Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






марта 2013 г.

ОБЩЕСТВЕННАЯ ПАЛАТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

__________________________________________________________________

 

 

Круглый стол. Тема: «Обсуждение рекомендаций Гражданской двадцатки (Civil20) странам-участницам «Группы двадцати» по направлению «Труд и занятость»

марта 2013 г.

 


- (Яценко Е.Б.) Прошли протокольные 10 минут, поэтому я думаю, мы можем начать теперь наш круглый стол.

Я рада приветствовать вас в здании Общественной палаты. Мы благодарны Общественной палате за то, что она принимает участие в работе нашего форума. У нас сегодня достаточно насыщенная повестка дня. У нас сегодня будет включение с Австралией, с одним из активных участников нашей диалоговой площадки Крисом Уильямсом. И сейчас мы начинаем с того, что Ирина Костецкая, координатор Гражданской двадцатки, расскажет нам про технологию работы нашего форума и в своей презентации объяснит, каким образом организационно будет строиться наша работа дальше, строилась до сегодняшнего момента и будет строиться дальше. Итак, Ирина Костецкая, вам слово.

- (Костецкая И.) Я буду очень кратка потому, что в основном здесь собрались люди, которые уже знакомы с нашим процессом. Но, тем не менее, некоторые вещи проговорю еще раз, в расчете на тех людей, которые к нам присоединились сегодня.

То, с чего начинается наша Гражданская двадцатка – с определения того, что же такое «гражданское общество». Гражданская двадцатка, именно в таком формате, собирается впервые, и Россия впервые инициировала такой процесс, направление гражданского в программе нрзб. мероприятия Большой двадцатки. И когда мы собирались с глобальной группой, с российской группой НКО, работающих по вопросам группы восьми групп к двадцати, то наши обсуждения начинались как раз с разговора о том, что же можно считать гражданским обществом. За основу было взято определение, которое вы здесь видите. Определение «ломбарди» - это то, что «гражданским обществом можно считать объединение граждан и организаций, которые являются неправительственными». То есть, мы видим, что эта группа шире, чем некоммерческие организации, которые довольно часто имеются в виду, когда говорится о гражданском обществе. Таким образом, здесь, на этой площадке могут собираться группы, организованные вокруг конкретных инициатив, те же некоммерческие организации, представители академического сообщества, аналитические центры, граждане, которые не работают в правительственных организациях, а так же структуры бизнеса.

Для нашей и для группы по труду и занятости, для групп гражданского общества финансового трека это очень важное замечание – это взаимоотношение гражданского общества и бизнеса, одна из обсуждаемых тем сейчас на форумах гражданского общества, занимающихся глобальным управлением, какова должна быть позиция по отношению к бизнесу. Здесь, на гражданской двадцатке, мы приветствуем присоединение к нам тех добровольных, некорпоративных организаций, которые работают как некоммерческие партнерства.

Цель и задачи у нас были такие: это обеспечение диалога гражданского общества, политиков и лиц, принимающих решения на основе приоритетов, заявленных в официальной повестке российского председательства. Это была одна цель.

Вторая – это институализировать формат диалога с гражданским обществом на уровне групп двадцати. Потому, что, еще раз повторюсь, Россия здесь пионер, и мы уже сейчас знаем, что наш опыт не пропадет, во всяком случае, мы получили уже официальное подтверждение от наших австралийских партнеров о том, что процесс, практически аналогичный нашему процессу, всего двадцать, который мы ведем в Россию, будет и в Австралии. Они рассматривают возможность использования точно такой же диалоговой площадки, у них будет гражданский саммит, у них будет рабочая группа, то есть, во многом, естественно, осмысливая и улучшая наш опыт, они будут его активно использовать. Таким образом, это еще одна наша задача.

И, наконец, третья задача – это выявить пути и формы интеграции гражданского общества в процессе группы двадцати и попытаться оценить эффективность решений группы двадцати для населения стран двадцатки всего мирового сообщества. Помимо подготовки рекомендаций, над которыми работают группы, у нас также есть силы Task Force – гражданская рабочая группа, которая занимается подготовкой двух докладов.

Один доклад уже готов и был представлен, это по выполнению обязательств групп двадцати. И второй доклад, который находится в стадии подготовки, это доклад «Устойчивый рост требует политики равенства возможности», доклад, который готовится академическим сообществом и некоммерческими организациями под руководством профессора Марины Ларионовой из Высшей школы экономики. Он будет представлен сначала в мае на встрече Шерп, а затем предложен для обсуждения гражданскому саммиту, который состоится в июне этого года.

Принципы нашей работы – это открытость, подотчетность, включенность и прозрачность принимаемых решений, во всяком случае, это те принципы, которыми мы стараемся руководствоваться. Конечно, не все у нас в силу отсутствия опыта организации таких мероприятий, не только у нас, но и в мире все получается. Но, во всяком случае, этих принципов в своей работе мы стараемся придерживаться. Что у нас есть? У нас есть краудсорсинговая интернет-платформа «Гражданская двадцатка - Диалоги», на которой ведется сбор предложений-рекомендаций гражданского общества по семи тематическим направлениям. У нас есть свой сайт, у нас 7 рабочих групп, если вы зайдете на нашу платформу, вы увидите 7 пиктограмм страниц рабочих групп. Это наши группы продовольственной безопасности, РТ цель развития тысячелетия после 2015 года, противодействие коррупции, финансовое образование, финансовое образование финансовой грамотности, экологически-ответственное развитие, энергетика, вопрос труда и занятости населения и международная финансовая архитектура. Знакомить вас с сопредседателями других групп я здесь не буду.

Группа, которая сегодня представляет свои рекомендации, вопросы труда и занятости. У нас каждая рабочая группа имеет 2 сопредседателя – один с российской стороны, один от международного гражданского общества. С российской стороны возглавляет группу Елена Яценко, президент фонда «Наследие Евразии» и с международной – Даниель Фуэнос Дрюхо, вице-президент международной организации только не трудящихся, как здесь написано, а работодателей, что совершенно другое.

Таким образом, два наших сопредседателя, которые сейчас как международная наша коллегия активно подключились к этому процессу, можно сказать, уже в равный вклад вносят в подготовку этих рекомендаций. На следующем слайде вы видите, есть такая иконографика, которая поясняет процесс, который у нас ведется. То есть через краудсорсинговую платформу, предложения широкого гражданского общества стекаются в рабочие группы, которые готовят свои позиционные документы. Сейчас уже обсуждается второй драфт этих позиционных документов. 15 апреля у нас официально заканчиваются эти обсуждения, после чего документ принимается группой, и уже редакционный комитет, в который входят все сопредседатели и гражданская тройка готовит на основании поданных рекомендаций итоговый документ, более короткий, сфокусированный. Это обращение к лидерам, которое будет принято гражданским саммитом и затем представлено лидерам.

Как уже представлен на этой конференции Шерпой, у нас есть еще такой орган как гражданская тройка, это представители трех стран предыдущего, нынешнего и следующего председательства. То есть, соответственно, Мексика, Россия и Австралия, который у нас периодически собирается, и вместе готовит уже на самом деле повестку тех гражданских мероприятий, которые собирается проводить Австралия. Таким образом, даже если какие-то рекомендации, предложения сейчас не будут приняты от гражданского общества, все они не пропадут потому, что австралийцы у нас намерены еще раз вернуться ко всем этим рекомендациям, следует их проработать и, вообще, работать над отслеживанием того, как претворяются решения гражданского общества.

Работает у нас, как я говорила, интернет-платформа краудсорсинговая, к которой, кстати, каждый может присоединиться, потому что у нас открытое членство в этих рабочих группах. В феврале у нас прошли встречи официальных рабочих групп и руководителей групп гражданской двадцатки для обсуждения первого ряда рекомендаций, представители двух групп, в частности, группы по труду и группы по противодействию коррупции, имели возможность принять участие в разных сессиях для встречи официальных рабочих групп большой двадцатки, доложить результаты своей работы. В апреле мы надеемся получить уже подтвержденные рабочими группами рекомендации. В мае у нас пройдет встреча сопредседателей рабочих групп, которые уже подведет итоги работы и напрямую уже будет их представлять на Гражданском саммите. Гражданский саммит у нас пройдет 13-14 июня в Москве.

После этого работа наша не заканчивается, у нас остается два направления. Одно связано с популяризацией тех рекомендаций для широкого гражданского общества, которое будет выработано гражданской двадцаткой. Серия пресс-мероприятий и работа по оценке того опыта, который был нами приобретен в институализации процесса гражданской двадцатки. Это, наверное, все. Если будут вопросы, я готова ответить.

- (Яценко Е.Б.) Спасибо, Ирина. Я думаю, что у нас останется немножко времени потом, и тогда мы уде обменяемся своими мнениями.

Прошу вспомнить чуть-чуть. 3 месяца назад фактически мы начинали свою работу с нуля, мы думали, каким образом, с какой стороны подойти к проблематике. От раза к разу мы все больше и больше оттачиваем наши рекомендации, пытаемся сделать так, чтобы это все-таки заиграло. Мы с благодарностью всегда принимаем и внимаем нашим коллегам из официальной экспертной группы во главе с Еленой Зотовой. Спасибо большое, ваша поддержка постоянно чувствуется, и мы корректируем свои действия при взаимодействии с вами. Мы также взаимодействуем с рабочей группой в G-20, аналогичная рабочая группа, которая там создана и сейчас я хотела бы вам представить тот вариант рекомендации, который есть на сегодняшний день. Я думаю, что многие из вас эти рекомендации уже видели, с ними знакомы, но, тем не менее, там есть краткая презентация. Яценко. Из множества вариантов мы выбрали именно этот, и надеемся, что каждый из вас найдет в наших рекомендациях ту смысловую часть, которая вас профессионально интересует.

Итак, у нас образовались три большие тематики. Первая тематика – создание рабочих мест, экономический рост и устойчивое развитие. Вторая тематика традиционно идет увлечение незащищенных групп населения на рынок труда. И третья тематика – мониторинг в сфере труда и занятости.

С тех пор, как мы первый раз встретились с Еленой Зотовой и ее командой, мы все больше понимаем, насколько третья наша тематика важна. И насколько именно гражданское общество может и должно поставить вопрос в тематике мониторингов, потому что нам это удобнее, и если волна пойдет от нас, это будет достаточно логично.

Итак, в тематике создания рабочих мест, экономический рост и устойчивое развитие. Здесь к нам уже подключились буквально неделю назад наши зарубежные партнеры, и в ходе нескольких операций у нас уже появилась более отточенные наши рекомендации, которые звучат следующим образом. Первое – обеспечение мер для более простой процедуры оформления на работу и увольнения в особенности молодежи для предприятий малого и среднего бизнеса. Второе – повышение прозрачности относительно компетенции и квалификации разных уровней с целью содействию взаимному признанию дипломов и званий. Третье – приоритет образованию, который является инвестицией в будущее. В данном случае эта рекомендация звучит уже почти как лозунг. Четвертое – инвестиции в инфраструктуры с целью создания дополнительных рабочих мест, не ставя под угрозу бюджетную дисциплину.

Вклад в создание рабочих мест – один из критериев оценки эффективности работы организации с государственным участием. Обеспечение мигрантов, в особенности детей, возможностью изучения языка как одно из основных условий для их наилучшей интеграции.

В блоке вовлечения незащищенных групп населения на рынок труда, пока что у нас 3 большие темы. Первая – долгосрочная программа помощи молодежи из сельских районов страны получения работы в городах. Второе – совместная работа профильных министерств по созданию рабочих мест на пересечении двух сфер – культуры и туризма. И третье – это социальная адаптация бывших осужденных, государственная система обучения профессий и возможность работы. И мониторинг сферы труда и занятости у нас пока что обозначен двумя темами, это тема международной инициативы, подобное мерам содействию участия малых и средних предприятий в глобальных производственных цепочках. И вторая тема – унифицированные способы измерения и обработки статистических данных с целью оптимизации оценок и критериев объективности в политике стран в сфере труда и занятости.

У нас здесь пока что не вошла тематика создания рабочих мест от социального предпринимательства. И насколько такое социальное предпринимательство способствует развитию местных сообществ и развитию социального дизайна. У нас так же нет достаточно серьезного куска, который касается создания качественных рабочих мест, равенства возможностей и защита дискриминации, которую больше сегодня озвучит Герасимова Елена Сергеевна.

По поводу других рекомендаций, которые у нас еще имеются пока что, но не вошли каким-то образом в те блоки, которые я сегодня озвучила. Могу сказать, что мы над ними работаем. Мы делаем постоянную рассылку нашим экспертам, у нас работает диалоговая площадка. Мы стараемся учесть все рекомендации, которые к нам поступают. Спасибо.

У нас существует параллельная дружественная рабочая группа, представители которой у нас присутствуют на круглом столе. Дмитрий Голубовский, сопредседатель рабочей группы гражданской двадцатки по направлению финансовая инклюзивность и финансовая грамотность, и его тема выступления сейчас – предложение стимулирования инвестиций, создание рабочих мест. Я думаю, что будет очень интересно послушать его.

- (Голубовский Д.) Да, спасибо большое. Я представлюсь. Дмитрий Голубовский, сфера деятельности – это финансовый бизнес, я сотрудник финансовой компании «Атон», но в части общественной работы я принимаю участие в работе «Деловой России». Это общественная организация среднего бизнеса и в числе прочих людей, которые там работали, я принимал участие, в том числе, в написании программы «25 миллионов рабочих мест к 2025 году», которые когда еще Объединенный народный фонд создавался как политический проект. Состоялся он или нет, на это могут быть разные точки зрения, но он брал на вооружение, в том числе, наши рекомендации, что-то из них даже выполняется. Хотя в связи с тем, что новая фаза кризиса началась, у правительства были и другие экономические проблемы и политические, и может быть, не так активно, как хотелось бы.

Заострю на этом внимание, потому что я буду говорить не с точки зрения работника, а с точки зрения инвестора. Вопрос создания рабочих мест с точки зрения делового сообщества, потому что любой бизнесмен заинтересован в том, чтобы на него работали люди, хорошо, эффективно и приносили ему прибыль, из которых он дальше мог бы делать инвестиции и развивать свой бизнес. Но здесь, точно так же, мы столкнулись с вопросом о том, как нам повысить защищенность финансовой системы. На прошлой встрече мы это обсуждали. Сталкивается с парадоксом – чем более надежна финансовая система, тем она дороже обходится обществу. Здесь с рынком труда тоже возникает некая парадигма – чем больше социальной защиты, и чем больше он зарегулирован, тем дороже он обходится бизнесу. В принципе, пример Европу демонстрирует то, что очень большая сексуальная нагрузка ведет к стагнации и, в конечном счете, к бюджетным проблемам. Когда проблемы бизнеса вешаются на государственный долг, а с государственным долгом уже не понятно, что делать. Поэтому, сейчас из того тупика выхода нет в глобальном масштабе. Проблемы Европы существуют, они никуда не деваются, мы уже наблюдаем в реальном времени второй кипрский дефолт, правда, не из-за провала промышленности, а из-за провала финансового сектора. Два дефолта – Греция и Кипр, это уже тенденции. Там проблемы долговые, они и будут оставаться.

Выйти из этой ситуации глобального кризиса реально можно одним единственным путем – это создать новую работу. Повысить производительность труда, чтобы люди произвели налоги на добавленную стоимость и из нее были погашены те долги, которые были созданы той социальной политикой, которая проводилась до этого. Если судить по заявлениям чиновником США, это главное в сегодняшней экономике. Все остальное вытекает из этого. И даже если брать приоритеты денежной американской политики, абсолютно официально объявлено то, что инфляция больше не приоритет номер один.

Приоритет № 1 – это безработица. То есть федеральный резерв сейчас стратегирует даже не ставки, а уровень создания новых рабочих мест. Политика эта подвергалась критике с точки зрения консерваторов, консерваторов чуть ли не классического либерализма, но практика показывает, что эта политика работает. В Америке она дает результаты. Поэтому я думаю, что руководствуясь тем опытом, который в том числе есть и в США и в других странах, можно предложить определенные экономические меры. Но к этому не хватает капитала, к тому, что здесь написано. Здесь обсуждены вопросы регулирования и создания условий. Но нужны деньги для того, чтобы создавать новые рабочие места. Рабочие места – это инвестиции в инфраструктуру, в станки, в оборудование. И помимо этого, это инвестиции и в сбыт, потому что нужно создавать спрос. Так современная экономика устроена, что спрос предъявляет государство на сегодняшний день, потому что бизнес, попавший в долговую ловушку, он достаточное количество спроса создать не сможет. Это то, что когда-то было кейнсианской парадигмой. Я вижу, что это работает. Может быть, это будет хуже работать в будущем, может работать и дальше, но пока я вижу, что это работает и в Америке это решает проблемы, в Германии тоже.

В связи с этим, стимулирование инвестиций в создание рабочих мест – это, конечно, дело государственное. И тот подход, когда мы говорим, что мы дадим бизнесу деньги, дадим какие-то условия, и он куда-то эти деньги распределит или невидимая рука рынка это распределит все. Это не очень хорошо работает, хотя на микроуровне, наверное, работает хорошо. С точки зрения государства, которое озабочено созданием новых рабочих мест, оно должно быть озабочено тремя вещами. 1 – создание спроса, планирование спроса на продукцию, которая может быть произведена. Этот спрос может быть избыточным. Это могут быть какие-то социальные проекты, на которые на сегодняшний день, и само общество спроса не предъявляет, но когда государство даст туда деньги, за деньгами этот спрос пойдет, он там возникнет и общество начнет принимать те плоды, которые будет приносить экономический рост. 2 – это налоговая политика. Если мы хотим добиться роста занятости, нужно освобождать от налогов труд. Если труд облагается большими налогами, нанимать людей невыгодно. Или выгодно нанимать их, но не в нашей стране. 3 – денежная политика. Если мы хотим создавать новые рабочие места, мы должны давать кредит под это дело на специальных условиях. Вот три фактора – деньги, налоги и спрос, то, что буде двигать этот процесс. Через создание рабочих мест это обеспечит экономический рост.

Вопрос кредита, конечно, вопрос особый, потому что долговая нагрузка велика, если государство начнет брать на себя дополнительные обязательства, для некоторых стран это может быть неприемлемо. Но если брать страны с низкой долговой нагрузкой, а Россия это страна с низкой долговой нагрузкой. То для России вполне приемлема стимулирующая политика, когда государство берет на себя часть обязательств или субсидирует обязательства. Можно субсидировать процентные ставки. Можно субсидировать через налоговую политику, налоговыми вычетами. Здесь могут быть какие-то злоупотребления, но для меня этот вопрос концептуальный, то есть вопрос злоупотребления, это вопрос конкретного регулирования. Я сейчас говорю о концепции. Когда говорят, что не надо давать денег из бюджета на развитие, потому что все украдут, а это не правильно. На самом деле, если стоит задача сделать стол, можно говорить о том, что у вас плохой рубанок, плохой материал и у вас будет много доходов, но если ничего не делать, стола не будет. Еще что-то делать, он будет, пусть и с большим количеством отходов.

Поэтому, презумируя эту преамбулу, я хочу сказать, что здесь не хватает пункта, и я могу помочь его создать, о том, что необходимой государственной политикой создание рабочих мест, которое может проводиться как через бюджет, так и через оказание определенного регулирующего давления на частный кооперативный сектор. Что я здесь вижу, в части спроса, в первую очередь? То, что нужно на работу людей предъявлять спрос. Это значит, государство может планировать спрос и свое развитие на перспективу. Привыкли плановую экономику противопоставлять рынку – это не так. Эти вещи друг друга дополняют. Любая корпорация планирует спрос, даже когда заказывает рекламную компанию, она предполагает, сколько эта реклама даст новых потребителей, и сколько будет продано. Заранее создается логистика, берутся кредиты, создается дизайн. Это может сработать или не сработать. Компания может понести убытки, или получить какую-то прибыль. Но любой инвестор берет на себя риск, связанный с прогнозированием формирования спроса. Если инвестор не приемлет риска, он на себя риск не берет, и он будет работать только на то, что есть. Он не будет внедрять инновации, новые продукты, он будет жить, и не будет повышать производительность труда, ему это не надо будет. И он будет жить на том уровне, на котором есть, и эксплуатировать тот платежеспособный спрос, который существует.

На самом деле, с точки зрения бизнеса это пораженческая политика, потому что рано или поздно он проиграет в конкурентной борьбе. Но если мы переходим на уровень государственной политики, и если в каком-то государстве не создаются условия для таких инноваций, то итогом проигрыша в конкурентной борьбе буде проигрыш национального бизнеса. Это то, что мы наблюдаем в нашей стране на протяжении последних многих лет, когда мы видим увеличение доли импорта. Мы пытались от него одно время защищаться барьерами таможенными, регулированием, но после вступления в ВТО, эта защита закончилась. После вступления в ВТО мы уже за полгода видим, что многие отрасли начинают попадать в кризис. Если вы знакомы с макроэкономическими данными начала года, вы можете быть в курсе, что экономический рост в России остановился индустриальный и начался спад. Также у нас начала расти безработица с начала года. Пострадало у нас стране машиностроение и сельское хозяйство, то есть то, что не имело лоббистов в Правительстве.

Нужно государственное планирование, и об этом надо говорить открыто. На Западе давно понимают, там все есть. Если посмотреть на то, как управляется рынок в Америке, то там при каждом отделении федерального резерва существует институт, который мониторит все: потребности бизнеса, занятость по секторам. Собираются отчёты из корпораций, даже с интернет порталов, где заявки на работу собираются. Сколько, по каким направлениям и кто ищет работу? Это важнейшая макроэкономическая статистика, от которой потом зависит принятие решение по процентным ставкам, по бюджетной политике, по всему, все на это дело ориентируется. И одним из пунктов, мне бы казалось было бы правильно, что этот прогрессивный американский опыт надо распространять.

Если говорить о нашей стране, то в первую очередь у нас в стране. Здесь очень хорошие пункты есть последние – это мониторинг в сфере труда и занятости, сбора статистики. Это я бы поставил на первое место среди всего, потому что это задача Минфина, это можно решить. Инвестиции в это дело, в создание нормальной мониторинговой системы сравнительно небольшие. Бизнес это поддержит на «Ура». Деловое сообщество, я думаю, готово в это дело даже инвестировать, с тем, чтобы создать нормальную картину занятости в стране. И на основании этих решений необходимо выстраивать уже политику государственную в отношении рынка труда, в отношении деловых кругов.

В отношении рынка труда я бы хотел отметить, может быть не в глобальном смысле, но в смысле российской специфики, это касается вопросов налогообложения. В России высоки налоги на труд. Они высоки, они на европейском уровне находятся, если вы посмотрите на ставки. Причем, налогами на труд я считаю социальные отчисления в фонды. Это не НДФЛ, которое у нас 12%, это еще сверх этого 30%, которые идут с наемного работника. Что получается, если я оформлю себя как индивидуальный частный предприниматель, который занимается консультированием, я могу эти налоги оптимизировать или не платить, и я буду в более выгодном условии, чем я человек, который в офисе подметает пол. Это первый момент. Регрессия возникает. Высокооплачиваемым наемным работникам выгодно использовать такие схемы ухода от налогов.

Второй момент – это то, что у нас социальные налоги в стране регрессивные. То есть, начиная с некоторых зарплат, с некоторого уровня зарплат они уже не берутся. Когда-то говорили, что это будет сделано для стимулирования роста доходов. На самом деле, с таким же успехом можно сказать, что это сделано для стимулирования ухода в тень низкооплачиваемой рабочей силы. Что мы наблюдаем у нас в стране? У нас вся сфера услуг теневая. Более того, засилье иностранной рабочей силы, но она иностранная условно, это приезжие из стран СНГ, в том числе связано с подобной политикой. Здесь, мне кажется, нужно выдвинуть прямое предложение, это введение какой-то плоской ставки налогов социальных на все зарплаты. Во-первых, это социально справедливо, что те, кто зарабатывают больше, они нрзб. тех, кто меньше. Во-вторых, это упростит и администрирование всего этого дела. И устранит некоторые перекосы. Но при том, я бы настаивал на том, чтобы в целом налоговая нагрузка не росла. При том, что с более высоких окладов буду браться эти социальные налоги, общий уровень этих социальных налогов надо снизить, ставку надо снизить. С тем, чтобы в целом бизнес не платил больше, хотя при таких условиях какая-то сфера услуг, которая оказывает дорогие услуги, она обязана платить больше. Финансовый сектор будет платить больше. Но это справедливо по отношению к заводу, который производит что-то реальное. Это то, что касается социальных налогов.

Второе, чтобы я хотел здесь отметить в части фискальной политики. Это то, что можно стимулировать занятость через корпоративные налоги. Корпоративный налог в чистом виде несет фискальную функцию. У нас он налог на прибыль, в Америке – налог на корпорацию. Если НДС – это регулирующая функция, это как газ и тормоз в экономике. Вы повысили его и снижаете темпы оборотов, вы понизили – вы увеличиваете темпы оборотов. Если налогообложение ренты, будут ренты финансовые или ренты природные, это просто берется с того, что можно взять, что лежит, механизм сжигания жира в экономике. То налог на прибыль – это то, через что регулируется инвестиционная активность. Если налоги на прибыль высоки, значит, бизнесу не выгодно показывать прибыль, не выгодно создавать капитализацию. Ему выгодно прибедняться, но зато он оказывается неожиданно богатым где-нибудь в офшорных зонах, а там возникают совершенно другие проблемы, которые мы можем наблюдать на примере нынешнего Кипра и тех 50 миллиардов денег, кредитов нашего банка, с которыми не понятно, что сейчас будет. Поэтому для стимулирования создания рабочих мест нужно снижать налог на прибыль бизнесу, но не тотально, а именно в связи с тем, насколько он справляется с созданием новой занятости. То есть, не насколько он способен нанимать новых людей и инвестировать свою прибыль в создание новых рабочих мест. Поэтому от налогов на прибыль можно освобождать какие-то старт-апы, молодые предприятия, которые создаются, в том числе молодыми бизнесменами, можно давать льготы. Такие программы есть, они есть в Америке.

Кстати говоря, они есть в Китае, во многих странах есть подобный опыт. И можно даже обычный инновационный бизнес тоже можно стимулировать таким образом, его можно стимулировать к инновациям, к внедрению инноваций повышения производительности труда, не давая налоговые субсидии или вычеты за то, что он будет какое-то инновационное оборудование покупать, а именно через рынок занятости. Надо разделять эти две вещи. Потому что одно дело, он создает новые рабочие места, это легко учесть. Пришли какие-то новые люди, они работают, можно посмотреть чем они занимаются. Если же это какая-то система раздела денег под субсидии, там может быть злоупотребление больше. Но у нас есть отличный инновационный проект «Сколково», который навыдавал налоговых льгот тем, кто там сел, но я инновационную продукцию в нем не вижу, хотя лекции там читают не плохо, я там был и их слушал. Это то, что можно стимулировать создание рабочих мест через настройку фискальной политики, которая стимулировала бы создание этих рабочих мест. То есть освобождать от налогов труд, инвестиции в труд.

И третье, это денежно-кредитная политика. Это не касается Запада. У Запада денежно-кредитная политика нрзб. занятость. Там это просто провозглашено целью. Мы таргетируем инфляцию. Что такое инфляция конкретно в России? Это «Газпром», который поднимает цены на газ. Она не монетарный характер имеет инфляция, она имеет характер результата произвола монополистов. Но Центральный банк, тем не менее, с ней борется и у нас фактически ставки для инвестиций долгосрочных в России, они запретительны. Под 20% никто не будет брать. Это больше чем Золотая Орда брала. Поэтому, если мы хотим экономического роста, мы с одной стороны, должны снижать стоимость кредита, но с другой стороны мы должны контролировать тарифную политику, чтобы те деньги, которые поступают в экономику, они не забирались монополией деловых кругов. Таким образом, стимулирование роста очень тесно перекликается со многими другими отраслями. Я подчеркиваю, это тема центральная. Поэтому, если серьезно этим делом заниматься, и вырабатывать предложения, это будет как центр, от которого будут отходить многие связи, и там будут цепляться банки, страховые компании, рекрутинговые и прочие. Вот, пожалуй, то, что я мог бы сказать на эту тему. Я это обобщу вкратце.

Первое – по налоговой политике. Выравнивание налогообложения на сотрудников с разным окладом, желательно снижение этих социальных налогов. Вопрос о том, откуда финансируют социальную политику – это вопрос открытый. Я в данном случае его не затрагиваю. Его можно финансировать из природной ренты, если не заморачиваться на те социальные налоги, которые собрали, именно за счет них нужно финансировать школы и больницы. Можно перераспределять бюджетные доходы, я в этом никакого ужаса не вижу.

Я не вижу смысла в том, что природная рента складывается в резервные фонды, которые финансируют бюджеты иностранных государств. В Центральном банке доминируют облигации Германии и Америки. Они за счет резервных фондов России создают у себя занятость, выписывая налоговые льготы своему бизнесу. Я не понимаю, почему мы это сами для себя не делаем. Я просто говорю о том, что было бы неплохо прекратить ее. Гражданское общество могло бы выступить, причем здесь можно очень много найти политических союзников, потому что тема сейчас для России актуальна, об этом говорят многие. В плане налога на прибыль, это его снижение, но снижение не общее, а в зависимости от того, насколько бизнес создает новые рабочие места и повышает производительность труда. В плане денежной политики – это от рестрикционной политики переход к стимулирующей, это снижение стоимости кредита для бизнеса. И государство может каким-то отдельным категориям бизнеса субсидировать процентные ставки, но это вопрос бюджетной политики. И планирование спроса на перспективу.

У нас в стране очень много, чего можно строить и развивать. Пространства большие и здесь деньги должны идти впереди. Нужно создавать деньги под еще несозданные вещи. Это деньги, которые дальше создают для себя спрос. Здесь есть пункты в инвестиции инфраструктуры в этом документе, это очень близко. В принципе, это то, что вопреки мнению, что это сильно обременяет государство, долгосрочные перспективы позволяют ему существовать и дает самую большую отдачу. Если довести ситуацию до абсурда, мы в инфраструктуру не вкладываем ничего, потому что это не окупается, это дорого и так далее. Через 30 лет страны не будет. Не будет дорого, аэропортов, портов. Вся ядерная энергетика Франции, автострады, железные дороги в Америке, это все было создано либо при непосредственном финансировании государства, либо при создании государством очень льготных условий субсидирования. Вопрос откуда брать деньги? В современной системе ни берутся из долгов. То есть, деньги можно брать либо из бюджета в те деньги, которые уже созданы, второй вариант – денег можно брать из долгов. Америка финансирует сейчас свою политику из долгов. Выпускается госдолг, выкупается федеральным резервом, под это дело создаются деньги, эти деньги идут в какие-то программы, которые стимулируют. В России, конечно, таких возможностей как в Америке нет, но определенные есть. По крайней мере, в объеме золотовалютных резервов, которые гарантируют денежную базу. Они не должны гарантировать денежную базу Центрального банка. Ее можно гарантировать обязательствами в национальной валюте национального правительства. Поскольку это все обслуживает внутренний оборот, эти деньги будут обеспечены существующим спросом у нас. И не нужно на валютное покрытие, это не то, что вертится во внешней торговле.

И сюда еще одна тема, которая в связи с Кипром важна, она кажется не касающейся занятости, но она касается и экономики в целом. Это замкнутость всех финансовых потоков на внешней юрисдикции. То, что связано с офшорами и всеми офшорными делами. Создавать деньги за счет своих долгов, страна, которая замкнута на все финансовые потоки, вся логистика замкнута на другие валютные зоны, она не может, потому что у нее как такого внутреннего рынка не существует. Его сначала надо хотя бы очертить, и потом начать формировать. И в связи с этим, тема оттока капитала она приобретает стратегическое значение.

У нас отток капитала не потому, что у нас какие-то фантастически плохие условия в стране. У нас макроэкономические показатели в стране неплохие. У нас профицит бюджета, никакой экономической катастрофы нет. У нас проблемы с право применением есть, с администрированием есть, с силовой культурой, но это не фатальные вещи. В Индонезии и Филиппинах не хуже, чем у нас, в Китае тоже. Все-таки мы восточноевропейская страна. У нас отток капитала, в основном, связан с бегством денег в связи с рисками, которые к нам относятся. Как только они появляются где-то в Европе или в Америке, они появляются у компании и главных холдингов, зарегистрированных в иностранных юрисдикциях, и деньги отсюда уходят туда, чтобы там создавать резервы. Соответственно, здесь нет ни инвестиций, ни рабочих мест, потому что он там лежат мертвым грузом.

Тему дефферизации я не знаю, как сюда вписать тактически. Потому что, она, кажется, к этому не относится. Но, на самом деле, в том что касается России и не только России, много очень стран существует развивающихся, которые завязаны подобным образом на подобные схемы. Для них она актуальна для развития внутреннего рынка. Вот то, что я хотел бы отметить по этой теме, в том, что касается экономических методов поддержки рынка труда. Кажется, что некоторые в стороне находятся, но на самом деле, они все равно близко.

- (Яценко Е.Б.) Спасибо большое, Дмитрий. На самом деле, действительно, страны двадцатки, кажется, что это что-то общее. На самом деле, в каждой стране имеются свои собственные проблемы, и то, что вы сейчас затронули, наверное, все-таки часть из них они тоже общие проблемы.

- (Голубовский Д.) На самом деле, это проблема очень многих развивающихся стран.

- (Яценко Е.Б.) Двадцатка этим и тяжела, что там и те, и другие, и третьи, но, тем не менее, мы гражданское общество, которое может заявлять те проблемы, те, которые самые острые. Наша миссия в том, чтобы мы заявляли те проблемы, которые другие не заявят. Брать на себя раскачивание и ставить вопросы, на которые совместно искать ответы. Мы очень надеемся в то, что вы дальше с нами поработаете, и в той информации, которую мы будем готовить для брошюры, у нас будет более расширенный вариант наших рекомендаций, и будут некоторые пояснения к тем кратким рекомендациям, которые представлены сегодня на круглом столе. Далее, я хотела бы предоставить слово Александру Ковалевскому, директору Института бюджетных решений. Сейчас Александр выступит, потом Елена Сергеевна выступит, и потом уже Крис пойдет, потому что у него будет та самая правильная тематика.

Сейчас в Австралии уже около 11 часов. Здравствуйте, Крис. Надеюсь, вы в курсе того, что сейчас звучало на нашем круглом столе. Мы предоставляем вам слово. Мы получили краткое резюме вашего выступления, мы с ним ознакомились и просим вас продолжить свои мысли сейчас онлайн. Спасибо.

- (Уильямс К.) Итак, рекомендации представляют собой хороший старт. Основным вопросом, стоящим на повестке дня стран двадцатки является экономический рост и, по мнению рабочей группы по труду и занятости, создание рабочих мест сможет обеспечить его. Это одно из условий роста. Другие могут предложить немного иную формулировку, что для устойчивого роста страны двадцатки должны рассматривать занятость как задачи экономической политики.

Проект рекомендации включает некоторые идеи, которые могут вызвать затруднения, и также могут быть идеологически рискованными для некоторых представителей бизнеса. Так вот, роль гражданского общества как раз заключается в том, чтобы отражать неудобные факты. Далее, на следующей неделе в Тунисе состоит гражданский форум, на котором соберутся более 4000 организаций гражданского общества и они отстаивают свои точки зрения с большим энтузиазмом, однако некоторые могут с ним не согласиться. При этом, 17 организаций из них проводили различные встречи на тему миграции, которая представлена в рекомендациях рабочей группы. То же касается вопросов налогообложения и профсоюзов. Я благодарю за возможность выступить, готов ответить на ваши вопросы и надеюсь на продуктивную дискуссию. Спасибо.

- (Яценко Е.Б.) Спасибо вам, Крис, за вашу активную позицию. Я дума, что если бы у нас на G-20 Dialogue был бы какой-то рейтинг, то вы бы точно были в топе, потому что вы действительно активно участвуете и помогаете нам в формировании рекомендаций.

- (Уильямс К.) Спасибо за участие.

- (Яценко Е.Б.) Теперь я еще раз предоставляю слово Александру, который нам расскажет о вопросах усиления взаимосвязи профессионального образования с потребностями рынка труда.

- (Голубовский Д.) Что касается страхования, я не очень понял страхование работников, страхование инвестиций? Страхование инвестиций – это не государственное дело. Это дело бизнесмена, и это дело банка, который выдает кредит. Государство, как показывает практика, в конечном счете, может взять все риски на себя в случае, если финансовая система попадает в коллапс. Более того, есть структурные страховые институты в той же Америки компания «EIG», которая, в конечном счете, сходится все эти страховые потоки.

И в кризе 2008 года ее выкупили, разорив большую часть акционеров. Сами акционеры потеряли, но инфраструктура была сохранена. В создании подобной системы это можно приветствовать и вообще помимо заемщиков последней инстанции правительства и кредиторов последней инстанции Центрального банка должен поставщик последним остаться. Это третий элемент системы. Если третьего элемента системы нет, бизнес найдет это страхование за рубежом. Или он будет переоформлять какие-то кредиты в валюте, другие финансовые институты страховать. Поэтому я согласен с тем, что страхование инвестиции нужно, но страхование оно перепродает риски, но их на самом деле не снижает. И в конечном итоге, покупатель рисков в случае, как упомянул Крис, является государство.

Поэтому вопрос о том, косвенно или прямо давать деньги, я считаю, что проще давать прямо, потому что это сэкономит на комиссиях и на платежах, и на издержках на финансовый сектор. Этой точке зрения можно противопоставить то, что здесь велика вероятность ошибки. Одно дело, когда рынок оценивает, и чем больше звеньев инфраструктура применяет, тем больше может быть адекватна. Это адекватно тому, что есть сейчас. И вообще рынок – это то, что есть сейчас. А рабочие места создаются за счет расходов на то, что будет потом. Поэтому в любом случае, почему я говорю о планировании государства инвестиций? Государство берет на себя риск, риск на себя берут бюрократия. Я согласен с тем, что это плохо, но я не могу в данной ситуации решить что-то лучше. Кроме того, что бюрократия должна поднимать свою компетентность, что должны быть компетентные люди, что должен быть общественный контроль над бюджетными расходами – это все идет естественным образов как приложение, но даже если этого нет, то я говорю, что лучше делать стол с большими отходами, чем не делать его вообще. Это к вопросу о коррупции. С коррупцией надо бороться, но так как у нас Министерство финансов у нас говорило о том, что из-за коррупции не надо делать вообще ничего, я с этим не согласен. Более того, если не делать ничего, коррупция будет расти. Она будет расти, потому что появится соблазн сокращать издержки за счет обмана законом и попробовать стимулировать таким образом, или за счет получения каких-то бюджетных нрзб.

Возвращаясь к примеру России, я могу сказать, что у нас очень много бизнеса сохраняет конкурентоспособность тесных связей с властью, но у них нет другого выхода зачастую, потому что он не может получить финансирование, достаточное для развития на коммерческих условиях. Он идет и получает их на бюджетных условиях. Если создать условия для роста, коррупция уменьшится. Деловая энергия уйдет не в обман. Я не говорю, что это решит все проблемы государственные. По этому, мне кажется, здесь не надо бояться дойти до того, что государство должно платить. Здесь страшен вопрос, в первую очередь для стран, обремененных большими долгами, а как потом эти оплаты вернуться, это да. Если есть страны с низкой долговой нагрузкой, которые могут занимать и могут создавать обязательства, то там для многих стран в этом конечно проблема. Для этих стран может быть актуален вопрос об охране финансовых рисков или бюджетных рисков. Вопрос, кто их на себя возьмет?

Это вопрос международной финансовой инфраструктуры, потому что конечным приемником рисков на уровне государства является МВФ, которое дает деньги, или это является Центральный европейский банк, если мы говорим о Европе. Это другая крайность. Есть недоинвестированные развивающиеся страны, хотя там могут быть какие-то локальные пузыри. Если брать Россию, у нас переинвестирована Москва, а экономика в целом недоинвестирована. Но если говорить о странах, которые перекредитованы, у них проблемы действительно другие. У них проблемы бюджетной дисциплины и, наверное, там гораздо более актуально не стимулирование роста за счет государства, а привлечение иностранных инвестиций, которые могли бы создать там что-то новое. Это тема тоже интересная. И в рамках этой темы можем предложить еще одну меру – это снижение барьеров для притока прямых иностранных инвестиций. Нас часто критикуют глобализм, раньше глобализм превратил мир в подводную лодку без нрзб., когда одна пробоина топит всю финансовую систему сразу. Но если говорить о каком-то шальном капитале, спекулятивном, с этим можно согласиться, а если говорить о прямых иностранных инвестициях, то я не считаю, что такие ограничения надо устанавливать. Протекционизм этот тоже создал великую депрессию, когда страны стали закрываться и получили колоссальные сокращения международной торговли и спад. Поэтому страхование нужно, государство должно этим заниматься, это хорошее дополнение, и здесь могут быть какие-то рекомендации по созданию условий для развития страхового бизнеса.

- (Ковалевский А.) Мы здесь говорим о безработице, о борьбе с ней, о создании рабочих мест, об инвестициях в создании рабочих мест.

Одной из причин безработицы является то, что у нас система образования готовит кадры, не востребованные на рынке труда. То есть, сначала государство за свои бюджетные деньги готовит кадры, потом выясняется, что эти кадры не востребованы на рынке труда и государство вынуждено заниматься трудоустройством этих кадров, переобучением, выплаты им социальных пособий и так далее.

Какие есть основные подходы и проблемы к взаимосвязи профессионального образования и рынка труда? Первый подход, когда мы рассматриваем образование как инвестиции, инвестиции государства, которые должны быть окупаемые, и соответственно в этом случае мы должны рассматривать эффективность бюджетных расходов на профессиональное образование. Что является для нас в этом случае критерием эффективности бюджетных расходов? То, что выпускник образовательной организации, на которое государство затратило деньги на его обучение, образовательная организация потом окупает эти затраты, то есть он платит высокие налоги. Для этого, у него должна быть высокая зарплата и созданы условия для того, чтобы он оставался в стране. С этой точки зрения, государству, что было бы выгодно?

Естественно, если рассматривать пример России, то есть у нас несколько топ образовательных учреждений – МГУ, ФизТех, МГИМО. Выпускники этих образовательных учреждений заведомо получают высокую зарплату, они очень хорошо устраиваются, и в этом плане, государству можно было бы расширять бюджетные места и получать себе прибыль с этих инвестиций.

Другой момент. Мы можем рассматривать тогда вопрос социальной эффективности. Когда государство готовит себе те профессии, которые этому государству нужны, то есть это работники государственного сектора – врачи, учителя, полицейские, армии и так далее. Здесь встает вопрос о том, что если мы их подготовили, то хорошо, чтобы они потом отработали эти деньги. Не в финансовом плане отработали деньги, которые мы на них потратили, а то, чтобы они работали на тех рабочих местах по специальностям, которым мы их обучили. Не секрет, что из педагогических ВУЗов только 20% получается педагогов, остальные идут работать в совершенно другие сферы, а государство потом рвет на себе волосы, что у них не хватает учителей в сельской местности. Но тогда возникает вопрос, а зачем вы их обучали и не сделали условия того, что они будут потом отрабатывать в образовании затраченные на них деньги?

И третье направление, это когда происходит обучение тем профессиям, которые способствуют становлению престижа государства, например, когда государство за свои деньги обучает специалистов в сфере науки, в сфере культуры или искусства. Эти варианты – подготовка кадров по специально-значимым специальностям, как это делается во Франции, необходим контракт с выпускниками этих образовательных учреждений с тем, чтобы они работали по тем специальностям, которым их обучило государство.

Второй подход, который применяется – подготовка кадров должна способствовать рынка труда. Это все прекрасно, и в теории так оно и есть. Но реально угадать потребности этого рынка труда мы можем только в условиях плановой экономики. Многие государства потратили достаточно большие деньги на разработку моделей прогнозирования и потребностей рынка труда. Выясняется, что если 10% попаданий дает, то это уже хороший результат, потому что, как правило, и 10% не дает. Дальше, то, что сейчас происходит в России и во многих постсоветских странах – это истерия по поводу вовлечения бизнеса, сбор потребностей по поводу этих самых перспективных потребностей рынка вакансий. Но это абсолютно нереально. Да, практически полу-силовым образом бизнес требует. Этот несчастный бизнес говорит, особенно если это малый бизнес, что мне нужен бухгалтер. Я говорю: «Ура, отлично, обучаем бухгалтера». «Через 3 года у тебя будет бухгалтер». «Какие три года? Он мне завтра нужен. Я не могу три года жить без бухгалтера». Но реально, к сожалению, сейчас государственные задания в России, и государственный образовательный заказ в Казахстане и во многих других странах обнародуется именно так. Собрали потребности из бизнеса, централизовали. Радостно начали обучать ровно по тем специальностям, которые бизнес сказал, что они нужны ему сейчас. А у нас обучение в среднем профессиональном образовании 3 года, а в высшем уже минимум 5 лет. Поэтому не складывается.

Давайте себе представим, что мы волшебным образом возьмем и угадаем перспективные потребности рынка труда, во что я не верю все равно. Возникает другая проблема. Образовательные стандарты не успевают следовать за развитием технологий. Если мы сейчас угадаем верный набор специальности, которые будут востребованы через 5 лет, то через 5 лет эти подготовленные специалисты по нынешним стандартам образования не будут соответствовать потребностям работодателей. Можете себе это представить не простом примере.

Допустим, я с трудом верю, что корпорация Apple 10 лет назад могла заказать себе подготовку в образовательных учреждениях специалистов по обслуживанию iPod или iPhone, потому что их просто тогда не было, и еще никто не знал, что они будут. И в нынешней ситуации эта задача – обучить такого специалиста, который сам сможет ориентироваться в очень быстро меняющихся условиях, потребностях рынка труда. Нынешние образовательные стандарты совершенно не гибкие и сделать этого не позволяют. Есть у нас еще один момент уже из сугубо российской практики, но думаю, что и не только российской. Наверное, все слышали, что Министерство образования придумало с мониторингом деятельности ВУЗов. Так вот, один из критериев мониторинга – это то, сколько у ВУЗа привлечено средств внебюджетных, имеется в виду затратное обучение, и сколько человек он обучает на платной основе. Так вот, в итоге мы имеем то, что ВУЗы теперь практически лишились возможности отчислять платников, то есть студентов, которые учатся на платной основе. Эти студенты там совершенно спокойно ничего не делают, а потом столь прекрасно подготовленные кадры поставляются на рынок труда. Более того, как ведут себя платные студенты, они думают, что они пришли не в ВУЗ, а заказывать себе какие-то дополнительные услуги и развлечения. Кто-то хочет обучиться пению на французском в физическом институте, кто-то еще чему-то.

Четвертая проблема, что, к сожалению, во многих странах, по крайней мере, в постсоветских странах, представление родителей и самих абитуриентов до сих пор остались на уровне 90-х годов, о том, что такое востребованные профессии на рынке труда. Нынешнее состояние рынка труда не анализируется вообще, поэтому этим активно пользуются «шарашки», которые готовят менеджеров по маркетингу, мерчендайзеров, дистрибьюторов и прочие умные слова. Потому что, родители считают, что это круто, и то, что у нас уже давно переизбыток экономистов и юристов и их некуда девать, об этом все почему-то забывают. И последствие этого заключается в том, что система образования готовит выпускников, которые не могут трудоустроиться, им еще после этого приходится платить пособие по безработице или тратить деньги на их переобучение. Какой выход из этой ситуации?

Я твердо убежден, что спрогнозировать точные потребности рынка труда на 5 лет вперед даже пытаться не надо. А есть промежуточный подход, что это мониторинг ожиданий студентов нынешних, как в учреждениях среднего профессионального образования, так и высшего. Такие методики применяются в некоторых регионах и дают достаточно неплохой результат, потому что если нам студент на 3 курсе сообщил, что он хочет устроиться туда-то, то это возникает для него как дополнительная профориентация. То есть, мы понимаем, сможет ли он устроиться по этой профессии или его надо чуть-чуть подучить, куда его лучше устроить на практику и так далее. Вот такой мониторинг профессиональных ожиданий студентов, это здорово повышает трудоустраиваемость, причем реальную.

Следующий подход. Третье, что может быть. Государственное финансирование образования всерьез воспринимается во многих странах, во многих наших субъектах Российской Федерации, это социальные функции. Всерьез стоит такая цель – удовлетворение образовательных потребностей учащихся. Любой каприз за ваши деньги. И органы управления образованием говорят, что если они не будут предоставлять образование, то будет преступность, наркомания. Но вот так и происходит подготовка потенциально безработных граждан. Потому что образовательные потребности, как я уже говорил, это подготовки нам экономистов, юристов, менеджеров, людей, которые во многом уже не востребованы.

И четвертое, это так называемый социальный лифт, то есть когда образование рассматривается как средство повышения социального статуса. При этом происходит такая тенденция, как массовизация высшего образования и к сожалению, не используются возможности профориентации и получения рабочих профессий в школах, хотя такие возможности реально есть. В чем заключаются эти возможности получения профессионального образования в школах? И почему это было бы достаточно хорошо сделать?

Дело в том, что у нас сейчас школы имеют право давать рабочие профессии на третьей ступени образования. И конечно было бы здорово, если бы их право могло быть реализовано на практике, потому что тогда некоторые люди уже могли бы попробовать, что такое рабочая профессия. Может быть, она бы им понравилась, может быть, они сразу бы после школы пошли либо в соответствующие учреждения профессионального образования, либо сразу бы стали работать по этой профессии. Но, к сожалении, из-за того, что у нас школы стали муниципальными, а учреждения профессионального образования стали региональными, просто практически отсутствуют финансовые механизмы. Как школа может заплатить бывшему ПТУ или техникуму за то, чтобы получить доступ к его производственной базе. Вот какая проблема есть. И с этой точки зрения необходима интеграция учреждений общего образования и профессионального образования, с тем, чтобы учащиеся учреждения общего образования могли бы больше иметь доступа к профориентации и попробовать себя в каких-то профессиях.

Какие есть возможные подходы к решению проблемы взаимосвязи профессионального образования и потребности рынка труда? Их много на самом деле, я здесь перечислил только некоторые как участие бизнеса в деятельности региональных советов по подготовке кадров, это то, что реализуется больше всего в постсоветских странах. Это развитие механизмов корпоративного заказа на подготовку кадров – то, что в постсоветских странах работает с трудом, потому что бизнес прекрасно понимает, что будет он платить или нет, все равно никто не рискнет сильно сокращать систему среднего профессионального образования и поэтому кадры ему государство итак подготовит бесплатно. Поэтому, зачем тогда платить корпоративный заказ? Только если особенный специалист нужен, может быть тогда.

Участие работодателей в разработке образовательных стандартов. Это хорошая идея, она у нас воспринята Министерством образования и отражена в нашей государственной программе развития образования. Действительно, к 2016 году 800 стандартов разработать с участием работодателей. В принципе, тенденция правильная, но есть еще такой момент. Даже если мы с участием работодателей разработаем сейчас образовательный стандарт, и скажем, что нам надо обучать нашего учащегося на станке с числовым программным управление 4-го поколения, то к моменту, когда пройдет три года, он уже будет обучаться по этой программе, выяснится, что у уже давно внедрены станки 6-го поколения, а в стандарте записаны четвертые, и его будут обучать по четвертому. Для этого необходимо усиление вариативной части образовательных стандартов с тем, чтобы сами образовательные учреждения могли бы обладать большей свободой для замены адаптации профессиональных образовательных стандартов к новых потребностям рынка труда. Различные есть механизмы социального партнерства, есть дуальная система образования, которая принята в Германии и которая у нас была принята и во многих странах тоже сейчас активно развивается. Когда человек бравую часть недели учиться, а часть работает на производстве, и вот тоже довольно развитые корпоративные центры подготовки кадров, большинство крупных корпораций содержат либо свои корпоративные университеты и институты, либо свои центры подготовки кадров, потому что их не устраивает качество подготовки кадров в учреждениях системы образования. В этом есть плюсы и минусы. Те, кто готовился в этих центрах они, действительно, трудоустраиваются гарантированно, а минусы в том, что он может работать только в одной компании. Никакого необходимого широкого образования он не получает.

Какие есть проблемы существующих подходов? На самом деле, работодатели у нас не готовы инвестировать в улучшение системы образования. Я имею в виду не только Россию, они практически нигде не готовы. Почему? Потому что крупный бизнес не хочет, потому что у него есть либо собственные, либо подшефные образовательные учреждения, а малый бизнес не может, потому что у него денег на это нет. И нет никаких координационных механизмов, которые бы позволили объединить усилия малого бизнеса с тем, чтобы они как-то инвестировали в подготовку кадров для себя или налоговых символов. Сами образовательные учреждения больше ориентированы на взаимодействие с крупным бизнесом, потому что от этого польза им есть. Крупный бизнес подразумевает, что спонсор. Где-то оборудование списанное даст, которое для образовательного учреждения будет чудом в обновлении. Для образовательных учреждений это выгодно. Но, с учетом того, что работодатели достаточно много народу у нас работает в малом и среднем бизнесе, было бы конечно важно отладить эти механизмы взаимодействия.

Конечно, проблемы есть в том, что не работают механизмы государственного частного партнерства в профессиональном образовании и то, что для образовательных организаций реально создаются ложные стимулы, чтобы получить государственные деньги на подготовку кадров, организации можно предоставить кучу справок, которые по факту часто являются липовыми справками. Например, обещание будущих работодателей о приеме этих самых выпускников на работу, или подписание каких-то меморандумов. Такие документы активно штампуются, но, к сожалению, часть не имеет никакой реальной силы.

Какие возможны схемы? Базовые схемы взаимодействия бизнеса и государства в сфере среднего профессионального образования. Я употребляю российский термин «среднее профессиональное образование», потому что, как вы знаете, по закону «Об образовании» начального профессионального образования больше не будет, оно слито со средним профессиональным образованием. Какие схемы возможности финансирования предоставления образования бизнесом?

Государство не может финансировать полностью образовательные стандарты, потому что они дорогие. Типичный пример – сварка с использованием аргона. Аргон дорого стоит, у государства нет на это денег. Поэтому бизнес частично финансирует обучение по образовательному стандарту с тем, чтобы это обучение больше соответствовало потребностям бизнеса. Их базовую часть дают государству небольшую, прибавку дополнительных занятий или дополнительные расходы дает бизнес.

Следующая система социальных контрактов. Тоже такая базовая схема, когда заключается трехстороннее соглашение, сторонами которого является служба занятости обучающийся и работодатель. Служба занятости после трудоустройства возмещает работодателю большую часть затрат на обучение.

В результате чего у нас получается «все волки сыты и овцы целы», потому что у службы занятости нет безработных. Студент трудоустроился и получил образование, за которое ему возместили затраты, а работодатель получил квалифицированные кадры и выбрал образовательную организацию, обучение которой устраивает этого выпускника.

Существуют также различные модели государственно-частного партнерства. Например, бизнес строить здания организует предоставление услуг по профессиональному стандарту в обмен на какие-то преференции со стороны государства. Например, это могут быть льготные кредиты и предоставление финансирования в рамках государственного задания или налоговые льготы. Либо государство предоставляет частным образовательным организациям помещение или оборудование на льготных условиях в обмен на трудоустройство выпускников по оговоренным специальностям. Возможно заключение государственных контрактов на управление и содержание государственных учреждений в сфере среднего и профессионального образования у бизнеса. Например, в рамках контрактов все эксплуатационные расходы несет государство, бизнес отвечает за управление персоналом, финансовое управление, стратегическое планирование и так далее. За это и получает государство оплату. Следующий, пожалуйста. У нас сейчас Министерство образования предложило в государственной программе более менее разумные варианты, которые могут быть, кстати, используемые в других странах. Это, по сути, возвращение к советским на самом деле традициям. Это базовые кафедры, которые теперь они назвали интегрированные производственные образовательные структуры. Когда кафедры вузов располагаются на конкретных предприятиях индустрии, и там происходит совместная разработка, отработка технологий, эксперименты и так далее. Конечно, очень важно повышение квалификации мастеров производственного обучения, среднего профессионального образования на предприятиях. Не секрет, что в основном это старые кадры и их квалификация достаточно сейчас упала, новых практически нет.

То, что еще предлагается, кажется весьма разумной мерой, это формирование. Оно кажется разумной мере в теории, что на практике будет, пока еще не понятно. Что независимые от системы образования и независимые от конкретных работодателей будут сформированы сертификационные центры в рамках формирования национальной системы профессиональных квалификаций. Это центры позволят подтверждать квалификацию выпускников образовательных учреждений где угодно в рамках этой системы. Тут говорилось об инвестициях в инфраструктуру, хотел бы еще на эту тему сказал. У нас, кстати, не только у нас, а еще во многих странах «большой двадцатки», существует проблема утечки мозгов. Утечка мозгов происходит не только по политическим причинам, а еще происходит по тому, что у нас невозможно реализовать приобретенные знания и навыки на имеющемся оборудовании образовательных и научных организаций. Приведу пример просто своего знакомого, который за государственные деньги учился сначала в Менделеевке, потом после этого он еще защитил, тоже учился в аспирантуре на бюджетные деньги. Он защитил диссертацию, уехал в Германию. Занимался он, кстати, вопросами переработки попутного газа. Тема немножко актуальная и для России. В Германии он получает 2, 000 евро, что, честно говоря, по меркам газпромовской зарплаты просто не нрзб., потому что в «Газпроме» платят гораздо больше. Он уехал туда почему, потому что никакие свои эксперименты он не мог проводить на этом оборудовании, которое было здесь. Потому что это оборудование в основном со времен Отечественной войны. Возникает вопрос тогда. Должно ли государство инвестировать в данную инфраструктуру, в данном случае в научное оборудование? Или пусть этим занимается «Газпром»? Боюсь, что инвестировать должно государство, потому что «Газпром» просто не заставишь инвестировать. «Газпрому» не выгодно покупать это оборудование для образовательных учреждений. «Газпрому» просто выгоднее взять и в условиях тендера закупить один раз эти эксперименты, научные исследования в Германии, как раз у того же моего знакомого. Единоразово, чем покупать оборудование.

Поэтому, если государство хочет остановить эту утечку мозгов, то ему нужно, опять-таки, прогнозируя не потребности рынка труда, а прогнозируя ожидание нынешних студентов, проводить опросы, чем они хотят заниматься, делать на этом сводную какую-то картину. В зависимости от этого принимать какие-то решения. Нужно ли нам закупать оборудование, чтобы эти замечательные ребята, которых мы учили за наши бюджетные деньги, которые на самом деле очень талантливые, умные и нам очень пригодятся. Не купить ли нам для них оборудование. Или уже ладно черт с ними, пусть едут и развивают экономику Бундесверы, если там так больше нравится.

Предпоследнее, что я хотел бы здесь сказать, это по поводу различных механизмов государства и бизнеса. В общем можно и не озвучить взаимодействие в системе образования. Самые последние уже рекомендации. Что из рекомендаций. Во-первых, мне кажется, конечно, необходимо развитие образования широкого профиля, что называлось в советское время, потому что мы в нынешней системе не можем угадать конкретные специальности, кот

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Www.e-puzzle.ru 13 страница | Технические требования




© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.