Глава двенадцатая ЗАТОЧЕНИЕ

Первый голос, несомненно, принадлежал Матеру.

– Ты выбрал неподходящее время! Чего тебе надо? Зачем явился?

– Дело есть. Ко мне уже несколько человек приходили, задавали вопросы.

Второй голос тоже показался мне знакомым. Сомс? Может, он все-таки выжил, и Матер соврал, что убил его? Наступило молчание, потом второй голос продолжал, но громче:

– Пора положить этому конец. Скоро все раскроется. Я делаю, что в моих силах, но дальше так продолжаться не может.

Борясь с болью, я повернул голову влево и в свете луны увидел Матера и какого-то человека. Они вышли на поляну, направляясь к дому, потом остановились на полпути. Незнакомец заметил меня. Он очень удивился и растерянно улыбнулся. Это был не Сомс. Это был Деррингер, хозяин гавани.

– Что ты с ним делаешь?

– А ты как думаешь? Он поможет мне закончить исследования. Попомни мои слова, обо мне напишут не одну книгу. Тебе оказана честь содействовать великому делу, и ты не можешь просто взять и все бросить.

Услышав это, мужчина запрокинул голову и рассмеялся. Смех был хриплый, противный. Матеру он не понравился.

– Да уж, книги о тебе точно напишут! – проговорил хозяин гавани. – Ты же чокнутый! Знаю я, чем ты тут занимаешься. Ненормальный!

Такая грубость Деррингера не удивила меня, но Матер как с цепи сорвался.

– Попридержи язык, невежда! Ты понятия не имеешь, каких высот в науке я достиг! Обормоты вроде тебя никогда не задумывались о чудесах человеческого тела! И этот деревенщина еще смеет глумиться над моей работой! Делай, что велено, если хочешь получить свои деньги.

Деррингер немного помолчал, а потом схватил Матера за лацканы куртки.

– Это ты попридержи язык, а не то я сам проведу парочку экспериментов! – Он выпустил извивающегося Матера и оттолкнул его от себя. – А что до денег, то придется раскошелиться. Штуку за разбитую лодку, и еще две за мое молчание.

– Что?! Тысячу фунтов за эту развалюху?! Да ни за что! Не стану я платить такие деньги!

– Еще как станешь, мистер.

– Неужели? – Матер расхохотался, что явно не привело Деррингера в восторг. – Ну, насмешил! Думаешь, я буду отстегивать деньги по первой твоей просьбе?

– Вот-вот, так я и думаю. Не то шепну кое-кому, чем ты тут занимаешься. Нравится?

– Тебе меня не запугать, мерзавец!

– Что?!

– Что слышал. Я повторять не буду.

– Ладно, пожалуй, пора звонить в полицию. Тебе ведь есть, что скрывать, верно? Легавым тут работы на неделю, не меньше. – На его лице появилась торжествующая улыбка. – Каково, а?

– Ничего у тебя не выйдет. Изволь делать, что сказано, не то останешься без денег.

Атмосфера накалялась. Двое мужчин сверлили друг друга взглядами. И вдруг я снова услышал женский голос.

– Приготовься. Тебе будет неприятно на это смотреть.

– На что?

Все произошло очень быстро. Матер выхватил из-за пояса кинжал и глубоко вонзил его в живот Деррингера. Несколько секунд здоровяк недоуменно разглядывал Матера, потом опустил глаза на его руку, увидел кинжал и увеличивающееся красное пятно на своей рубашке. Он начал сильно кашлять. Это было ужасно. Матер вытащил изогнутый клинок из его тела. Деррингер рухнул на спину.

Я отвернулся, и меня вырвало. Зверское убийство хозяина гавани доказывало, что и я сам на волосок от смерти. Чтобы не стать следующей жертвой, необходимо срочно что-то предпринять. Но что?

Когда же закончится этот кошмар? – беззвучно закричал я в пустоту.

– Скоро, – пришел ответ. – Очень скоро.

Я оглянулся на Матера, который уже бежал ко мне.

Господи, она права! Все скоро закончится! Он убьет меня!

Но он не убил. Матер только перерезал путы и рывком поставил меня на ноги. Боль сковала мои члены, и на короткий миг я испугался, что не смогу идти. Матер живо втолкнул меня в дом и провел в спальню. Затем снова связал руки за спиной.

– Без глупостей, молодой человек. Я сразу узнаю, если что не так, и тогда пеняй на себя! – Он помахал кинжалом у меня перед носом, доказывая, что не шутит. Впрочем, в этом не было необходимости.

– Куда ты собрался?

– Пойду к Деррингеру. Он у меня поплатится. Сожрет свои слова обратно! И не только слова. – Капля пота скатилась со лба Матера. – Ты когда-нибудь интересовался, может ли человек съесть собственные кишки?

С этими словами, от которых меня опять начало мутить, он запер дверь спальни и вышел на улицу. Подняв голову, я увидел, что деревянная панель, за которой был вольер, отодвинута. Но самого насекомого я не заметил.

Тошнота усиливалась. Матер был настоящее чудовище, демон во плоти, им двигал чистой воды садизм. Попытавшись растянуть веревку, я понял, насколько ослаб. Будь мои руки свободны, я бы все равно ничего не предпринял. Меня одолевало отчаяние. Я привалился к стене, чувствуя, как на одежде медленно засыхает грязь.

В вольере я заметил какое-то движение. Комар выбрался из своего укрытия. Мои веки внезапно налились свинцом, перед глазами все поплыло. Я вспомнил женский голос, якобы принадлежавший Нян Зиеп. Какая нелепость! Я ни на секунду не сомневался в том, что все это мне пригрезилось.

– Сейчас отключусь, – пробормотал я, неизвестно к кому обращаясь, и уронил голову на грудь.

Меня накрыло абсолютное спокойствие и тишина. Перед глазами стояли какие-то неясные образы. Она стремилась пробиться в мое сознание, но что-то ей мешало. Мне мерещилось, что я лечу в полную темноту. Потом она ослабила хватку, и стало холодно.

Когда я очнулся, зубы мои стучали, шея нестерпимо болела. Я поднял голову и к своему ужасу увидел в дверях спальни Матера. От страха у меня перехватило дыхание. Он стоял, сжимая в руке кинжал, с которого капала вода и кровь. Я посмотрел ему в глаза, пытаясь угадать, что он задумал. Матер переводил взгляд с меня на вольер. Казалось, ему не терпится что-то сделать, но он еще не готов.

– Я просто разозлился, ясно? – Матер вытер кинжал и положил его на кровать. – Удивительно, как быстро вранье входит в привычку человека, – сказал он, глядя в окно.

Хватит издеваться, делай свое дело! – думал я. Но Матера точно что-то удерживало, а неспособность исполнить задуманное сводила его с ума. Он терял терпение и ясность мысли.

– Надо полагать, Сомс тебе все рассказал. Зря я заставил его мне помогать. Но эксперименты, они… они полностью меня захватили. Это как необыкновенное приключение! Только начнешь, и уже нельзя остановиться.

Матер был безнадежен. Я потерял веру в спасение. Физически и духовно я был сломлен, во мне не осталось желания бороться за жизнь. Я внутренне молил о пощаде человека, который пощады не знал.

– Но я ни о чем не жалею, – продолжал он. – Мне дарована возможность познать то, что остальным и не снилось! – Тут Матер мерзко засмеялся и подошел к вольеру. – Все благодаря ей.

– Вот как.

– О да! Это ведь она предложила поселиться здесь. На острове были все условия для плодотворной работы. Я даже не ожидал, что добьюсь такого успеха. Мы просто использовали ее в качестве приманки – чтобы приглашать на остров алчных до сенсаций дураков.

– Меня будут искать. И не только редактор, но и остальные коллеги. Они придут за мной. Обязательно придут.

– Коллеги – не друзья и не родственники. Им нет до тебя дела. У них есть заботы и поважнее. А даже если кто и приедет в Трист, мой друг Деррингер все устроит…

– Он мертв.

– Ах да! – Матер, очевидно, забыл об этом. – И правда, мертв! Зачем только я его убил? – Он перевел взгляд с кинжала на вольер. – Зачем я это сделал? – повторил он уже громче.

Комар зажужжал, Матер удивленно вскинул брови.

– За мной же придут! И что тогда? Сначала Сомс, потом Деррингер. Почему ты позволила мне их убить? Ты что, хочешь, чтобы все мои труды пошли прахом?

Он зашагал по комнате, растерянно теребя волосы. Казалось, только теперь он осознал, чем чреваты его поступки.

– А Госпожа совсем не расстроена твоим поведением! – заметил я.

– Что?

Я не мог не улыбнуться, увидев лицо Матера, одновременно злобное и удивленное. Вдобавок, у него начинала нервно подергиваться бровь.

– Да, ты здорово рисковал, заманивая людей на остров и убивая их. Но теперь ты по уши в дерьме. Исчезновение Деррингера скоро заметят. Рано или поздно за ним придут. И как же она будет получать кровь, когда тебя посадят? Ведь ты же ее единственный кормилец!

Матер посмотрел на вольер. Гангская Красная вела себя тихо, но я не сомневался, что она все слышит и понимает.

– Она сама хотела, чтобы я их убил. Да, да! Но почему? Не вижу смысла. – Если насекомое и ответило ему, я этого не услышал. – Ну, ничего. У Госпожи будет кровь, о Деррингере я позабочусь. Все поправимо.

– Нет, не поправимо. Скоро сюда приедут люди. Много людей. И тогда все будет кончено.

Матер взял кинжал и полюбовался клинком.

– Но один эксперимент я все-таки успею провести. – Он медленно перевел взгляд на меня. – Есть предложения, мистер Ривз?

Я собрал все свои силы. Меня трясло.

– Нет. Что-то голова не соображает.

– Моли Бога, чтобы тебя никто не искал. Потому что я убью каждого, кто явится на остров! – Он ринулся в атаку, лицо его застыло в ужасной гримасе, взгляд горел безумием. – Уничтожу любого, кто захочет отобрать у меня Госпожу!

Я зажмурился, готовясь к неизбежному.

Через несколько секунд я открыл глаза и посмотрел наверх. Матер замер надо мной, в нерешительности сжимая кинжал обеими руками. Зубы его скрежетали, капли пота выступили на лбу. Всем своим существом он хотел меня убить, но некая сила встала у него на пути. Матер застонал, затравленно посмотрел на комара, и вдруг бросился прочь из спальни. Я услышал, как дверь заперли снаружи.

Желудок неожиданно дал о себе знать. Я не ел с утра, но просить еды у Матера было бесполезно. Несмотря на ужас, который охватил меня, я все же понимал, как сильно мне повезло. Я пытался не терять бдительности и прислушивался к тому, что происходило в доме, гадая, чем все закончится. Ничего другого мне просто не оставалось – руки связаны за спиной, ноги ватные. Я даже не мог встать. Единственным действующим органом были мои мозги, так что приходилось ими работать.

Битва за собственное сознание становилась все труднее с каждой секундой. Вдруг я услышал, как Матер включил воду в ванной. Он принимал душ. Я слышал его бормотание. Пару раз он называл какое-то незнакомое мне имя. Матер убил Деррингера и Сомса, потом хотел убить меня. Его рассудок помутился и что-то послужило этому причиной. Быть может, стрекоза? Он ничего не говорило насекомом, но оно наверняка не давало ему покоя.

Я вновь почувствовал, что сознание вот-вот меня покинет. Гангская Красная заметалась по вольеру, явно чем-то встревоженная. Потом я услышал: Нян Зиеп снова пыталась овладеть моим разумом. Только в ее голосе не было спокойствия и безмятежности.

– Почему?

Она была почти напутана.

– Что «почему»?

– Почему ты думаешь о стрекозах?

– Не твое дело.

– Говори!

– Нет. Ты – всего лишь плод моего воображения. И мне надоело разговаривать с самим собой.

– Посмотри на меня.

– Нет!

– Посмотри на меня! Немедленно!

– Я не хочу.

– Подними голову.

Я поднял.

– Теперь поверни ее влево.

Я поглядел на Гангскую Красную. Она зажужжала, потом стихла и зажужжала снова.

– Видишь меня?

Отрицать это не имело смысла.

– Ладно, – ответил я, почти улыбаясь. – Вижу.

– Смотри. Смотри внимательно.

Я зачарованно уставился на насекомое. Гангская Красная была заперта в вольере, но я видел только ее. Все остальное превратилось в сплошные помехи, как в телевизоре. Крошечные частицы цвета вибрировали повсюду, затуманивая зрение.

Она совершенно точно смотрела прямо на меня, хоть я и надеялся, что это лишь игра воображения. Я чувствовал на себе ее взгляд. Потом, словно чтобы развеять мои сомнения, вновь раздался голос. Теперь он звучал громче и настойчивее, он больше не просил, а приказывал.

– Я не плод твоего воображения, Эшли Ривз Ты это знаешь. Я Нян Зиеп!

Я не нашелся, что ответить. Мыслей не было. Мое тело и разум были подчинены таинственному созданию. В ее слова трудно было поверить, но я верил.

Она продолжала:

– Теперь говори. Почему ты думал о стрекозе?

– Не знаю, – ответил я, улыбаясь, как непослушный ребенок. Тревога Нян Зиеп сменилась гневом, но в этот момент звук льющейся воды из ванной прекратился.