Не сожалеешь, — сказал Натэниел тихо, но уверенно.

Лондон засмеялся — резко, коротко.

Ты прав, не сожалею. Я знал, что энергии хватит поддержать в Дамиане жизнь, а на остальное мне было плевать. — Он свернулся в клубок, высокий, сильный, и посмотрел на меня так неуверенно, как я у него еще не видела. — Я теперь в твоей власти. Я пытался скрыть, как это много для меня значит, но не могу. И от Белль тоже никогда скрыть не мог. Она меня этим пытала. — Он поднял на меня потерянные глаза. — И ты тоже будешь меня пытать, Анита? Заставишь вымаливать следующую дозу?

Вдруг у меня пульс забился в горле — не от страсти, а от страха. Гордый, пугающий Лондон свернулся на кровати, глядя на меня такими глазами, которые я видала только у Натэниела. Я знала этот взгляд. «Делай со мной что хочешь, только оставь при себе. Я сделаю все, что ты хочешь, только оставь меня при себе».

Вот Ронни всегда умела находить мужчин, чтобы без осложнений потрахаться. А я, получается, просто прибежище для жуть до чего осложненных мужчин. А насчет варианта потрахаться без осложнений — я его не узнаю, даже если мордой в него ткнусь.

Глава тридцать четвертая

В два сорок пять мы сидели в акушерском отделении больницы Святого Иоанна. Кто-нибудь мог бы назвать его «родильное отделение», но лучше не при мне, если этот кто-нибудь хочет жить. Сказать, что мне не было приятно там находиться, — это было бы невероятной степени преуменьшение.

Доктор Норт глянул на ввалившуюся со мной толпу и организовал для осмотра отдельный кабинет. А может, достаточно хорошо меня знал, чтобы организовать заранее. В кабинете были розовые обои с цветочками, мебель, старающаяся казаться домашней или хотя бы притворяющаяся, что стоит в какой-нибудь милой гостинице. Вся мебель, кроме кровати. Она была тоже очень симпатичная, но все равно с перилами и подносом на колесиках в ногах. Больничная кровать, какое ни приделывай ей окружение.

Я не лежала на этой кровати. Я расхаживала по комнате, потому что мы ждали результата анализов крови. Через несколько минут мы узнаем, насколько плохи вести.

Мика сидел в углу в кресле, чтобы не попадаться мне на дороге. Умный мужик. С нами было еще двое львов-оборотней, один спокойно стоял у стены, другой занял единственное оставшееся кресло и сидел в нем, читая. Джозеф привел мне на выбор шесть львов. Ему серьезно не нравился Хэвен, лев Огги, и он надеялся, что я выберу кого-нибудь менее доминантного. Меня устраивало. Но как выбирать среди относительно незнакомых? Как выбрать тех, кто уж по крайней мере позволит тебе заставить их перекинуться, и грубо? Как знать, что выбранный не станет сопротивляться?

Джозеф заверил нас с Жан-Клодом: