Этот вот играет, и отлично играет, я думаю.

Я кивнула:

Натэниел такие игры любит больше, чем я и чем Мика, но с нами он в них не играет.

Огги посмотрел на меня взглядом, явно намекающим на мою наивность.

Кто шлюхой был, шлюхой и останется, Анита.

Это специально сказано так зло? — спросила я.

Я думал, ты любишь честность.

Это специально сказано так зло, — сказал Мика.

Я узнаю шлюху с первого взгляда, потому что сам был шлюхой. И Жан-Клод, и Ашер, и Реквием, и Лондон. И не забудем упомянуть дам: Элинор, Кардинал — все, кто принадлежат к линии Белль, все шлюхи. Мы созданы, чтобы ими быть.

Натэниел — не шлюха, — сказала я и потянулась к нему.

Он отстранился, обернулся ко мне потерянными глазами.

Был ведь.

Ты хорошо нас изучил перед поездкой, — сказал Мика.

А то, — ответил Огюстин.

Я взяла лицо Натэниела в ладони и попыталась взглядом выразить, как много он для меня значит. То, что он в этом взгляде увидел, вызвало у него улыбку — едва заметную. Он накрыл мою руку своей, прижал к лицу.

Мика встал перед нами:

Ты знал, что так на меня смотреть — оскорбление. Натэниел вступился, привлек твое внимание, потому что ему это не было неприятно. И то, что он меня защитил, тебе не понравилось. Почему?

Жан-Клод поднял голову, скрестил ноги по-турецки, демонстрируя гибкость, но при этом остался вполне «благопристойным» — другого слова не подберу.

Я знаю почему.

Почему? — спросила я, обнимая Натэниела за плечи.

Жан-Клод и Огги переглянулись.

Если ты думаешь, что так хорошо читаешь мои мысли, — давай, — предложил Огги.

Жан-Клод слегка кивнул и посмотрел на нас.

Огюстин предпочитает женщин мужчинам, но надо быть очень, очень гетеросексуальным, чтобы не заметить красоту этих двоих. В его защиту могу сказать, что вы действительно упали к нему на колени. Он повел себя восхитительно. В нашем собственном поцелуе есть вампиры, которые не проявили бы подобной сдержанности. Он нанес весьма малозаметное оскорбление, которое вы восприняли как огромное. Мы с Анитой не бросились наперебой признаваться ему в любви, и это его раздражает. Озадачивает. А потом вы, двое животных, что в его глазах куда ниже вампира, тоже его оскорбляете. Но, думаю, это еще не все. — Он посмотрел на Огги. — Дело в том, думаю, что Натэниел воспользовался своим единственным даром, чтобы защитить Мику. Это вызвало старые воспоминания, Огюстин? Неприятные?

Он наклонился в сторону Огги.

Тот резко встал, не глядя на Жан-Клода.

Мои воспоминания — они мои. — Тут он понял, что сказал, и добавил с горьким смешком: — Пока что по крайней мере, пока она не прикажет иного.

Она» — это была не я.

Жан-Клод лег на диван, раскинув волосы по подлокотнику, руку небрежно забросив за голову, другую положив на живот. Босая нога спустилась на ковер, другую он согнул, прислонив колено к белой спинке дивана. Призывный был вид, и он это знал. Но главным шоу здесь был взгляд, которым смотрел на него Огги. С настоящей мукой в глазах, так что мне больно было это видеть.

Ты дал мне еще раз ощутить вкус рая, а теперь я снова в чистилище. Ты и она, — он показал на меня, — можете по своему капризу дать мне рай и по своему желанию бросить в ад. — Он закрыл глаза, лицо его исказилось болью. — Я тебя помню добрее, Жан-Клод. Я помню, что ты был моим другом.

Друзья не используют друг против друга свою силу. Ты же намеренно пробудил ardeur в ma petite. Ты хотел получить ее. Тот факт, что мы оба получили тебя, это была прихоть силы. Ты помнишь меня добрее и не столь сильного. Ты недооценил меня, и ты ошибся в ma petite.