Которая ее носит.

(К. Мелихан)

Как обещала Андрею, и как хотела сама, Елена повезла дочь в салон свадебного платья. Катя отнекивалась, как могла, но мама оказалась как кремень: ничто и никто не могли заставить ее передумать. На месте она сначала просмотрела каталог с образцами новых моделей, а потом устроила Катерине просто адскую пытку, заставив перемерять одно за другим не меньше двадцати платьев. Девушка мысленно стонала, снимая один белый ворох кружев и газа, и одевая другой, но потом, к своему удивлению, заметила, что с любопытством разглядывает себя в зеркале, совершенно не узнавая.

Все-таки Юлиана сумела в ней кое-что сдвинуть с мертвой точки. В ней медленно, но верно просыпалась женщина – кокетливая, соблазнительная, любящая красоту и стильную одежду… И вот теперь, видя свое отражение, Катя уже прикидывала, какую прическу могла бы сделать к этому платью… Или к этому… Или к тому… Но пока ни один из нарядов ее «не зацепил». И вдруг…

«Оно!», - вспыхнуло в голове у девушки, когда она в очередной раз увидела себя.

Ничего лишнего… только газ и кружево тонкой, почти ювелирной работы… Одно плечико прикрыто легкой, плетенной чьими-то талантливыми руками материей, а другое выставлено на показ. Грудь слегка приподнята, талия кажется еще тоньше… Пышная юбка и шлейф, как у принцессы…

«Золушка… Сама на себя не похожа… Неужели это я?».

Катя уже представила, что ее волосы должны просто спадать вниз по плечам и спине, как Елена Санна сказала, подойдя к ней:

- Катюш, это оно… ТВОЁ платье!

Пушкарева удивилась тому, насколько одинаково они мыслят с матерью, и кивнула.

Елена подозвала продавщицу, и Катерине стали помогать снимать это белоснежное великолепие. Где-то в глубине ее души возникло возмущение: «Не хочу снимать! Хочу еще покрасоваться!... А еще больше, хочу понравиться… ЕМУ!».

Пушкарева вздохнула: «Опомнись! Он же тебя вынудил на эту свадьбу! Он же тебя обманывал!»

«Ох, Пушкарева, Пушкарева… Сама себя-то не обманывай. Уж будь любезна, сама себе не ври! … Ты ж его любишь, с ума по нему сходишь, таешь от одного только взгляда, что уж говорить о прикосновении… А уж о поцелуях я вообще молчу! Он же для тебя один-единственный! И никакие «Миши» не заставят тебя забыть его… Он поселился в твоей душе, твоем сердце, твоих мыслях навсегда… Так что не ври! Хотя бы сейчас… А платье тебе, несмотря на все это, ужасно понравилось!».

Елена Санна уже успела расплатиться и взять коробку с платьем за время этого внутреннего диалога дочери с самой собой.

- А теперь туфли, заколки, духи и все-все остальное! Пошли, а то времени совсем нет!

- Это мама, ты права… Времени совсем не осталось.

И взяв у матери свой свадебный наряд, она пошла вслед за ней за «хрустальными туфельками».

Совершенно измученные почти в пять вечера они, наконец, вернулись домой. Зорькин, который убежал куда-то вчера вечером, как верный часовой уже ждал подругу в ее комнате на ее же диване. Катя, плотно прикрыв за собой дверь, выложила другу все, что тому уже было известно из другого первоисточника.

- Коль, понимаешь, в чем дело… Я его не узнаю совсем… Он… Он вроде и прежний, и другой какой-то…

- И это плохо?

- Это странно… И настораживает как-то… Коль… я сама себя не понимаю… Вот, умом знаю, что все это бред, а как он подойдет… Как обнимет… А если уж поцелует! Все… Это конец… Он ведь меня в полную зависимость от себя ставит, понимаешь?

- Кать, - Зорькин теперь все знал, а потому мог немного направить подругу по нужным рельсам. – А если ты ему поверишь?

- Как, после всего того, что он натворил?

- Ну, ты ж его простила, или врала?

- Простила…

- Ну!

- Но ведь…

- Без всяких «но»! Переверни страницу и живи себе дальше!

- Но ведь он меня шантажирует!

- Ради чего? Он тебе сам говорит: мне нужна ты! Чего тебе еще надо?

- Да ведь врет? Понимаешь? Он врет!

- Причина?

Пушкарева замолчала.

- Во-от! – торжественно подытожил друг. – Причин нет, а, следовательно, что?

- Что?

- Не врет он тебе Пушкарева… Вот в чем фикус-пикус… Не врет…

- Много ты понимаешь…

- Ну, кое-что кумекаю… А ты чего с утра-то с теть Леной куда-то мыкалась?

Катерина горестно вздохнула.

- Мы платье покупали.

- Во, дура! А! Дерьмо, что ли, какое-то купили?

- Не-ет…

И тут Пушкарева разрыдалась.

- Ко-оль… Платье такое, прям как я мечтала-аа… Кра-си-ивое-е… Бе-елое-е… Коо-оль… Ну зачем я ему, а?

Колька гладил подругу по плечам и по голове.

- Катьк… Выход один: выйдешь замуж – и узнаешь…

А через час в квартире Пушкаревых объявился жених. И снова с цветами. И снова и для невесты, и для ее мамы. И снова Пушкарева сидела рядом со своим счастливым женихом.

Андрей разошелся не на шутку. Он ни на шаг не отходил от Катерины и постоянно, случайно или нет, дотрагивался до нее: то до плеча, то до бедра, то до талии… Со стороны могло показаться, что мужчина просто не может представить себе жизнь без присутствия любимой женщины, без ощущения ее рядом с собой… Кате вовсе не казалось, что все это фарс, ведь именно эти чувства, о которых думали другие, и переживал Жданов на самом деле. Он с восторгом воспринял затею Валерь Сергеича посмотреть детские фотографии невесты, окунуться, так сказать, в ее «темное прошлое», и мужчины ужасно долго любовались Катюшиными изображениями в разном возрасте…

- Глянь, глянь… Тут ей полгода! Смотри, какая серьезная! Прямо профессор.

- А на заднем плане кто?

- Колька, кто ж еще! Эти двое с яслей вместе!... А вот в школу пошла… Правда, портфель больше ее, но это не важно, главное, что в этом портфеле вон сколько знаний домой перетаскала! Да, Катюха?

- Да, пап, - девушка была несколько сконфужена.

Согласитесь, если вдруг любимый, но предавший вас человек, увидев вашу фотокарточку, где вы, пардон, лежите нагишом посреди большого одеяла, к вашему большому удивлению улыбнется и скажет: «Вот такой у нас будет старшая дочка!», вы почувствуете себя несколько странно. Не так ли? Вот и Катя чувствовала себя очень странно. С одной стороны, то, как вел себя Андрей должно было радовать и говорить о его истинных чувствах, но с другой… С другой - Катерина никогда не любила тех ситуаций, в который ничего не понимала. А понять Андрея Жданова ей становилось почти невозможно.

Наконец, закончив с просмотром альбомов, Андрей поднялся с дивана и подошел к девушке:

- Кать, пойдем к тебе нам надо кое о чем поговорить…

- Прямо сейчас?

- Да… Прямо сейчас…

Глаза Жданов не обещали ей ничего хорошего… В смысле, понятного… Зачем и о чем им еще разговаривать? Но деваться было некуда, и девушка прошла с мужчиной к себе в комнату.

Как только за ними закрылась дверь, Андрей немедленно притянул ее к себе и поцеловал. Но не так как вчера – жадно и ненасытно, а нежно, любяще, пьяняще… Голова немедленно закружилась у обоих. Слишком давно они не ласкали друг друга вот так… Вспомнилось сразу все: от первого поцелуя, в каком-то маленьком кафе, до последнего – за день до совета в президентском кабинете «ZIMALETTO»…

«Боже, как же я люблю его… Люблю, несмотря ни на что! Почему так? Почему так происходит? Ведь он же не любил меня никогда!... Тогда зачем все это теперь? Никто же не наблюдает, никто в этом не заинтересован… У меня же сейчас нет ничего!»

«Кроме себя самой…», - шепнул кто-то в ее сознании. - «А вдруг то, что он говорит, то, как он себя ведет – это и есть истина? Вдруг он действительно тебя любит, а ты не можешь довериться ему?»

«Хватит! Один раз уже доверилась…»

«Тогда почему же ты не вырываешься из его рук, почему прижалась к нему, как к единственной опоре в этом мире? Почему отвечаешь на его поцелуй, приоткрывая губы, и ласкаешь его в ответ?!».

«Не знаю!»

«Не обманывайся, знаешь!»

«Не знаю…»

«Знаешь! Это просто любовь…вот и все…»

А Андрей продолжал целовать ее, лаская ее плечи, спину и, спуская руки немного ниже. Он прижал Катерину к себе так, что, казалось, они совпали друг с другом, как пазлы в картинке. Ни одна женщина до этого так идеально не подходила Жданову, как эта девушка. Маленькая, хрупкая, нежная…

«Моя… Моя… Моя!», - билось в его сознании одно-единственное слово, которое сменилось на целую фразу: «Люблю тебя, Катенька…», и в этот момент он оторвался от ее губ.

Взгляды у обоих были затуманены от только что пережитых чувств, а потому сначала между ними повисло молчание. Андрей ласково провел по волосам девушки и расстегнул заколку, сдерживающую ее волнистые пряди. В то же мгновение локоны упали на плечи и спину, превратив Катю в настоящую фею. Она на могла отвести взгляда от Андрея, который почти осязаемо ласкал ее взглядом.

- Катя… - наконец, заговорил он. – Катенька… Катюша…

- Что…

- Ничего… Просто я очень люблю произносить твое имя, Кать… Если б ты знала, сколько раз я звал тебя все это время, пока мы не виделись…

- Для чего?

- Просто чтобы увидеть тебя… Обнять… Почувствовать… Как сейчас… Или поцеловать… Вот так…

И Андрей снова склонился к невесте.

Она смогла тихо вскрикнуть перед тем, как его губы накрыли ее рот и снова начали сладко пытать. Теперь с каждой секундой страсть мужчины нарастала, и Катерина это прекрасно чувствовала. Проведя со Ждановым только две ночи, она успела прочувствовать его так хорошо, как если бы не один год была с ним близка. А он, в свою очередь, прекрасно помнил все, что касалось Кати. Когда они прекратили целоваться, мужчина внезапно взял ее руку и поцеловал в самый сгиб локтя… Туда, где была маленькая, едва заметная родинка…

- Здравствуй, точечка… - тихо шепнул он, смотря прямо на маленькое коричневое пятнышко.

Потом, резко выпрямившись, коснулся губами плеча Кати, спрятанного под материей ее платьица в горошек. Именно там, где была еще одна родинка.

- Там у тебя будто горошинка плоская лежит… - глядя прямо в глаза девушке, шепнул Андрей.

- Прекрати, пожалуйста… - Катерина слегка дрожала, совершенно ошалев от того, что Жданов помнит ее, так сказать, в самом что ни на есть естественном виде… Чувствуя, что силы ее покидают, Пушкарева прислонилась спиной к своему шкафу.

- Нет, подожди… У тебя еще много отметинок… Но вот одна… Одну я очень хорошо помню…

И тут мужчина опустился на колени, не прекращая прожигать глазами глаза Кати. Пушкарева, как под гипнозом, не могла вымолвить ни слова, а Жданов, взяв ладонью ее за щиколотку, заставил немного приподнять ногу. Его большой палец осторожно провел по обнаженной коже… Прямо по малюсенькому шрамику, который остался у Катерины со времен далекого детства… Мальчишки во дворе бросались черепицей, и один ее кусок попал девочке прямо по ноге, по внутренней стороне щиколотки… Шрам был едва заметен, а потому Катерина застыла в шоке от понимания того, что Андрей не только заметил его ТОГДА, но и помнит о нем до сих пор…

А Жданов уже склонился перед Катериной, как жрец, перед своей богиней, и дотронулся губами до ее кожи… Девушка вздрогнула и начала оседать на пол, но мужчина тут же подхватил ее на руки и усадил на диван, а сам снова опустился перед ней на колени. Все ее тело вздрагивало и тряслось от тех ощущений, которые в ней будил Андрей, а тот не думал останавливаться. Он обнял ее колени и положил на них подбородок.

- Кать… Я еще именно поэтому хочу на тебе жениться… У меня ни с кем не было такого, как с тобой… И тогда, и сейчас… Особенно сейчас…

Он лег щекой ей на ноги и вздохнул.

- Ни к кому такого раньше не испытывал… Вот почему так получается? Жил, как идиот, ничего вокруг себя не видел… Потом ты… Это же каким дураком надо быть, чтобы сразу тебя не разглядеть?

Катерина затихла, смотря на черную шевелюру жениха, и чувствуя тепло его тела, прислоненного к ее ногам. Он потерся о них, как котенок. Ей даже показалось, что он что-то проурчал, а потом снова заговорил:

- Но теперь все… Теперь все будет по-другому… Не зря все это время, что мы были не вместе, в моей жизни что-то менялось… Не зря… Значит, все заслужил и все пойдет на пользу, а не во вред… А послезавтра… - сердечко Кати забилось быстрее, при упоминании о грядущей свадьбе. – Послезавтра уже все будет по-другому… Теперь ты будешь только моей…

- А можно ли мне будет сказать такое про тебя? – вдруг вырвалось у Кати, и Андрей поднял голову, посмотрев на нее смеющимися глазами.

- Ревнуешь? – спросил он.

Катя молчала, коря себя за несдержанность.

- Кать… Ну?

- Просто это не очень-то приятно, когда тебе изменяют…

- Уж я-то знаю, как неприятно… Ловко вы тогда с Николаем меня провели!

- Это… Это я так отмстить хотела… - Катерина покраснела с головы до пят.

- Получилось…

- Что?

- Я тогда ревновал тебя страшно, - он опять уткнулся лицом ей в колени и поцеловал их через ткань в горошек.

Катя снова вздрогнула, и тут Жданов сказал.

- Можешь, конечно, мне не верить, но у меня с той самой ночи, что мы провели в квартире Малиновского, не было никого… И дело не в том, что возможности не было… Просто… Грубо говоря, ни с кем кроме тебя не хочется…

Его руки поднялись немного выше и обняли ее за бедра.

- А когда хочешь одну женщину, то нечего тратить себя на другую… Вот так, Кать… И если уж я решил жениться, то… Пусть это странно звучит из моих уст… Но я хочу, чтобы в моей жизни была только одна свадьба и одна жена… Как у моих родителей или твоих… И если я стану мужем, то буду любовником только одной женщины – моей жены… Так что нет ничего странного в том, что и от нее я потребую того, чтобы она была только моей и больше никто на нее и взглянуть не смел… с далеко идущими намереньями…

Эти слова, все до единого, были столь необычны для Андрея, что Катерина просто замерла от услышанного. А Жданов, легко поднявшись на ноги, потянул Катерину с дивана на себя и прижал к своему телу.

- По-моему, это справедливо… А как ты считаешь?

- С-справедливо, - согласилась Катя, совершенно не понимая своего поведения, своей робости и податливости.

Где вы: возмущение, оскорбленное достоинство, злость, дерзость, гордость женская, в конце то концов?! АУ!!! Ведь она-то не виновата перед этим человеком ни в чем, если не считать того, что открыла правду о компании так неожиданно.

«И того, что подписала доверенность на управление «ZIMALETTO» на Воропаева», - скрипнула совесть.

И что? Разве я не имела на это права? Он… Он… Он… Он мерзкий, грязный, подлый, эгоистичный предатель! Почему же я ничего не могу сделать против его желаний и воли? Я же настроилась, там, в Египте… Я же даже хотела «ZIMALETTO» в фабрику по консервированию превратить и наделать из этого враля консервов и вдруг… ЭТО!

«Но ведь ЭТО, как ты говоришь, тебе очень даже нравится…».

Да я мечтала о том, чтобы он оставил меня в покое!

«Ой, ли! А что бы с тобой было, если б в каком-нибудь журнале напечатали б его вместе с Кирой или другой бабОчкой, а? Не помнишь, что с тобой было на той презентации, где он с Воропаевой дал целую «фотосессию»? Забыла? По-омнишь! Помнишь и ревнуешь, как сумасшедшая!»

Нет!

«Да!»

Нет!

«Да, да, да! И не спорь!»

Господи, ну почему он! Почему так навсегда!

«Потому что только его любишь и любить можешь…»

Они стояли, обнявшись, и смотрели друг на друга… Может минуту, может две… А потом Андрей поцеловал Катю еще раз, до конца разметав по сторонам все ее оставшиеся разумные мысли и переживания, оставив только одно – ощущение восторга от того, что он делал…

- Катерина! – прервал их поцелуй командирский голос Валерь Сергеича, раздавшийся из коридора. – Вы там не заснули?

Андрей усмехнулся. Его теперешнее состояние очень далеко находилось от того, которое можно было бы назвать «сонным».

- Нет, Валерь Сергеич! – крикнул он, не выпуская Катю из объятий.

- Тогда, молодые, пошлите пить чай. А то остынет!

- Уже идем, - опять ответил за Катю Жданов и, открыв дверь, пошел вместе с ней на кухню…

К ее полной неожиданности, мама не только приняла Андрея как будущего зятя, но и активно включилась в разговоры о свадьбе и дальнейшей жизни своих детей. На все возмущенные взгляды дочери, она отвечала своим, гласившим: «Ты ничего не понимаешь!» и продолжала обсуждать со Ждановым праздник.

Таким образом Екатерина Валерьевна Пушкарева осталась в стане одна… А послезавтра ей было уготовано судьбой перейти на сторону врага. В добровольно-принудительном порядке…