Лекция №1 Деструкция и властные системы переходного общества. К постановке проблемы

Гевелинг Л.В.

ДЕСТРУКТИВНЫЕ ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ ВЛАСТИ

(Клептократия, лутократия, плутократия в политической жизни африканской страны)

Курс лекций

Рецензенты: Васильев А.М., член-корреспондент РАН, доктор исторческих наук, профессор, директор Института Африки РАН Видясова М.Ф., доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой политологии Востока, ИСАА при МГУ

В курсе лекций анализируются аномальные и скрытые процессы в политической и социально-экономической жизни обществ переходного типа. Впервые в отечественной и зарубежной политологии системно изучаются наиболее опасные формы организации власти - клептократия («власть воров»), лутократия («власть грабителей») и плутократия («власть богатства»). Опираясь преимущественно на материал Нигерии и других развивающихся стран, автор данного курса исследует такие деструктивные явления, как коррупция высшей бюрократии, коммерциализация избирательных кампаний, усиление роли денег в партийном и государственном строительстве, распространение террора и политического вандализма; рассматриваются тенденции формирования теневой (негативной) экономики и когорты лидеров преступного мира, изучаются проблемы развития криминальных синдикатов, мафиозных структур и управления подпольным бизнесом. Объектами исследования служат также механизмы обогащения членов различных элит, процессы становления «культуры богатства», особенности взаимоотношения группы миллионеров с другими слоями общества в странах Востока и Запада. Особую актуальность приобретает содержащийся в лекционном курсе анализ мирового опыта наступления на коррупцию и экономическую преступность, противостояние которым рассматривается и как серьезная задача каждого конкретного государства, и как одна из важнейших проблем глобального уровня. Книга предназначена для научных работников и студентов, политических деятелей и администраторов всех уровней, сотрудников государственных и неправительственных организаций, специализирующихся на борьбе с организованной преступностью, а также тех читателей, которым небезынтересны вопросы криминализации общества в различных странах современного мира.

Лекция №1
Деструкция и властные системы переходного общества. К постановке проблемы

Лекция №2.
Учение о коррупции. Точки зрения, концепции, теории

Лекция №3
Клептократия и экономическая коррупция (нигерийская модель)

Лекция №4
Императивы политической коррупции: социальный эгоцентризм и латентный образ действия

Лекция №5
Императивы политической коррупции: диффамация и антисистемность

Лекция №1 Деструкция и властные системы переходного общества. К постановке проблемы

Бесспорный прогресс в развитии планетарного социума во второй половине ХХ в. причудливо сочетался с усилением влияния подпольного мира, воплощавшего общественную дисфункцию во многих ее проявлениях. В числе основных факторов, выступавших в качестве предпосылки и одновременно «продукта» развития социального андерграунда, находились феномены коррупции и теневой (негативной) экономики. Коррупция - это деструктивная по отношению к действующим на данной территории общественным нормам и господствующей морали система социальных связей, которые характеризовались использованием должностных полномочий для получения материальной и (или) нематериальной выгоды.

Одновременно с распространением коррупции происходило расползание негативной экономики (НЭК), которая представляла собой сложную саморазвивающуюся систему хозяйственно-волевых отношений, функционировавшую вопреки общественным нормам и с целью быстрого обогащения доминирующих в ней социальных субъектов. Она объективно была направлена против общественного прогресса, человеческой цивилизации, а, в конечном счете, и самого человека как биосоциального существа. НЭК покрывала широкий комплекс правонарушений, включавший как собственно хозяйственные деликты, так и ряд организованно-корыстных преступлений общеуголовного типа. В каком-то смысле негативную экономику можно рассматривать как «антиэкономику» или «экономику другого измерения», в котором господствуют иные нормы морали и нравственности.

Теневая область ноосферы породила новый класс глобальных кризисов, суть которых определяется, с одной стороны, разрушением господствующих норм социально организованной материи, а с другой – конструированием новой системы принципов и институтов общественного бытия. Усиление социальных агентов коррупции и НЭК, власть которых уже начала обретать политические формы, сводит на нет – особенно в странах с переходной экономикой – позитивные результаты в области модернизации хозяйства, устойчивого развития и сокращения социально-имущественного неравенства. Одновременно свертывается развитие структур политического руководства, базирующихся на многозвенной, плюралистической основе, а также тормозятся процессы легитимации власти (ее волевые начала явно доминируют над правовыми) и делегирования административно-управленческих функций по вертикальным и горизонтальным направлениям.

Дальнейшее углубление кризисов рассматриваемого типа грозит необратимой фрагментацией и дегуманизацией общества, отчуждением и одичанием его представителей, фатализм и патологическая агрессивность которых, в сущности, оказываются комбинированным следствием торжества «свободы без ответственности», аномии и безудержной деэтатизации.

Разумеется, призрак «великой криминальной революции» и тенденции к негативному перерождению общества не остаются незамеченными, причем не только в среде криминологов и работников правоохранительных органов. В обыденной речи все чаще звучат упоминания о засилье «продажных чиновников», наступлении «авторитетов преступного мира», всевластии денег и тому подобных явлениях, отличающихся интуитивно отрицательным отношением широкой общественности. Крупные экономические преступления и отдельные аспекты девиантного поведения должностных лиц находятся в центре внимания средств массовой информации, видных политиков и ряда неправительственных организаций. Наконец, в научной литературе в последние годы формируется целый пласт исследований, в которых рассматриваются такие феномены, как «коррупция» и «взяточничество», «теневая экономика» и «экономическая преступность», охватившие многие регионы мира и различные системы социально-политических отношений. Не случайно целый ряд работ по политологии и социологии насыщен прогнозами планетарного хаоса, футурологическими сценариями тотальной деструкции и системного дисбаланса общества.

В современной России и в других странах-членах СНГ категории «коррупция» и «негативная экономика» воспринимаются далеко не как отвлеченные понятия, а интерес к этим явлениям уже утратил чисто академический характер. Именно в последние годы стала ощущаться острая необходимость анализа зарубежного опыта социально-политической деструкции, ее универсальных черт, а также идеологии, стратегии и тактики борьбы с коррупцией и НЭК. Игнорирование этих вопросов чревато консервацией в РФ системы дисфункциональных властных отношений, опасностью вхождения страны в фазу социального декаданса и экономического коллапса.

В качестве основного объекта предлагаемого курса лекций была избрана клептократия – базирующаяся на коррупции форма организации власти и адекватная ей социально-политическая группа, члены которой, допуская серьезные нарушения общественных норм, используют свои властные (обычно государственно-политические) полномочия для быстрого самообогащения и укрепления ключевых позиций в обществе. Несмотря на значительные успехи в изучении ранее неизвестных форм политический жизни, существенным пробелом в этой области остается анализ системы ключевых понятий теории подпольного мира, а также политическая роль общественных агентов коррупции и криминальной экономики.

Системный анализ клептократии предполагает изучение «родственных» категорий, прежде всего, лутократии, представляющей собой конгломеративную группу лидеров криминального социума, которая опирается в своем функционировании и развитии на негативную экономику и потенциально ориентируется на создание соответствующей формы организации власти. В ряде стран клептократия и лутократия действуют во взаимосвязи и эволюционизируют в сторону плутократии, модель которой также находится в числе основных тем данного курса. «Идеальная» плутократия, выступая в качестве референтной группы как для клептократов, так и для лутократов, воплощает социальный результат индивидуального или узкокорпоративного обогащения, а также институционализированный синтез политической власти и богатства.

Предметом анализа лекций были избраны процессы коррумпирования политической и государственной бюрократии, а также социально-административный аспект криминализации хозяйственной жизни в развивающихся странах.

Изучение феноменов клептократии и лутократии вряд ли целесообразно ограничивать анализом их теоретически чистых моделей или разработкой региональных (субрегиональных) схем-описаний теневых социальных структур. Нынешний этап исследования проблемы делает предпочтительным, с одной стороны, анализ абстрактной, а с другой - национально й моделей клептократии и лутократии, тем более что в современном мире трудно найти страну, население которой обладало бы иммунитетом к коррупции и экономической преступности.

Вероятно, одним из наиболее «удобных» географических объектов исследования могла бы послужить постколониальная Нигерия, которую нередко называют «Африкой в миниатюре». В социально-экономическом развитии этой западноафриканской страны преломляются едва ли не все достижения и неудачи государств, расположенных к югу от Сахары, а также многие черты иных обществ переходного типа. Нигерия обладает значительной территорией и большими запасами полезных ископаемых; ее население, достигающее примерно 120 млн. человек, принадлежит к различным этническим, лингвистическим и конфессиональным группам. Достаточно диверсифицированное хозяйство страны отличается неравномерным региональным развитием, а социальная структура характеризуется сложным сочетанием неотрадиционных элементов и общественных групп современного типа. Народы Нигерии обладают многовековыми культурно-историческими традициями, а также обширным политико-административным опытом, в том числе в области государственного управления. В качестве влиятельной субрегиональной державы Нигерия пользуется заслуженным авторитетом и на Африканском континенте, и за его пределами.

Как и целый ряд африканских стран, Нигерия пережила в ХХ в. эпоху борьбы с колонизаторами и политические кризисы, междоусобную войну и государственные перевороты, периоды реформ и этнорелигиозных конфликтов, а также смену гражданских режимов военными и наоборот. Этой страной руководили и алчные тираны, и прозорливые политики, которые внесли большой личный вклад в поступательное развитие нигерийского общества и его освобождение от наиболее одиозных видов деятельности криминального социума. Все это позволяет предположить, что исследование становления клептократии и элементов лутократии в нигерийском обществе может дать представление о важных закономерностях развития этих категорий на региональном и, возможно, даже планетарном уровне.

Основная цель предлагаемой куса лекций заключается в решении комплексной и междисциплинарной проблемы, состоящей в анализе: а)тенденций и процессов эрозии систем политического управления в обществе переходного типа; б)формирования деструктивных форм организации власти; в)деятельности антиобщественных криптосоциальных групп и перспектив борьбы с ними. Современный уровень проблемно-предметной изученности вопроса предполагает анализ клептократии и лутократии в качестве абстрактных понятий, форм организации власти, социальных групп, соответствующих социально-политических мировоззрений и специфических аспектов развития международных (глобально ориентированных) отношений. Ключевыми вопросами исследования объектов служит определение субстанциональных характеристик, архетипа и направлений эволюции клептократии и лутократии, а также степени соответствия этих феноменов природе человека и нормам тех или иных конкретно-исторических обществ.

Реализация названных целей обусловила необходимость сформулировать и попытаться решить следующие задачи конкретного характера:
- анализ элементов учения о клептократии, а также господствующих точек зрения, концепций и теорий развития коррупции; -конструирование моделей экономической и политической коррупции и выделение социальных императивов этих явлений;
- изучение процессов консолидации социальных агентов негативной экономики и специфики их организационно-управленческой деятельности;
- определение системных свойств плутократии и особенностей ее взаимосвязи с первичными и вторичными уровнями организации власти;
- уяснение роли клептократии и лутократии в социальном развитии и уточнение их места в структуре криптосоциальных общностей;
- выявление универсальных принципов, институтов и инструментов противостояния коррупции и негативной экономики, а также анализ национального «алгоритма» борьбы африканского государства с деструктивными способами властвования и организованной преступности.

Помимо вышеперечисленных вопросов внимание исследователя не может не привлечь широкий спектр проблем, связанных с функционированием политической системы конкретной развивающейся страны, а именно: жизнедеятельностью профессиональных политиков и проведением избирательных кампаний, политической функцией денег и «культурой богатства», типологией коррупционных акций и особенностями партийного строительства.

Анализ социальных агентов коррупции и негативной экономики нуждается в особом способе организации концептуального аппарата, призванным определить общую стратегию анализа и собственную методологию исследования, которая, разумеется, служит не основной задачей данного курса, а лишь средством изучения избранных объектов. Применение в лекционном материале структурно-функционального и структурно-субъектного подходов ориентировано на изучение интегральных характеристик клетократии и лутократии, их строения и функций по отношению к более широкому целому (политической системе общества, культуре, формации, цивилизации и т. д.). Исследование социально-политических воплощений коррупции и негативной экономики в связи с такими понятиями, как «генезис», «эволюция», «развитие», «становление» проводится в рамках генетического подхода, отражавшего исторический взгляд на анализ объектов. В рамках курса будет предпринята попытка соединить возможности структурно-функционального и исторического методов исследования.

В качестве теории среднего уровня настоящего исследования избрана политология; результаты деятельности различных политологических направлений и школ дополнялись аналитическими методами и опытом, накопленным историей, социологией, экономикой и другими смежными общественными науками. В целом рассматриваемая тема должна разрабатываться не столько на предметном (в привязке к определенной уже существующей дисциплине), сколько на проблемно-предметном уровне научного анализа и при опоре на «междисциплинарную методологию». Междисциплинарный характер анализа должен служить императивом комплексного исследования объектов (т. е. применения принципов многосторонности знания, мобилизации релевантных знаний о предмете и т.д.), а также готовить почву для совмещения в работе страноведения и элементов компаративизма, индивидуально-личностного и массово-статистического подходов.

Предлагаемый курс лекций можно отнести к числу так называемых системноориентированных исследований – работ, которые строятся не на использовании системного подхода в чистом виде, а заимствуют из общей теории систем и системного подхода (как, кстати, и системный анализ) лишь некоторые представления и предпосылки; при этом подобные исследования продолжают нуждаться в разнообразных внесистемных характеристиках.

Источники и научная литература. Информация о клептократии, лутократии и плутократии зачастую фрагментарна, «зашифрована» и подвержена существенным искажениям. Поскольку сведения о социальных носителях коррупции и НЭК (тем более африканских) не отличаются высокой степенью достоверности они требуют подтверждения из различных источников. С точки зрения анализа роли и места клептократии и лутократии в системе властных отношений, носители наиболее ценной информации следует условно разделить на несколько групп.

Первая группа источников прежде всего охватывает ряд документов нормативно-правового характера (в том числе некоторые постановления государственной (верховной) власти, а именно: конституции страны, уголовный и уголовно-процессуальный кодексы, иные законы и декреты, правила поведения сотрудников гражданской службы и т. д.), а также документы законодательных органов (отчеты о парламентских дебатах в Нигерии, материалы слушаний в Подкомитете по Африке Палаты представителей Конгресса США и др.). К этой же группе источников целесообразно отнести выступления глав нигерийского государства, а также «бюджетные речи» и иные официальные обращения губернаторов и других государственных деятелей страны. К рассматриваемому кругу документов необходимо причислить специальные публикации, отражающие позицию федерального правительства Нигерии по тому или иному конкретному вопросу (деятельность трибуналов и следственных комиссий; работа конференций, посвященных борьбе с коррупцией; рекомендации нигерийского «Политбюро»; внутриполитический кризис второй половины 60-х годов ХХ века и т. п.). Другой «фракцией» первой группы источников служит официальная статистика социально-экономического содержания, имеющаяся в планах национального развития, бюджетах федерации и штатов, экономических обзорах, переписях и т. п. публикациях. Наконец, еще одним компонентом этой группы являются соглашения английских властей с африканскими вождями в период колонизации, современные межправительственные соглашения, а также издания нигерийской дипломатической миссии в СССР и РФ.

Сведения, содержащиеся в перечисленных источниках, позволяют определить количественные параметры развития объекта, а также описать действие факторов, регламентирующих его становление, в частности, ведущих институтов политической системы и всего формального механизма власти. Часть документов помогает составить представление о жизнедеятельности зарубежных фракций криминального социума Нигерии и перспективах борьбы с ними.

Вторая группа «исходных материалов» представлена публикациями («белые книги», отчеты, доклады, рекомендации) трибуналов, следственных и иных комиссий, изучавших по поручению властей деятельность государственных учреждений, предприятий госсектора, банков, неправительственных организаций. Объектом анализа могли также быть проблемы коррумпированности нигерийского общества; подоплека заключения госконтрактов; размеры и происхождение собственности госслужащих; особенности землевладения и землепользования в том или ином районе страны; причины общественных беспорядков. Источники данной категории несут уникальную информацию о персональном составе клептократии, масштабах незаконного самообогащения государственных, политических и общественных деятелей, а также об основных формах и инструментах коррупции.

В третью группу источников следует включить публикации таких неправительственных организаций, как профессиональные союзы, торговые палаты, объединения предпринимателей и работодателей. Особое место здесь занимают документы политорганизаций, прежде всего, уставы, манифесты, хартии, обращения политических ассоциаций и партий; в том числе материалы на языке хауса. В эту группу «на стыке» входят работы африканских политиков – заявления, статьи и книги, опубликованные тексты лекций. В материалах данной категории содержатся весьма полезные сведения о когорте нигерийских политиков, специфике проведения избирательных кампаний в Западной Африке, основных тенденциях политического финансирования, роли «денежного фактора» в распространении террора и политического вандализма.

Особенности избранной темы предопределили необходимость использования четвертой группы источников – материалов (различной жанровой принадлежности и рубрикации), публиковавшихся в нигерийских и зарубежных СМИ. Исследование клептократии и лутократии проводилось на основе анализа содержания десятков наименований журналов и газет (включая хаусанские Gaskiya ta fikwabo, Fitila, Amana), в разное время издававшихся в Нигерии. Некоторые из этих изданий (например, малотиражные районные или внутрифирменные газеты) практически не доступны для исследователей не только в России, но и в Нигерии. Полезная информация об объекте изучения имеется также в отечественных и зарубежных периодических изданиях, специализирующихся на африканской тематике или проблемах социально-политического развития.

Фактические сведения, поступающие из таких источников, как печатная пресса Нигерии, теле- и радиопередачи, электронные сети и т. д., в известном смысле, выполняют функцию «полевых исследований», хотя их организация далеко не всегда отвечает требованиям конкретно социологического анализа. Принципиально важную роль в этой области играют так называемые журналистские расследования, в ходе которых публикуется оперативная информация о проявлениях коррупции и организованной преступности. Вопреки диффамации и «сенсационной» ориентации ряда материалов в нигерийских СМИ можно обнаружить целый пласт интересных данных об экономической и политической коррупции, карьере лидеров преступного мира, деятельности криминальных синдикатов в стране и за ее пределами.

Пятая группа источников вобрала в себя преимущественно публикации таких международных организаций, как ООН, Международного центра документации по организованной и экономической преступности, ЭКА ООН, МВФ, МБРР, Интерпола, «Трансперенси Интернэшнл», Международная торговая палата, Организация экономического сотрудничества и развития. Некоторые из этих организаций выполняют функцию «информационного портала» (в частности, ОЭСР), располагают обширными базами и банками данных, хранящими разнообразные сведениями о коррупции и теневой экономике. В публикациях ООН и ее специализированных организаций имеются оценки масштабов скрытой и неформальной экономики, фиксируются тренды развития незаконного наркооборота, предлагаются меры по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Следует подчеркнуть, что большинство материалов международных организаций посвящено разработке моделей борьбы с коррупцией и НЭК в их планетарных и национальных ипостасях.

Шестая «группа» источников объединяет разнокатегорийные носители информации, значение которых для изучения деструктивных форм власти не стоит преуменьшать. В рамках данной группы целесообразно выделить справочную литературу (прежде всего, ежегодники и издания «Кто есть кто» в Африке, Нигерии, банковском деле, законодательных органах и т. д.), содержащую подборку биографических сведений о высокопоставленных бюрократах, политиках и предпринимателях. Ценная информация о протоклептократии и зарождении коррупционных отношений в странах Африки отражена в некоторых мемуарных и дневниковых публикациях. Анализ широкого спектра вопросов, связанных с исследованием клептократии (в том числе постановка соответствующих проблем и тематические дискуссии), присутствует в материалах конгрессов, конференций, симпозиумов, семинаров и др. научных мероприятий, которые проводились с целью исследования коррупции, теневой экономики и родственных асоциальных явлений. Наконец, исследованию клептократии способствовал опыт личного общения автора настоящей работы с политическими, государственными и общественными деятелями африканских стран, а также его личные впечатления о развитии политической культуры и функционирования реального механизма политической власти Нигерии.

По сравнению с исследованием демократии, автократии и ряда других форм политического руководства изучение социальных топ-агентов коррупции и теневой экономики имеет весьма непродолжительную историю. Вместе с тем отечественная и зарубежная наука решила множество смежных проблем социально-политического характера и таким образом подготовила фундамент для комплексного исследования объекта в «чистом виде». Разработке методологической базы и понятийно-категориального аппарата, а также постановке проблемы в общетеоретическом плане содействовал анализ идей и выводов, содержащихся в классических трудах Г. Алмонда, М.А. Бакунина, Н.А. Бердяева, М. Вебера, Т. Веблена, С. Вербы, Е. Вятры, Э.Дюркгейма, В. Зомбарта, П.А. Кропоткина, В.И. Ленина, Н. Макиавелли, К. Маркса, Р. Мертона, Р.Миллса, Г. Моски, В. Парето, Л. Пая, С. Эйзенштадта, Ф. Энгельса и других авторов.

Изучение роли и места клептократии в сфере властных отношений вряд ли оказалось бы продуктивным без предварительного ознакомления с фундаментальными исследованиями, посвященными политическим системам современного мира, а также принципам и институтам различных форм организации власти. В этой области научным изысканиям способствовали работы Ф. М. Бурлацкого, Дж. Уилсона, А. А. Галкина, В. Е. Гулиева, П. Данливи, Т. Дая, Л. Зиглера, Б. О’Лири, Н. Хантингтона.

Решающей предпосылкой раскрытия избранной темы стал теоретический анализ специфики общественной трансформации стран «третьего мира», изучение моделей их экономического развития и схем социально-политического устройства. Именно поэтому многие положения лекций формулировались с учетом результатов исследований А. М. Васильева, М. Ф. Видясовой, А. Б. Давидсона, Р. Г. Ланды, А. И. Левковского, В. Ф. Ли, М. С. Мейера, А. В. Меликсетова, В. А. Мельянцева, Г. И. Мирского, В. В. Наумкина, В. И. Павлова, В. Г. Растянникова, Л. И. Рейснера, Р. Э. Севортяна, Н. А. Симонии, И. В. Следзевского, С. И. Тюльпанова, Л. А. Фридмана, М. А. Чешкова, В. О. Шейниса, Г. К. Широкова, Л. И. Энтина, Ю. А. Юдина.

Не меньшую роль в изучении поставленных проблем сыграли труды специалистов, исследовавших африканские общества на различных этапах их развития и в различных дисциплинарно-отраслевых ракурсах. В числе отечественных африканистов, прежде всего, следует отметить работы Н. И. Высоцкой, М. М. Голанского, Ан. А. Громыко, О. Б. Громовой, Р. Н. Исмагиловой, И. Т. Катагощиной, Н. Д. Косухина, Н. Б. Кочаковой, В. В. Крылова, Л. Е. Куббеля, С. И. Кузнецовой, Э. Е. Лебедевой, А. Б. Летнева, Э. С. Львовой, А. И. Неклессы, В. Я. Порхомовского, Ю. В. Потемкина, И. И. Потехина, И. Е. Синициной, Л. К. Тумановой, М. Ю. Френкеля, В. В. Черновской. Среди зарубежных авторов, которые во второй половине ХХ в. рассматривали структурно-функциональные особенности политической и социальной жизни в странах Африки и тем самым готовили почву для анализа деструктивных форм организации власти, необходимо назвать К. Аке, С. Амина, П. Бауэра, Г. Бреттона, Дж. Брукса, И. Валлерстайна, Г. Вильямса, И. Кабонго, Р. Лакхэма, П. Ллойда, И. Макровитца, Е. Нафзигера, Л. Плотникова, Р. Сэндбрука, Р. Скляра, Ф. Фанона, С. Шаца.

Учитывая выбор географического объекта исследования, обязательным условием изучения политического пространства в конкретной африканской стране и построения национальной модели клептократии стало использование работ отечественных и иностранных нигериеведов. Существенный интерес для разработчика данного курса представили книги и статьи И. Г. Большова, Е. А. Глущенко, В. И. Гончарова, Т. С. Денисовой, Ю. Н. Зотовой, Г. С. Киселева, П. И. Куприянова, В. П. Морозова, А. С. Огановой, Н. Н. Петрова, Б. Г. Петрука, В. Н. Портнова, Л. Н. Прибытковского, Б. Б. Рунова, В. Э. Ханина. В значительной мере предлагаемая работы была построена на материалах, содержащихся в исследованиях нигерийских политологов и историков, социологов и экономистов, правоведов и криминологов. Так, в большой или меньшей степени проблемы усиления группы коррумпированных топ-бюрократов и лидеров хозяйственного андерграунда затрагивались О. Арикпой, Н. Барики, Б. Дадли, Л. Барреттом, О. Фаджаной, А. Нванквой, Б. Нвабуезе, Х. Нвосу, Ф. Нзерибе, О. Оджигбой, Е. Тойо, М. Узором.

Решение ключевой проблемы предлагаемого исследования вызвало необходимость проанализировать широкий круг работ, в которых изучались вопросы генезиса и дальнейшего развития коррупции – темы более широкой, чем клептократия. Проявления российской - и в гораздо меньшей степени зарубежной - коррупции исследовались в современной РФ преимущественно в работах правоведческо-криминологического, страноведческого, историографического, социально-политического и социально-психологического, реже – экономического характера. Заметную роль в изучении коррупции начинают играть институциональные и математические исследования объекта. В ходе подготовки диссертации ее автор обращался к работам Б. В. Волженкина, С. П. Глинкиной, Л. П. Делюсина, Т. Емельянова, С. А. Желановой, И. Ю. Жилиной, Н. Н. Ивановой, О. С. Ильина, В. И. Илюхина, П. А. Кабанова, А. Кирпичникова, И. Н. Клюковской, М. И. Левина, К. Л. Майданика, Л. С. Ромащенко, Г. А. Сатарова, М. Л. Тимофеева, М. Л. Цирика, А. А. Чичикова.

На протяжении 90-х годов коррупция превращалась в одну из главных тем ряда сборников статей (включая периодические издания), реферативных публикаций, отдельных брошюр и монографий, а также очных и заочных дискуссий. В центре завязавшейся полемики, как правило, находились вопросы научно-формализованного описания объекта, различные подходы к его моделированию, классификация проявлений коррупции (преимущественно в ее российском варианте), меры по ликвидации этого явления. В числе первых широких обсуждений проблемы развития политической деструкции и экономической дисфункции (с определенным акцентом на состояние дел в странах афро-азиатского региона и РФ) оказалась дискуссия, развернувшаяся на страницах журнала «Восток» (№ 1, № 3, № 5 за 2000 г.).

В зарубежной науке коррупция имеет сравнительно богатую историографическую традицию. Первоначально основными направлениями ее политологического анализа служили вопросы вовлеченности держателей власти в процесс дачи-получения взяток и другие формы противоправного взаимодействия государственной бюрократии и бизнеса. Постепенное расширение тематики предопределило изучение коррупции в качестве важной подсистемы политических отношений. Затем стали рассматриваться глубинные связи коррупции и теневого хозяйства. И, наконец, на современном этапе активно разрабатывается проблема глобализации этого явления, а также тема гипотетической «культуры неприятия коррупции».

В 70 - 90-х годах XX века различные направления коррупционных процессов служили предметом обсуждения на семинаре «Коррупция, демократия и права человека в Восточной и Центральной Африке» (Энтеббе, Уганда, 1994), международном форуме «Борьба с коррупцией в развивающихся странах и нарождающихся экономиках: роль частного сектора» (США, 1999), IX Международной конференции по борьбе с коррупцией (Дурбан, ЮАР, 1999), конференции «Коррупция и организованная преступность: вызовы новому тысячелетию» (Абуджа, Нигерия, 2000) и на других научных мероприятиях. Коррупция выступала в качестве стержневой темы в таких коллективных работах, как «Политическая коррупция: чтения по компаративному анализу» (Нью-Йорк, 1970), «Коррупция: причины, следствия и контроль» (1983), «Нигерия: коррупция в развитии» (Ибадан, 1986), «Политическая коррупция: справочник» (1989), «Коррупция и глобальная экономика» (Вашингтон, 1997), «Прекратим прежнюю практику ведения бизнеса» (М., 2001) и множестве других исследований.

Среди ведущих зарубежных исследователей коррупции, специализировавшихся на общетеоретических вопросах, необходимо выделить Ч. Вебера, Р. Вишню, М. Джонстона, Дж. Ламбсдорфа, П. де Леона, Дж. Муди-Стюарта, Т. Нэса, А. Прайса, С. Роуз-Аккерман, А. Ханденхаймера, А. Шлейфера. Вопросами распространения коррупции в «третьем мире» занимались такие авторы, как Э. Симпкинс, Дж. Скотт, Р. Райт, М. Хан, а изучением аналогичных процессов в странах Африки – Дж. Байярт, Дж. Фримпонг-Анса, Д. Гоулд, В. Ле Вайн, Дж. Поуп, Оливер де Сардан, В. Рено. Разработка темы «Коррупция в Нигерии» нашла отражение в научных произведениях А. Адейеми, С. Андрески, Б. Огунладе, Р. Тиджнора, Е. Удо.

Социальная жизнь Нигерии в глазах многих ее граждан и иностранцев уже несколько десятилетий ассоциируется (в известной мере ошибочно) с безудержным разгулом коррупции и организованной преступности. Еще Р. Райт и Э. Симпкинс, которые были фактически первыми исследователями, поднявшими проблему клептократии в развивающихся странах, изучали коррупционные отношения во многом именно на нигерийском материале. Можно предположить, что даже сам термин «клептократия» (сравнительно новое слово) был введен в активный научный оборот, в значительной степени, именно благодаря изучению случаев коррупции, имевших место в Нигерии накануне провозглашения ее политического суверенитета, а также в Западном регионе этой страны в середине 60-х годов. «До военного переворота в январе 1966 г., - пишет С. Андрески, - Нигерия представляла собой наиболее удачный пример клептократии и не только потому, что все ее жители, сверху до низу, были вовлечены в клептократическую циркуляцию богатства, но и еще потому, что места в структуре власти покупались, а сама власть покоилась на способности покупать. Поскольку аппарат насилия был сравнительно неразвитым – и использовался в целом недостаточно – можно сделать заключение, что режим держался на мошенничестве».

Мнение о «гипертрофированной коррупции» в Нигерии отчасти сложилось в силу того, что ученые и политики, журналисты и представители правоохранительных органов никогда не относили клептократию к запретным темам и не пытать скрывать коррупцию как некий «национальный позор». Последняя рассматривалась скорее как «серьезная социальная болезнь», нуждающаяся в точном диагнозе и радикальном лечении.

Что касается проблемы лутократии, то она во многом была «растворена» в исследованиях, посвященных негативной экономике и организованной преступности. Именно поэтому властные потенции и политическая деятельность лидеров хозяйственного андерграунда вначале рассматривались в качестве побочного продукта экономических деликтов, а затем – как частный случай функционирования мафиозной верхушки. Лутократия интерпретировалась как политический результат процессов реорганизации криминального социума и позднее - как воплощение управленческих подсистем преступного мира в их национальном и (или) транснациональном вариантах.

Изучению теории НЭК посвящен широкий круг работ, содержавших различные определения теневой экономики, классификации ее проявлений, а также количественные и качественные параметры этого явления. Многие аспекты развития НЭК (анализируемые в СССР/РФ свыше 30 лет) нашли отражение в трудах отечественных ученых, в частности, И. А. Геевского, С. Д. Головнина, А. И. Гурова, А. И. Долговой, Ю. И. Зеленского, В. В. Ивановой, В. О. Исправникова, И. М. Клямкина, В. В. Колесникова, Т.И. Корягиной, Н. А. Косолапова, В. В. Кривошеева, В. В. Куликова, Ю. В. Латова, Д. А. Ли, С. И. Лунева, Е. В. Морозенской, О. В. Осипенко, О. В. Пристанской, В. В. Радаева, И. И. Рогова, Р. В. Рывкиной, А.И. Салицкого, Л. М. Тимофеева, Л. Л. Фитуни, А. Н. Шохина, Ю. П. Щекочихина, А. М. Яковлева. Результаты изысканий в области теневой экономики воплотились в таких публикациях, как «Неформальный сектор в российской экономике». М., 1998 г.; «Теневая экономика (экономические, социальные и правовые аспекты». М., 1996 г.; «Криминологические проблемы борьбы с преступлениями в сфере экономики». Волгоград, 1999 г. и в других работах.

За пределами России вопросы, так или иначе связанные с неформальной экономикой и лутократией (в том числе африканской), изучались в работах В. Адеболы, А. А. Адуво, Д. Апанды, Г. Беккера, М. Вогт, О. Гбадебо, П. Гастроу, С. Генри, Е. Илоануси, Г. Кайзера, А. Клеина, П. Мааса, Ш. Мусы, А. Нванкво, Ф. Одекунле, Б. Свенсона, И. Фазея, К. Харта, А. Чуквудума, Э. Шура. Следует подчеркнуть, что в современной зарубежной ориенталистике и африканистике действует тенденция к расширению круга авторов, проявляющих интерес к лутократии как специфической форме организации власти.

Научная и практическая значимость анализа политической деструкции. Разработка проблем коррупции и НЭК имеет большой теоретический интерес, обусловленный, прежде всего, выделением новой группы объектов исследования, а также возможностью более полно и точно охарактеризовать важные исторические процессы, протекавшие во второй половине ХХ в. в некоторых странах афро-азиатского региона. Комплексное изучение клептократии, лутократии и плутократии позволяет уяснить ряд фундаментальных закономерностей развития обществ переходного типа и, в том числе, глубинные процессы становления управленческой страты криптосоциальных структур. Не менее важным является исследование реальных механизмов политической и экономической власти, а также магистральных тенденций перегруппировки дисфункциональных общественных сил на национальном (страновом), региональном и планетарном уровнях.

Самостоятельное научное значение анализа политической деструкции дополняется его способностью служить в качестве теоретической основы для новых изысканий политологического и социологического характера. Так, можно предположить, что базисные понятия систем коррупции и теневого хозяйства во многом носят межстадиальный характер и применимы для описания ряда конкретно-исторических процессов в разнотипных переходных обществах. Более того, степень пространственно-временной «универсальности» отдельных категорий и феноменов даже повышается по мере расширения международных криминальных связей, становления мирового преступного социума и глобализации рассматриваемой проблемы. В результате возникает ситуация господства равнозначных, или близких по своему социальному смыслу, деструктивных явлений в различных частях планеты – в России, государствах афро-азиатского мира и даже в анклавах большинства постиндустриальных стран. Кажущийся парадокс этого феномена заключается еще и в том, что заметно отстающие в своем экономическом развитии страны (например, государства Тропической Африки) могут оказаться продуцентами наиболее изощренных и сложных в технико-организационном отношении видов коррупции и теневой хозяйственной деятельности.

Всесторонний анализ деструктивных форм организации власти представляется обязательной предпосылкой для решения следующих задач. Во-первых, осмысления мирового опыта противодействия клептократии и лутократии, внедрения наиболее эффективных мер борьбы с ними и развития международных связей в этой области. Во-вторых, учета разрушительного воздействия коррупции и негативной экономики (включая их африканские разновидности) при уточнении концепции национальной безопасности России. В-третьих, коррекции африканской политики РФ и перестройки системы торгово-экономического сотрудничества со странами Африки. В-четвертых, совершенствования политического прогнозирования, уяснения алгоритмов перераспределения власти и сущности новых «политических технологий» в африканских государствах.