Глава 25. Колокольчики над входной дверью «Хлеба богини» весело зазвенели, впуская очередную компанию посетителей вместе с волной холодного воздуха.

Колокольчики над входной дверью «Хлеба богини» весело зазвенели, впуская очередную компанию посетителей вместе с волной холодного воздуха.

— Брр! — Антон драматически содрогнулся. — Ох, вот беда! Действительно зима приближается! Для моей нежной кожи это серьезное испытание.

— Метеорологи предсказывают необычайно снежную зиму. Тебе надо запастись защитными кремами для кожи и обувью получше, — сказала Долорес, показывая на ноги Антона.

— А эти ботинки чем плохи? — удивился Антон, так и эдак поворачивая ногу, чтобы вся кондитерская могла восхититься его блестящими, остроносыми полусапожками на рыбьем меху, отличной подделкой под ковбойские сапоги на полуторадюймовых каблуках. — Лина, — закричал он через весь зал, — ты тоже думаешь, что мне нужны новые туфли?

Лина выглянула из-за кофейного автомата. Ей хотелось сказать, что плевать она хотела и на его обувь, и на погоду, и... но выжидательный взгляд Антона напомнил ей, что необходимо притворяться. Она обязана теперь постоянно притворяться, как бы ни чувствовала себя на самом деле.

— Милый, я думаю, твои сапоги просто великолепны. Но не забывай, твоя страховка относится только к тому, что происходит в помещении, а если ты упадешь на улице — это уже твое личное дело.

По кондитерской пробежал смешок. Посетители усмехались, делая заказы. Всем было хорошо. Дело процветало. Все две недели, что прошли после возвращения Лины, она не уставала изумляться тому, что сделала Персефона за шесть месяцев. Богиня весны сотворила истинное волшебство. Ее рекламная кампания была чудесной. Новые посетители являлись в кондитерскую днем и вечером, и большинство из них говорили, что до них дошел слух о совершенно невероятном новом сливочном сыре «Амброзия», который готовили только в «Хлебе богини», и нигде больше. Творение Персефоны стало настоящим хитом. И это было не единственным новшеством богини. Вместо того чтобы заняться приготовлением обедов, как предполагала Лина, Персефона повела пекарню по совершенно новому пути через Интернет. Она стала готовить разнообразные упаковки их фирменного хлеба «Губана», добавлять к нему маленькие баночки сыра «Амброзия» — и рассылала их по всем Соединенным Штатам. По ошеломляюще высокой цене. И этот новый бизнес процветал! Персефона даже наняла нового работника на полный день, и этот человек только тем и занимался, что выполнял полученные через Интернет заказы.

Это изумило Лину. Кто бы мог подумать, что богиня из древнего мира увидит и оценит такие возможности современного мира, как торговля через Сеть! Задолженность по налогам давно была выплачена, и эти деньги вернулись в тройном размере. Как и обещала Деметра. Все шло отлично.

Но Лина была так несчастна, что ей хотелось умереть.

Нет, она не должна думать о смерти, или о призраках, или о владыке душ умерших...

Колокольчики над дверью снова залились веселым звоном.

— Привет, красавчик, — поздоровался Антон.

— Привет, Антон. Отличные ботинки! — произнес в ответ низкий мужской голос.

Антон радостно хихикнул.

Лина стиснула зубы и приготовилась пообщаться с новым гостем, радуясь, что между ними кофейный автомат. По крайней мере, посетитель не попытается чмокнуть ее в щеку.

— Добрый вечер, Лина.

— Привет, Скотт.

Лина вздохнула и посмотрела наконец на великолепного юношу. Он был высок и мускулист. Его светлые волосы были аккуратно подстрижены, глубоко сидящие синие глаза смотрели на нее с откровенным восхищением. Молодой человек был одет в отлично сшитый деловой костюм, дополненный широким красным галстуком. Костюм не скрывал прекрасного телосложения. Наоборот, вертикальные линии итальянского кроя подчеркивали его. Не в первый раз Лина подумала, что этот парень мог бы быть юным Аполлоном — если бы бог света вздумал явиться в Талсу в облике предприимчивого адвоката.

Нетрудно понять, чем он привлек Персефону. Это как раз Лину не удивляло. Но чего она понять не могла, так это того, почему он был сражен ею.

— У меня все еще есть те билеты в первый ряд на «Аиду». Я подумал, зайду-ка проверю, может, ты передумала. Мне не хочется идти без тебя, — сказал Скотт.

— Спасибо, но я действительно не могу.

— Но почему, Лина? Я не понимаю. Всего две недели назад...

— Не здесь. Не сейчас! — перебила его Лина, ужаснувшись, что в кондитерской мигом наступила тишина и все посетители уставились на нее и юриста, наблюдая за маленькой сценой и делая вид, что ничего не происходит.

— Но тогда где и когда, Лина? Ты уже две недели избегаешь меня. Я заслуживаю хотя бы объяснения.

Понимание того, что он прав, не сделало Лину менее несчастной, но и не заставило ее изменить решение. Скотт был красив и невероятно сексуален. К тому же он казался вполне честным и милым человеком. Но Лина не испытывала к нему никаких чувств. Ей стало бы куда легче, если бы она смогла заинтересоваться юношей. Отдаться слепому увлечению — да, неплохая мысль. И Лина даже попыталась однажды пойти на свидание со Скоттом. Но когда он прикоснулся к ней, Лина ощутила лишь тупую боль внутри. Скотт не мог заставить ее забыть.

— Идем! — бросила она.

И, выйдя из-за стойки, схватила его за руку и потащила к двери.

Когда они выходили из кондитерской, Лина услышала, как Антон мрачно вздохнул и пробормотал:

— Что за пустая трата времени...

Вечер был прохладным, и Лине давно пора было занести маленькие столики и стулья, стоявшие снаружи, но поскольку сейчас она искала возможность воздвигнуть между собой и Скоттом какое-нибудь препятствие, она только порадовалась, что все еще этого не сделала. Она присела за столик, и Скотт, взяв стул, уселся напротив. Прежде чем Лина успела что-либо сказать, он передвинул свой стул, и они оказались рядом. Видя, что Лина дрожит, он снял пиджак и набросил ей на плечи. Пиджак был теплым, от него исходил легкий запах дорогого лосьона после бритья и молодого мужского тела. Скотт хотел взять ее за руку, но Лина крепко прижала ладони к коленям.

— Скотт, — начала она, искренне надеясь, что зрелище прекрасной мускулистой груди, обтянутой тонкой дорогой рубашкой, вызовет в ней не только эстетическое наслаждение. — Я уже говорила тебе. Между нами все кончено. Я хочу, чтобы ты отнесся к этому с уважением и оставил меня в покое.

Адвокат покачал головой.

— Я не могу. К тому нет никаких причин. Всего две недели назад все было прекрасно. И вдруг однажды утром я просыпаюсь, и — упс! Все кончено! И никаких объяснений! И это после почти шести месяцев! Ты вдруг прогоняешь меня и даже не хочешь объяснить, чем я провинился!

— Это потому, что ты ни в чем не виноват. Merda! Я ведь уже говорила тебе — дело во мне, только во мне. — Он просто безупречен, мысленно добавила Лина. Молод, хорош собой, успешен, внимателен... Ему нужно найти хорошую молодую женщину, купить дом в пригороде и завести кучу детей и собаку.

— Повтори еще раз. Я не понимаю, почему ты вдруг так резко изменилась. В чем дело?

— Ты для меня слишком молод, Скотт, — серьезно сказала Лина.

— Ой, вот только не надо говорить эту ерунду! Мне двадцать пять, а не пятнадцать. Я не так уж и молод.

— Ну, давай скажем так: это не ты слишком молод. Скажем так: это я слишком стара.

— Ты не старая, — пылко возразил юрист, наклоняясь и отрывая руку Лины от коленей, чтобы сжать в ладонях. — Мне наплевать, что тебе сорок три. Ты прекрасна и сексуальна, но дело не только в этом. У тебя юное сердце. Ты просто зажигаешь меня, Лина. Когда мы были вместе, я чувствовал себя богом!

Лина грустно улыбнулась.

— Ну, больше этого не будет. Я уже не такая. — Она встала, выдернула руку из его рук. Потом сбросила с плеч пиджак и вернула его адвокату. — Я не могу дать тебе то, в чем ты нуждаешься. Во мне больше нет этого. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Скотт покачал головой.

— Я не могу. Я люблю тебя.

— Ладно, тогда я скажу тебе правду, Скотт. Я полюбила другого.

Адвокат резко выпрямился.

— Другого?

— Да. Я не думала, что это случится, но так уж вышло. Мне очень жаль. Я не хотела огорчать тебя.

Красивое лицо Скотта вспыхнуло, и Лина видела, как он старается воздвигнуть между ними барьер оскорбленной гордости. Юноша встал. Он стиснул зубы, но в его глазах Лина видела печаль.

— Я не знал, что у тебя есть кто-то еще, но мне следовало бы догадаться. Ты слишком хороша, чтобы быть одной. Прости, что потревожил тебя. Прощай, Лина.

— Прощай, Скотт, — сказала она вслед адвокату, зашагавшему прочь от ее кондитерской.

Лина, чувствуя себя дряхлой старухой, вернулась внутрь.

Антон, Долорес и все посетители кондитерской выжидающе смотрели на дверь, но когда поняли, что Лина вернулась одна, быстро отвели взгляды.

— Думаю, я сегодня уйду пораньше, — сказала Лина.

— О, без проблем, хозяйка. — Антон улыбнулся ей и ласково похлопал по руке.

— Да, мы сами все закроем, — сказала Долорес. — Тебе действительно надо немножко отдохнуть. Мы здорово поработали в последнее время.

Антон кивнул.

— Почему бы тебе не поспать завтра как следует, а потом пойти на массаж и в салон красоты? Знаешь, в тот самый, который ты обнаружила несколько месяцев назад. Помнишь, ты говорила, что они умеют обращаться с тобой как с богиней?

— Хочешь, я им позвоню и договорюсь? — предложила Долорес.

— Нет, спасибо, я сама, — ответила Лина, забирая сумочку и легкое пальто. — Но вы правы. Думаю, мне нужно завтра отоспаться. — Она попыталась улыбнуться, но губы отказались подчиняться ей.

— Ах да, вот еще что. У нас почти закончился сыр «Амброзия». Приготовишь новую партию? Или... или можешь сообщить нам свой тайный рецепт, — сказала Долорес» с намеком глядя на хозяйку.

— Да, мы ведь уже обещали не продавать его ни террористам, ни другим кондитерским, даже если из нас попытаются вытряхнуть душу, — театрально содрогнулся Антон.

Лина призвала на помощь все свое чувство юмора.

— У девушек должны же быть свои секреты, так? — Она подмигнула Антону и повесила сумку на плечо. — Увидимся завтра днем, и я принесу новую порцию «Амброзии».

Она постаралась как можно беспечнее развернуться и выйти наружу.

Служащие проводили ее взглядами. Как только Лина исчезла из вида, они зашли за стойку и сдвинули головы, чтобы переговорить шепотом.

— Что-то с ней не так, — сказала Долорес.

— Да уж, точно... Она порвала с молодым красавчиком, — согласился Антон.

— Дело не только в этом, — вздохнула Долорес. — Ей нравился Скотт, но я никогда и не думала, что он для нее больше чем просто развлечение. Разрыв с ним не мог заставить ее так переживать.

Антон, немного подумав, кивнул.

— Ты права. Тут что-то еще. Она опять не в себе. Помнишь, как странно она вела себя весной?

— Конечно, я помню, но тогда она тревожилась из-за того, что могла потерять свою пекарню.

— Ну, «Хлеб богини» она спасла, и это привело ее в чувство. Она изменила имидж, купила новую одежду, начала кататься на роликах. Могу поспорить, она сбросила не меньше десяти фунтов.

Долорес согласилась:

— Да, она даже прическу поменяла.

— И еще она стала ходить на свидания с молодыми людьми. Восхитительными молодыми людьми! — продолжил Антон.

— Ну, это все уже давно началось. А вот прямо сейчас что с ней происходит?

Антон пожал плечами.

— Может быть, это запоздалая реакция на стресс? А может быть, это связано с ее возрастом, в такие годы нередко случается нечто вроде раздвоения личности.

Долорес вытаращила глаза.

— Знаешь что? Тебе надо поменьше смотреть передачи о здоровье на канале «Дискавери». А что ты скажешь на это: она слишком много работала и теперь ей нужен хороший отдых?

— Ох, ну тебя! Вечно ты все испортишь!

— Давай-ка лучше присматривать за ней повнимательнее и снимем с ее плеч хотя бы часть забот. Хорошо?

— Хорошо.