Глава 10. — и Юля, конечно, — говорит Лена, — тебе

— …и Юля, конечно, — говорит Лена, — тебе…

— Что Юля?.. Ах, Юля!.. Юля конечно! Я совсем забыл рассказать о ней. А ведь без нее…

Я уже не раз пытался вспомнить, с чего у нас все началось.

— Что всё? И с чего же? — спрашивает Лена.

Я рассказываю…

— Как-то поздно вечером я застал в лаборатории Жору с какой-то черноволосой девицей.

— Я знаю эту историю, — говорит Лена.

— Я знаю, что ты знаешь. Послушай еще.

— Хорошо.

— Я забыл папку с первичными материалами, необходимыми для завтрашней конференции. Было уже около полуночи, и я не надеялся кого-либо застать, хотя Жора мог здесь торчать сутками, возясь с модулями. Привычным было и то, что у нас допоздна засиживались гости. Так что я ничему не удивился.

— Привет, — только и произнес я, войдя, и, не дожидаясь ответа, направился к своему столу.

Они не обратили на меня внимания. Я открыл книжный шкаф и стал искать папку. Она должна была лежать на средней полке, но там ее не было. Где же она может быть? Я точно помнил, что в ту пятницу сунул ее вот сюда…

В тишине был слышен негромкий голос девушки:

— И вы полагаете, что именно так можно?.. Мир сегодня ведь не очень заботится о строгости нравов…

Жора молчал. Речь, конечно же, шла о происхождении жизни.

— … а не думаете ли вы?..

Мне стало интересно, я начал прислушиваться. Чтобы не вызвать у них подозрения, я несколько раз хлопнул дверцей, мол, до вашего разговора мне нет никакого дела, а сам между тем старался уловить каждое слово. Я не знал, зачем. Иногда, скосив глаза, я бросал на них любопытный взгляд. У девушки были роскошные черные волосы, длинные, ниспадающие на плечи, густая челка, прикрывающая высокий лоб, красивый профиль с греческим носом. С греческим? Так мне показалось. Глаз ее я не мог разглядеть, но они, мне казалось, были тоже черными. «Как у Азы» — подумалось тогда. Сидя за столом друг против друга, они тихо спорили.

— А что вы думаете о панспермии?

У нее был простуженный голос, с сипотцой. Жора время от времени лениво отвечал на вопросы. Иногда он убеждал ее в чем-то. Жорина трубка сиротливо лежала на столе, не дымясь, значит, разговор у них затянулся. Прежде чем спросить, я кашлянул и еще раз хлопнул дверцей по шкафу.

— Извините, — сказал я, — пардон…

— Что ты ищешь? — спросил Жора.

Она тоже повернула голову в мою сторону.

— Нашу папку, — сказал я, — извини…

Ей было, на первый взгляд, лет восемнадцать. Да, не больше. Она была совсем юной, но вопросы задавала такие взрослые:

— Вы считаете, что валовой продукт как интегральный показатель может отражать…

— Может, — прервал ее Жора.

Меня она просто не замечала. Жора взял со стола папку и протянул мне: на!.. Чтобы я отвязался.

— Я пойду, — вдруг сказала она, вставая, — поздно уже… Спасибо! Я вам еще позвоню...

— Тебя отвезти? — предложил Жора.

— Нет-нет, я на метро. Спасибо…

— Ночь на дворе…

— Мне не страшно.

Когда дверь за ней захлопнулась, я поинтересовался у Жоры:

— Кто это?

— Выпить хочешь? — вместо ответа спросил он.

— Не откажусь.

Жора разлил коньяк по каким-то мензуркам, мы выпили.

— Кто это был? — повторил я свой вопрос.

— Понравилась? — улыбнулся Жора.

Я только пожал плечами. «Понравилась?» Что я мог на это ответить, не успев ее даже рассмотреть как следует?

— Студентка ВГИКа, — сказал Жора, — снимает у нас свою дипломную работу, — и добавил: — Юля, Юленька… Такая умненькая…

— Какая-какая?..

— Ей у нас понравилось. Она даже…

— О чем же она снимает? — спросил я.

— О каких-то там коацерватах. Документальный фильм. Как зарождалась жизнь.

— Где же она их берет?

— Что?

— Ну, эти твои коацерваты?

Жора вопросительно уставился на меня:

— Как где?! Я же рассказываю!

— Она снимает твои слова?

— Пока да…

Это было в начале зимы. Разве мог я тогда предположить, что эта милая черноглазая девчушка изменит мою жизнь и как изменит? Не мог.

— Изменила? — спрашивает Лена.

— А ты как думаешь?

— А Тина, а твоя Тина?

— А как ты думаешь?