Часть вторая 3 страница. Незадолго до того, как туннель еще раз сделал резкий поворот, за которым начинался широкий выход, Морриган оглянулась через плечо

Незадолго до того, как туннель еще раз сделал резкий поворот, за которым начинался широкий выход, Морриган оглянулась через плечо. Теперь кристаллы горели не так ярко. На ее глазах огоньки мигнули раз, другой… и погасли. Остаток пути Морри проделала в спешке.

Когда она появилась из туннеля, Кай взял ее свободную руку, помог выпрямиться и заметил:

— Да вы работали, наверное, до седьмого пота, пробираясь сюда. Рука у вас горит огнем. — Он нахмурился и оглядел девушку так внимательно, словно ожидал увидеть признаки клаустрофобии.

Морриган улыбнулась так ослепительно, как только смогла, и ответила:

— Пожалуй, мне следует чаще посещать спортзал. — Она притворилась, что вытирает с лица пот, хотя его не было, изобразила тяжелое дыхание. — Простите, что заставила всех ждать. Я не хотела. Просто кристаллы так красиво сверкали в свете моего фонарика, что я, наверное, увлеклась.

— Я прекрасно вас понимаю. — Красавчик гид вздохнул с облегчением и жестом показал спутнице, чтобы та следовала за ним.

Морриган заставила себя идти. Они вышли из пещеры. Девушка вновь ступила на обычную землю, и оклахомская жара тут же напомнила о себе, накатив удушливой волной. Голубое небо над головой не имело ни конца, ни края, но вне пещеры Морриган почувствовала себя потерянной, быстро заморгала и сама удивилась, почему ей так захотелось плакать.

— Боже мой! Наконец-то! — выпалила Джина, когда Морриган с Кайлом приблизились к вагонетке, похожей на трамвай, где их уже ждали все остальные.

— С ней все в порядке, — заверил группу Кайл и улыбнулся девушке. — Она прирожденный спелеолог, а это значит, что ее приходится извлекать из пещеры насильно.

— Ну так и сидите с ней в этой пещере! На мой вкус, там слишком темно и тесно, — выкрикнул какой-то пожилой господин.

Жена, соглашаясь с мужем, закивала с таким жаром, что кое-кто из туристов насмешливо фыркнул.

Радуясь, что Кайл отвлек от нее внимание группы, Морриган благодарно ему улыбнулась и тут же полезла в вагончик. Подружки потеснились, освобождая ей место, а Кайл прошел к кабине, включил двигатель и мягко стартовал от пещеры. Девушке хотелось закричать ему, чтобы он отвел ее обратно. Она что было сил вцепилась в сиденье, приказывая себе остаться в вагоне.

«Да что со мной такое? Почему я себя так веду?»

«Прими свое наследие», — витало вокруг нее в горячем воздухе.

— Итак, выкладывай правду! — Лори наклонилась к Морриган и понимающе улыбнулась. — Ты все проделала специально, чтобы этот клевый парень остался с тобой наедине. Верно?

— Ну да, — машинально ответила Морриган.

— Бьюсь об заклад, он взял тебя за руку, чтобы помочь выбраться из того жуткого туннеля, разве нет?

— Да.

— Мне кажется, ты ему приглянулась, — прошептала Джейми. — Он все время на тебя поглядывал. Боже, какой клевый. Ты окажешься полной дурой, если не раздобудешь его номер.

— Не думаю, что он намного старше меня. Ты ведь знаешь, молодые парни мне осточертели, — сказала Морриган.

— Ты старуха, — фыркнула Лори. — И всегда была такой.

Морриган поймала взгляд подруги. Внезапно ее захлестнула такая ненависть к этим барышням, что она даже перестала дышать. Ей жутко надоело окружение тупых девчонок, которые понятия не имеют о том, каково это — быть чужой.

— Ты права. Я всегда была старухой, — коротко отметила она, повернула голову и уставилась на пещеру, а подруги тем временем болтали без умолку, обсуждая высокого клевого блондина Кайла.

Морриган не терпелось вернуться домой, чтобы поговорить с двумя людьми — единственными на этой земле, кто ее понимал. Наверное, дед и бабуля разъяснят ей, что сегодня случилось.

«А еще они могут рассказать тебе о том, о чем прежде молчали», — прошептал ветер.

На этот раз Морриган к нему прислушалась.

— Нам нужно поговорить.

Старики взглянули на нее поверх очков. Как всегда по вечерам, они сидели рядом в креслах-качалках и читали, пренебрегая телевидением. Бабуля налила себе бокальчик красного вина. Дед пил кофе, без кофеина, разумеется, а на столике между ними стояла тарелка с крошками — значит, был домашний пирог с вишнями.

Пэт взглянула за спину Морриган, на пустой порог, и спросила:

— А что, милая, девочки не захотели зайти? Я испекла пирог с вишнями.

— Нет, я отослала их по домам. Ребята, мне нужно с вами поговорить.

— Что такое, Морри? — Дед снял очки.

— Сегодня, когда я была в пещере, случилось кое– что по-настоящему странное.

Вместо того чтобы, как всегда, устроиться в широком кресле, Морриган принялась расхаживать по комнате. Ее била нервная дрожь. Она и сама толком не знала, почему это так. Всю дорогу домой девушка тихонько закипала, едва-едва, сквозь зубы отвечала на реплики подружек, и вскоре они вообще перестали к ней обращаться. Те списали ее плохое настроение на ПМС note 5 и продолжали весело болтать между собой, неся всякий вздор.. Морриган не могла дождаться, когда в конце концов они доберутся до дома, чтобы избавиться от них.

— Расскажи нам, милая, — попросила бабушка.

— Ладно. Все началось, когда я вошла в пещеру. Я словно вернулась домой. Нет, даже больше того. Мне показалось, будто я и раньше там бывала. Только ведь это не так. — Морриган досадливо выдохнула. — Я неверно рассказываю. Когда я попала в пещеру, мне показалось, будто я там не чужая. Вы ведь знаете, как часто я себя чувствовала здесь не в своей тарелке.

Старики дружно закивали. Они прекрасно понимали девушку, потому что много лет помогали ей справляться с этой проблемой.

— Так вот, в пещере ничего подобного не было.

— Что ж, милая, ты всегда любила природу. Твоя реакция в пещере вполне понятна. Ведь ты оказалась ближе к сердцу земли, — сказала бабушка.

— Поначалу я тоже так себя успокаивала. Но затем произошло еще кое-что, и я поняла: дело тут не только в моей любви к земле.

— Так что же там приключилось? — настороженно поинтересовался дед.

«Наверное, он решил, что я поругалась с подругами».

Сколько Морриган себя помнила, дед всегда подчеркивал важность дружбы, умения ладить с людьми, стремления стать хорошим человеком. Сегодня воспоминание о том, как дед всегда настаивал, чтобы она подстраивалась под других и заводила друзей, вызвало у девушки необычную вспышку раздражения.

— Кристаллы в пещере приветствовали меня, назвали Приносящей Свет. А еще я заставляла их сиять, — резко произнесла Морри.

Несколько секунд все молчали. Еще немного, и Морриган начала бы дергаться. Поэтому она сцепила руки и принялась ждать.

Первой заговорила бабуля:

— Милая, ты имеешь в виду, что передала искорки со своих ладоней в кристаллы?

— Нет, все случилось иначе, — покачала головой Морриган. — Огонь уже был в кристаллах, а мое прикосновение заставило его зажечься.

— Подруги видели это? — поинтересовалась Пэт как– то нерешительно, словно на самом деле ей вовсе не хотелось услышать ответ.

— Нет. Никто не видел.

— Морриган, говоря, что кристаллы приветствовали тебя и назвали Приносящей Свет, ты имела в виду голоса, вроде тех, которые приносит ветер? — поинтересовался старик.

— Нет. Все было по-другому. Знаешь, дед, как это потрясающе! — Раздражение тут же прошло, девушка опустилась на корточки рядом с его креслом и схватила большую натруженную руку. — Я дотронулась до кристаллов, как теперь прикасаюсь к твоей руке, и они ожили. Я будто коснулась шкуры животного. Камешки задрожали под моими пальцами. Потом через руку я ощутила их приветствие. Это был голос, но не ветра. Он жил в моей душе. Я продолжала касаться кристаллов, и тогда они начали теплеть, а потом засветились.

Ее поразила внезапная печаль, проступившая во взгляде дедушки. Он похлопал девушку по руке, повернул голову и переглянулся с женой.

— Настала пора рассказать ей все, — заявил Ричард.

— Знаю, — согласилась Пэт.

У Морриган сжалось сердце. Она вдруг пожалела о том, что затеяла этот разговор. Дед произнес последнее слово как окончательный и страшный приговор. В глубине души она знала, что прежней ей уже не быть, стоит лишь услышать это самое «все».

— Присаживайся, Морри, девочка. Мне нужно рассказать тебе одну историю.

Дед указал на низкую табуретку, которую когда-то вырезал из ствола старого дуба. Морриган опустилась на нее лицом к старикам, в точности так, как делала бессчетное количество раз в детстве, когда они разговаривали, смеялись и обсуждали события прошедшего дня. Это воспоминание подарило ей покой.

«Ведь рядом со мной дедушка и бабушка, те самые люди, которые всю жизнь меня любят. Мне совсем не нужно бояться того, что они собираются рассказать».

— Какую, дед?

— Твоей матерью была не Шаннон.

Такие простые слова. Совсем короткое предложение. Но Морриган показалось, будто голос деда стал разящим оружием, и она поморщилась от боли.

— Не надо, милая. Все будет хорошо. — Как всегда, на выручку поспешила бабушка, но Морриган по-прежнему смотрела на деда.

— Я не понимаю, что ты говоришь. Как такое может быть, что Шаннон — не моя мама?

— Почти девятнадцать лет тому назад Шаннон отправилась на аукцион в одно поместье и купила там, как ей казалось, копию древней кельтской вазы. На самом деле это был талисман из Партолоны, другого мира, очень похожего на наш. Некоторые его обитатели выглядят в точности так, как конкретные люди, живущие среди нас. Только вот в Партолоне существует настоящая магия. Главным божеством того мира была, вернее, является Эпона.

Морриган шепотом повторила имя Богини, дед кивнул и продолжил:

— Верховная жрица Эпоны, ее Избранная, заслала талисман сюда, в Оклахому, как приманку на удочке, чтобы поймать Шаннон, которая оказалась зеркальным ее двойником — они были похожи как близнецы! — и поменяться с нею местами. С помощью вазы Шаннон перенеслась в Партолону, а Рианнон оказалась здесь, в Оклахоме.

— Но зачем? В этом нет никакого смысла. Почему верховной жрице Богини захотелось оставить свой мир и перебраться сюда?

— Рианнон знала, что на Партолону готовилась напасть армада адских чудовищ, поэтому бегство показалось ей отличной идеей.

— Это неправильно. Если она верховная жрица, разве ей не следовало остаться и помочь своему народу?

— Да, конечно. Но Рианнон Маккаллан была избалованной эгоисткой. Она выбирала самые легкие пути, а отнюдь не правильные. — Бабушка наклонилась вперед и с серьезным видом добавила: — Одна из причин, почему Рианнон так поступала, заключалась в том, что ей все время нашептывал советы темный бог и отравлял тем самым ее душу.

При упоминании о нашептывании Морриган все поняла и пришла в ужас.

«Вот почему дедушка и бабушка так настойчиво предупреждали меня о том, что не надо слушать голоса, хотя один из них мог принадлежать моей маме».

— Никто не предупредил Рианнон о темном боге по имени Прайдери. Она даже не подозревала, что все несчастья и дурные мысли, приходившие ей в голову, были результатом манипуляций сил зла.

— Рианнон поддалась влиянию зла, приняла его, и в конце концов оно ее поглотило, — договорила Пэт.

— Как вы обо всем этом узнали? — Морриган стало холодно, и она обхватила себя руками.

Дедушка тяжело вздохнул и ответил:

— Рианнон заняла место Шаннон в этой жизни.

— Ничего подобного. Она совершенно не походила на Шаннон и уж никак не могла прожить за нее жизнь, — с непривычной для нее резкостью заявила бабушка.

— Ты права, — согласился Ричард. — Рианнон не продолжила дело Шаннон, которая полностью заменила ее в Партолоне. Беглая жрица все извратила в своей вечной погоне за деньгами и властью. Ей было нужно больше того и другого. Всего и любой ценой!

— Тогда-то она и встретила твоего отца, — добавила Пэт.

Морриган повернулась к ней и спросила:

— Так что, Клинт Фриман действительно мой отец?

— Разумеется, детка.

— Он был хороший человек и прекрасно понимал землю. — Дед улыбнулся ей и чуть помолчал. — Вот откуда, я думаю, твоя любовь к земле. Он черпал из нее силы. Шаннон рассказала нам, что Клинт был двойником верховного шамана из Партолоны, за которого она вышла замуж вместо Рианнон.

— Погодите. Ничего не понимаю. Вы говорили, что они поменялись местами. Теперь выходит, что Шаннон вам что-то рассказывала. Это что же, она с вами разговаривает из Партолоны?

— В общем, да, хотя не часто. Иногда я вижу ее во сне и знаю, что на самом деле мои видения реальны. Но о Партолоне я узнал иначе. Однажды Шаннон вернулась в Оклахому. Она оказалась здесь из-за попытки Клинта вернуть Рианнон назад. Какое-то время все трое находились в нашем мире. Вместе с ними пришло и великое зло, возрожденное Рианнон и выпущенное на свободу.

— Оно-то и погубило моего отца? — Морриган сама удивилась, что ее голос звучит как обычно, ведь на самом деле в душе у нее все переворачивалось, ей хотелось вскочить, закрыть уши руками и выбежать из комнаты.

— Нет, — ответила бабушка. — Твой отец принес себя в жертву, чтобы остановить Рианнон. С помощью магии и своей крови он заточил ее в могилу и вернул Шаннон в Партолону, чтобы она воссоединилась с его двойником, отцом ее нерожденного ребенка.

— А Рианнон была беременна мной?

— Да.

— Моя мать — она, а не Шаннон.

Морриган произнесла эти слова утвердительным тоном, но дед все равно ответил ей как на вопрос:

— Да, Рианнон — твоя мать.

— А вы родители Шаннон.

Вместо ответа дед сказал:

— Ты должна знать, что при твоем рождении присутствовал шаман. Он привез тебя к нам и рассказал, что перед смертью Рианнон отреклась от темного бога и помирилась с Эпоной.

В голове у Морриган стоял такой гул, что она едва слышала слова Ричарда.

— Вот почему я всю жизнь чувствовала себя чужой. Так оно и есть. — Она отчеканила каждое слово, подавив тошноту, подступившую к горлу. — Я не принадлежу этому миру и вам.

— Но, милая, ты ведь нам родная! Ты наш ребенок.

— Нет, — невольно покачала головой Морриган. — Меня родила Рианнон Маккаллан. Она не ваша дочь. Моей матерью была не Шаннон, фотографии которой вы мне показывали всю мою жизнь и не уставали рассказывать о ней. Я дочь Рианнон.

Голос девушки звучал очень странно — громко, злобно, обвиняюще. Она видела, что ее слова больно ранили бабушку, готовую расплакаться, но не могла остановиться.

— Я рождена женщиной, настолько порочной, что отец ее ребенка убил себя, лишь бы спасти мир. — Морриган умолкла, задохнувшись.

Через секунду глаза девушки округлились. Ей пришла в голову другая, еще более ужасная мысль.

— Он сделал так, чтобы спасти мир не только от нее, но и от меня тоже. Ведь я ее ребенок. Если я рождена ею, значит, могу оказаться такой же, как она.

— Нет, Морриган. Ты другая, — твердо заявила бабушка.

— Как она освободилась от колдовства? Как я родились? — Сердце в груди девушки билось так сильно, что ей было даже больно.

Ответ она прочла на морщинистом лице деда, и внутри у нее все сжалось.

Прежде чем он успел что-то придумать, Морри все сказала за него:

— Мою мать выпустил Прайдери.

— Да, темный бог ее освободил, а Эпона простила.

— Вот почему вы предостерегали меня, говорили, что некоторые голоса, приносимые ветром, могут нести зло. Это потому, что моя мама воплощала зло и слушала того ужасного бога. Вполне логично, что я могла оказаться такой же.

— Милая, мы хотели, чтобы ты была начеку и не соблазнилась тем, что погубило Рианнон, — сказала Пэт.

— Морриган, послушай нас. Ты не порочна. Мы предостерегали тебя вовсе не поэтому. Ты похожа на Шаннон, а не на Рианнон.

— Но я не дочь Шаннон. Вы говорили, что она вынашивала ребенка одновременно с Рианнон. В Партолоне сейчас живет ее дочь? — Ни дедушка, ни бабушка не ответили, тогда Морриган поднялась, опрокинув табуретку, и громко переспросила: — Да или нет?

— Да. У Шаннон в Партолоне родилась дочь, — наконец признался дед.

— Выходит, нас двое, совсем как Шаннон и Рианнон. Какая ирония, правда? Мое место там, а ей следовало бы родиться здесь. Или нет. У нее есть мамочка. Они принадлежат друг другу. Это я никому не нужна, как неприкаянная.

«У тебя есть пещера, твое наследие», — уловила Морриган тихие слова, прозвучавшие где-то совсем рядом.

— Я не ваша внучка, не та, кем себя считала всю свою жизнь.

Морриган попятилась из комнаты. Ей казалось, что если она здесь задержится, то задохнется от страха и печали, навалившихся тяжелым грузом.

— Разумеется, ты наша внучка. Это ничего не меняет. Мы рассказали тебе обо всем только потому, что ты явно проявляешь способности жрицы. Тебя, видимо, коснулась рука Эпоны, даже здесь, в Оклахоме, — сказал дедушка с осторожностью, словно обращался к пугливой молодой кобылке.

— Хорошо, что тебя отметила Богиня, — улыбнулась сквозь слезы бабушка. — Уверена, у нее на твой счет есть какой-то план.

— А вдруг меня коснулась вовсе не рука Эпоны? — онемевшими губами поинтересовалась Морриган, сердце которой помертвело. — Что, если Прайдери пометил меня своим клеймом, поэтому я слышу голоса, умею создавать огонь и зажигаю кристаллы, когда с ними говорю?

— Злой бог не прикасался к тебе. Ты не порочна, Морри, девочка, — ласково произнес дед.

— Ты так только говоришь, а сам не уверен. — Глаза Морриган наполнились слезами. — Я должна знать наверняка. Что бы там ни было, мне пора принять свое наследие. — Она резко повернулась и выбежала из дома.

Старики бросились к двери, но увидели только, как со двора на полной скорости выезжает ее старенький автомобиль.

— С ней все будет в порядке. — Мама Паркер вытерла слезы со щек. — Она остынет и вернется домой. Все будет хорошо, не правда ли, дорогой?

— Надеюсь, что так. — Ричард обнял жену за плечи. — Морри — хорошая девочка. Она просто напугана и немного сердится на нас.

Они вернулись на свои места. Ричард передвигался медленно, больше чем обычно чувствуя свой возраст. Он попытался вернуться к чтению, но никак не мог сосредочиться и украдкой посмотрел на маму Паркер. Она не мигая уставилась в окно.

— Морри — хорошая девочка, — повторил муж.

— Знаю, — кивнула жена. — Я просто… На нее слишком много навалилось, а она такая молодая.

— Да… да… да… — со вздохом забормотал Ричард. Потом он резко выпрямился в кресле. — Проклятье!

— Что такое, милый?

— Морриган сказала, что ей пора «принять свое наследие». Ты слышала, чтобы она говорила что-то подобное за все восемнадцать лет и четыре месяца своей жизни? — Вместо ответа мама Паркер молча покачала головой, и муж добавил: — Зато это очень похоже на то, что могла нашептать ей Рианнон.

— Или Прайдери.

— Что бы там ни говорил старый индеец, я все же сомневаюсь, что между ними большая разница. — Ричард Паркер поднялся и начал натягивать ботинки.

— Мы поедем за Морриган?

— Да, черт возьми.

— Как хорошо, милый. У меня словно камень свалился с души. — Мама Паркер поспешила схватить ключи от «доджа». — А ты знаешь, куда она поехала?

Ричард Паркер мрачно кивнул и заявил:

— Кажется, моя догадка верна. Морри прислушалась к нашептываниям проклятых голосов, которые никак не оставят ее в покое, и хочет вернуться в пещеру.

— Туда, где ее могущество усиливается во много раз, — сказала мама Паркер.

— В том-то и дело, — проворчал Ричард. — Думаю, наша Морриган обладает той силой, которая им нужна.

Дед разыскал в шкафу старый термос и наполнил его кофе. Все это время он досадливо думал о том, что не ошибается в своих догадках, если речь заходит о его девочках. А это не всегда хорошо.

Партолона

— Э-э, прости, Мирна, что ты сказала? Мне послышалось что-то вроде: «Я беременна от тролля и собираюсь вступить с ним в брак, мама». Наверное, я все-таки ошиблась.

Мирна встряхнула каштановой шевелюрой, откинула ее со лба и уперлась кулачками в бока. Я сразу поняла, что она готова к бою.

— Ты все правильно расслышала, мама. Только Грант никакой не тролль. Тысячу раз тебя просила так его не называть.

— Погоди-ка. Коротышка с плоской макушкой, выступающей верхней челюстью и тоненьким писклявым голоском. Все это говорит мне о том, что он тролль.

— Голос у него не писклявый.

— Отлично. Пусть так. Зато все остальное указывает на то, что он тролль.

— Разве? А по мне, так это указывает на то, что он «будущий муж моей дочери и отец ее ребенка».

Я огляделась по сторонам, словно ожидая, что из-за розовых кустов моего великолепного сада сейчас выскочит еще одна персона.

— Неужели у тебя есть взрослая дочь, которой сейчас полагается быть в храме Муз, изучать искусство, танцы и все такое прочее, а вместо этого она прелюбодействует с троллем, который у тебя, словно заноза в заднице?..

— Рия! Мирна! Вот вы где.

В сад ворвалась Аланна — храни ее Богиня! — и втиснулась между мною и дочерью. Не успела я перевести дух, чтобы начать очередную тираду, как по мраморной тропинке застучали копыта, давая знать, что кавалерия — иными словами, отец прелюбодейки — на подходе. Я повернулась обратно к кусту роз и продолжила срезать свои любимые фиолетовые бутоны. Может быть, мои движения были чересчур энергичными. Я не обращала никакого внимания на строптивый плод моей утробы, а также на лучшую подругу, но спиной чувствовала взгляд Аланны, которая обняла Мирну.

— Дорогая моя девочка! Грант сказал мне, что ты приехала сегодня утром. Какой приятный сюрприз. Мы не ожидали увидеть тебя до зимы.

Я фыркнула при упоминании тролля, но прибытие Клан-Финтана почти заглушило этот звук.

— Папа!

Я могла не поворачиваться: и так знала, что Мирна бросилась в отцовские объятия. Тьфу, папина дочка.

«Ты тоже всю жизнь была такой, Возлюбленная».

Я услышала слова Богини, мысленно закатила глаза и проворчала вслух:

— Еще посмотрим, что скажет ее папочка, услышав чудесную новость.

«Терпение, Возлюбленная», — раздался ответ, слишком хорошо мне знакомый.

Я обернулась, сцепила руки на груди и увидела, что Клан-Финтан просто сиял от родительской гордости, глядя на нашего единственного ребенка.

— Наконец мое сердце спокойно. Теперь обе мои девочки со мной.

Он посмотрел на меня, и я сразу поняла, что его улыбка относилась и ко мне, на секунду забыв, что наша дочурка чуть не довела меня до белого каления. Я могла думать только о том, что за без малого двадцать лет он стал лишь красивее. Моя любовь к нему только крепла.

Но тут я вспомнила причину неожиданного приезда Мирны и заявила ей:

— Расскажи отцу, почему ты вернулась домой. Тогда, смею думать, он уже не будет так счастлив тебя видеть.

— Совсем не обязательно так сердиться, мама. — Дочка хмуро взглянула на меня. — На самом деле это приятная новость.

Я громко фыркнула, намеренно подражая вышеупомянутому отцу.

Клан-Финтан бросил на меня говорящий взгляд — мол, позволь мне разобраться с этим. Я подняла руки, шутливо сдаваясь, а на самом деле радуясь возможности отойти в сторону. Кентавр посмотрел на Мирну сверху вниз.

По его тону было ясно, что он давно привык разводить по разным углам двух вспыльчивых рыжих бестий.

— Что ты натворила, Мирна? Почему твоя мать так расстроена?

Дочурка взглянула на него яркими голубыми глазками, весело улыбнулась и ответила:

— У меня будет ребенок, папа! Мы с Грантом поженимся!

Я услышала, как Аланна тихо охнула. Клан-Финтан перевел взгляд на меня.

— Тебя предупреждали, — лаконично заметила я.

— И где этот самый Грант?

Я усмехнулась, услышав грозные нотки в спокойном голосе мужа. Мирна прекрасно поняла, к чему шло дело. Отцовское спокойствие лишь предвещало бурю. Он запросто мог растоптать прелюбодея-слизняка, не оставив от него мокрого места. Дочка развернулась лицом к Клан-Финтану.

Я с любопытством наблюдала за ними. Обычно Мирна так напоминала меня, что это даже слегка пугало. Конечно, она моложе, стройнее и выше. Волосы у нее чуть темнее, глаза голубые, как у моего отца, а не мои, темно-зеленые. Но в остальном мы с ней так похожи, что ни у кого не возникает сомнения насчет матери и дочери. Черты Клан-Финтана я видела в ней достаточно редко, разве что в тех случаях, когда она упрямилась. В такие минуты строгий решительный взгляд Мирны в точности напоминал отцовский. В данную минуту она стала стопроцентной копией упертого Клан-Финтана.

— Папа, он ждет, пока я сообщу вам обоим нашу новость, а потом присоединится ко мне.

Клан-Финтан приподнял темную бровь, взглянул на дочурку и спросил:

— А почему он не захотел сначала прийти к нам с матерью и попросить разрешения на ваш брак, как сделал бы благородный человек?

— Он же не дурак. — Мирна тоже изогнула бровь, идеально скопировав отца. — Любой благоразумный человек испугался бы предстать перед такой парочкой, как вы. Но все равно, несмотря на смертельный страх, он хотел прийти со мной. Это я не позволила ему, понимая, что сначала сама должна переговорить с вами.

— Отлично. Ты с нами поговорила. Теперь ступай и приведи паршивца, чтобы твой папочка мог выбить из него дурь, — сказала я с приятной улыбкой.

— Ты абсолютно уверена в том, что носишь ребенка? — Нежный голосок Аланны прозвучал непривычно резко, заставив нас посмотреть на нее.

— Да, конечно, — радостно ответила Мирна, а мне с таким же энтузиазмом захотелось ее придушить.

Аланна зажмурилась, как от боли. Какого черта? Она открыла глаза и тут же поймала мой взгляд. Я увидела, что она опечалена гораздо сильнее, чем полагалось бы. Подумаешь, новость!.. Дочь лучшей подруга в столь юном возрасте залетела от несносного зеленого мальчишки, похожего на тролля.

А потом и до меня дошло, да так, что я перестала дышать, попятилась на ослабевших ногах, наткнулась на мраморную скамью, которая стояла за моей спиной и опустилась на нее, не позволив себе упасть.