Галлюцинозы – функциональные, рефлекторные, истинные и истинные галлюцинации

(Третий отдел шкалы классификации)

Третий отдел классификационной шкалы объединяет галлю­цинаторные феномены, которые принято называть истинными галлюцинациями. Он разделяется нами на две группы:

– галлюцинозы (9-я группа);

– истинные галлюцинации (10-я группа).

9-я группа: галлюцинозы функциональные, рефлекторные, истинные – вербальные, зрительные, тактильные.

Руководствуясь приведенным во 2-й главе определением тер­мина «галлюциноз», мы относим к галлюцинозам 9-й группы феномены, отличающиеся возникновением при непомраченном, но измененном в несколько большей степени, чем при истинных галлюцинациях, сознании, и не сопровождающиеся бредом или опережающие появление сюжетно связанного с ними бреда. Для галлюцинозов 9-й группы характерны меньшая и менее стой­кая, чем при истинных галлюцинациях, связь с патологическим нарушением мыслительного процесса, а также иное состояние критики, эмоционального сопровождения, соотношения с бре­дом и др.

В 9-й группе перед истинными галлюцинозами рассматрива­ются функциональные и рефлекторные галлюцинозы. Они раз­нообразны по классификационной принадлежности и частично представляют психопатологические образования, промежуточ­ные между феноменами 8-й и 9-й групп.

Отставание во времени возникновения бреда от появления галлюцинаций может быть самым различным. Указанные раз­личия зависят не только от формы психического заболевания, но также от темпа его развития, преморбидных особенностей Личности и рецепторной принадлежности галлюциноза (так, за вербальным галлюцинозом бред следует быстрее).

Функциональные и рефлекторные галлюцинации патогенети­чески и феноменологически неоднородны. Одни из них возникают при большем нарушении сознания и правомерно относят­ся к 7-й или 8-й группам. Другие – ближе к галлюцинозам, галлюцинациям или псевдогаллюцинациям.

Между некоторыми вариантами, типами функциональных л рефлекторных галлюцинаций нельзя найти существенных пато­генетических различий. Однако наблюдаются галлюцинации, причисляемые к функциональным и принципиально отличаю­щиеся от близких к ним по некоторым признакам рефлектор­ных.

Зрительные функциональные галлюцинации, как правило, ха­рактеризуются признаками, присущими феноменам 8-й группы.

Вербальные функциональные галлюцинации нередко ближе по своему проявлению к галлюцинозам. Один из видов рефлек­торных галлюцинаций, как мы увидим ниже, соответствует фе­номенам 8-й группы. Остальные правильнее относить к истин­ным галлюцинациям и псевдогаллюцинациям (10–12-я груп­пы). Приведенные особенности делают сложной психопатологи­ческую квалификацию функциональных и рефлекторных гал­люцинаций. Квалификация эта все же важна для дифференци­альной диагностики.

Поэтому нельзя признать обоснованным мнение авторов, ко­торые предлагают объединить оба термина, не видя между ни­ми принципиальной разницы. В равной степени нельзя присоединиться к психиатрам, категорически размежевывающим оба феномена.

Функциональные галлюцинозы (парейдолические) появля­ются на базе конкретного объективного раздражителя и свя­заны с ним по времени возникновения. Галлюцинаторный об­раз при галлюцинозе отличается от раздражителя не только по величине и форме, но может частично разобщаться с ним про­странственно. Обычно речь идет о функциональных зрительных и вербальных обманах. Однако теоретически можно предполо­жить наличие также тактильных, вкусовых и обонятельных функциональных галлюцинозов-

Основное отличие функционального галлюциноза от иллю­зии (включая парейдолическую – К. Ясперс, 1923) состоит в том, что кажущийся образ при галлюцинозе, возникнув в свя­зи с конкретным объектом, далее существует параллельно с ним без пространственного совмещения. Иллюзия, также воз­никнув на базе конкретного объекта, далее совмещается с ним пространственно, неотделима от него.

Если иллюзорный образ всегда существует, пока восприни­мается конкретный объект, то образ функциональной галлюци­нации не всегда исчезает с исчезновением вызвавшего его объекта. При этом функциональная галлюцинация возникает всег­да в рецепторной системе, на которую действует раздражитель.

При функциональном зрительном галлюци­нозе галлюцинаторный образ видится на месте зрительного раздражителя (действительного объекта), закрывает, замеща­ет его, выходит за его контуры, но обычно неподвижен и имеет плоскостное оформление.

Сложность психопатологической квалификации функциональ­ных зрительных галлюцинозов, характеризующихся непомраченным сознанием, состоит в том, что близкие по особенностях возникновения феномены наблюдаются при помрачении созна­ния. Отмечаются они вечером или ночью, чаще при наличии психогении, аффекта страха, гнева и т. д. Сочетание изменения или помрачения сознания и аффекта страха создает наиболее благоприятные условия для возникновения зрительных галлю­цинаций, феноменологически близких к функциональным. Поэ­тому они нередко встречаются при алкогольных психозах.

Функциональный вербальный (К. Кальбаум, 1866) галлюциноз заключается в том, что, наряду с реальным звуковым раздражителем (стуком колес, шумом ветра) возни­кает «голос», слышимый параллельно, одновременно со звуком-раздражителем, не замещая, не изменяя его подобно иллюзии, а сосуществуя с ним (А- В. Снежневский, 1968). Функциональ­ные вербальные галлюцинозы обладают всеми свойствами, ука­занными выше в отношении функциональных зрительных гал­люцинозов, но сопровождаются меньшим, чем они, изменением сознания. Их не всегда удается четко квалифицировать. Одни из них не связаны с бредом, сопровождаются критическим от­ношением и феноменологически ближе к истинным галлюцино­зам (набл. 115, 117), другие – присоединяются к бреду или интерпретируются по-бредовому и ближе к галлюцинациям (набл. 116, 118), третьи – сходны с псевдогаллюцинациями (набл. 119, 120).

115. Больной Т. К-, 33 года.

Диагноз: шизофрения, рекуррентная форма.

Болен с 24 лет. Поступил по поводу третьего приступа. Предыдущие приступы заканчивались хорошей ремиссией.

В статусе: депрессивен. Высказывает необоснованное опасение, что его уволят с работы. Спит плохо, испытывает слуховые галлюцинации: в ти­канье стенных часов слышит четкий женский голос, приказывающий: «Одень­ся, разденься». Голос не совпадает с ритмом часом, слышится то с большими, то с меньшими промежутками. Уйдя в другую палату, перестает слы­шать тиканье часов и голос. К галлюцинаторным переживаниям критичен.

Функциональные галлюцинации, сопровождающиеся бредом и некритичностью больного, не обязательно связаны единым со­держанием с другими галлюцинациями или псевдогаллюцина­циями и бредом, но их тематическая направленность близка к сюжету перечисленных феноменов.

116. Больная Т. Б., 63 года.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Больна с 35 лет. Стационируется относительно редко. Поступила ше­стой раз по поводу очередного обострения. Высказывает отрывочные бре­довые идеи преследования и особого значения. Жалуется на то, что ее го­лову уже давно используют неизвестные ей бывшие муж и жена. Они раз­ведены и их переговоры больная слышит внутри головы.

В последние годы периодически в часах слышит мужской голос, он гро­зится, ругает, изредка хвалит. Голос бывает то более, то менее громким. Больная реагирует па него по-разному: нередко возмущается, сердится и тогда останавливает часы – «чтобы не ругал». Не критична к галлюцина­торным переживаниям.

При сравнении особенностей, отмечаемых у одного и того же больного в отношении вербальных галлюцинаций и функ­циональных вербальных галлюцинозов, удается установить различия эмоционального сопровождения и критического отноше­ния к ним галлюцинанта.

Так, нередко можно констатировать благодушное, с элемен­тами любопытства и вполне критичное отношение больного к функциональным галлюцинозам, при одновременной отрицательной эмоциональной реакции и отсутствии критики к другим галлюцинациям.

117. Больная Н. Н., 58 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма, осложненная травматической болезнью.

Больна примерно с 30 лет. Заболевание протекает непрерывно с обо­стрениями. В 35 лет – черепно-мозговая травма.

В клинической картине: отмечаются нарушения интеллекта, включаю­щие снижение памяти, формальных способностей и одновременно склонность к резонерству, паралогичность суждений. В течение многих лет испытывает вербальные галлюцинации: за стеной, за дверью, у дома слышит разговоры неприятного содержания, стремится выяснить, кто говорит, ищет его. Высказывает бредовые идеи особого значения. При самом тщательном об­следовании не удается установить сюжетную связь между бредом и галлю­цинациями или обнаружить какой-либо намек на бредовую интерпретацию галлюцинаций. Очень часто в шуме льющейся из крана воды возникает мужской «голос». Шум воды, и «голос» слышатся одновременно. «Голос» чи­тает какой-то текст, стихи или тихо прет. Слуховые обманы прекращаются при закрывании крана.

Содержание галлюцинаций не имеет отношения к больной не вызывает у нее неприятного чувства. Наоборот, это явление нравится ей. Она по не­скольку раз открывает и закрывает кран, чтобы «послушать галлюцинации». Проявляет к ним критику, отличает от других вербальных обманов.

Содержание функциональных галлюцинозов не всегда^ без­различно для больных, даже несмотря на наличие полной или частичной'критики к ним.

118. Больной О. О., 37 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

При выраженном интеллектуальном и эмоциональном дефекте периоди­чески возникают обострения, во время которых усиливается психотическая симптоматика, отмечаемая всегда. Так, чаще, чем обычно, видит внутри го­ловы насильственно возникающий «божий лик». В самом начале обостре­ния на фоне растерянности появляются своеобразные иллюзии ложного уз­навания: в окружающих людях узнает лица и фигуры, сходные, идентичные с его лицом и фигурой. Нередко, особенно в период обострения отмечаются функциональные галлюцинации: прислушиваясь к диалогу 2–3 знакомых или незнакомых людей, слышит сопутствующий этому диалогу дополнительный «голос». Этот «голос» имеет прямое отношение к больному, обращен к нему, говорит о нем. Исчезает он, как только умолкают действительные собеседники. Боль­ной неприязненно реагирует на появление «голоса», хотя частичная крити­ка к нему имеется.

Наряду с функциональными вербальными галлюцинозами и галлюцинациями изредка встречаются функциональные вербаль­ные псевдогаллюцинации, при которых в ответ на звук-раздра­житель возникают голоса с интрапроекцией.

119. Больной А. Б., 33 года.

Диагноз: шизофрения, приступообразно-прогредиентная форма.

Из анамнеза: болен с 8–9 лет. С этого времени периодически, каждые 2–3 года возникают психотические приступы с идеями отношения, плохим настроением. Лет с 18 присоединилось «звучание мыслей» (собственная мысль имеет сенсориальную окраску). В 25–26 лет появились вербальные псевдогаллюцинации в виде слышимого внутри головы голоса неопределен­ной интонации (низкий женский или высокий мужской), говорящего о том, что больной должен погибнуть, умереть. Содержание псевдогаллюцинаций на протяжении 7 лет чрезвычайно однообразно. Около 2 лет отмечает псев­догаллюцинации, имеющие характер функциональных.

В статусе: достаточно доступен, фон настроения понижен, склонен к ре­зонерству, степень интеллектуального дефекта невелика. Сообщая анамне­стические сведения и рассказывая о психических переживаниях, проявляет к ним частичную критику. «Звучание мыслей» в настоящее время отрицает. Умываясь, наливая воду в стакан или моя посуду, одновременно с журча­нием воды слышит плач ребенка, интонации которого похожи на его соб­ственный голос. Не может разобраться, слышит он все это внутри головы или внутри ушей. Понимает, что ему кажется.

Псевдогаллюцинаторный характер функциональных обманов и их вербальное оформление в виде слов и фраз бывают еще более выражены, чем в предыдущем наблюдении, и тогда со­провождаются менее критичным к ним отношением.

120. Больная И. В., 36 лет.

Диагноз: шизофрения, приступообразно-прогредиентная форма.

Больна с детства. Первое стационирование в 15 лет. Тогда были слу­ховые и зрительные истинные галлюцинации: из вентиляционного отверстия раздавался обращенный к ней голос сестры, видела человека, стоящего в ком­нате. В момент галлюцинирования верила в действительность происходяще­го. В 30 лет перенесла тяжелый грипп с последующим арахноидитом.

В статусе: общительна, охотно рассказывает о своих переживаниях. В различных шумах (шелесте бумаги, звуке льющейся воды, шагах, телефон­ных звонках) слышит обращенные к ней слова и короткие фразы – «сиди», «никуда не ходи» и т. д. Не может разобраться, слышит она все это ушами или «мыслью». Склоняется ко второму предположению. Отказывается дать оценку «голосу», не знает, мужской он или женский. Возникает он одновре­менно с воспринимаемым действительным звуком и исчезает с прекращени­ем этого звука.

В пятнах, подтеках, выбоинах стены видятся лица, морды. Такие же ли­ца, морды и маленькие, «ни на что не похожие» зверушки видятся на по­лу. Зрительные образы плоскостные, беззвучные, неподвижные. Лица как будто без мимики, хотя больная считает, что они над ней смеются. Крити­ка неполная: знает, что больна и «кажется все от болезни», но о «голосе» говорит в третьем лице: «он ругается».

Рефлекторными галлюцинациями (К. Кальбаум, 1866) при­нято называть три различных по своему существу и проявле­нию галлюцинаторных феномена, включаемых нами в разные классификационные группы.

К первому из них относятся галлюцинаторные переживания, возникающие в одной рецепторной системе при раздражении другой. Например, при вспышке света больной слышит галлю­цинаторный голос или при звучании музыки видит галлюцина­торный образ женщины. Это – галлюциноз, он может быть назван синестезическим (9-я группа). Галлюцинации этого типа всегда имеют экстрапроекцию, обладают яркостью и чет­костью, но не всегда реалистичны и могут, видеться плоскост­ными в 2 измерениях или объемными – в 3 измерениях.

121. Больная Н. Б., 49 лет.

Диагноз: органическое заболевание мозга сложного генеза (ревматизм, травма).

С 15 лет страдает ревматическим полиартритом. Перенесла две тяжелые атаки. Стационировалась по поводу ревмокардита. В 20 лет после че­репно-мозговой травмы диагностировали травматический арахноидит. Алко­голь не употребляет.

В статусе: интеллект снижен по органическому типу. Раздражительна, эксплозивна. Временами возникает слуховая гиперестезия: обычные звуки (скрип открывающейся двери, шаги, разговор) кажутся преувеличенно гром­кими. В течение 5 последних лет отмечает зрительные обманы, появляющие­ся одновременно с продолжительным громким звуком. Так, например, когда по улице проезжает груженная рельсами машина или низко летит самолет, перед глазами возникают какие-то знакомые или незнакомые лица «в виде портретов». Все исчезает по прекращении звука. В момент галлюцинирования очень волнуется, боится сойти с ума. К галлюцинаторным переживаниям от­носится критично.

Второй тип рефлекторных галлюцинаций, как их толкует В. А. Гиляровский (1938), заключается в том, что у больного возникает четкий громкий голос, пение, музыка где-то в собственном животе, груди или голове при действительном восприя­тии реального голоса, пения, музыки. Эти галлюцинации, как правило, слуховые, могут слышаться ушами – 10-я группа (ес­ли они доносятся, например, из живота), но могут слышаться мозгом. В последнем случае они обладают особенностями псев­догаллюцинаций (11-я группа).

В следующем наблюдении показаны рефлекторные псевдо­галлюцинации и возникающие наряду с ними психические гал­люцинации, которые можно квалифицировать как функциональные.

122. Больной Н. Б., 45 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Болен с 21 года.

В статусе: выраженный шизофренический дефект. Достаточно актуаль­ные бредовые идеи преследования и особого значения. Отмечаются своеоб­разные галлюцинаторные переживания: при включении радиоприемника му­зыка или пение слышатся больным одновременно ушами и внутри головы. При выключении – больной сначала перестает слышать музыку ушами, а затем исчезает звучание в голове. Кроме того, при включении станка (боль­ной работает в специальном цеху для инвалидов) у него насильственно появляются мысли, не имеющие отношения к работе и к его собственным мыслям. Это слова, обрывки фраз или целые фразы, «неизвестно откуда взявшиеся», но «пульсирующие в мозге» беззвучно. К галлюцинаторным пе­реживаниям относится спокойно. Формально объясняет их болезнью, но активной критики не проявляет.

Крайне редко встречающимся вариантом рефлекторных гал­люцинаций второго типа можно считать рефлекторные тактиль­ные и зрительные псевдогаллюцинации, возникающие одновре­менно с объективным слуховым или зрительным раздражите­лем.

123. Больной Д. П, 29 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Болен около 9 лет.

В статусе: наряду с выраженным нарушением мышления (трудность со­средоточиться, чувство пустоты в голове) и отрывочными идеями преследо­вания бывают крайне неприятные переживания: при тиканьи будильника больной ощущает, что у него вылезают волосы. Ощущение это появляется, ес­ли в комнату вносят будильник, и исчезает, когда его выносят. При этом очень реалистично чувствует, как волосы отделяются от головы и видит «мозгом, а не глазами» высвободившиеся из кожи головы волосяные луко­вицы. К переживаниям относится пассивно, с критическими сомнениями.

При третьем типе – появление одних галлюцинаций, напри­мер, зрительных, побуждает к возникновению другие, например, слуховые, или при появлении истинных галлюцинаций возни­кают псевдогаллюцинации, психические галлюцинации и т. п.

124. Больная Ю. Ю., 20 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

С 13 лет испытывает неприятное навязчивое чувство пережитого продол­жительностью 15–20 минут: например, во время беседы с подругами возни­кает ощущение, что их фразы и собственные высказывания в прошлом уже говорились наяву или во сне. Однажды, когда больной было 15 лет, подойдя к зеркалу, чтобы поправить прическу, вместо отражения своего лица увиде­ла неприятное мужское лицо, испугалась, убежала.

В статусе: избирательно общительна, достаточно доступна; депрессивна. Более месяца периодически, в разное время дня, внезапно начинает слы­шать ушами популярную музыку и пение на английском и русском языках. Звуки доносятся откуда-то сверху, иногда слышится разговорная речь. Вы­сказывает отрывочные нестойкие идеи отношения, не связанные с галлюци­наторными переживаниями. Сообщает, что недели две назад стала заме­чать необычное для себя явление: одновременно с возникновением пения и голосов, слышимых ушами, те же самые галлюцинации появляются внутри головы и слышатся в мозге. В момент галлюцинирования пытаемся разоб­раться, что с ней, встревожена. По прекращении галлюцинаций проявляет к ним формальную критику.

Приведенные наблюдения в известной степени совпадают с наблюдениями ряда психиатров-

Так, С. С. Корсаков- (1913) называет рефлекторные галлюцинации «вторичными галлюцинациями», полагая, что они могут локализоваться в пространстве и внутри головы. С. М. Корсунский (1936), соглашаясь с В. Майер-Гроссом, считает звучание мысли синестезическим феноменом, в который переходят рефлекторные галлюцинации.

Рефлекторный кинестетический (А. Крамер, 1889) галлюциноз выражается в том, что, когда больной слы­шит чужую речь, он насильственно, непроизвольно совершает движения языком, губами соответственно этой речи.

Психически здоровые люди иногда при восприятии речи с каким-либо дефектом (заикание, хриплая речь) пытаются «по­мочь» движениями собственного речевого аппарата, но эти дей­ствия в отличие от галлюцинаторных произвольны и легко корригируются. Кинестетический галлюциноз, возникая иногда произвольно, не может произвольно подавляться и носит на­сильственный, мучительный характер.

Наши наблюдения подтверждают, что рефлекторный кинесте­тический галлюциноз может возникать не только в ответ на внешний раздражитель, но, по аналогии с 3-м вариантом рефлекторных галлюцинаций, и в ответ на собственные галлюци­наторные или псевдогаллюцинаторные переживания.

Истинные галлюцинозы. В психиатрической литературе тер­мин «галлюциноз» нередко отождествляется с термином «вер­бальный галлюциноз» (причем, как правило, имеется в виду хронический алкогольный вербальный галлюциноз). Связано это с тем, что вербальный галлюциноз встречается наиболее часто. Однако тактильный и оптический галлюцинозы можно наблюдать значительно чаще, чем принято думать. Эти галлю­цинозы мы рассматриваем перед вербальными. Такой порядок внутригруппового расположения обусловлен тем, что тактиль­ный и оптический галлюцинозы сопровождаются большей сте­пенью изменения сознания.

При описании галлюцинаторных феноменов 3-й группы мно­го внимания было уделено так называемым органическим зри­тельным галлюцинозам. Эти галлюцинозы, обладая перечис­ленным ранее признаками, как правило, не ассимилируются объективным окружением. В отличие от них, зрительные галлюцинозы 9-й группы характеризуются всеми призна­ками истинных галлюцинаций, включая ассимиляцию объек­тивным окружением.

Точку зрения, согласно которой в число зрительных галлю­цинозов входят только органические галлюцинозы Лермитта и Шарля Бонне, либо феномены, возникающие при помрачении сознания, мы не разделяем. Нами неоднократно наблюдались больные, у которых истинные зрительные галлюцинации возни­кали при непомраченном сознании, сохранной критике, отсут­ствии бреда и других признаках, отвечающих понятию «галлю­циноз».

125. Больной Б. Б., 21 год. Диагноз: психопатия.

В статусе: склонность к ипохондрическим переживаниям, сохранность мышления и критики. Повторяющиеся однотипные галлюцинаторные эпизо­ды: неожиданно в воспринимаемом пространстве видит человека, образ ко­торого реалистичен, ярок, но быстро исчезает. Так, вчера вечером поругался с женой, а сегодня утром по дороге на работу увидел человека, стоящего на железнодорожных путях перед идущим поездом. Сначала испугался, а затем понял, что показалось, подошел ближе и убедился в этом. После каж­дого подобного эпизода отмечается чувство утомления, нездоровья.

Иногда зрительный галлюциноз отмечается у больных, стра­дающих органическим заболеванием мозга и склонностью к эпизодическому употреблению алкоголя. Причем галлюцинатор­ные эпизоды возникают не в состоянии опьянения или непо­средственно после него, а через 1–2 дня. Симптомов абстинен­ции при этом не бывает и доза принимавшегося алкоголя очень незначительна.

126. Больной Н. О., 23 года.

Диагноз: органическое заболевание мозга сложного генеза.

В детстве перенес коревой энцефалит и тяжелую черепно-мозговую травму. Алкоголь (красное вино) употребляет очень редко, в малых дозах.

В статусе: память и формальные способности ослаблены, тип мышления преимущественно конкретный, с замедлением темпа, но без ассоциативных нарушений. Больной вяловат, жалуется на головные боли, подавленное на­строение. Слабодушен. Временами ощущает страх в темноте, опасается, что «кто-то стоит сзади». Однажды сидел на скамейке с девушкой. Внезапно перед собой увидел незнакомого человека, угрожающего кулаком, сразу же понял, что ему показалось, но бросился бежать. Вернулся и пытался «как-то объяснить свой поступок, вывернуться».

При органическом заболевании мозга зрительный галлюци­ноз нередко возникает в.темноте вечером или ночью, но вне связи со сном. Такие галлюцинаторные эпизоды трудно диффе­ренцировать с галлюцинациями, возникающими при фазовых состояниях.

127. Больная Л. Г., 56 лет. Диагноз: церебральный атеросклероз.

В статусе: превалирует неврологическая симптоматика (головные боли, головокружения, ощущение, что плывет кровать, неустойчивость походки с «толчками вправо», тошнота). Имеется ипохондрическая фиксация.

Дважды перенесла галлюцинаторные эпизоды. Как-то вечером увидела лежащего на диване человека. Подошла ближе, но видение пропало. Дру-г©й раз – в темноте между собой и окном (больная при этом лежала) уви­дела фигуру священника в черной рясе. Включила настольную лампу, и все исчезло.

В момент галлюцинирования испытывает страх, хотя понимает, что «ка­жется». Затем остается лишь опасение за состояние здоровья.

Зрительный галлюциноз, так же как другие зрительные гал­люцинации, преимущественно связан с вечерним временем. От­личает его сохранность критики и изолированность от какой-либо иной психопатологической симптоматики. Возникновение зрительных галлюцинозов в пубертатном возрасте – явление относительно более частое.

128. Больная И. К., 41 год.

Диагноз: остаточные явления перенесенного в детстве параинфекционного энцефалита.

В 4 года перенесла инфекционный паротит. В 13 лет – в течение года зрительные и слуховые обманы, всегда однотипно повторяющиеся: вечером, сразу же после того, как больная ложилась в постель, открывалась дверь и в комнату входил рыжий, человек. Он садился на стул, стоящий около стола, и беседовал с больной. Двигался оживленно, голос слышался четко, его глаз и выражения лица она не помнит, не может сказать, мужчина это был или женщина. В период галлюцинирования оставалась спокойной. Все время понимала, что ей кажется. Испытывала интерес. Галлюцинаторный образ исчезал, если садилась на кровать или кто-либо входил. С 1, 3 до 40 лет подобные галлюцинации не повторялись. Недавно вновь появились об­маны зрения, всегда однотипные: внезапно вечером видит рядом с собой кошку – сидящую, стоящую или пробегающую. На галлюцинации реагиру­ет спокойно. Всегда понимает, что ей кажется. Интеллект снижен по орга­ническому типу.

У больных шизофренией с присоединяющимся органичес­ким или алкогольным отягощением зрительный галлюциноз из­редка наблюдается наряду с другими галлюцинациями или бре­дом. Однако галлюциноз при этом бывает отделен от остальной психопатологической симптоматики, не имеет с ней какой-либо сюжетной связи. Мы наблюдали у больного шизофренией, в прошлом злоупотреблявшего алкоголем, отрицательные зри­тельные галлюцинации. Эти галлюцинации отвечали всем приз­накам галлюциноза и были изолированы от остальной галлюцинаторно-параноидной симптоматики.

129. Больной К. Г., 38 лет.

Диагноз: шизофрения, приступообразно-прогредиентная форма.

До 35 лет злоупотреблял алкоголем. Около 3 лет алкоголь не употребля­ет. За это время дважды стационировался по поводу приступов шизофрении. В начале каждого приступа были страх, тревога, кого-то боялся, убегал, прятался, считал, что группа соседей по дому разыскивает его с враждеб­ной целью. В дальнейшем оставался замкнутым, неразговорчивым, подозри­тельным. С работой слесаря справлялся хорошо.

Без критики и видимого интереса относится к перенесенным параноидным приступам. Критичен лишь к одному галлюцинаторному эпизоду, имев­шему место накануне поступления в больницу: встретив товарища по работе, протянул ему для пожатия руку и внезапно заметил, что рука эта от плеча до кисти не видна, как бы отсутствует, хотя он ее чувствует. Возник страх, но понимал, что ему кажется.

Отметим, что при зрительном галлюцинозе галлюцинатор­ные образы обычно ярки, иногда красочны, иногда в виде кар­тин, нередко лишены объемности, видятся они с четкими очер­таниями деталей (морщины на лице, цвет лица, выражение глаз и т. д.). Например, мы наблюдали больную шизофренией с бредом физического воздействия, которая без критики относи­лась к «видениям флюидов, направляющихся на нее радио­станцией», и вместе с тем с полной критикой, интересом, любо­пытством разглядывала «видения» проецирующихся на стену картин, изображавших рыцарей на красивых конях, в латах, шлемах, с копьями и т. д.

Тактильный галлюциноз – яркое, чувственное осязательное переживание, обычно не сопровождающееся бре­дом или, реже, предшествующее сюжетно связанному с галлю­цинозом бреду. Тактильный галлюциноз приближается по кли­нической характеристике к тактильным галлюцинациям, входя­щим в структуру синдромов помраченного сознания (в частно­сти делириозного). От делириозных тактильных галлюцинаций тактильный галлюциноз отличается отсутствием помрачения соз­нания, меньшей брутальностью и наличием элементов критики. Он обычно наблюдается при органических заболеваниях мозга или шизофрении с органическим отягощением, чаще всего ве­чером или ночью (набл. 61).

Вербальный галлюциноз характеризуется четко­стью, естественностью. Иногда он возникает в виде наплыва навязчивых, повторяющихся, интенсивных слуховых обманов.

При вербальном галлюцинозе больной по тональности голо­са может высказать убеждение не только о принадлежности го­ворящего к тому или иному полу, но и о его возрасте.

Вербальный галлюциноз с затяжным течением обычно осла­бевает при какой-либо деятельности и усиливается в состояни­ях, характеризующихся преобладанием тормозного процесса.

Для хронического галлюциноза типична его исключительная стабильность, малая динамика при действии раздражителей, обычно только ослабляющих его интенсивность. Характерна также тенденция к рецидивам под влиянием неспецифических вредностей.

Вербальный галлюциноз в виде окликов или отдельных слов может возникать в любое время суток. Он сопровождается раз­личной по интенсивности эмоциональной реакцией больного (не­редко с элементами привыкания к слуховым обманам), при ти­пичной для галлюцинозов сохранности критики, отсутствии бре­да и непомраченном сознании.

130. Больная Н. М., 47 лет.

Диагноз: органическое заболевание мозга сложного генеза.

Перенесла повторные черепно-мозговые травмы в 33 и 43 года. В тече­ние последних 3–4 лет отмечаются признаки нарастающего церебрального атеросклероза.

В статусе: вполне доступна, синтонна, склонна к эксплозивным реакци­ям, слабодушна. Отмечает головные боли, головокружения, кратковременные состояния, при которых теряет ориентировку. Память и формальные способности резко ослаблены. Иногда, обычно во второй половине дня, четко, ясно с противоположной стороны комнаты слышит слово «мама», произнесенное негромким детским голосом. Привыкла к этому. Понимает, что ей кажется, вполне критична. Обманы слуха связывает с болезнью.

Слуховые обманы, квалифицируемые в качестве галлюцино­за, могут в момент галлюцинирования сопровождаться выра­женной аффективной реакцией, чаще всего обусловленной не­обычностью переживания, оценкой его как проявления болезни и страхом развития болезни. Нередко аффективная реакция сопровождает галлюциноз, возникновение которого в большей или меньшей степени связано с психогенией и напоминает о ее содержании.

131. Больная Е. О., 54 года.

Диагноз: органическое заболевание мозга с эпилептиформными состоя­ниями.

В 39, и 41 год перенесла очень тяжелый грипп. Много лет работает в цеху с вредными условиями труда (имеет дело с химикатами),. С 46 лет отмечает головные боли, раздражительность. Изредка теряет сознание, пада­ет, но судорог не бывает. Однажды при таком падении сломала плечо. Бы­вают состояния нарушенного сознания, во время которых «неизвестно ка­ким, образом» попадает не туда, куда направляется. Разговаривая, иногда «теряет мысль», не помнит, о чем шла речь и говорит невпопад.

Однажды потеряла ориентировку, дошла до какого-то, ручья, увидела в воде отражение своего лица «с большой бородой», испугалась. Около 7 лет назад начала конфликтовать с соседкой, которая всячески ругала ее, ус­траивала скандалы. В прошлом году поменяла квартиру. Соседка по новому месту жительства и сослуживцы относятся к больной хорошо. У больной ни­каких бредовых идей не отмечалось. Уже несколько лет ясно, четко, в экс­трапроекции слышит голос первой соседки, она ругает больную, говорит: «Ты не так сделала, не туда пошла». При этом больная вспоминает все неприятности, связанные с бывшей соседкой, расстраивается, плачет. Харак­тер галлюцинаторных переживаний с годами не меняется. Понимает, что больна, что голос соседки ей кажется, но всегда эмоционально реагирует на галлюцинаторные переживания. Бредовой интерпретации слуховых обманов нет. Мышление связное, последовательное, конкретное. Интеллект снижен по органическому типу.

Степень критичности к галлюцинаторным переживаниям при галлюцинозе меняется от полной сохранности критики перед, во время и после галлюцинирования до ее ослабления или утраты в момент галлюцинирования. Такое ослабление или ут­рата критики обычно обусловлены реалистичностью, естествен­ностью галлюцинаторных голосов и вызываемой содержанием галлюцинаций аффективной реакцией. При этом отрицательная реакция на сюжет галлюцинаций в отдельных случаях не сни­жает критики больного в период галлюцинирования.

132. Больной X. Т., 43 года.

Диагноз: соматогенный психоз.

В течение 4 лет почти непрерывно болеет – перенес двустороннюю ре­цидивирующую пневмонию, тяжелый спастический колит, лекарственную ал­лергию. Длительное время недосыпал в связи с болезнью жены, которая умерла 6 месяцев назад. Не может установить, до или после смерти жены стали слышаться оклики и отдельные фразы: незнакомый мужской голос со- стороны называет по имени или фамилии, спрашивает у больного, не 230

повесился ли он еще. На протяжении 6 месяцев характер галлюцинаций не меняется. Возникают они вечером или ночью, но всегда при бодрствующем состоянии больного. Никогда не приобретают сверхценной или бредовой ин­терпретации. В момент галлюцинирования испытывает тревогу, неприятное ощущение, страх, «портится настроение». Однако критика все время не на­рушена. Понимает, что болен.

Нередко в момент галлюцинирования критика значительно ослабляется, а по прекращении галлюцинаций восстанавлива­ется. Ослабление критики в момент галлюцинирования всегда сопровождается выраженным аффектом (обычно гнева, страха), вызванным не столько фактом появления галлюцинаций, сколь­ко неприятным больному содержанием галлюцинаторного сюжета. Так, наш больной хроническим алкогольным галлюцинозом весьма яростно выкрикивал ругательства в адрес тещи, браня­щий голос которой слышал. После отвлечения вполне критич­но оценивал галлюцинации и свою реакцию на них.

Степень восстановления критики после галлюцинирования зависит не только от сюжета галлюцинаций, но также от уров­ня снижения интеллекта.

. 133. Больная В. Г, 37 лет.

Диагноз: органическое заболевание мозга сложного генеза.

В детстве перенесла менингоэнцефалит, после которого диагностирова­лась гидроцефалия. Училась плохо. В 31 год – черепно-мозговая травма с потерей сознания, рвотой. В дальнейшем частые, сильные головные боли. В 32 года впервые появились слуховые и зрительные галлюцинации: как-то вечером, внезапно услышала за входной дверью отчетливый громкий муж­ской голос, говоривший, что он отравит или задушит больную. Очень испу­галась, через «глазок» увидела мужчину, стоявшего перед дверью. В без­отчетном страхе открыла дверь, но там никого не было. Успокоилась не сразу. Подобные слуховые и зрительные обманы повторялись несколько раз.

Изредка бывают другие, слуховые обманы. В момент их восприятия почти всегда верит в их действительное существование. При этом, чем содержание «голосов» более угрожающее, тем больше возникающий страх и вера в их реальность. Иногда слышит голос матери, обычно предупреждающий, но не сразу. Подобные слуховые и зрительные обманы повторялись несколько раз. устрашающий. Сомневается в его действительности. Проверяет, нет ли' поблизости матери. Интеллект снижен, знает, что больна, но никак не может осмыслить, каким образом «так понастоящему все слышится и видится».

В отдельных случаях у одного и того же больного удается сопоставить галлюцинации, имеющие различную феноменоло­гическую характеристику и генез. Например, мы наблюдали вербальный галлюциноз у больных, у которых шизофренический процесс со слуховыми галлюцинациями осложнялся экзогенией (травмой или алкоголизмом). При этом отмечавшиеся до ал­коголизма галлюцинации обычно имели бредовое сопровожде­ние, а присоединяющийся экзогенный галлюциноз воспринимал­ся с большей или меньшей степенью критичности.

Однако четкое отличие шизофренических и экзогенных гал­люцинаций удается установить не всегда. По-видимому, присое­диняющееся экзогенное заболевание может вызывать патоморфоз бывших ранее шизофренических галлюцинаций, а шизофре­нический дефект – влиять на галлюцинации экзогенной при­роды.

В этой связи особый интерес представляет приводимое ниже наблюдение над больной, страдающей давним шизофреничес­ким процессом (со зрительными, слуховыми галлюцинациями, дистимическими расстройствами) и присоединившимся алкого­лизмом. Кроме «смягчения» основного шизофренического про­цесса, присоединение алкоголизма обусловило появление новых по характеру галлюцинаций, феноменологически близких к вербальному галлюцинозу, но сопровождающихся бредом неле­пого содержания, аффектом и последующей неполной формальной критикой.

134. Больная Т. Р., 55 лет.

Диагноз: шизофрения (паранойяльная форма), осложненная алкого­лизмом.

Всегда отличалась от сверстниц, была застенчивой. В течение жизни пе­риодически отмечаются спады настроения. С 17 до 40 лет эпизодически воз­никали зрительные обманы: внезапно рядом с собой видела девочку или не­знакомого человека. Однажды на кровати рядом с собой увидела незнакомо­го «красавца-мужчину». Иногда слышала приглушенный, обращенный к ней «голос», идущий откуда-то сзади. Высказывала нестойкий паранойяльный бред. К галлюцинациям относилась безразлично, не задумывалась над их происхождением.

Когда больной было около 40 лет, при очередном спаде настроения за­метила, что после стакана вина настроение улучшается. Пристрастилась к вину. В течение примерно 10 лет пьет часто и помногу. Убеждена, что с тех пор, как начала пить, перестало «казаться» и прекратились колебания на­строения.

Лет 7 назад появились слуховые галлюцинации иного характера. С это­го времени слышит громкий, отчетливый голос, исходящий из левого плеча или левого локтя. Голос женский, похож на голос ее давно умершей тетки Марии. Вскоре присоединился бред: поняла, что тетка вселилась в нее, пе­реходит от плеча к локтю и обратно. Испытывает страх, соглашается с тем, что не может кто-нибудь и, в частности, тетка, вселиться в плечо, но тут же повторяет бредовые высказывания.

После лечения критика к слуховым галлюцинациям и связанному с ними бреду восстановилась не полностью. Прежние галлюцинации расцени­вает как обманы зрения и слуха.

Квалификацию вербального галлюциноза в качестве «чисто­го галлюцинаторного феномена», то есть не сопровождающего­ся бредом, нельзя во всех случаях признать бесспорной. По-ви­димому, в ряде случаев галлюциноз возникает без бредового со­провождения, но обычно рано или поздно к нему присоединяет­ся бред. Причем, как ранее указывалось, во всех случаях сюжет бредовых переживаний связан с содержанием вербального галлюциноза, полностью зависим от него. Такая зависимость особенно четко выявляется при новых приступах болезни после ремиссий. В этих случаях так же, как в дебюте болезни, сна­чала возобновляется галлюциноз, а затем бред. Часто бредовые высказывания отмечаются только в период галлюцинирования и отсутствуют, когда нет галлюцинаций, то есть можно говорить о так называемом «галлюцинаторном бреде».

135. Больная В. Г., 56 лет.

Диагноз: органическое заболевание мозга сложного генеза.

В детстве перенесла нейроинфекцию. С 40–42 лет страдает алкого­лизмом.

Около 9 лет назад появились обманы слуха: мужские и женские голо­са, ясные, доносившиеся с улицы через окно. Они были очень естественны­ми, реалистичными, угрожали больной, комментировали ее действия. Года три назад больная поняла, что ее преследуют какие-то люди, хотят уничто­жить. Все бредовые высказывания ограничивались только содержанием гал­люцинаторных переживаний и за их рамки не выходили. Несколько раз прекращала на 9–10 месяцев употребление алкоголя. К концу этого срока галлюцинации и идеи преследования исчезали. При возобновлении алкого­лизации галлюцинации становились более интенсивными и частыми, и вновь появлялся бред.

В статусе: вполне доступна, слабодушна, интеллект снижен по органи­ческому типу, особенно страдают память и счетные функции, мышление ма­лопродуктивное, без каких-либо признаков расстройства. Понимает, что боль­на, не критична только в период галлюцинирования.

Односторонний галлюциноз. К числу вариан­тов истинного галлюциноза можно отнести так называемый од­носторонний галлюциноз, то есть галлюцинации, слышимые од­ним ухом или видимые одним глазом и отвечающие всем приз­накам галлюциноза. Такие галлюцинации могут быть элемен­тарными или полными, развитыми. Наиболее часто односторон­ний галлюциноз возникает при органических заболеваниях моз­га и односторонних заболеваниях органов чувств.

С Ф. Семенов (1965) описывает случай односторонних зрительных галлюцинаций у больного с огнестрельным ранением затылочной области. Больной наяву, сидя за столом и воспринимая все происходящее вокруг, ви­дел только одним глазом уменьшенные образы из недавнего прошлого или из сновидений: себя едущим в лодке, бегущим и т. п. Возникновение зри­тельных обманов было непроизвольным.

А. Пик сообщает о случае односторонней слуховой галлюцинации при органическом поражении головного мозга, сопровождавшемся гемианопсией и глухотой на слова.

В. П. Сербский (1906) анализирует односторонние слуховые галлю­цинации, которые были связаны с заболеванием среднего уха и прекрати­лись после излечения этого заболевания.

Односторонний зрительный галлюциноз встречается значи­тельно реже вербального.

При этом, наряду с односторонними обманами, возникаю­щими при непомраченном сознании, сохранной критике, без бредового сопровождения и т. д., то есть соответствующими по­нятию «галлюциноз», встречаются также односторонние, зри­тельные и слуховые обманы, которые можно отнести к одно­сторонним истинным галлюцинациям (10-я. группа).

Многочисленные наблюдения над больными с односторонним вербальным галлюцинозом и односторонними галлюцинациями позволили предположить наличие зависимости локализации галлюцинаторных переживаний от состояния органов слуха и характера психического заболевания. Так, при органических заболеваниях мозга (сосудистого, травматического и особенно алкогольного генеза) и при одностороннем понижении слуха «голоса», квалифицируемые как галлюциноз, обычно слышатся на стороне пониженного слуха (набл. 136–138).

При односторонних галлюцинациях, возникающих в струк­туре шизофренического психоза у больных, перенесших пора­жение левого или правого слухового рецептора, «голоса», по нашим наблюдениям, слышатся здоровым ухом (набл. 139). Мы располагаем немногочисленными подобными наблюдениями и поэтому сделанные на их основании выводы, могут рассматри­ваться только как весьма ориентировочные.

Односторонний вербальный галлюциноз чаще характеризу­ется локализацией «голосов» в воспринимаемом пространстве (набл. 136), хотя встречаются случаи, при которых вербальные обманы локализуются в самом ухе (набл. 137).

136. Больной М. Ж., 52 года. Диагноз: церебральный атеросклероз.

В анамнезе: инфекционный арахноидит, правосторонний отит.

В течение нескольких лет больного беспокоит неприятное явление: в разное время суток он слышит правым ухом оклики по имени. Произносятся они негромко, разборчиво, незнакомым мужским голосом откуда-то с пра­вой стороны. После каждого оклика пугается, думает, что «сошел с ума». Интеллект снижен. Слабодушен.

Вне зависимости от локализации «голосов» при галлюцинозе, они могут быть менее и более содержательными, от окликов и элементарных галлюцинаций до сложных, связанных темати­чески реплик и фраз. При хроническом алкогольном галлюци­нозе тема галлюцинации – всегда брань, угрозы, приказания.

137. Больной Л. К'., 48 лет.

Диагноз: хронический алкогольный галлюциноз.

Во время скарлатины в 11 лет перенес правосторонний отит. Злоупо­требляет алкоголем с 28 лет. В 45 лет стационировался по поводу белой го­рячки. В течение 2 лет периодически внутри правого уха слышит отчетли­вые мужские, женские голоса. Иногда громкие, иногда более тихие. «Голо­са» бранят, угрожают, обращаются к больному, комментируют его действия. Вначале «голоса» больше слышались вечером, теперь бывают днем и утром. Левым ухом никогда «голосов» не слышал. Все эти годы продолжает зло­употреблять алкоголем. Полгода назад после очередного запоя «голоса», ко­торые обычно бывают в правом ухе, слышал в течение всего вечера и ночью в затылке (прямо внутри черепа, ближе к правому уху).

Тогда же виделось множество спящих людей, слышался храп. Больного «дергали», не давали покоя. Потом «выпил 200 и все прошло».

При одностороннем галлюцинозе так же, как при двусторон­нем, степень критичности к галлюцинаторным переживаниям находится в прямой зависимости от характера интеллектуального снижения. Если у больного наряду с односторонним гал­люцинозом имеются другие галлюцинации, то он более критичен к феномену одностороннего галлюциноза.

138. Больной Ф. П., 56 лет.

Диагноз: органическое заболевание мозга сложного генеза.

В 27 лет перенес черепно-мозговую травму и травматическое поражение левого уха. С 40–42 лет злоупотребляет алкоголем. В последние годы за­метно снижается память, появилось слабодушие.

В статусе: левым ухом слышит достаточно разборчивые мужские и жен­ские голоса. Доносятся они откуда-то со стороны двери или стены. Со­держание «голосов» временами безразличное для больного, иногда недобро­желательное. К «голосам» привык, понимает, что болен и они ему кажутся. Испытывает своеобразные тактильно-слуховые обманы: слышит негромкий писклявый звук в воздухе, ловит его рукой и «раздавливает». Эти свои ощущения поясняет по-дементному, не понимая их нелепости.

Односторонние галлюцинации, наблюдаемые при шизофре­нии, как правило, тематически связаны с бредом, подтверждают в сознании больного его бредовую концепцию.

139. Больной К. Д., 40 лет.

Диагноз: - шизофрения, приступообразно-прогредиентная форма.

С детства после какой-то инфекции очень плохо слышит правым ухом. Психически болен около 10 лет. Периодически возникавшие острые присту­пы психоза до сих пор заканчивались хорошей ремиссией с полным прекра­щением психотических переживаний.

В статусе: не критичен, несколько паралогичен, без видимой эмоцио­нальной реакции говорит о своих переживаниях. Высказывает бредовые идеи преследования. Сообщает, что здоровым ухом слышит различные «голоса»: одни принадлежат руководителям советских органов разведки – они доб­рожелательные, сочувствующие; другие – враждебные, принадлежат руко­водителям иностранной разведки. Считает, что «голоса» наводятся специ­альными аппаратами только на здоровое ухо, так как передавать их на больное ухо бесполезно – «оно все равно ничего не слышит».

При полном многолетнем одностороннем отсутствии слуха, вне зависимости от характера психического заболевания (судя по нашим наблюдениям), «голоса» слышатся только здоровым ухом.

140. Больная Ф. Д., 29 лет.

Диагноз: органическое заболевание мозга сосудистого генеза.

С рождения абсолютно не слышит левым ухом. Перенесла несколько атак ревматического полиартрита. Последние 4 года отмечаются редкие эпилептиформные припадки. Ревматические пробы периодически положительны.

В клинической картине: рассеянная неврологическая симптоматика, го­ловные боли, головокружения с тошнотой и рвотой; вестибулярные расстрой­ства («валится потолок», «плывет койка» и др.). Интеллект снижен, вполне доступна. Наряду с фотопсиями бывают элементарные зрительные обманы (мухи, летящие справа налево, пять шаров желтого цвета, стоящие перед глазами й исчезающие). Более года назад появились слуховые обманы: пра­вым здоровым ухом слышит женский крик. Эти переживания расценивает в качестве болезненных. Подозрительна. По виду окружающих людей понима­ет, что- они порицают, ругают ее. К паранойяльным своим высказываниям не критична.

Прежде чем перейти к подробному описанию истинных гал­люцинаций, кратко остановимся на галлюцинаторных феноме­нах, которые (иногда, по нашему мнению, неправильно) причис­ляются к истинным. Это так называемые психогенные, аутосуггестивные, апперцептивные и реперцептивные, а также токсиче­ские и интероцептивные галлюцинации. Все перечисленные фе­номены обладают свойствами, которые характерны для галлю­цинаций, относимых к разным классификационным группам. Их диагностическое значение весьма существенно.

Психогенным (4-я группа) и аут о суггестивным (6-я груп­па) галлюцинациям мы уделили ранее достаточно внимания.

Апперцептивными и реперцептивными галлюцинациями К. Кальбаум (1866) называет очень яркие «образы воспоминания», ко­торые по четкости и пластичности приближаются к галлюцинациям. Веро­ятно, имеется в виду переходный феномен, приобретающий свойство галлю­цинации с экстрапроекцией в представляемое пространство, но не утратив­ший всех признаков представлений. Мы считаем более правильным апперцептивные галлюцинации Кальбаума относить к числу феноменов, патогене­тически близких к визуализации представлений (5-я группа).

Токсические галлюцинации, возникновение которых этиоло­гически связано с действием различных ядов, наркотиков и др., могут наб­людаться при непомраченном (9-я группа) и помраченном (7-я группа) соз­нании. При непомраченном сознании они обычно зрительные, окрашенные, с ощущением чуждости для больного и с элементами критического отношения. Они имеют большую четкость, ясность, контрастность, очерченность (В. В. Шо­стакович, 1935).

При помрачении сознания в большей или меньшей степени утрачиваются элементы критики и ощущение чуждости. Больной принимает участие в гал­люцинаторной сценической композиции. Усиливаются яркость, отрывочность, нелепость галлюцинаторных переживаний. Они приобретают характер они-рических, делириозных или аментивных (7-я группа).

Токсические галлюцинации непомраченного и помраченного сознания обычно имеют экстрапроекцию, но могут локализоваться в воспринимаемом или представляемом пространстве. К числу токсических следует отнести гал­люцинации В. Маньяна (1893). Эти галлюцинации обычно возникают под воздействием кокаина и заключаются в ощущении под кожей какого-ли­бо кристалла, насекомого или горошины, нередко с убежденностью в действи­тельном их существовании (М. О. Гуревич, М. Я. Серейский, 1937).

Интероцептивные термические галлюцинации – па­тологические термические восприятия, локализующиеся в различных частях тела: в головном мозге, желудке, костях и т. д., ощущаемые с такой же чув­ственной ясностью, как реальные восприятия, а поэтому причисляемые к галлюцинациям (И. О. Нарбутович, 1959). Их нередко приходится диф­ференцировать с тактильными иллюзиями органического генеза (3-я группа) или с висцеральными галлюцинациями (10-я группа).