Поэт без усов

Улыбками робкими у Рембрандта на холстах,
Ребрами хрупкими у ваятеля из под перста,
В удивительно разных пространствах,
Появились разные существа.

Их пути пересечься могли бы,
В сумасшедших битах Madlib'а.
Либо в чреве огромной рыбы,
Стерегущей сокровища возле Карибов.

То, что кажется нам безумием,
Для судьбы лишь холодный расчёт.
Он родился подле Везувия,
Она там, где Темза течёт.

Он - обычный продавец апельсинов.
Она - дочь престарелого лорда.
Он в истоптанных мокасинах,
Она с ненавистью к валторне,
Проживала жизнь, утомлённая
Вечным праздником, грязным бомондом.

Он смотрел много фильмов в которых,
Робин гуды грабили банки,
Раздавали деньги богатых,
Откупались от кредиторов.
Он смотрел и осознавал:
Мир - жесток и несправедлив.
И когда у одних карнавал,
Кто-то смерть принимает от голода сгнив.
Он смотрел - закипала страсть.
И со временем созрел план,
Он заставит их заплатить,
Он ворвётся с ружьём на бал,
На который из своих нор,
Выползти соизволят Кроты.
К сожалению, и тот лорд,
Прилетел на приём с дочерьми.

Она жадно глотала глазами Неаполь,
Ей вдруг страшно хотелось жить,
И не давит так сильно папа,
И не нужно блюсти режим.
Она шла по мощёным улицам,
Вдруг, решила взять апельсинов,
Он, в делах, за прилавком ссутулился,
И не в миг увидал меж олив осину.
Выпрямился - смущен и сконфужен,
Отдал с фруктами сетку, не подымая глаз.
" Мистер? Деньги возьмете? Ну же!
Я не буду вас ждать целый час! "

Улыбнулась душой, ушла.
О! Как долго не отпускали грёзы,
Прошла пара недель, и он,
Одержим и амбициозен,
Всё смотрел свои фильмы и ждал,
Тот момент, как ворвется на бал,
И росло напряжение, рос накал,
И внутри уж не просто огонь - напалм...

Улыбками робкими у Рембрандта на холстах,
Ребрами хрупкими у ваятеля из под перста,
В удивительно разных пространствах,
Появились разные существа.

Выстрел. Хаос. Водопадом стекло на пол.
Выстрел. Люди кричат. Замедленное движение.
Выстрел. Здравствуй. Проклятый дом.
Он в режиме уничтожения.

В своей немощи падают старики,
Эти скруджи, эти скупые рыцари,
Наш герой не щадит амуниции.
" ЧТО? КТО СМЕЁТСЯ ТЕПЕРЬ, ДУРАКИ? "

Тут мелькнула осиная талия,
Белоснежная, тонкая шея,
На мгновение время замерло,
Испарился блеск дорогих украшений.

Он увидел её, опять!
Сердце выпорхнуло, запело!
Но рукам дан приказ убивать,
Выстрел. И в глазах потемнело.

Он в слезах, рухнул на пол, но нет,
Ни секунды не отмотать.
А от гнева простыл и след,
И хотелось лишь убежать.

Она. Кровь. На лице вопрос.
Он среди трупов и криков,
Захлебнувшись от собственных слёз.
Понимает, что всё, навсегда под откос.

И последний патрон зарядив.
Он спускает курок, себя пощадив.

Их пути пересечься могли бы,
В сумасшедших битах Madlib'а.
Либо в чреве огромной рыбы,
Стерегущей сокровища возле Карибов.

К сожалению жизнь не сказка,
Или пишет её бездарный писатель,
Толстолицый, с поросячьими глазками,
С жиром заляпанной скатертью.

К сожалению жизнь не песня,
Или на ухо туг композитор,
Разделяет он то, что звучит лишь вместе,
Постоянно путает ритм.

Может быть наше счастье в неведении.
Может быть суть вся в числах.
Ах...увы, но ответами беден я.

Не ищите морали и смысла.

«Потоки»

Вы не испытывали чувств,

Которые не передать словами

Вам не хватало серых муз,

Чтоб описать болезнь стихами?

Нет, я не болен, я убит

Убит своим же эгоизмом

Поможет может только бит

Над строками той грустной призмы..

И через что я созерцал,

Неуловимые потоки

Что в отражении зеркал?

Но я всего лишь ставил блоки

Сдержать, замолвить, задержать,

Эмоциям же нет предела

И не способен я бежать

И окажуся под прицелом

Своего хамства и вранья.

Поток закончится уж скоро

Ведь лучше жить и без бранья,

А изъясняться сердцу в пору...

Не оценил. что было раньше,

И не успел сказать прости

Ай ну, пройду - ка я чуть дальше

Там реку МОЖНО перейти.

«Мир»

Все, то что происходит с нашим миром

Погрязло в мраке и во лжи

И ты как пьяный под эфиром

Идешь под маской ханжи

Но есть, конечно, ясный проблеск

В хорошем нашем странном мире

Уйдут невзгоды, крики, осень

И станем мыслить много шире.

«Памятник»