Возмещение морального вреда, причиненного нарушением социаьных

прав работников•

Мораль (от латинского оiогаIi5 — «нравственный»)

«особая форма общественного сознания и вид общественных отношений (моральные отношения); один

основных способов регуляции действий человека в обществе с помощью норм. В отличие от простого обычая или традиции нравственные нормы получают идей- ное обоснование в виде идеалов добра и зла, должного справедливого и тп. В отличие от права исполнение требований морали санкционируется лишь формами духовного воздействия»1.

Однако действующее законодательство предусматривает право на возмещение морального вреда, в том числе причиненного преступлением и нарушением трудовых прав работников.

Моральный вред, причиненный преступлением, компенсируется при наличии 4 условий:

1) наличие морального вреда;

2) неправомерность действий причинителя морального вреда (совершение общественно опасного деяния, запрещенного УК РФ);

3) причинная связь между моральным вредом и преступными действиями причинителя вреда;

4) вина причинителя вреда в форме умысла или неосторожности2.

Гражданское и трудовое законодательство Российской Федерации содержитлегальное определение понятия «моральный вред».

Под моральным вредом статья 151 ГК РФ, принятого Государственной думай 21.10.1994 года, понимает физические или нравственные страдаi-iия, причиненные гражданину действиями, нарушающими его личные не- имущественные права либо посягающими на другие принадлежащие гражданину нематериальные блага3.

Определение понятия «моральный вред» дано в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации Ме 10 от 20 декабря 1994 года «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»4.

Согласно п. 2 вышеупомянутого постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации под моральным вредом понимаются «нравственные и физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину

рождения или в силу закона iматериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство ли’ности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная семейная тайна и т.п.) или нарушающими его личные не- имущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законом об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина,

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Необходимо учесть, что понятие «физические страдания» зо своему содержанию не совпадает с понятиями «физический вред» и «вред здоровью». Физические страдания — это одна из форм морального вреда. Физический вред — зто «любые негативные изменения в организме человека, препятствующие его благополучному биологическому функционированию».

Советское законодательство не предусматривало права на компенсацию морального вреда. В советской правовой науке господствовало мнение, что моральный вред лишен экономического содержания, т.к. моральные потери не могут быть оценены в денежном выражении, и поэтому моральный вред не может быть компенсирован в денежной форме5.

Впервые право но возмещение морального вреда, причиненного гражданскими правонарушениями, было предусмотрено Основами гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, утвержденными постановлением Верховного Совета СССР от 31.05.1991 года.

данный нормативный акт не предусматривал права работников на возмещение морального вреда, причиненного незаконными действиями работодателей.

Впервые право на возмещение морального вреда, причиненного работникам вследствие неправомерного поведения работодателей, было установлено ст. 25 Правил возмещения работодателями вреда, причиненного работникам увечьем, профессиональным заболеванием либо иным повреждением здоровья, связанным с исполнением ими трудовых обязанностей. данные Правила были утверждены постановлением Верховного Совета Российской Федерации 24.12.1992 года.

дела о защите чести, достоинства и деловой репутации

Согласно ч. 1 ст. 152 ГК рф гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.

Разрешая споры о защите чести, достоинства и деловой репутации, судья должен руководствоваться ст. 152 ГК РФ и постановлением Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 года ЗГ З < Ю судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».

В ст. 151 дан примерный перечень юридически защищаемых нематериальных благ, включая честь, достоинство и деловую репутацию. Честь, достоинство, деловая репутация

это категории морального или нравственного порядка.

Под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействиями), посягающими на принадлежащие гражданину

рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна) или нарушающие его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности), либо нарушающими имущественные права гражданина.

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причинением увечья, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, в случаях нарушения трудовых прав работника, при нарушении прав потребителя.

По делам о защите чести, достоинства и деловой репутации обстоятельствами, имеющими в силу ст. 152 ГК РФ значение для дела, которые должны быть определены судьей при принятии искового заявления и подготовке дела к судебному разбирательству,

также в ходе судебного разбирательства являются:

- факт распространения ответчиком сведений об истце;

- порочащий характер этих сведений;

- несоответствие их действительности. При отсутствии хотя бы одного из указанных обстоятельств иск не может быть удовлетворен судом.

Не соответствующими сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности в то время, к которому относятся оспариваемые сведения. Не могут такими быть: решения судов, приговоры, постановления органов предварительного следствия, для них предусмотрен иной порядок обжалования.

Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйствеНной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юр.лица.

Уточненная правовая позиция содержится в абз. 1 п.9 постановления Пленума

3. в силу п. 1 ст. 152 ГК РФ обязанность доказывать соответствие распространенных сведений лежит на ответчике. Истец обязан доказать факт распространения сведений лицом, к которому предъявлен иск, а также порочащий характер этих сведений.

Сведения по смыслу ст. 152 гк рф — это утверждение о факте, которое можно проверить на предмет соответствия его действительности. В противоположность этому во мнении выражается соответствии оцениваемого факта не действительности, не объективному миру, а субъективным понятиям и представлениям отдельного человека, выражающим мнение. На таких позициях стоит Европейский суд по правам человека: «

с точки зрения суда, следует проводить тщательное различие между фактами и оценочными суждениями. Существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказъiванию.

Поэтому весьма актуальным является разъяснение, содержащееся в п. 9 постановления Пленума)‘Г З. судам рекомендовало при рассмотрении дел о защите чести, достоинства и деловой релутации различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения. Убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152

РФ, поскольку, являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия их действительности. Здесь же в п.9 отмечено, что если субъективное мнение было высказано в оскорбительной форме, унижаЕощей честь, достоинство или деловую репутацию истца, на ответчика может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблеЁием (ст. 130 УК РФ).

В качестве формы гражданско-правовой ответственности за диффамацию (ст. 152

РФ) предусмотрена компенсация морального вреда. Компенсация морального вреда допускается только в денежной форме (ч. 1 ст. 151, п. 1 ст. 1101 ГК РФ). реешние о её размере входцт в компетенцшо суда.

По общему правилу обязательство по компенсации морального вреда возникает при наличии одновременно следующих 4-х условий:

- претерпевание морального вредщ

- неправомерное действие причинителя вредщ

- причининная связь между неправомерным действием и моральным вредом

- вина причинителя вреда.

Согласно п. 5 ЗГ2 З надлежащими ответчиками по данным искам являются авторы не соответствующих действительности порочащих сведений, а также лицо, распространившие эти сведения.

По искам об опровержении порочащих сведений, изложенных в служебных характеристиках, ответчиками являются юридические лица (ст. 1068 ГК РФ), работником которого распространены такие сведения. Работник, подписавший характеристику, может быть привлечен в качестве 3-го лица, не заявляющего самостоятельных требований, по инициативе суда, или по ходатайству сторон.

П. 5 ст. 33 АПК РФ установлена специальная подведомственность арбитражным судам дел о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. При этом согласно п. 2 данной статьи указанные дела рассматриваются арбитражными судами независимо того, являются ли участниками правоотношений, из которых возникли спор или требование, юридические лица, ИП или

организации и граждане.

Исходя из этого судьи судов общей юрисдикции должны иметь в виду, что дела о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности не подведомственные судам общей юрисдикции, даже если истцами и ответчиками в них будут физические лица.

В тоже время споры юридических лиц о защите деловой репутации в иной сфере, не относящейся к предпринимательской и иной экономчиеской деятельности, подведомственные судам общей юрисдикции. (например, спор общественной организации с редакцией СМИ, в которой помещена статья, умаляющая деловую репутацию общественной организации, подлежит рассмотрению в суде общей юрисдикции.

П. 1 постановления З разъясняет понятие диффамации:

1 — это распространение не соответствующих действительности порочащях сведений;

2 — это распространение порочащих, в том числе соответствующих действительности (правдивых) сведений.

Лицо, распространившие сведения -2 — не может быть привлечено к гражданскоправовой ответственности, прдусмотренной ч. 1 ст. 152 ГК РФ.

П. 1 постановления З: следует обратить внимание на закрепленную здесь обязанность судов при разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации обеспечивать равновесие между правом граждан на защиту чести, достоинства, а также деловой репутации, с одной стороны, и иными, гарантированными Конституцией РФ правами и свободами — свободой мысли, слова, массовой информации, правом свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, правом на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, правом на обращение в государственные органы и органы МСУ (ст. 23, 29, 33 Конституции РФ) — с другой.

п. 10.К! З: обращает внимание судов на то, что ст. 33 Конституции РФ закреплено права граждан направлять личные обращения в государственные органы и органы МСУ, которые в пределах своей компетенции обязаны рассматривать эти обращения, принимать по ним решения и давать мотивированный ответ в установленный законом срок.

Пленум разъяснил судам: что в случае, когда гражданин обращается в названные органы с заявлением, в котором приводит те или иные сведения (например, в правоохранительные органы с сообщением о предполагаемом, по его мнению, или совершенном либо готовящемся преступлении). Но эти сведения в ходе их проверки не нашли подтверждения, данное обстоятельство само по себе не может служить основанием для привлечения этого лица к гражданско-правовой ответственности, предусмотренной ст. 152 гк рф, поскольку в указанном случае имела место реализация гражданином конституционного права на обращение в органы, которые в силу закона обязаны проверять поступившую информацию, а не распространение не соответствующих действительности порочащих сведений.

Такие требования могут быть удовлетворены, и лишь в случае, если при рассмотрении дела суд установит, что обращение в указанные органы не имели под собой никаких оснований и продиктовано не намерением исполнить свой гражцанскИй долг или защитить права и охраняемые законом интересы, а исключительно намерением причинит вред другому лицу, т.е. имело место злоупотребление правом (пп. 1 и 2 ст. 10 ГК РФ)

Ст. 33 Конституции РФ, ст. 10 всеобщей декларации прав человека и ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах закреплено право граждан направлять личные обращения в государственные органы, которые в пределах своей компетенции обязаны рассмотреть эти обращения, принять по ним решения и дать мотивированный ответ в установленный законом срок.

Ст. 152 ГК РФ определяющая порядок реализации конституционного права на защиту чести и доброго имени, находится в общей системе конституционно-правового регулирования, а потому судь общей юрисдикции при её применении вправе и обязаны обеспечивать баланс названного конституционного права и права на личное обращение в государственные органы (ст. 33 Конституции РФ),

Согласно п.2 иски по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации вправе предьявить граждане и юридические лица, которые считают, что о них распространены не соответствующие действительности порочащие сведения.

Защита чести и достоинства гражданина допускается и после его смерти (п. 1 ст. 152

ГК РФ).

Может ли обратиться в суд лицо, если невозможно установить лицо, распространившее не соответствующие действительности порочащие сведения?

П. 2: В случае, когда невозможно установить лицо, распространившее такие велених (Интернет и другое), суд вправе по заявлению заинтересованного лица признать: пространенные в отношении него сведения не соответствующими действительности г:: члими сведениями (п. б ст. 152 ГК РФ). Такое заявление рассматривается в порядке

юоизводства. Проблемы судебной защиты чести, достоинства, деловой репутации и возмещения морального вреда в связи с сообщениями в средствах массовой информации

(по материалам практики судов Красноярского края)[1}

Уже более четырех лет Красноярскiiй краевой общественный фонд осуществляет мониторинг правонарушений в сфере деятельности СМИ Восточной Сибири. За этот период сотрудниками фонда проанализировано более 400 конфликтов, значительное число которых составляют иски о защите чести, достоинства, деловой регтутации и возмещении морального вреда, предъявленные к редакциям СМИ и отдельным журналистам.

Изучение судебной практики показывает, что дела о защите чести, достоинства, деловой регiутации и возмещении морального вреда достаточно сложны для отечественной системы судопроизводства. Как следствие, в судах первой инстанции при рассмотрении подобных дел возникает множество вопросов, гiолучающих неоднозначное разрешение.

Статья 150 Гражданского Кодекса Российской Федерации (ГК РФ) устанавливает, что честь, достоинство и деловая репутация являются личными неимущественными благами. Согласно сложившейся доктрине, честь йаГгражданского законодательства, под деловой репутацией следует понимать сложившееся мнение о лице как участнике коммерческого оборота. Более широким является понятие профессиональной репутации, включающей наряду с деловой репутацией публичную, общественную репутацию.

Согласно статье 152 ГК РФ, “гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, прич инеи ных их распространением”.

Как следует из вышеприведенных норм гражданского законодательства, существует несколько обязательных условий для удовлетворения иска о компенсации морального вреда. Во-первых, иск может быть предъявлен только в связи с распространением каких-либо сведений. Вопрос о том,

“сведевиями”и чем они отлй-пвоТё дов ин ормалии, на практике решается

неоднозначно.

ГIо мнению экспертов Фонда защиты гласвости, [ под сведениями следует понимаврендл9 ялятьсярредМетом судебного доказыванияМнения, оценки, суждейй, вопросы, призывы и другие элементы сообщения не содержащие упоминаний о конкретных фактах, предметом иска являться не могут, поскольку не могут быть истинными или ложными. Мы полностью разделяем ту точку зрения, что оспаривать их в суде бессмысленно п гiротивоестественно.

Более того, привлечение к гражданской ответственности за выражение мнений вступает в противоречие со статьей 10 Европейской конвенции по правам человека и статьей 29 Конституции РФ, гарантирующими свободу выражения мнения и свободу слова, а также со статьей 47 Закона РФ “О средствах массовой информации”, предоставляющей журналисту право “излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения за его подписью...”.

С этой точки зрения представляет интерес решение Центрального районного суда г. Красноярска по взаимным искам музыканта А., с одной стороны, журналиста В. и другого музыканта Б., с другой стороны.

Поводом для конфликта послужила книга А. “Мы играем джаз”, которая была опубликована одним из красноярских издательств в 1997 году. В этой книге рассказывалось о развитии джазовой музыки в Красноярском крае и судьбоносной роли автора в этом процессе. Красноярский журналист В. обнаружил в книге оскорбительные высказывания в свой адрес и ряд недостоверных фактов. В частности, в книге В. был назван “партийным подлецом” и “скрытым антисемитом”. Утверждалось также, В. “безнаказанно принял участие в различных гонениях и травлях джаз-клуба” и “по сей день этот дилетант от музыки продолжает свою разрушительную деятельность”.

Возмущенвый прочитаi-шым, В. пишет статью “У лжи короткие ноги”, в которой излагает свое мнение и мнение своих коллег о надуманности всех титулов А.

В статье книга А. характеризуется как “типичная справка профкома о работе, проделанной за отчетный период”. В опровержение мнения об А. как блестящем музыканте приводится случай того, как, не пройдя прослушивание на одном из фестивалей, он “дал телеграммы уже сидевшим на чемоданах музыкантам — о том, что фестиваль отменяется”. Кроме того, рассказывается, что А. не расплатился с участниками последнего организованного им фестиваля, так как “его якобы “подвели спонсоры”. джазовый центр А. назван в статье местом”. Статья В. гiубликуется в “Сегодняшней газете”, которая, к слову сказать, ранее активно рекламировала книгу А.

В ответ А. дает газете интервью, публикуемое под заголовком “Я музыкант, а не врач”, в котором, комментируя статью В., заявляет, что тот “никакой такой не журналист, своей прямой работой не занимается”. Кроме того, А. обвиняет В. в инициировании еще одной статьи, в которой “предостаточно хульт и оскорблений” в его адрес. Вывод А. следуюший: “... это — клиника, это не лечится, это — шедевр околоджазовой серости”.

Последней кагiлей в газетном споре стала статья “Исповедь прохиндея”, написанная еще одним музыкантом, директором джазовых программ Новосибирской филармонии, Б. и также опубликованная в “Сегоднящней газете”. В статье А. назван “гтрохиндеем”, “самозванцем” и “шарлатаном”. По мнению Б., А. “никогда джазовым музыкантом не был, равно как с большой натяжкой его можно назвать музыкантом вообще”. Про книгу “Мы играем джаз” Б. пишет, что она “насквозь пропитана враньем”. А “сам автор изоврался до того, что уже не помнит, где и как его поминали, утверждая на каждом шагу, что “Джазовый центр А.” существует не только в его воображении...”.

По итогам рассмотрения дела, суд в удовлетворении взаимных исков отказал, мотивировав свое решение тем, что “частично утверждения авторов, высказанные в печати, подтвердились в судебном заседании”. Так, например, пояснениями самого А., а также документами подтверждено, что А. не всегда в срок и полностью расгiлачивался с приглашенными им участниками организуемых им выступлений. Показаниями свидетелей подтвердились также факты сообщения А. не соответствующей действительности информации.

В остальной же части взаимных претензий В. и Б. к А. и наоборот суд поддержал истцов, согласившись что имели место их высказывания личного (профессионального либо дилетантского) мнения друг о друге.

Несовпадение вкусов и мнений указанных выше лиц не свидетельствует ни о том, что В. и Б. правы, ни о

том, что их высказывания не соответствуют действительности. Равно как и мнение А., высказанное им в

книге “Мы играем джаз” и в интервью “Я музыкант, а не врач”, ничего не говорит о личности и

профессионализме В. и Б. и их праве на высказывание своего личного мнения по поводу личности А. и

его творчества.

“В порядке статьи 152 ГК РФ гражданин может требовать опровержения, во-первых, только сведений, а не личных мнений, а во-вторых, лишь сведений, не соответствующих действительности...

В данном же случае суд полагает установленным, что во всех оспариваемых публикациях отсутствуют сведения упомянутого выше характера...”.

Аналогичную позицию высказал Центральный районный суд г. Красноярска по иску главы одного из районов края Л. к редакции газеты “Честь н Родина” (публикуется на стр. 11-13). Обосновывая решение об отказе в удовлетворении исковых требований, суд, в частности, указал: “Мнение автора статьи о том, что Л. мало интересуется положением дел в районе, не может быть отнесено к числу сведений, поскольку является субъективной оценкой автора и ничего не говорит о реальном наличии либо отсутствии интереса истца к положению дел в районе.

Кроме того, величина интереса истца к положению дел в районе в принципе не может быть конкретно измерена, в связи с чем оспорить либо подтвердить это невозможно”. Сходное решение было вьинесено Советским районным судом г.Красноярска при рассмотрении иска муниципального унитарного предприятия “Красноярскпассажиртранс” к частным предпринимателям, владельцам маршрутньгх такси, в связи с публикацией в “российской газете”“Принуждают платить дань”. В обосновании решения об отказе в иске суд, в частности, указал, что не могут быть признаны судом сведениями, не соответствующими действительности, фразы “почему директор департамента транспорта и связи и г. Красноярска господин П., директор “Красноярскпассажиртранс” господин 3. решают, имеет ли право частный предприниматель перевозить пассажиров, почему распоряжаются, где и как гражданин должен использовать свой автобус? Куда смотрит налоговая инспекция - ведь происходит передача денег от одного коммерсанта, владельца автобуса, другому, МП “Красноярскпассажиртранс”.К такому выводу суд пришел, “поскольку они [эти фразы. — являются утверждающими, а носят характер рассуждения, призывают к разговору на поставленные

К сожалению, многие из судей не считают необходимым разграничивать утверждения о фактах и оценочные суждения, считая достаточным основанием для удовлетворения иска то, что спорное высказывание затрагивает истца. Так, Железногорский городской суд Красноярского края удовлетворил иск главы администрации города В. к “Сегодняшней газете — Красноярск-26”, признан сведениями, не соответствующими действительности, следующие утверждения:

“Нечрофессионализм как основополагающий принцип существования Ноцiо оуеiсцз уже практически не вызывает удивления”;

“...наш всенародно избранный мэр капризничает, явление малоприятное, но совершенно обыденное для персоны, занимающей ответственное кресло и сросшейся с ним в самых сокровенньих частях...”. “...у кормила власти пребывает человек, не желающий отдавать себе (и тем паче нам) отчета в совершаемых действиях” либо “...господиву В. есть что скрывать, он боится разоблачений...”;

“В мэрии сидят случайные люди и ловко решают какие-то свои дела”;

“...безвременно и скоропостижно ушел с занимаемой должности видный общественный и административный деятель В.”, “хозяин Тайнограда”;

“...скоропалительное перемещение бывшего главы городской администрации похоже на бегство, даже в своем последнем шаге глава оказался верен своим принципам, дурно пахнущим монархией”.

Представляется, что в свете вышеприведенных положений данное решение суда вряд ли можно считать обоснованным.

При рассмотрении вопроса о разграничении сведений и мнений следует иметь в виду,, ействющее законодательств есютю. озмжность взыскания 1оральноговреда за распространение_вСМI4 высказываний инощрода, не относящихся к категории сведений. В таком случае бйётственность может йаступать на основании компенсации морального вреда за любые действия, нарушающие личные неимущественные права гражданина либо посягающие на принадлежащие гражданину другие нематериадьные блага. Например, достаточно распространены дела об оскорблении, которое статьей 130 Уголовного Кодекса РФ (УК РФ) трактует как “унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме”.

К сожалению, в практике рассмотрения такого рода дел наблюдается слишком много субъективизма, при котором унижающими честь и достоинство зачастую признаются вполне безобидные выражения.

Так, в описанном выше деле музыкантов А. и Б. и журналиста В. Центральный районный суд г. Красноярска не признал унижающими честь и достоинство слова “прохиндей”, “самозванеЦ” и “шарлатан”, “подлец” и “антисемит”, а при рассмотрении искаЛ. — слово “динозавр”. В то же время, Железнодорожный районный суд г. Красноярска при рассмотрении одного из исков признал оскорбительным (то есть констатировал не просто факт унижения чести и достоинства, но и неприлiiчную форму) высказывание: “думала найти управу на обнаглевших строителей”, а при рассмотрении иска Т. к редакции газеты “Вечерний Красноярск” — фразу “Возьмем нашу Государственную думу. Кто мутит там воду? ”.

Представляется, что в подобных случаях, когда предметом доказьгвания является не содержание, а форма сообщения, целесообразно назначать лингвистическую экспертизу спорных фраз и уже по итогам экспертизы признавать те или иные выражения, унижающими честь и достоинство того или иного лица и выраженными в непрТ-iличной форме.

Вторым условием удовлетворения исков о защите чести, достоинства и деловой регiутации является то, что оспариваемые сведения должны относиться к конкретному лицу либо четко и однозначно определяемой группе лиц. В Случаях, когда это лицо невозможно идентифицировать, в удовлетворении иска должно быть отказано

С точки зрения данного критерия показательным является дело по иску братьев М к редакции газеты

“Огни Енисея” в связи с публикацией в этой газете статьи БратЬу5иЙцы в розыске”. В статье речь шла

о том, что по подозрению в убийстве участкового инспектора разыскивались братья М.

Впоследствии эти подозрения не подтвердились, а братья обратились в суд. Однако, по Итогам рассмотрения суд в иске отказал, мотивировав свое решение тем, что в статье “граждане, подозреваемые в убийстве обозначены буквой в отношении их указано лишь, что они являются братьями. Такие сведения, считает суд, не позволяют читателям газеты сделать вывод о том, что эти сведения относятся конкретно к братьям М.”.

Аналогичное решение вынес Железнодорожный суд г. Красноярска в деле по иску господина А. к редакции газеты красюярсий рабочий” в связи с публикацией статьи “Вымогатель взят с поличньм”. Хотя в статье речь шла о руководителе конкретного предприягия, обвинявшемся в коммерческом подкупе, суд в удовлетворении иска отказал, обоснован решение таким образом: “Как видно, в данной заметке ни одна фамилия не указана. По этой причине суд не может принять доводы истца о том, что по этой заметке все жители города Б. сразу узнали его, поскольку он работает на руководящей должности давно. В материалах дела имеется выписка из решения суда о 10 марта 1998 года, из которого видно, что истец был уволен 26 февраля 1996 года из АО и был восстановлен только решением суда: как пояснил сам истец, он всегда находился на работе, так как не считал себя уволенным, но, тем не менее, на этот период сменилось [3] руководителя. Указанные обстоятельства также опровергают ДОВОДЫ истца, поскольку непонятно, о каком руководителе идет речь”.

В судебной практике имеются, однако, примеры прямо противоположного подхода к вопросу об идентификации истца. Так, Центральным судом г. Красноярска был удовлетворен иск господина К. к редакции “Сегодняшней газеты” в связи с публикацией статьи “Отелло из ЖПЭТА”. В статье описывалось убийство девушки, гiроизошедшее на бытовой почве. При этом не указывалось ни конкретного населенного пункта, ни конкретных фамилий. Тем не менее, суд удовлетворил иск отца убитой девушки, мотивировав свое решение следующим образом: “исследовав материалы дела, суд приходит к выводу, что в лриговоре Свердловского райсуда г. Красноярска от 6 февраля 1998 г. и в статье Щ. от 5 февраля 1998 г. речь идет об одних и тех же людях К. и В. Но статья_противоречит данному приговор)’, а также характеристикам погибшей со стороны соседей и знакомых и гi 3’-iмт честь и достоинство К.”.

По нашему мнению, суд должен отказывать в удовлетворении исков о защите чести, достоинства и деловой репутации и в тех случаях, когда сведения не относятся непосредственно к истцу. Решение, соответствующее этой позиции, было принято Центральным районным судом г. Красноярска в описанном выше деле по иску главы района Л. В своем решении суд, в частности, указал: “подавляющее большинство цитат, на которые ссылается истец в обоснование своих исковых требований, не имеют к нему прямого отношения, и установленная истцом связь между этими выдержками из статьи и его личностью есть результат собственных умозаключений истца.

Так, в статье говорится о действиях “некой дамы”, её сыновей и других лиц, а не о действиях либо бездействии истца.

Правонарушения, совершаемые указанными лицами, есть компетенция правоохранительных органов, а не самого Л., никакой связи между деятельностью этих лиц и поведением истца в статье не декларируется.

Реализация некоторых видов конфискованной продукции прямо предусмотрена действующим законодательством РФ и факт такой реализации на территории района никак не может свидетельствовать о каких-либо незаконных либо аморальных действиях истца”.

Статья 152 ГК РФ предусматривает, что “по требованию заинтересованных лиц допускается защита чести и достоинства гражданина и после его смерти”. В качестве заинтересованных лиц вправе выступать, например, родственники умершего. При этом следует иметь в виду, что по смыслу этой статьи с требованием о компенсации морального вреда вправе обращаться только “гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую регiутащiю”. Именно он несет нравственные или физические страдания, которые возмещаются (компенсируются) нарушителями. Как следствие, и взыскание компенсации морального вреданевозможно помимо волеизъявления пострадавшего.

Цдлозиция достаточно четко выраена в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 1 квартал 2000 года (Бюллетень Верховного суда РоссиИскойФелдржщи, 29)Ы вопрос, переходит ли право требовать компенсации морального вреда в случае смерти истпа, Которок непосредственно причинен моральный вред, к наследникам, дан следуюший ответ: “Право требовать взыскания компенсации морального вреда связано с личностью порпевшего и носит личный характер.

ТЪ7данное право не входит в состав наследственного имущества и не может певолить по iёедву. Если гражданин, предъявивший требование о взыскании компенсации морального умер до вьтнесеi-iия судом решения, производство по делу подлежит прекращению на основании п.8ст.

219 ГПК РСФСР.

В том_случае, когда_истцу_присуждена компенсация мо ального в е а н он ме не спев п чить ее, взысканная сумма компенсации входит в состав наследства и может быть получена его наследниками”.,

Однако, суды не всегда следуют этой позиции, удовлетворяя иски о возмещении морального вреда в пользу родственников умершего. Примером может служить дело по иску В. к редакции газеты рассмотренное Октябрьским районным судом г. Красноярска. Поводом для иска послужила заметка в рубрике “Криминал”, где рассказывалось о несчастном случае: гость застрелился из хозяйского пистолета. Спустя три года суд взыскал в пользу отца умершего, оспаривавшего факт самоубийства, 20 000 рублей в качестве компенсации морального вреда.

Аналогично, Центральный суд г. Красноярска в уже упоминавшемся деле К. по иску к редакции “Сегоднящнёй газеты” взьискал в пользу отца погибшей дочери в качестве компенсации морального вреда 5000 рублей.

Представляется, что в подобных случаях необходимо различать случаи (иски), когда истец защищает честь и достоинство умершего в связи с распространением о нем недостоверных сведений и случаи (иски), когда он требует компенсировать собственный моральный вред, ггричиненный распространением этих сведений. В рм случае обоснованнЫм будет только трфовамие аспрос тоцровержение недостоВеррЫхицорщщщих сведенй не требование компенсации морального вреда. Во втором случае пра рмерно гiрелъявлять требой ййё ко ейции йчбЩ5ёда но только при условйи

распространением тех или иных сведений задеты честь и достоинство непоседственно заявителя

В частности, именно такую позицию занял Железнодорожный суд г. Красноярска при рассмотрении исi’ госпожи Ч. к телекомпании ТВК — б канал”. Поводом для предъявления иска послужил сюжет в программе новостей, где рассказывалось, что сын Ч., который обвинялся в убийстве д., бесследно исчез. Как установил суд, сын Ч. по делу д. привлекался в качестве свидетеля, и подозреваемым или обвиияемым не являлся. По мнению суда, “в результате прозвучавшей недостоверной информации в отношении сына истiщы были затронуты ее честь и достоинство как матери”. В связи с этим суд взыскал с ответчиков в пользу Ч. 2500 рублей.

Согласно пункту 7 статьи 152 ГК РФ, “правила о защите деловой регiутации гражданина соответственно применяются к защите деловой репутации юридического лица”. При этом юридические лица вправе, во-

первых, защищать только свою деловую репутацию, а не честь и достоинство, которыми они по природе

обладать не могут.

но не на компенсацТйiорального вреда. По своей природе они не могут испытывать нравственные или физические страдания, и, следовательно, не вправе требовать компенсации морального вреда.

На недопустимость взыскания морального вреда в пользу юридических лиц неоднократно обращалось 7

внимание в решениях Высшего Арбитражного суда РФ. В частности, Президиум ВАС в Постановлении i

от 5 августа 1997 г. ‘(е1509/97зуказал, что “исходя из смысла статьи 151 Гражданского кодекса 1

Российской Федерации моральный вред (физические и нравственные страдания) может быть причинен

только гражданину, но не юридическому лицу”.

_] i

Еще более четко данная позиция выражена в Постановлении ВАС от 1 декабря 1998 г. ]8 1 3/98[4] где суд мотивировал правомерность отказа юридическому лицу в удовлетворении его требования о /

компенсации морального вреда следующим образом: “поскольку юридическое лицо не может испытывать физических или нравственных страданий, ему невозможно причинить моральный вред. 2, л,

Поэтому, исходя из смысла статей 151 и 152 Гражданского кодекса Российской Федерации, право /“

компенсацшо морального вреда предоставлено только физическому лицу”. 7

В то же время, по нашему мнению, с требованиями о компенсации морального вреда вправе обратиться учредители юридического лица, его акционерьг, работники и другие лица, чьи права оказались нарушенными в результате распространения порочащих сведений о самом юридическом лице. Однако, в этом случае истцы должны доказать связь между ущемлением деловой регiутации юридического лица и собственным моральным вредом.

В качестве примера подобной ситуации можно привести дело по иску госпожи Г., работавшей директором предприятия, к редакции газеты “Евразия” в связи с публикацией “В гiредгтриятии бытового обслуживания убыток приносило буквально все”. В спорной статье речь шла о бедствённом положении, в которое попало данное конкретное предприятие. В результате по итогам рассмотрения иска Железнодорожный суд удовлетворил исковые требования лишь частично, мотивировав это тем, что большинство из оспариваемых фраз касались деловой релутации предприятия, а не истицы.

К сожалению, в отличие от Высшего Арбитражного суда, Верховный суд России не высказал своей позиции по вопросу о долустимости компенсации морального вреда юридическим лицам, что приводит к вынесенвю судами первой инстанции достаточно спорных решений. К примеру, Железнодорожным районным судом г. Красноярска с редакции газеты “Красноярский рабочий” взыскана компенсация морального вреда в сумме 500 рублей в пользу ЗАО “Производственно-строительная компания “Союз”.

Зачастую с исками о защите чести и достоинства и деловой репутации обращаются государственные и муниципальные органы и их должностные лица. Представляется, что подобные требования судами удовлетворяться не должны.

Во-первых, согласно статьям 124, 125 ГК РФ в гражданском обороте государственные и муниципальные органы действуют от имени и в интересах государственных и муниципальных образований, признаваемых самостоятельными субъектами гражданского оборота, отличными от юридических лиц.

Между тем, статья 152 ГК РФ предусматривает возможность защиты деловой репутации только граждан

и юридических лиц. Во-вторых, исходя из общих начал гражданского законодательства, деловой релутацией обладают только участники коммерческого оборота. В гiубличных же правоотношениях она отсутствует.

Изложенная позиция, к сожалению, не всегда находит понимание у судов первой инстанции. Так,

Кировским районным судом г. Красноярска был удовлетворен иск о защите деловой репутации

Управления Федеральной службы налоговой полиции по Красноярскому краю. Решением суда с

редакции газеты в пользу государственного органа в качестве компенсации морального вреда взыскано

5000 рублей.

Рiву мудовлуйгрниЯИска о защите чести, достоинства иделовойрегiутации является Тнесоответствие оспариваемЫх сведснiйд тв! iтель ости Если сведенияявляются порочащими но ‘гфи гсоответствуютдействительности, в удрвдеоении иска о защите чести достоинства и согласно пункту 1 статьи 152 ГК РФ должно быть отказано

Исходя из этого, Железнодорожный районный суд справедливо отказал в иске господина З. к редакции газеты “Красноярский комсомолец”. Поводом для возникновения судебного спора послужила статья СмертЬ с третьей попытки”, где рассказывалось о том, как муж был сообщником убийства своей жены. Как выяснил суд, “события, описанные в статье, полностью совпадают с обстоятельствами преступления, изложенными в приговоре суда”. В итоге мужу-убийце, предъявившему иск, в удовлетворении его требований было отказано.

Однако встречаются примеры и прямо противоположных по смыслу решений. Так, Уярский районный суд Красноярского края удовлетворил иск участкового инспектора К. к редакции газеты “Вперед” в связи с публикацией статьи “Момент истины”. В статье при указании на негативные стороны работы участковых упоминалось, что трое из них, в том числе господин К., были наказаны за нарушение дисциплины и плохие показатели в работе. Несмотря на то, что факты наложения двух дисциплинарных взысканий на К. в суде были документально подтверждены, суд иск удовлетворил. По мнению суда, “к перечню взысканий на К. следует отнестись критически, поскольку, согласно комментарию заместителя начальника РОВД следует, что одно взыскание [было наложено] за опоздание с обеда во время дежурства на посту ГАИ; другое — за ЧП, допущенное подчиненным”. При рассмотрении данной категории дел зачастую возникает необходимость лингвистического анализа спорного текста. Претензии истцов часто связаны не столько с содержанием самого текста сообщения, сколько с его возможной интерпретацией при прочтении другими лицами, В таких случаях суду следует тщательно выяснять, насколько обоснованно именно такое понимание истцами спорного материала.

Пример взвешенного подхода к данному вопросу продемонстрировал Свердловский районный суд г. Красноярска, который в деле господина К. против редакции “Сегодняшней газеты” в связи с публикацией “ПЖРЭТ, Ершов и другие” произвел сверку текста материала с претензиями, изложенными в исковом заявлении. Свой отказ в удовлетворении иска суд мотивировал следующим образом: “Доводы ответчиков о том, что в статье нет обвинения в адрес истцов в стяжательстве, подлоге, подкупе должностных лиц ПЖРЭТ-З, в использовании ими служебного положения в корыстных целях, в насилии над дочерью, нашли свое подтверждение, так как из исследованной в судебном заседании статьи “ГIЖРЭТ Ершов и другие” не усматривается тех обстоятельств, на которые ссылаются истцы в обоснование своих исковых требований о защите чести, достоинства и деловой релутации. В судебном заседании истцы не смогли указать суду: какими сведениями, изложенными в статье, их обвиняет автор в насилии над дочерью, сведении ее в могилу, в стяжательстве, в подлоге и тд., чем была опорочена их деловая регiутация и в чем это выразилось, как это отразилось на их работе. Поэтому заявления истцов о том, что вся статья от начала до конца является лживьтм вымыслом автора статьи, не могут служить основанием для удовлетворения иска...”.

На практике возникает вопрос о распределении ответственности в случаях, когда журналист только излагает чьи-то взгляды, высказанные в публичных выступлениях, документах и т.д. Ряд таких случаев предусмотрен статьей 57 Закона РФ “О средствах массовой информации”, перечисляющей случаи освобождения главного редактора, редакции и журналиста от ответственности за распространение не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию граждан. В остальных случаях ответственность может нести как сам источник информации, так и редакция СМИ или журналист, распространившие ее.

Необходимо различать случаи, когда средство массовой информации сообщает сведения от своегф имени, и случаи, когда оно информирует о чьей-либо позиции. В первом случае ответственность, безусловно, должна возлагаться на редакцию средства массовой информации и журналиста; во втором — на первоисточник.

В качестве примера такого различия можно привести дело по иску одной из школ г. Дивногорска к редакции газеты “Огни Енисея” в связи с публикацией материала достаточной ли степени заботится городская власть о школах? ”. Указанный материал был подготовлен в жанре опроса, где прохожие высказывались о проблемах образования в городе. При этом одна из опрошенных негативно отозвалась о деятельности школы, заявив буквально следующее: “И что за бардак в школе, где учится моя дочь?! Что это за школа, если там педагог может обозвать нецензурными словами свою ученицу? В этом педагогическом коллективе сложилась нездоровая обстановка — отсюда и нервозность учителей, разные требования предъявляемые к детям под которые очень сложно лодстроиться”.

Рассмотрев данное дело, суд в удовлетворении иска отказал, мотивировав свое решение тем, что “имел место опрос корреспондентом и публикация общественного мнения, а не выводы корреспондента газеты о работе педколлектива школы”.

Четвертым условием для удовлетворения иска о защите чести, достоинства и деловой регiутации является то, что оспариваемые сведения должны являться порочащими. В Постановлении “О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой регiутации граждан и юридических лиц” от 18 августа 1992 г. (4 11) Пленум Верховного суда РФ разъяснил, что “гюрочащими являются также не соответс ву щие действителыстисаедения, щении грлждаiп*юалцюрцщiеским л ицом действую Ще го законодательства или моральных прин ципсш р йоведевии в трудовом коллективе быту и другце ведения, порочащиепроизводсТвенно хозяйсйЪнкую й6бйественную деятельность деловуюрелуталиюiiтл)котйрщляютьидостоiшстео

жданиналибодловую репутацию гражданина ил и юридического лица

Иные сведения, не содержащие упоминаний о нарушенивправоВых или моральных норм, по нашему/ мигечйеМорасцениваться в качестве порочашцх; их распространение

ответственности не влечет. -

Советский районный суд г. Красноярска в уже упоминавшемся деле по иску Муниципального унитарного предприятия “Красноярскпассажиртранс”, обосновывая необходимость отказа в иске, пояснил следующее: в статье на неправильное название истна (вместо МУП — МП “КПТ”) не является порочащим, поскольку данное изменение названия допускается как самим истцом, так и другими органами, что видно из контракта о приеме на работу директора З., письма директора департамента и связи. Кроме того, суд отмечает узкую специфическую правовую разницу между “муницивальным” и “муниципальным унитарным” предприятием, сущность которой понятна лишь специалистам, а не водителям маршрутных такси, подписавших письмо”.

Напротив, Октябрьский районный суд г. Красноярска при рассмотрении дела по иску В. к редакции газеты “КОМОК” признал порочащими сведения о том, что В. является безработным.

Наконец, пятым условием удовлетворения иска о компенсации морального вреда является фактическое наличие такого Вреда. Как следует из статьи 151 ГК РФ, моральным вредом являются исгтытываемые лицом нравственные или физические страданкя. Более подробно понятие морального йреда раскрывается в Постановлении Пленума Верховного суда РФ от 20 декабря 1994 г. (З4 10) вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда”ц. Согласно данному постановлению, “под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии

законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать актив ную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочаших честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий и др.”.

Исходя из принципа состязательности гражданского процесса, обязанность доказьшания факта гтричинения и степени морального вреда лежит на заявителе. Поэтому, если он не представит суду убедителы-гых доказательств причинения ему нравственных или физических страданий, а также наличия ггричинно-следственной связи между ними и действиями ответчика, в иске о компенсации морального вреда должно быть отказано.

Суд Центрального района г. Красноярска в упомянутом выше деле по иску Л. к редакции газеты “Честь

Родина”в качестве основания для отказа в иске сослался на то, что ссторона истца не доказала в судебном заседании самого факта причинения истцу каких-либо нравственных либо физических страданий вообще”.

Размер компенсации морального вреда определяется судом. Истцы предъявляют требования о компенсации начиная с суммы в один рубль и заканчивая миллионами долларов. Суды, в свою очередь, взыскивают моральный вред в размере от одного рубля и до нескольких сотен тысяч рублей.

При определении размера компенсации следует исходить из того, что обязанность обосновать ее размер также лежит на заявителе. Согласно статье 151 ГК РФ, “при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред”.

Как указал Пленум Верховного суда РФ в Постановлении “О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц” 141i 11 от 18 августа 1992 г., [б]при рассмотрении таких дел “суд, определяя размер компенсации морального вреда, вправе также учесть характер и содержание публикации, степень распространения недостоверных сведений и другие заслуживающие внимания обстоятельства”.

Следует, однако, учитывать, что моральный вред является вредом неимушественным. В силу этого доказывание причинно-следственной связи между сообщением в СМИ и его наступлением, а также обоснование размера вреда в денежном выражении в значительной мере условны. Из того факта, что на следующий день после публикации у опорочен ного гражданина было зафиксировано, например, обострение язвы желудка, отнюдь не следует, что между публикацией и заболеванием наличествует вричинно-следственная связь. Ни одна экспертиза не сможет констатировать ее со стопроцентной точностью. И напротив, отсутствие медицинской справки никоим образом не может свидетельствовать

том, что гражданин не испытывал физических страданий. Представляется, что суд при рассмотрении подобных дел должен исходить из презумпцим причинения морального вреда и определить размер компенсации с учетом заслуживающих внимания обстоятельств.

К сожаленшо, на практике в вопросе об определении размера такой компенсации какая-либо определенность отсутствует.

Анализ судебной практики показывает, что сложился достаточно стабильный уровень размера компенсации, который варьируется в зависимости от того, в каком суде рассматривается иск.

На этом фоне резко выделяется Железногорский городской суд Красноярского края, который, удовлетворяя иски главы города В., в одном случае взыскал с журналиста и редакции в качестве компенсации морального вреда 300 000 рублей, а в другом — 65 000 рублей.

Напротив, Шарыповский городской суд взыскал с редакции телекомпании “Шанс” в пользу А. в качестве компенсации морального вреда 200 рублей. Поводом послужило распространенное в ходе гiредвыборной кампании сообщение, где утверждалось, что А., работая заместителем начальника следственного отдела, занимался коммерческой деятельностью и неоднократно вредставал перед офицерским “судом чести”. Аналогично, Железнодорожный суд г. Красноярска изыскал в качестве компенсации морального вреда 200 рублей по иску господина Г., работавшей директором предприятия, к редакции газеты “Евразия”.

Сложившуюся ситуацию, при которой размеры морального вреда практически произвольно определяются каждым судьей, вряд ли следует считать нормальной, как и в целом то, что судами по сходным делам принимаются противоречивые решения.

Говоря об ответственности за распространение не соответствующих действительности и порочащих честь, достоинство и деловую репутацию сведений, следует обратить внимание на следующий момент. Единственной санкцией нематериального характера, которую законодательство предусматривает за данное гражданское правонарушение, является возложение обязанностираспространить опровержение. Несмотря на это, суды зачастую наряду с опровержениями возлагают на ответчиков обязанность принести вубличные извинения. Следует отметить, что во всех случаях, когда возложение обязанности принести извинения было обжаловано в кассационном порядке, решения судов первой инстанции в этой части были краевым судом отмененьи.

Таким образом, практика рассмотрения дел о защите чести, достоинства, деловой репутации и возмещении морального вреда еще достаточно далека от совершенства. Сегодня, однако, можно констатировать, что в этой практике наметились положительные тенденции. В отличие от ситуации, которая была несколько лет назад, когда судами удовлетворялись практически все подобные иски, в последнее время появилось большое количество дел, по которым в удовлетворении иска было отказаво. Это свидетельствует о том, что суды стали более тщательно относиться к рассмотрению дел данной категории. Как следствие, значительно улучшилось и качество принимаемых решений, многие из которых не просто констатируют факты, но и содержат элементы юридической теории, которые, надеемся, будут учтены, при разработке очередного анализа судебной практики Пленумом Верховного суда РФ.

Проблемы компенсации морального вреда в зеркале российского права

Государство в соответствии со ст. 52 Конституции РФ обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. По смыслу данный нормы под ущербом можно понимать и моральный вред.

В России, как и во многих странах мира, одним из основных способов защиты неимущественных благ является институт компенсации морального вреда. Этот институт существует в российском законодательстве чуть более десяти лет, поэтому в настоящее время он находится в стадии совершенствования правопримен ительной практики российского судопроизводства.

Проводимые научные исследования в большинстве случаев замыкались на мало знакомых нашим правоприменителям правовых конструкциях, при этом не уделялось должного внимания анализу отечественной практики. Из-за несовершенства правоприменительной практики суды порой ограничиваются вузкиме понятием морального вреда, не затрудняя себя определением степени тяжести перенесенных нравственных страданий и не желания творчески подходить к вы- носимым решениям.

да, полезно опираться на опыт зарубежных стран, где институт компенсации морального вреда складывался десятилетиями, где понятие епсихлческий вреде понимают как психиатрический вред, как нервный шок, нервное потрясение или обыкновенное потрясение. Но не нужно копировать чужую модель, нужно приближать судебную практику к реальным условиям общественных отношений в России. С учетом сложившейсяГосударство в соответствии со ст. 52 Конституции РФ обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба. По смыслу данный нормы под ущербом можно понимать и моральный вред.

В России, как и во многих странах мира, одним из основных способов защиты неимущественных благ является институт компенсации морального вреда. Этот институт существует в российском законодательстве чуть более десяти лет, поэтому в настоящее время он находится в стадии совершенствования правопримен ительной практики российского судопроизводства.

Проводимые научные исследования в большинстве случаев замыкались на мало знакомых нашим правоприменителям правовых конструкциях, при этом не уделялось должного внимания анализу отечественной практики. Из-за несовершенства правоприменительной практики суды порой ограничиваются вузкиме понятием морального вреда, не затрудняя себя определением степени тяжести перенесенных нравственных страданий и не желания творчески подходить к вы- носимым решениям.

да, полезно опираться на опыт зарубежных стран, где институт компенсации морального вреда складывался десятилетиями, где понятие епсихлческий вреде понимают как психиатрический вред, как нервный шок, нервное потрясение или обыкновенное потрясение. Но не нужно копировать чужую модель, нужно приближать судебную практику к реальным условиям общественных отношений в России. С учетом сложившейся практики российских судебных органов и опыта европейских государств в целях исключения субъективного мнения судей при определении размера компенсации морального вреда можно выражать его в соотношении с минимальным размером оплаты труда (МРОТ).

В российском законодательстве моральный вред определяется как нравственные и физические страдания (ст.]51 ГК РФ). В цивилисгической литературе под вредом понимается «всякое умаление охраняемого правом блага, имущественного или неимущесгвенного»<. Вред является социальным понятием, и его можно определить «как последствия посягательства на общественные отношения, как последствия нарушения охраняемых законом прав и интересов государства, организаций или граждане2. Вред в гражданском праве — это изменение во благе, которое охраняется законом и может быть имущественным и неимущественным.

Имущественные блага — прежде всего вещесгвенные блага, находящиеся во владении, пользовании и распоряжении у граждан и юридических лиц.

Некоторые авторы считают, что неимущественные блага включают в себя «как материальные (т.е. имеющие вещественное содержание, например здоровье как целостность организма человека, окружающая среда), так и немотериальные (например имя) блага3.е

Однако с этой позицией согласиться нельзя. Характер вредных изменений и охраняемых законом общественных отношений весьма разнообразен. Его можно классифицировать по различным признакам. Наиболее общей классификацией, имеющей важное значение для правового регулирования, является деление всех вредных последствий противоправного посягательства на имущественные (материальные) и неимущественные (нематериальные).

К неимущественным впоследствии следует относить политические, общественные, моральные, физические и тп.4. Здоровье человека, целостность его организма, право на безвредную окружающую среду и т.п. не являются материальным благом, а есть благо физическое, нарушение которого подлежит компенсации.

Правовую защитуличных неимущественных и имущественных прав обеспечивает вступивший в силу с 4 мая 1999 года Закон РФ < Юб охране атмосферного воздуха». В ст. 32 он закрепляет: «Вред, причиненный здоровью, имуществу граждан, имуществу юридических лиц и окружающей природной среде загрязнечием атмосферного воздуха, подлежит возмещению в полном объеме и в соответствии с утвержденными в установленном порядке таксами и методиками исчисления размера вреда, при их отсутствии в полном объеме и в соответствии с фактическими затратами на восстановление здоровья, имущества граждан и окружающей природной среды за счет физических и юридических лиц, виновных в загрязнении атмосферного воздухав5. Анализируя ст. 151 ГК и ст. 32 Закона РФ «Об охране атмосферного воздухаз, мы приходим к выводу, что наряду с возмещением материального вреда пострадавшие имеют право требовать компенсацию морального вреда, которая состоит из обязанности выплаты потерпевшему денежной компенсации за физические и нравственные страдания, испытанные им при нарушении его прав на жизнь, здоровье, защищенных ст. 20 и ст. 42 Конституции РФ и ст. 150 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Нематериальные блага неотделимы от личности конкретного человека, но большинство из них не постоянны во времени: здоровье, окружающая среда, индивидуальный облик и другие. Объем нематериальных благ закреплен в Конституции Российской Федерации и Гражданском кодексе РФ. Конституция РФ в ст. 2 закрепляет обязанность государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина. Защита и реализация конституционных прав граждан более подробно приведена в Гражданском кодексе РФ. О моральном вреде говорится в статьях 12, 151, 152, 1099-1101 ГК РФ. В них закреплены положения, регламентирующие моральный вред, его понятие, порядок определения, возмещения и тд. Согласно п. 1 ст. 150 ГК РФ жизнь, здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства,

право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и нематериальные блага, которые принадлежат человеку от рождения или в силу закона, неотчуждаемы и непередаваемы иным способом. Любое нарушение данных благ (прав и свобод) гражданина может привести к наступлению морального вреда.

Суть содержания морального вреда заключается

том, что действия причинителя вреда обязательно должны найти отражение в сознании потерпевшего, вызвать определенную психическую реакцию, как правило негативную.

Если противоправными действиями гражданину причинен моральный вред, нарушаются его личные неимущественные права или другие нематериальные блага, наличие такого вреда подлежит доказыванию, и суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (ст. 151

ГК РФ).

Особенностью неимущественных благ является их нематериапьiый характер, неотчуждаемость, непередаваемость (ст. 150 ГК РФ). Учитывая неотчуждаемость и непередаваемость, можно заключить, что законодательство не допускает использование неимущественных благ в качестве объектов купли-продажи, мены, дарения, ренты, аренды, найма, займа, кредита. Исключением из общего правила являются личные не- имущественные права и другие нематериальные блага, принадлежавшие умершему, которые могут осуществляться и защищаться другими лицами, в том числе наследниками правообладателя. В данной норме ус- матривается прецедент отчуждения личных неимущественных благ непосредственно от человека6.

По смыслу действующего законодательства ст. 150 ГК РФ понятием < неимущественные блага» охватываются и неимущественные права. Вто же время встречается точка зрения, не совпадающая с такой формулировкой. В соответствии с ней выделяются нематериальные блага (жизнь, здоровье, честь, имя) и личные неимуществен ные права, объектами которых нематериальные блага не являются (право авторства, право на авторское имя и др.)>.

Согласно ст. 151 ГК РФ, если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие ему другие нематериальные блага, а также в иных случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Понятие морального вреда дается в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 августа 1994 года Ив 10 ёIекоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», в котором указывается, что под моральным вредом понимаются нравственные или физические стра- дания, причиi-iенные действием (бездействием), посягающим на принадлежащие гражданину (от рождения или в силу закона) нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и тп.) или нарушающим его личные неимущественные права (право на пользование своим имене