Несладкая жизнь в шоколаде

Итак, на следующий день я улетал к семье в Грецию, на замечательный остров Корфу. Этой поездки я ждал с нетерпением, так как впервые мы вывезли сразу троих маленьких, причем младшей, Эммочке, было меньше года. Сопровождали детей моя жена, ее мама и подруга. Рядом с нами, в том же отеле, остановились наши друзья Саша и Яна, с двумя детьми, Яниной мамой и няней. Компания замечательная и очень немаленькая, что всегда создает трудности при попытке питаться по системе.

Наличие детей означало, что все внимание в семье будет приковано к ним, так что особого времени на меня и мое питание не оставалось и заботиться о себе надо было самому. А с учетом моей врожденной лени половина из рекомендованного Маргаритой превратилась в нечто неосуществимое. Так, рис я ни разу не варил, как, впрочем, и от картошки в мундире воздержался.

Похудеть я хотел и каждое утро придирчиво рассматривал себя в зеркале, будучи единственным человеком в семье, замечающим изменения в фигуре. Рита звонила регулярно — это было забавно — и присылала эсэмэски с напоминанием о том, что можно и чего нельзя есть, — вот это было очень полезно. Для того чтобы подтолкнуть организм к похудению, мы решили попробовать посидеть пару дней на шоколадной диете. Мне эта идея показалась замечательной. Пожалуй, самым радостным в системе Монтиньяка было разрешение поглощать черный шоколад с содержанием какао не менее 75 процентов, и полностью отказываться от лакомства было грустно. Единственное сомнение закралось в тот момент, когда доктор Королева упомянула, что эта метода любима Романом Трахтенбергом, — хуже рекламы нельзя было придумать по определению.

Я единственный человек в семье, замечающий изменения в фигуре!

В каком-то из придорожных киосков я купил черный шоколад, отмерил дневную норму в 150 граммов, которая оказалась совсем немаленькой, и приготовился наслаждаться.

К моему большому сожалению, праздник не удался. Хотя поначалу удовольствие я получал неописуемое. Каждый кусочек таял во рту, я шелестел разворачиваемой золотистой фольгой и мурлыкал как кот, запивал шоколадки зеленым чаем и любил жизнь. К середине дня, позагорав и наплававшись вдоволь, я вновь принялся поглощать вкуснятину, но не смог осилить всю дозу. Решив, что ничего страшного в этом нет, я продолжил заниматься своими делами. Наступил вечер, и я с грустью повел семью в ресторан. К счастью для меня, еда там была не ахти — что редкость для Греции. Тем не менее, соблазнов было предостаточно, но я терпел, попивая зеленый чай, приготовленный путем утопления мерзкого пакетика из туалетной бумаги, неизвестно чем заполненного, в чайнике с кипятком. Ничто так не убивает чайную церемонию, как эти тампаксы фастфуда. Ночью мне снился кусок мяса, я ощущал, как сжимаются мои челюсти, погружаясь в сочную мягкую плоть. Проснулся я от ощутимого удара в бок: я так скрипел зубами, что разбудил и испугал жену.

Утро не принесло облегчения. Шоколад я уже ненавидел, сильно, очень сильно. Было проще не есть его вовсе и приготовиться поголодать, но это было бы неправильно. Доктор велела разделить всю эту коричневую гадость на шесть приемов и рассасывать, так что я не осмелился нарушить приказ.

Идея не голодать в принципе мне понравилась. Маргарита объясняла ее очень просто: нельзя себя мучить. Если мы не даем своему организму еды, он реагирует на это как на стресс, не зная, чего от нас ожидать. Когда же мы наконец решаем поесть, недоверчивый мозг дает телу команду накапливать все, что в него попадает: а вдруг нас опять заклинит на голодании? Таким образом, если чувства голода не испытывать и по чуть-чуть закидывать еду в топку, то организм быстренько успокаивается, расслабляется и перестает откладывать жировые запасы.

Итак, шел второй день великой шоколадной диеты. Я уже хитрил: купил несколько шоколадок чуть разного вкуса, чтобы хоть как-то привнести разнообразие в питание, но тщетно — с каждым часом мне становилось физически все хуже и хуже. Я ни в коей мере не был голоден, просто очень плохо себя чувствовал. Такое состояние мне довольно легко у себя определить, и я знаю, чем оно заканчивается: печальный опыту меня уже был.

Некоторое время назад я, по настоятельной просьбе моего друга Табриза Шахиди, издал довольно давно записанный альбом. Презентацию решили провести в «Молодой Гвардии». Пригласили друзей, среди которых сложно было найти человека, поющего хуже меня. Я волновался, что для меня в общем-то нехарактерно, так как ни перед радио- ни перед телевизионными эфирами обычно никаких излишних переживаний не испытываю. Понять причину такого волнения несложно. На сцене я был не один, а с руководителем группы «Крематорий» Арменом Григоряном и его музыкантами, но сам от этого попадать в ноты не начал, хотя и очень старался.

Весь день я глушил кофе, потому что где-то услышал, что в отличие от чая этот напиток не сажает связки. В результате мое сердце колотилось с бешеной силой, набивая синяки с обратной стороны грудной клетки. На сцену я вышел в полуобморочном состоянии. Меня волновала не музыка и не то, когда надо вступать, а необходимость удержаться на ногах. В какой-то момент мне показалось, что на меня вылили ведро ледяной воды и кто-то стиснул горло, так что дышать стало совсем нечем. Что-то тяжелое придавило грудную клетку, в глазах вертелись разноцветные круги. Я рванул бабочку и расстегнул смокинг, при этом продолжая петь. С трудом допев программу — не очень помню, как, хотя иллюзий не испытываю, — я еле доплелся до гримерной, из которой, как оказалось, кто-то украл мой кошелек с документами и телефон, и упал на диван.

Я умирал. Мне было так плохо, что потеря документов меня совсем не взволновала: туда, куда я засобирался, пускали без всяких земных бумажек. Арменчик, увидев мое состояние, вызвал «скорую», которая, к счастью, примчалась почти мгновенно.

Померив мне давление, они удивились тому, что я еще и пел: верхнее и нижнее значения встретились, что врачи назвали мудреным словом «гипогликемический криз». В моей жизни такое состояние случалось еще несколько раз. Я научился ловить фазы ухудшения и успевал позвать на помощь, когда понимал, что сознание оставляет меня.

Тогда, в Греции, шоколадная диета подвела меня к этой безрадостной черте слишком близко, но я успел позвонить Маргарите. Судя по всему, голос мой звучал ужасно; Рита все поняла и принялась отдавать короткие отрывистые приказы — по-другому мое сознание вряд ли бы уже отреагировало. Мне надо было срочно выпить горячего чаю с медом и съесть сладкий фрукт, так как, судя по всему, у меня упал уровень сахара в крови. Для начала я выполнил задачу с фруктом, и это дало мне сил, чтобы заварить чаю. Уже минут через пятнадцать я почувствовал себя значительно лучше.