Антон Первушин. Текст предоставлен издательством http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=6192594

Дорога к Марсу

Текст предоставлен издательством https://www.litres.ru/pages/biblio_book/? art=6192594

«Дорога к Марсу: роман-буриме»: Эксмо; Москва; 2013

ISBN 978-5-699-66213-5

Аннотация

Книга, не имеющая аналогов в отечественной научной фантастике!

Пятнадцать ведущих писателей-фантастов, среди которых такие суперзвезды, как Сергей Лукьяненко, Александр Зорич, Александр Громов и другие, создали роман о первой экспедиции к Марсу. За публикацией первоначальной версии в Интернете следили не только рядовые пользователи, но и участники проекта по имитации полета на Красную планету «Марс-500»!..

Первая половина XXI века. Международная экспедиция на Марс сталкивается с противодействием неведомых космических сил. Космонавтам и астронавтам требуется немало мужества, чтобы не только живыми добраться до цели, но и раскрыть самую главную тайну Солнечной системы за последний миллиард лет…

Дорога к Марсу

Старт нужно отменить?

Антон Первушин

«На Марсе нет разумной жизни. И никогда не было.

Но даже если бы она там была, вряд ли марсианские астрономы сумели бы разглядеть старт первой экспедиции землян по направлению к их планете: не существует оптических приборов, которые позволяют увидеть маленькую серебристую звездочку космического корабля на расстоянии в миллионы километров.

Если же выйти за границы физической картины мира и представить себе невероятное в духе фантастов начала ХХ века: наличие разумных марсиан и существование оптики, которая дает возможность заметить наши космические корабли на межпланетном расстоянии, – то и такое допущение не улучшит ситуации. Наблюдатель с Марса увидит лишь две маленькие звездочки, упорно и вроде бы бесцельно ползущие прочь от голубого шарика посреди бескрайней черной пустоты. Потом он заметит, как одна из звездочек вдруг резко изменит траекторию, словно не решившись пуститься в дальний путь. А вторая, поднявшись на более высокую орбиту, надолго останется там. Зачем? К чему? Что поймет гипотетический марсианин? Догадается ли он, что это только начало?..»

* * *

В главном зале московского Центра управления полетами, ЦУПа-М, царила обычная рабочая атмосфера. Никто не расхаживал в проходах между пультами, нервируя операторов, никто не повышал голос, не истерил и не ругался. Специалисты обменивались лаконичными репликами, периодически поглядывая на большой центральный экран, на котором отображались траектории космических кораблей. Между тем ситуация складывалась отнюдь не штатная. Пилотируемый корабль «Русь-2М» с экипажем Первой марсианской экспедиции должен был подняться с низкой околоземной орбиты на высокую, где его поджидал готовый к отлету межпланетник «Арес-1». Чтобы быстро проскочить радиационные пояса, использовался стандартный разгонный блок. Но в самый ответственный момент блок отказал.

– Так что с разгонником?

Свой вопрос Ирина Пряхина, глава Совета по космонавтике при президенте России, не адресовала кому-либо конкретному, но слово взял доктор физико-математических Виктор Андреевич Быков, руководивший научной программой экспедиции. Он обвел хмурым взглядом собравшихся в совещательной комнате – высших офицеров Военно-космических сил России, руководителей Европейского и Российского космических агентств, заместителя директора НАСА, делегатов из разных стран – и сообщил:

– Мы пока точно не знаем, разбираемся. Зафиксирована утечка компонентов топлива. В связи с угрозой для жизни космонавтов командир экипажа Иван Серебряков принял решение об экстренной расстыковке с разгонным блоком. Однако из-за деформации фермы, вызванной, очевидно, теми же причинами, что и утечка, расстыковку произвести не удалось. «Русь» остается на нерасчетной орбите.

– Второй корабль? Экипаж Аникеева?

– Вышел на геостационар в заданное время. Идет проверка систем корабля. Сбоев нет. Экипаж ждет приказа на сближение с «Аресом».

– Благодарю вас, Виктор Андреевич. Вы все слышали, господа. Прошу остаться только официальных представителей сторон – организаторов марсианской экспедиции. Нам нужно принять принципиальное решение о старте экипажа-дублера. Остальные, пожалуйста, пройдите в кафе или в зимний сад. Скоро мы сделаем официальное заявление…

* * *

«Если когда-нибудь вы решите стать космонавтом, то учтите: возможно, вы только что перечеркнули свою жизнь, смяли и выбросили ее в мусорную корзину. Да, вы узнаете много нового, но вряд ли это знание пригодится вам на «гражданке». Да, вас научат делать такое, чего не делает никто в целом мире, но вряд ли эти навыки помогут вам в этом мире выживать. Да, вы познакомитесь с интересными людьми, но эти люди не решат ваших проблем, когда вы услышите самое страшное, что только может услышать космонавт – сухой приказ: «Сдайте пропуск!» Все ваши усилия, все старания, все жертвы, все ваши чаяния и надежды могут в один момент обернуться пшиком. А изменить вы уже ничего не сможете: слезы, уговоры, апелляции здесь не помогут – космос будет закрыт для вас навсегда…»

Андрей Карташов сохранил написанное и, отвлекшись от текста, некоторое время любовался старой открыткой, закрепленной над индикационной панелью. На открытке был изображен причудливый пейзаж – загадочные башни с острыми шпилями, два человека в неуклюжих скафандрах, огромная чужая планета, багрово сияющая над ними. Так художник Андрей Соколов проиллюстрировал неподтвердившуюся гипотезу Иосифа Шкловского о том, что спутники Марса – это огромные орбитальные станции, созданные в древности инопланетной цивилизацией.

Кроме Карташова в спускаемом модуле космического корабля находились еще пятеро. Амортизационные кресла были расположены «ромашкой» – космонавты полулежали в них, почти касаясь друг друга шлемами скафандров. Наверное, со стороны это выглядело трогательно, но Андрею очень не нравилось такое положение: вроде бы друзья рядом, можно беседовать, обмениваться шуточками, только вот в глаза не посмотришь, мимику не отследишь. Еще Карташова тяготило вынужденное безделье – на данном этапе полета его знания астробиолога, специалиста по системам жизнеобеспечения и космического кулинара оказались не востребованы, а истомившаяся душа требовала действия. Штатный психолог экспедиции советовал в таких случаях расслабиться, переключиться на что-нибудь нейтральное или вспомнить приятный эпизод из прошлого. Но в голову лезли исключительно мрачные мысли.

Чтобы хоть чем-то себя занять, Андрей начал писать в блог. Тем более это входило в его прямые обязанности. Казалось бы, что тут особенного? Миллионы людей по всему миру ведут блоги. Однако даже такое простое дело превращалось здесь и сейчас в нечто принципиально новое… неизведанное.

Вздохнув, Карташов вернулся к планшетке.

«Если вы все-таки решите стать космонавтом, то запомните: на этом пути вас поджидают серьезные испытания тела и духа. Пройти медицинский и квалификационный отборы – самое простое, а вот дальше ждут настоящие пытки. Барокамера, сурдокамера, вибростенд, центрифуга, гидробассейн, прыжки с парашютом, пилотирование, тренировки на выживание. С вас сойдет семь потов, но суровый инструктор сочтет, что этого мало, и заставит все повторить. Вы должны будете стать лучшим из лучших, а потом сделать усилие и стать еще совершеннее.

Допустим, вы достаточно молоды и сильны, чтобы преодолеть все эти испытания и не сорваться на глазах у психологов. Допустим, вы достаточно восприимчивы и умны, чтобы освоить космическую науку. Но это не означает, что космос у вас в кармане. Еще нужна хотя бы капелька удачи.

То, чему мы не придаем значения в обыденной жизни, может сыграть против вас. Нечаянно сказанное слово, импульсивный поступок, плохое настроение, черная кошка, перебежавшая дорогу – и вы совершаете фатальную ошибку.

Вот почему космонавты суеверны и дрожат над своими «талисманами». Вот почему они десятилетиями соблюдают традиции, воспроизводя ритуалы, которые кажутся профанам смешными: перед стартом смотрят «Белое солнце пустыни», оставляют автограф на двери гостиничного номера, писают на заднее колесо автобуса. Если у того, кто это сделал раньше тебя, полет получился, не побрезгуй, и у тебя тоже все будет хорошо».

– Проверка систем! – громко объявил командир Аникеев.

– Параметры ДУ в пределах нормы, – тут же откликнулся Жобан. – Перерасхода топлива нет.

– УКК в норме, – доложил Булл. – Идем чисто. И с погодой повезло.

– Сплюнь, – посоветовал командир. – Вдруг испортится.

Их слова тоже были данью традиции. Любой из членов экипажа мог следить за состоянием основных систем корабля на индикационных панелях перед собой. Панели эти назывались «транспарантами», хотя на громоздкие световые сигнализаторы, созданные больше полувека назад, совсем не походили. Все-таки космонавтика – очень консервативный вид деятельности. И при этом самый передовой. Парадокс!

– На связи «первые», – сообщил Булл.

– Привет, парни! – раздался в наушниках голос Ивана Серебрякова. – Как ваши дела?

– Нам-то что сделается? – отозвался Аникеев. – У вас как?

– Обещают, что «Дракон» стартует в течение трех часов. Через сутки снимут гарантированно. Вы уже улетите…

– Добро на стыковку и старт пока не получено.

– Получите. Куда вы денетесь?..

Аникеев помедлил с ответом. Даже не видя его лица, Карташов легко мог представить, какие эмоции тот испытывает.

– Переживаешь? – осторожно спросил командир.

– Переживаю, – признался Серебряков. – Сил нет! Все переживают. Майкл ни с кем разговаривать не хочет. Жак каракули рисует в блокноте…

– Еще будут экспедиции…

– Не говори ерунды, Слава! – Голос Серебрякова опасно зазвенел. – Понимаю, утешить хочешь! А смысл?! Думаешь, я совсем идиотик, не знаю, что этот полет, может, первый и последний в столетии?

Карташов внутренне напрягся. Ему почудилось, что сейчас Серебряков в сердцах произнесет слова, которые ни в коем случае нельзя говорить вслед улетающим космонавтам. Но командир «первых» сумел побороть обиду и заговорил намного тише:

– Мы ведь были уверены, удача за нас. И тут, понимаешь, такое… Теперь все вам достанется. Значит, твое шаманство посильнее моего… Ну и пусть! Кто-то ведь должен это сделать. И вы это сделаете, Слава! Верю, что справитесь! А если у вас получится, то, может, еще полетаем?.. Спокойного вам космоса. И счастливого пути!

Серебряков отключился.

Разговор сильно задел Карташова. Он даже вспотел и с ужасом подумал о том, какие пики выбрасывает сейчас его кардиограмма на медицинском мониторе ЦУПа. В терапевтических целях Андрей стал смотреть на открытку-репродукцию и постепенно успокоился.

Да, удача оказалась на их стороне. Еще неделю назад Карташов без колебаний отдал бы правую руку за шанс оказаться в экипаже Серебрякова. Знал, что это невозможно, но теплилась надежда на чудо. Вдруг Жак заболеет в последний момент, подцепит вирус или бациллу, и тогда большим начальникам будет уже не до политики – лететь-то надо, хочешь не хочешь, а дублера за день не подберешь. Выглядело по-детски наивно, да и с чистотой помыслов не все было в порядке, но ведь ничего плохого он, в сущности, и не хотел: Жак – известный ловелас, зачем ему иные миры? Аэлиту он там точно не найдет!..

И вот как повернулось. Полетел бы с Серебряковым – сидел бы сейчас на низкой орбите, грыз ногти, кусал локти. Прав командир «первых», наше шаманство оказалось сильнее. Не зря, значит, Булл везде таскает синий берет. Не зря Аникеев никогда не выпивает в компании с четным числом собутыльников. Не зря темнокожий великан Гивенс вешает над кроватью «ловца снов» и очень не любит, когда при нем чертыхаются. Не зря сам брал на тренировки свой «талисман» – открытку с Фобосом, подаренную Яной…

А ведь Андрей всегда считал себя неудачником. Теперь даже смешно было вспоминать! В первый раз срубился на медкомиссии. Потом все-таки прошел в Отряд, но вылетел после курса общекосмической подготовки с формулировкой «морально неустойчив». И с третьего захода тоже ничего серьезного не светило… А может, просто накопилось «минусов»? Вот они и дали, сложившись, «плюс».

Как там поет Верещагин в «Белом солнце»? «Ваше благородие, госпожа Удача, для кого ты добрая, а кому иначе…»

Впрочем, еще не вечер. Почему-то ЦУП затягивает с разрешением на стыковку. И обратный отсчет тоже не запущен – так ведь можно и из «окна» вылететь. Неужели случилось что-то еще?..

* * *

– Я категорически против старта дублеров! – отчеканила Пряхина. – И вы отлично знаете, почему. Да, я утвердила экипаж Аникеева, хотя у каждого из членов этого экипажа были проблемы в прошлом. Но утвердила только для того, чтобы не сорвать наше сотрудничество в целом. Мне казалось, вы понимаете это, мистер Грант. И вы, месье Шуази.

Заместитель директора НАСА и директор Европейского космического агентства переглянулись, вслушиваясь в английскую речь переводчика.

– Отправлять их в полет сейчас – значит заведомо погубить экспедицию! Разве в этом наша цель? Конечно, нам предстоит отчитаться за потраченные деньги налогоплательщиков. Так вот, я уверена, что неисправность разгонного блока всех нас извинит. Лучше признать, что нам потребуется еще какое-то время для подготовки старта, чем отвечать за экспедицию, которая потерпит неудачу.

– Отмененная экспедиция уже потерпела неудачу, – тихо заметил Быков.

– Вы забываетесь, Виктор Андреевич! Вам нужно напоминать о субординации? Или, может, соскучились по лекторской работе? Так я могу поспособствовать…

– Позвольте, мадам Пряхина! – с сильнейшим акцентом сказал Грант.

– Слушаю вас.

– Я не понимаю, как прошлое этих людей может помешать им в выполнении миссии. Если они сейчас на орбите, значит, мы уже поверили в них. И еще. Я должен напомнить, что следующий период, удобный для старта, наступит только через четыре года. К тому времени мы не будем располагать теми ресурсами, которые у нас есть сегодня. Срок эксплуатации «Аресов» подойдет к концу. Межорбитальные буксиры тоже придется заменить. Вы готовы взять на себя такую ответственность перед человечеством? Готовы остановить космическую экспансию на годы, на десятилетия?

– Да, я готова, – бесстрастно ответила Пряхина. – Раз уж международные договоры возлагают на меня полномочия принимать решения в экстраординарных ситуациях, я намерена этими полномочиями воспользоваться. Даже если вы все, господа, со мной не согласны.

В совещательной комнате повисла тишина. В этот момент громко и требовательно зазвонил старомодный телефон правительственной связи, стоявший на столике в углу.