Генерализованные посредники взаимообмена

В достаточно развитых и дифференцированных системах центральную роль в экономическом процессе играют деньги — и как символическое средство обмена, и как мерило и вместилище ценности в экономическом смысле. Деньги можно определить как способность общественной единицы распоряжаться экономически ценными ресурсами через процесс обмена, т. е. через договорные соглашения, без ответного предоставления товаров или услуг. Оплата деньгами конституирует передачу такой способности от одной единицы к другой. В большинстве сделок в развитой экономике вещи, обладающие «потребительной ценностью», фигурируют лишь с одной стороны обменного взаимоотношения, уравновешиваясь с другой денежным «возмещением». «Заплатить» деньги значит принять некоторые экономические обязательства, определяемые соразмерным уменьшением своей способности распоряжаться экономическими «ценностями» в других сделках. С другой стороны, принять деньги в качестве оплаты значит приобрести право на ожидание того, что другие предоставят экономически ценные блага и услуги в то время и в том месте, которые [человек сам] выберет, — в границах, заданных рыночным нексусом. В экономической науке давно стало общим местом, что только широкая институционализация денежного механизма может сделать возможным расширенное разделение труда (см., например, классический тезис Адама Смита в сочинении 1776 года, кн. 1, особенно гл. 3), хотя при этом известно, что политически контролируемая административная аллокация ресурсов может до какой-то степени заменить договорно-денежный механизм, как, например, в «командной» экономике Советского Союза, достигшей своего наивысшего развития в период позднего сталинизма (см. Grossman 1962). Тем не менее степень «монетаризации» экономики, несомненно, служит важнейшим показателем мобилизуемости ее ресурсов и, следовательно, гибкости их аллокации на всех этапах комбинирования, от исходных природных ресурсов и человеческих энергий или умений до конечных потребительских благ и услуг.

Кроме того, деньги важны в теоретическом плане как самый понятный член семейства генерализованных символических посредников взаимообмена, вовлеченных в процессы социального взаимодействия. Политическая власть и влияние, используемые в процессах политического лидерства, определенно принадлежат к этому же семейству (Parsons 1963 a; 1963 b).

Экономика, как мы здесь ее понимаем, сочленяется с социетальным сообществом в первую очередь через институциональный комплекс договора, собственности и системы найма-занятости. Ее солидарность поддерживается за счет удержания ее трансакций в согласии с определенными интегративными императивами, например, за счет защиты интересов обеих сторон договорных отношений и третьих сторон и за счет обеспечения в солидарных отношениях основы для эффективного коллективного действия, особенно через обеспечение экономическими ресурсами коллективных единиц, прежде всего правительства.

Подобно другим членам семейства посредников, деньги являются символическим посредником, который без всякой натяжки можно назвать специализированным языком. Как и все другие посредники, они выражают и передают сообщения, которые имеют значения, соотносящиеся с некоторым кодом — т. е. набором правил употребления, трансформации и комбинирования символов. (Теория функционирования таких типов сообщений и кодексов правил была разработана в лингвистике: в частности, Jakobson & Halle 1956; Chomsky 1957; 1964). Когда речь идет о деньгах как институционализированном посреднике, очень важно сознавать, что соответствующий код является частью правовой системы; яснее всего это видно в обществах, имеющих достаточно высокий уровень дифференциации. Как мы установили, институты договора, собственности и найма — как части правовой системы — конституируют код, в терминах которого осуществляются трансформации между деньгами и товарами или услугами и между разными формами денежных активов. Следовательно, финансовые трансакции конституируют определенный тип «разговоров».

Эта парадигма применима также к отношениям между социетальным сообществом и другими первичными функциональными подсистемами общества. В случае политии аналогичным деньгам посредником служит власть. Ее я рассматриваю как генерализованное средство мобилизации способностей к эффективному коллективному действию, которым члены коллективов могут пользоваться для внесения вклада в принуждение коллектива к особым курсам действия, определяющим достижение специфических политических целей или вносящим в него свою лепту. (Это употребление понятия политической власти заметно отличается от широко принятого в социологии и политической науке; обсуждение вопросов, связанных с использованием этого понятия, см. в Parsons 1963 b). Код, в рамках которого функционирует власть как посредник, строится вокруг института господства, который в свою очередь сочленяется с паттернами институционализированного лидерства и административной ответственности за поддержание регулятивных норм.

В сфере сочленения с культурной системой действенным посредником служит то, что я называю приверженностями. Речь идет о спецификации общих ценностных паттернов на уровнях, необходимых для их работоспособного сочетания с другими факторами, требуемыми для их внедрения в конкретном действии. Прототипом здесь служит приверженность ценимым ассоциациям типа социетального сообщества (к сожалению, мне пока не удалось подготовить для публикации анализ приверженностей как посредника на том же уровне, на котором я анализировал деньги, власть и влияние). Кодом здесь является набор институтов, конституирующий основу механической солидарности общества; в американском обществе они сформулированы в билле о правах и т. д., как уже было указано. В этом контексте приоритетом обладает гражданский компонент, поскольку он формулирует ценностный базис членства в сообществе.

Наконец, само социетальное сообщество является сферой действия для четвертого генерализованного посредника, который я назвал, в специальном техническом смысле, влиянием (Parsons 1963 a). Здесь соответствующий код образуют нормы, лежащие в основе органической солидарности, поскольку они связаны с плюралистической структурой дифференцированных обществ. В силу того, что их первичным контекстом является контекст солидарности общества, мы можем считать их ядром обоснование аллокации лояльностей. Обоснование необходимо четко отличать от легитимации. Обоснование менее абсолютно и работает на низшем уровне кибернетической иерархии. Система вполне может быть легитимированной, тогда как вопросы обоснования некоторых выборов между альтернативными вторичными солидарностями могут все еще оставаться открытыми там, где возникают действительные или потенциальные дилеммы.

Эти разные кодовые компоненты в работающей социетальной системе более или менее хорошо интегрированы и образуют ее базисную нормативную структуру. Их следует отличать от первичных нормативных компонентов системы поддержания паттерна, так как последние образуются из ценностных паттернов и их спецификаций, а не из дифференцированных норм. Чтобы иметь легитимную основу, интегративно ориентированный код социетальной системы должен быть укоренен в ценностной системе. Вместе с тем его структура определяется не только спецификацией ценностей, но и приспособлением к нуждам других функциональных подсистем. В этом процессе приспособления интегративно ориентированный код, однако, все еще сохраняет некоторый уровень цельности в отношении ценностной приверженности и солидарности социетального сообщества. В высокодифференцированных обществах эта базовая кодовая система составляет ядро правовой системы.