Глава 19. Еще не открыв глаз, Кэт услышала бормотание Джаскелины

Еще не открыв глаз, Кэт услышала бормотание Джаскелины. Подруга говорила что-то насчет «полной неразберихи» и «никакого смысла, черт побери». Катрина улыбнулась. Если она умерла и угодила в ад, то хотя бы Джаки осталась рядом. Снова. Кэт открыла глаза.

– Эй, – прохрипела она. – Я думала, ты следишь за своей речью хотя бы во время работы.

Джаскелина наклонилась над ней, одновременно щупая пульс и вытирая лицо Кэт прохладной салфеткой.

– Катрина, милая, ты снова со мной?

– Ну, если ты называешь меня милой, дело, должно быть, совсем плохо. Я что, лишилась ноги, или что-то в этом роде?

– Ох, благодарение нежному младенцу Иисусу, это и вправду ты! – Джаки смачно чмокнула Катрину прямо в губы. – Больше никогда, никогда не пугай меня так!

– Ну, черт побери, Джаки... Я ведь вроде как не просила, чтобы те мерзкие твари нападали на меня.

– Ладно, а теперь я хочу, чтобы ты сосчитала мои пальцы.

Джаскелина подняла три пальца, как бейсбольный судья.

– У тебя всего три пальца, точно как у Йоды из «Звездных войн». Кстати, если не сделаешь маникюр и как можно скорее не подстрижешь эти штуковины, ты станешь еще больше на него похожа.

Кэт слабо пошевелила пальцами.

– Что я должна сделать, чтобы ты дала мне немножко выпить? Переспать с тобой?

– Спасибо, не надо. У тебя пока что не слишком хорошо пахнет изо рта.

Джаскелина повернулась к стоявшему сбоку столику и, взяв кувшин, налила в чашку воды и подала ее Катрине.

– А чему тут удивляться? Черт, я себя ощущаю настоящим дерьмом!

– Ну, для женщины, которая пролежала без сознания четверо суток, ты выглядишь удивительно живой!

– Четверо суток?! – Катрина чуть не подавилась водой.

– Расслабься. И успокойся. И не пей слишком много, тебя может от этого затошнить.

– Меня уже тошнит.

– А будет еще хуже. Может и вырвать.

Катрина сделала еще глоток, неохотно вернула чашку Джаскелине и снова откинулась на подушку.

– Четыре дня, Джаки? Но почему? Ведь мать Ахиллеса избавила меня от яда. Ну, по крайней мере, мне так казалось.

– Да, она так и сделала. Или, точнее, Фетида сделала все, что могла, несмотря на «уж слишком хрупкую человеческую оболочку», как сказала Афина. А дальше ты должна сама позаботиться о своем здоровье.

– Афина сюда приходила?

– Ага. Они все втроем являлись. Ну, вообще-то даже вчетвером, если считать и матушку Ахиллеса. Фетида была с ним, когда Ахиллес принес тебя в лагерь четыре дня назад – полумертвую. Я чуть совсем не одурела.

– Ха! Я начинаю чувствовать себя важной птицей. Особенной.

Джаскелина вытаращила глаза.

– Да уж, ты действительно важная птица. – Джаки подчеркнула эти слова. – Когда мы вернемся домой, я тебе пришлю специальную клетку.

– Эй, погоди... Если здесь были все четыре богини, то почему они просто не применили свою силу, чтобы вернуть меня в сознание?

– Я уже говорила. И возможно, не самым любезным тоном.

– Ты? Да ты вечно говоришь ужасно коротко и раздраженно. Я потрясена. Представляю, как ты обошлась с бедными богинями.

– И тем не менее, похоже, то скользкое чудовище, что схватило тебя, обладало немалой долей магии. И богини не сумели полностью устранить ее воздействие. Так что твоей человеческой натуре придется со всей этой чертовщиной справляться самостоятельно.

– Спорим, ты именно из-за этого такая злая, – усмехнулась Катрина.

– Ну, может быть, немножко. – Джаки взяла руку Кэт и сжала ее, – Я так рада, что ты не умерла прямо у меня на руках!

– Я тоже. – Кэт ответила на пожатие подруги, – Извини, что так напугала тебя.

– Да все в порядке. Я, правда, решила, что ты теперь Должна мне пару туфель.

– Туфель?..

– Помнишь те твои обалденные туфли, красные кожаные, на высокой шпильке, которые мне так хотелось заполучить?

– Да.

– Мне все так же хочется их иметь.

– Черт побери... а я думала, ты медицинская сестра!

– Спасибо. А теперь расскажи-ка, что вообще с тобой произошло?

– Понятия не имею. Я шла по пляжу, искала Ахиллеса, заметила что-то в воде и решила посмотреть. И сразу какая-то тварь со щупальцами схватила меня и ужалила, и у меня парализовало ногу. А потом эти твари жалили меня еще и еще, и я открыла тревожный медальон и позвала Венеру.

Вспоминая, Катрина коснулась медальона, все так же висевшего на груди, и содрогнулась.

– Знаешь, те существа были по-настоящему страшными. Такие... похожие на мягкие крысиные хвосты, как из желатина... и их там были буквально сотни, они просто навалились на меня...

Джаки скривилась, словно откусила сразу половину лимона.

– Боже праведный! Похожи на крысиные хвосты? Это уж слишком мерзко!

– Да, и они тащили меня на глубину, чтобы скормить чему-то вроде их гигантской матки, но тут из воздуха появился Ахиллес, превратился в берсеркера и надавал им под зад. А потом его матушка прикоснулась ко мне – и я потеряла сознание. Конец эпизода. Но разве Ахиллес до сих пор ничего тебе не рассказал?

– Ох, нет. Ахиллес с того момента, как принес тебя в лагерь, превратился в мистера Сплошная Задумчивость и вообще едва ли пару слов сказал хоть кому-нибудь. Даже Патрокл не может с ним поговорить. То есть, я думаю, у Патрокла много чего на уме, но он устал от попыток заставить Ахиллеса делать хоть что-то, кроме как рычать и хмуриться.

– Джаки, ты что, решила свести с ума этого парня?

– Нет. У нас с Патроклом все хорошо. Лучше, чем хорошо. Все дело в том сражении, в котором он не участвовал. Но пока Ахиллес отказывается воевать – Патрокл тоже не воюет, так что я на этот счет не беспокоюсь. Ну, как бы то ни было, моя женская интуиция, а она довольно сильна, говорит, что Ахиллес пребывает в таком дурном настроении из-за того, что ты видела, как он превратился в Большого Плохого Парня, и думает, что теперь ты с визгом сбежишь от него. Конечно, у тебя хватит ума этого не делать, и я пыталась ему это объяснить, но он не слушал. Мне даже кажется, он в ту ночь напился до бесчувствия. Но это неважно.

– Может, тебе лучше привести его сюда, и я сама ему объясню, насколько я разумна или нет.

– Хорошая мысль, – кивнула Джаскелина.

И добавила:

– Кэт, он ведь полностью, до конца стал тогда берсеркером?

– Да, – тихо ответила Катрина.

– И это было ужасно.

Джаскелина произнесла это не как вопрос, но тем не менее Кэт кивнула.

– Это было абсолютно ужасно. Он перестал быть самим собой. Чем бы ни было то, что завладевает им, оно совершенно не человеческое. Просто не может быть человеческим.

– Но он был полностью в себе, когда принес тебя в лагерь, – напомнила Джаскелина.

– Его матушка окликнула его, и потом она что-то сделала с водой, и вода как будто смыла берсеркера. И ты вполне можешь это интерпретировать в том смысле, что этой тварью можно управлять. Я права?

– Да ты ведь у нас всегда права, разве не так?

Джаскелина фыркнула.

– Я приведу к тебе этого твоего мрачного мужика

Но прежде чем выйти из шатра, Джаскелина оглянулась на Кэт.

– Обещай, что будешь осторожна.

– Обещаю.

– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

– И ты знаешь, что я тебя люблю, Джаки.

Джаки, несмотря на тревогу, улыбнулась и вышла наружу.

Катрина размышляла о том, как, должно быть, ужасно выглядят ее волосы, и пыталась хоть немного расчесать их пальцами, когда в открытом входе в шатер появилась могучая фигура Ахиллеса. Кэт улыбнулась.

– Я уверена, что должна основательно поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. Ну, то есть и тебя, и твою матушку.

Поскольку Ахиллес ничего не сказал, а лишь продолжал молча смотреть на нее, Кэт забормотала:

– Знаешь, кстати... твоя матушка просто ошеломляет. И она, похоже, очень хороший человек, то есть... э-э... я хотела сказать, богиня. Если она все еще где-нибудь здесь, мне хотелось бы ее увидеть. И официально с ней познакомиться. Ну, после того, как я верну себе пристойный вид.

– Ты выглядишь прекрасно, – сказал Ахиллес.

– Должно быть, у тебя что-то случилось с глазами. Тебе бы надо обратиться к Джа... То есть я хотела сказать – к Мелии, чтобы она проверила твое зрение. Манеры у нее, конечно, оставляют желать лучшего, но она отличная медсестра.

Губы Ахиллеса едва заметно дернулись.

– Мелия бесконечно предана тебе. А моя мать вернулась в морские глубины. Она не может долго находиться на берегу, потому что высыхает.

Ахиллес немного помолчал, сложил руки за спиной, потом уронил их вдоль тела, потом, как будто не знал, что с ними еще можно сделать, провел ладонью по волосам и наконец заговорил:

– Ты совсем не должна меня благодарить за спасение жизни. Это ведь не я сражался с теми тварями.

Катрина внимательно посмотрела ему в глаза.

– Я это знаю, но ведь именно ты готов был ринуться в бой с ними. К тому же могу поспорить, ты сумел бы с ними справиться и без берсеркера.

– Нет, – Ахиллес говорил медленно, как будто желая быть уверенным, что Катрина его действительно поймет, – Я бы не смог победить тех тварей без берсеркера. Тот самый яд, который чуть не убил тебя, то же сотворил бы и со мной. А берсеркер сделал мое тело нечувствительным к отраве.

– Ну, в таком случае я рада, что берсеркер оказался поблизости.

– Как ты можешь говорить такое? Я превратился в чудовище... в монстра, который мог бы изнасиловать тебя и оставить умирать!

– Но ты этого не сделал. Ты вернулся обратно.

– Потому что вмешалась моя мать, морская богиня!

– Может быть, – рассудительно произнесла Катрина, – А может быть, ты способен научиться останавливать чудовище.

– Я не верю, что такое возможно.

– А ты верил, что сумеешь заняться любовью с женщиной и тобой не овладеет берсеркер?

– Нет... – Ахиллес замялся. – Нет, не верил.

– Но то, что произошло между нами, не было сном. И ты ведь это знаешь?

– Я это знаю, – признал Ахиллес.

– Тогда почему в том, что я сейчас говорю, ты не видишь смысла?

– Ты – оракул богини Афины. У тебя есть сила, которой не обладают другие женщины. Именно поэтому ты можешь ко мне прикасаться, а я при этом остаюсь человеком.

Катрина открыла рот, чтобы сказать: все это абсолютная чушь! Но тут же и закрыла его. Она не могла объяснить все Ахиллесу.

Но тут ее словно что-то подтолкнуло изнутри. А почему, собственно, нет? Богини не говорили, что делать этого нельзя. Они не говорили, что Катрина должна скрывать свою подлинную личность от Ахиллеса. Она должна была одурачить только главный греческий лагерь и царя Агамемнона! Потом Катрине подумалось, что неплохо было бы сначала поговорить с Джаки, но... но на самом деле ей незачем обращаться за советом к подруге. При чем тут Джаскелина, если Кэт будет честна с Ахиллесом? К тому же Джаки и сама всегда говорила правду, даже и некстати. И Катрине нравилось это ее качество. К тому же глупо скрывать все от Ахиллеса. Если она не доверяет ему настолько, чтобы раскрыть тайну своей личности, она не должна и сексом с ним заниматься. Это ведь совершенно очевидно...

– Ахиллес, не будешь ли ты так любезен подойти поближе? Мне нужно рассказать тебе кое-что обо всех этих штучках с оракулами богов.

Ахиллес вошел за отгораживавшую кровать занавеску. Катрина прекрасно видела, что ему хочется прикоснуться к ней, что ему это просто необходимо... И точно так же она видела, что он боится подойти к ней слишком близко из опасения, что она его оттолкнет. Катрина протянула к нему руку и улыбнулась.

– Сядешь рядом со мной?

В его глазах вспыхнуло облегчение. Ахиллес неловко сел на край кровати и взял руку Катрины так осторожно, словно та была бабочкой. А потом удивил Кэт, поцеловав ее пальцы.

Ахиллес заговорил, не отрывая взгляда от ее руки, осторожно поглаживая большим пальцем то место, которое только что поцеловал:

– Когда монстр покинул меня, и я увидел тебя лежащей там, на песке, я подумал, что ты для меня потеряна. – Он поднял голову и посмотрел в глаза Катрине, и она была потрясена до глубины души печалью, которую увидела в его взгляде. – Не думаю, что смог бы это пережить.

И именно в это мгновение Катрина перестала обманывать саму себя. Это не было просто заданием. Ахиллес не был задачей, которую ей надо решить для кого-то другого. Каким-то образом, невзирая на время, миры и логику, Ахиллес стал ее судьбой. Она была связана с ним так тесно, как никогда не бывала связана ни с одним мужчиной в своем мире. И она не хотела его покидать. Осознание всего этого вспыхнуло вдруг, и оно было и освежающим, и пугающим одновременно. Джаки уж точно ее просто убьет...

Катрине пришлось откашляться, прежде чем она смогла заговорить.

– Я не та, за кого ты меня принимаешь.

– Ты не Поликсена? Но служанки признали в тебе свою царевну.

– Погоди... я хочу попросить тебя выслушать все очень внимательно. Дай мне рассказать, и если перестанешь мне верить потому, что тебе все это покажется чистым безумием, вспомни, как безумно звучит то, что тобой овладевает какое-то чудище.

Ахиллес нахмурился, но сказал:

– Ладно, я буду об этом помнить.

– Хорошо. Вся правда состоит в том, что вот это, – Катрина показала на собственное тело, – это действительно тело Поликсены, троянской царевны. Но это, – она прижала кулак к своему сердцу, – та душа, что живет в этом теле, Поликсене не принадлежит. По крайней мере не принадлежала до того дня, когда Одиссей явился в храм Геры.

– Я не понимаю.

– В тот день, когда я пришла к тебе, Поликсена и ее служанка Мелия были убиты воинами Агамемнона, которые разграбили и осквернили храм Геры. И в тот же самый день в другом времени и в другом мире я погибла из-за несчастного случая, вместе с моей лучшей подругой. Венера как раз в этот момент наблюдала за мной, и она схватила наши души и потом вселила их в тела Поликсены и Мелии.

Катрина поспешила продолжить, пока Ахиллес не сказал чего-нибудь.

– Да, для меня все это звучало полной бессмыслицей. Я только и поняла, что Венере зачем-то нужно было перенести меня сюда.

Кэт немного помолчала, уже почти готовая признаться в том, что ее заслали к Ахиллесу, чтобы она отвлекла его от военных действий, что привело бы к победе троянцев. Но разве она могла сказать ему такое? Катрина глубоко вздохнула.

– Богини хотели, чтобы я пришла к тебе. Все они – Афина, Венера и Гера – верят, что твою судьбу необходимо изменить и что я могу тебе в этом помочь.

По мере того как Катрина говорила, Ахиллес как будто бы все застывал и застывал. Но он не выпустил руку Кэт и не отвел от нее пристального взгляда.

– Так ты пришла из какого-то другого мира?

– Я не знаю, можно ли, строго говоря, назвать этот мир другим, но время точно другое. Я пришла из будущего.

Катрина заставила себя улыбнуться.

– И довольно далекого будущего... ну, примерно через две тысячи лет или около того.

– И в твоем будущем людям известно мое имя?

– Ну... да.

Ахиллес выронил ее руку и встал, повернувшись к Катрине спиной.

– Тогда как ты или богини можете верить в то, что моя судьба способна измениться? Ведь все уже произошло!

Катрина быстро нашла ответ:

– Но все это выдумки!

Ахиллес снова повернулся к ней.

– Выдумки? Объясни!

– Все истории о тебе и о твоем времени рассказываются в моем времени как выдумки, фантазии, – ну, если говорить точно, то для нас это мифы. То есть такие истории, которые не являются истинными, – в них идет речь о том, чего никогда не происходило на самом деле или же произошло, но со временем было сильно преувеличено. Ладно, вот тебе простой пример. В историях моего времени утверждается, что ты вообще-то был почти бессмертным и совершенно неуязвимым, кроме одной-единственной точки на теле – пятки. Но стрела угодила тебе именно в пятку, и от этого ты погиб.

– В пятку? – Ахиллес уставился на свою совершенно обычную ногу.

– Да, в пятку! – повторила Катрина. – Ты стал известен благодаря сухожилию, которое проходит в задней части лодыжки.

Кэт отбросила простыню и показала нужное место на ноге.

– Его и знают во всем мире как ахиллово сухожилие.

– Но это какая-то бессмыслица!

– Полностью с тобой согласна. Ну, если, конечно ты сейчас не скажешь мне, что тебя действительно можно убить, только пустив стрелу или ткнув кинжалом или еще чем-нибудь в пятку.

– Но пятка – далеко не самая уязвимая часть тела! Перережь жилу, и воин, как правило, будет побежден, потому что ему придется сражаться на одной ноге, но сама по себе эта рана не убьет его!

– Значит, пятка – не единственная уязвимая часть твоего тела.

– Нет, конечно.

– И ты не бессмертен.

– Разумеется, нет.

– Ладно, а как насчет этого: в фантазиях моего времени утверждается, что Трою победили при помощи огромной деревянной лошади, пустой внутри, в которой спрятались греки. Они проникли в город в брюхе этой самой фальшивой лошади.

– Да ты шутишь.

– Я серьезна, как сердечный приступ.

– Но огромная пустая лошадь – это же просто глупость!

– И снова – ты понимаешь, к чему я клоню? Ты и Троянская война описаны в истории, но реальные факты твоей жизни и военных действий перепутаны, переплетены с мифами, так что все то, что случилось с тобой на самом деле, может быть совсем непохоже на то, что о тебе написано.

– Но что там говорится о моей судьбе?

Катрина не отвела взгляда от его пронзительных голубых глаз.

– Говорится, что ты погиб у стен Трои как раз в этот, последний год Троянской войны.