дал понять, что без «всего этого» нам не добиться скорого успеха.

— Ты думаешь?

— Спрашиваешь!

Синева Жориных глаз и тон, которым он объявил о своей уверенности, выбили из-под ног генерала почву сомнений.

— Хорошо.

— Хорошо бы где-нибудь в тихом неприметном месте, — настаивал Жора.

— На Капри? Или на Крите? — пошутил генерал.

— Я предпочел бы на острове Пасхи, подальше от…

Жора не произнес «от тебя», но генерал это понял.

И больше вопросов не задавал.

Итак, нам досталось роскошное старинное здание — толстостенное, кирпичное, одноэтажное, с коваными решетками на окнах, под железной крышей, с обитыми цинковыми листами дверьми.

— Да, ты рассказывал.

— Курьяново — окраина Москвы, забытая Богом пристань. Это была полуразрушенная и оставленная на съедение флоре бывшая психлечебница, располагавшаяся в желтом доме с по-царски высокими потолками и тысячью засовов на дверях. Словом то, что и требовалось для тихого творчества серьезных ученых, работающих на благо людей и Отечества. С нами работали Жорины ребята, которые «клепали» себе кандидатские диссертации, занимаясь решением отдельных частных проблем, кто — чем: и ионными насосами, и энергетикой клеток, их адгезией и чем-то еще. Помню, Вася Сарбаш изучал какие-то реологические свойства крови, без которых нельзя было, так он считал, гематологию называть гематологией; Какушкина занималась цитохромами, а Володя Ремарчук отдавал себя гликокаликсу эпителия легких. Это был, в большинстве своем, молодой талантливый народец, которому по плечу были любые трудности, связанные с испытанием лекарственных препаратов. Скажу честно: не все они были посвящены в тайну нашего дела. Зачем? Частные свои задачки они щелкали как орешки. И все же, и все же… Эх, сюда бы мою команду, сокрушался я, моих Юру и Тамару, и Ваську Тамарова и Юрика Маврина, Аню Позднякову, и Шута, и Инну, Соню, Кирилла Лившица, обязательно Славу Ушкова с Валерочкой Ергинцом, и даже Перьеметчика с его жабьей улыбкой, Женьку, Женьку и, конечно, Анечку! (Никого не забыл?!) И конечно, Анечку! Да, и Нату! И Нату, и Жорину Нату, да, Жорину!.. Как же мне их недоставало! Было в них что-то родное, свое, теплое, как вязаный шарф в зябкую пору. И даже Юля не могла их заменить.

— А Тина?

— И подавно…