Этика медиации

Все интенсивнее медиация распространяется по всему миру, и все больше она становится транснациональной в международно-экономических отношениях. Вместе с этим все заметнее становятся различия в образовании медиаторов и стандартах качества медиации. Медиаторы сегодня действуют в условиях, отличающихся от других профессий, что проявляется как на законодательном уровне, так и на уровне профессиональных норм и кодексов (Австрия – исключение) – такова ситуация в странах Европы, включая Германию.

На первый взгляд, отсутствие обязывающего законодательного регулирования производит впечатление, что медиатору предоставляются более широкие профессиональные возможности, чем другим профессиям. При ближайшем же рассмотрении оказывается, что слабо ограниченная свобода становится обузой: чем меньше заметны границы, тем больше опасность потерять ориентиры. Особенно для начинающих медиаторов. Такое отсутствие ориентиров относится, естественно, и к этической плоскости. Очевидно, что медиатор, также как и классический консультант, адвокат или психолог, постоянно сталкивается с вопросом, соответствуют ли его действия этическим требованиям профессии.

И правда, часто медиация внутрикорпоративного конфликта создает специфическую констелляцию, которая вызывает этические вопросы: например в случаях, когда стратегические цели предприятия (которое делает заказ на медиацию и оплачивает ее) противоречат этическим принципам участвующих в конфликте сторон, руководства и даже собственника.

Для медиатора этические вопросы – повседневность; и только медиатор, действующий морально, может быть успешным, хотя бы потому, что в противном случае за короткое время он потеряет доверие клиентов медиации. Естественно, возникают вопросы: каковы критерии оценки морально безукоризненного или просто приемлемого поведения медиатора? Применяется ли или должны ли к нему применяться общераспространенные критерии оценки? И следующий вопрос: возможно и должно ли такую оценку закреплять в нормативах профессии, фиксировать в правовых нормах – как говорят юристы – создавать «юстициабельный» масштаб? А над этими вопросами – еще один: возможно ли это вообще?

В медиации постоянно возникают простые и сложные моральные вопросы, ответы на которые зависят от текущей ситуации, от того, кто участники медиации, от личности медиатора. На вопросы совести и моральности поведения в медиации приходится отвечать без опоры на общепринятую норму, – и это относится к своеобразию медиации в сравнении с правовыми процессами. Такие вопросы не поднимаются в правовой сфере. Для морально правильного поведения медиатора существует то же, что для медиации в целом: опорными инструментами регулирования становятся не всеобщие знания об обращении с людьми, а его личность, в той части, которая называется «мораль» и «нравственность», а также представления о приличном в поведении.

Слово «Мораль» происходит из древнегреческого языка и изначально обозначало – совершенно без оценочно – обычай, привычку, характер. В этом смысле глубокомысленных авторов описаний господствующих обычаев, нравов и обрядов во Франции перед революцией 1789 года называли «моралистами». Они ограничивались лишь сухой констатацией фактов человеческого поведения.

Понятие «мораль» преимущественно используется в ценностном смысле. Мораль – это хорошие обычаи, которые общеприняты; это сумма всех общественных норм. Аморально соответственно то, что отклоняется от господствующего мнения о правильном поведении. А «моралистом», – того, кто «морализирует», – мы называем человека, склонного абсолютизировать социально закрепленные нормы, несмотря на их постоянную изменяемость, и человека, который действует на нервы окружающим моральными проповедями, демонстрируя, что лучше знает, как должно себя вести, бросается на защиту моральных ценностей. Наверное, не в последнюю очередь по этим причинам слово «мораль» вышло из моды. Однако мы продолжаем и продолжаем говорить об этике: повсеместно распространены понятия «этическая комиссия», «научная этика», «бизнес-этика», даже «компьютерная этика» и «этика масс-медиа».

Нельзя не заметить также, что происходит инфляция и в использовании понятий «этика» или «этический». Обратимся к философии, где понятие «этика» используется многозначно и многообразно. Так, различаются области этики в зависимости от постановки задачи. Нормативная или предписывающая (прескриптивная) этика исследует правильность и корректность высказываний о моральных ценностях и нормах поведения. Описательная (дескриптивная) этика исследует психологические, биологические, социальные и исторические основания подобных оценок. Мета-этика занимается как нормативной, так и дескриптивной этикой и ставит вопрос об отграничении моральных и не моральных ценностей и норм поведения, а также о гносеологических, философско-языковых и онтологических основаниях высказываний о ценностях и нормах поведения.

В академической области предпринимаются дальнейшие разграничения по различным критериям, что в рамках данной статьи мы описывать не будем. Существует также представление об «индуктивном подходе», когда этика зарождается и живет в эмпирическом состоянии, и много позже возникают вопросы о том, что, при каких условиях и в какое время людьми считалось и считается хорошим или плохим. И сегодня этот способ подойти к пониманию кажется современным, хотя он известен еще с Аристотеля.

Аристотель (384-322 гг. до рожд. Хр.) был, как известно, учеником, а также знаменитым критиком Платона. Он совершенно по-иному – множественно и изменяемо и в еще более сложном виде – представляет, что такое «добро». Не вдаваясь в детали его этических рассуждений, приведем лишь важнейшие, с точки зрения нашей темы. «Добро» – означает для каждого свое, но достижение его для каждого становится высшей целью, поскольку Eudaimonia ведет туда, где есть для каждого то, к чему он больше всего стремится. Такое «добро» и с ним благоденствие (добродетельность), или счастье, достижимы в «Деятельности души в полноте добродетели». Человек не может достичь благости путем созерцательного размышления (филососфствования), но может собственными действиями, что Аристотель и обозначает как добродетель.

«Сущность нравственного понимания – это поступки». Добродетельно поступает тот, кто избегает крайностей и ищет золотую середину. Кто добродетельно действует, всегда находит золотую середину, соразмерность, соответствие. По Аристотелю, не существует абсолюта того, что хорошо, что плохо, правильно или неправильно, «этично» и «не этично». Его этика, таким образом, не дает предписаний для правильного и благонравного поведения человека, что обязывает каждого самостоятельно вырабатывать собственные абсолюты вновь и вновь для каждой ситуации, так как ситуации изменяемы, текучи.

Именно здесь становится ясно, почему этика Аристотеля современна, и особенно подходит для понимания профессиональной этики медиатора. Поскольку с абсолютными требованиями к абсолютно этически правильному поведению медиатор не смог бы существенно продвинуться ни внутри себя, ни к результату вместе с теми, кто приходит на медиацию: чаще всего это люди из разных культур, что предопределяет различия в их моральных представлениях и установках. В этой связи медиаторское образование должно придавать особое значение системному подходу. В системных теориях постулируется: когда изменяется один компонент, может измениться вся система. В медиации системная теория обосновывает, почему решение, которое подходит для конфликта «А» может стать для конфликта «Б» контрпродуктивным. Все без исключения факторы конфликтной системы должны быть приняты во внимание, чтобы найти выход из состояния конфликта и кризиса.

Аристотель подчеркивал значение так называемых «системных взаимосвязей». Согласно его учению, «благоденствие» и «благонравное поведение» не возможно привязать к одинокому (без отношений) Эго, а только к «Жизни и сплетенностям». Это высказывание о «Жизни в сплетенностях» и есть основа содержания системных теорий. Системные теории развивались среди прочего на основе моделей и способов получения знаний в кибернетике, теории хаоса, а также на основе теорий познания, предложенных радикальным конструктивизмом. И аристотелевская этика с ее пониманием «Жизни в сплетеннностях» соответствует современному уровню системных теорий.

Но откуда берется знание в конкретной медиаторской ситуации о том, что есть золотая середина, что соразмерно, подходяще, является нужным количеством? На что ориентируется медиатор? По Аристотелю получаем ответы на эти вопросы, опираясь на концепцию этики. Этика означает: Характер, Позиция, Внешние проявления. У кого есть правильная базовая позиция, тот бывает в состоянии найти соразмерное, обнаружить свою внутреннюю и внешнюю середину, чтобы правильно действовать. Характер, правильная базовая позиция – не даны от рождения, они должны через активный поиск появляться в каждом жизненном моменте. Позиция должна вырабатываться. Для этого используются как рациональные, так и, что сложнее, иррациональные душевные силы, среди них интуиция и чувства.

Из рационального можно получить только понимаемую часть добродетели, но не ее оставшуюся большую часть, так как правильное знание не делает способным к правильному поступку, действию. В практике выдерживает испытание тот, кто этическое благонравие черпает из действий, интуиции и тренировки. Мы становимся отважными только тогда, когда действуем отважно и справедливыми, только когда действуем справедливо. При этом именно благонравие, добродетель требуется тренировать с особой заботой и настойчивостью. Добро и с ним благоденствие находятся в постоянном стремлении к уравновешиванию.

Благодаря этой теории аристотелевская этика подходит в большей степени, чем остальные, для того, чтобы дать медиатору ориентиры. Вместо жестких нормативных канонов она ориентирует каждого на непрерывную выработку собственной профессиональной этики. Правильное поведение покоится при этом не только на теоретических взглядах, намного важнее упражняться и все время взвешивать. Поскольку этика медиатора для каждого медиатора, для каждой медиаторской ситуации уникальны, то делаем вывод: этически правильное невозможно предписать или передать средствами закона, фиксированных стандартов, прописных правил или техник.

И тогда попытки конкурирующих сообществ медиаторов, институтов образования и университетов создавать банки данных и списков медиаторов, а по сути, монопольно сертифицировать профессионалов-медиаторов – видятся по ту сторону этических требований к медиатору. Благоразумнее выглядит введение минимальных стандартов, которые бы защитили общими усилиями уже найденное. И уж совсем не приемлемыми выглядят в рамках урегулированного профессионального образования введение испытаний (схематичных и упрощенных по определению) профессиональной, методической или социальной компетентности медиатора. Этим мы создаем «нормативного медиатора», и именно такой медиатор не сможет реализовать далеко стоящие от обычной нормы, сложные и сущностные требования к медиатору.

По-видимому, все мыслимые фиксируемые критерии ничего не могут сказать о качестве работы медиатора. Не следует доверять ни одной попытке приписать медиации определенную идеологию или общепринятую систему ценностей. Такие попытки не в последнюю очередь представляются как активность коммерческого толка, удовлетворяющая скорее тщеславие, чем этические требования к профессии. У медиатора не стоит задача воплощать и защищать идеологии и идеалы. Он ограничивается тем, чтобы найти «середину» в каждой медиативной ситуации в отношении к и между сторонами. Этическая позиция, предложенная Аристотелем, может дать ориентиры, а им сформулированные требования можно рассматривать как основания для контроля. Все остальное медиатор должен сформировать для себя сам.