Деление недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Сохранял полную силу и продолжал рассматриваться как действительный

сохранял полную силу и продолжал рассматриваться как действительный. Отменялись лишь последствия, причинившие ущерб лицу, просящему о реституции.

Как бтмечал Б. Виндшейд, при реституции «возвра­щение в первоначальное положение заключается в том, что у юридического факта отнимается то юридическое действие, которое он уже произвел»¹. Претор при при­менении реституции исходил из фикции, согласно ко­торой заключенный договор признавался в отношении данных последствий как бы незаключенным.

Таким образом, реституция изначально являлась специальным средством защиты, допустимым только в отношении действительных договоров, когда приме­нение обычных средств защиты (виндикация, кондик-ция), использовавшихся при несуществующем (недей­ствующем) договоре, было невозможным.

Реституция характеризовалась следующими основ­ными особенностями:

1) она могла применяться только в случае обраще­ния заинтересованной стороны к государственному должностному лицу - претору, *

2) для обращения с просьбой о реституции недоста­точно было сослаться на какие-либо пороки, но требова­лось доказать наличие ущерба (laesio), причиненного заключенным договором;

3) реституция применялась претором в силу его ад­министративной власти (imperium) по собственному ус­мотрению, если, по мнению претора, основания для ре­ституции были справедливыми (jueta causa)².

Из указанных выше положений, применявшихся в римском праве, впоследствии и развилось учение о деле­нии недействительных сделок на ничтожны и оспоримые.

1. Из идеи несуществующих договоров возникла идея ничтожных сделок, то есть сделок, с самого начала «мертворожденных» и не порождающих никаких пра­вовых последствий.

Однако если в Древнем Риме ничтожными именова­лись сделки, которые не получили никакого внешнего существования (так как не был соблюден необходимый минимум обрядных процедур), то в более позднее время к ничтожным стали относить и те сделки, которые внешне существовали, однако обладали такими серьез­ными недостатками, с которыми действующий право­порядок не мог мириться и отказывал им в юридичес­кой силе, приравнивая к несуществующим.

Исходя из древнеримского понятия ничтожного до­говора было немыслимо применять к нему такое средст­во защиты, как реституция. Справедливо считалось, что никаких последствий (ни юридических, ни факти­ческих) несуществующий договор породить не может, поэтому и отменять было нечего.

Никакого специального акта о признании мертво­рожденного договора несуществующим или об отмене его последствий не требовалось. Исполнять такой дого­вор было бы нелепо, а если кто-то по ошибке полагался на несуществующий договор и производил исполнение, то он мог вернуть исполненное по иску о неоснователь­ном обогащении (actio condictio).

Однако после того, как обрядная сторона заключе­ния договора отошла на второй план и к несуществую­щим стали приравниваться заключенные договоры, нарушающие закон, совершенные недееспособными лицами и т. п.¹, видимость таких «несуществующих» договоров была столь явная, что во многих случаях

¹ Виндшейд Б. Учебник пандектного права. Том I, общая часть /
Пер. с нем. Под ред. СВ. Пахмана. СПб: Издание А. Гиероглифова
и И. Никифорова, 1874. С. 287.

2 См. также: Новицкий И.В. Основы римского гражданского пра­
ва. Учебник для вузов. Лекции. М.: Издательство ЗЕРЦАЛО, 2000.
С. 44; Римское частное право: Учебник / Под ред. проф. И.Б. Новиц­
кого и проф. И-.С. Перетерского. М.: Юрист, 1994. С. 75.

¹ В строго формальном квиритском праве подобная ситуация во­обще была немыслима. При заключении договора требования к соблю­дению обряда были святы: договор заключался в присутствии свидете­лей, представителей общественной власти, произносились торжест­венные обещания, производился символический обмен предметами и т. п. В таких условиях заключить договор с недостатком дееспособ­ности или нарушающий закон было практически невозможно.