Глава двадцатая. — Надо что-то делать, — прошептала Мэри Джеймсу, — С моей леди что-то ужасное происходит

— Надо что-то делать, — прошептала Мэри Джеймсу, — С моей леди что-то ужасное происходит. Она нас учит этой штуке, которую называет «восстановление сердечной деятельности», и твердит, что у нас каждый день должно быть время для отдыха, но она как будто не в себе.

— И король тоже, — сказал Джеймс, — Он тренируется больше обычного и то и дело срывается. Мы боимся слово сказать, хотя раньше он просил, чтобы мы побольше разговаривали. И я никогда не видел, чтобы он с такой яростью бросался на чучела, которые мы рубим мечами.

— Мы должны что-то придумать, — решила Мэри.

— Да. Только мне ничего в голову не приходит.

— Предоставь это мне, Джеймс. Но понадобится твоя помощь, чтобы все осуществить.

Джеймс улыбнулся невесте.

— Я так люблю тебя, Мэри! Дождаться не могу, когда же ты наконец станешь моей женой.

Мэри усмехнулась, глядя ему в глаза.

— А я дождаться не могу, когда же наконец назову тебя мужем. Но чтобы наши клятвы были по-настоящему крепкими, мы должны как-то уладить эту размолвку между королем и графиней. Они ведь обещали быть нашими свидетелями на венчании.

— Да.

Мэри вдруг подпрыгнула на месте, и Джеймс удивленно спросил:

— Что такое?

— Наши клятвы! Наши клятвы! Король — человек чести, а графиня — просто бесценная леди. Наши клятвы!

— Извини, но я что-то не понимаю, о чем это ты, Мэри.

— И не надо. Я все устрою и скажу, чем ты должен мне помочь.

— Ладно, положусь на тебя.

Джеймс обнял Мэри, но не слишком крепко. Он однажды сжал ее так, что она вскрикнула от боли. Такое никогда, никогда не должно повториться.

— Мы будем очень счастливы вместе. В этом я тебе клянусь.

Мэри уткнулась в его плечо.

— Нам придется прожить долго-долго, чтобы ты постоянно мне это доказывал.

— Дождаться не могу, когда все начнется…

Шли дни, но Гиневра не собиралась выздоравливать. Она оставалась в постели и постоянно жаловалась.

Портнихи сшили множество бриджей, и Изабель наконец уговорила женщин надевать их. Хотя бы на то время, когда у них была возможность повеселиться.

Однажды утром она решила научить женщин играть в примитивный вариант гольфа. Они восторженно размахивали самодельными клюшками, но тут к Изабель подбежала Мэри. Лицо девушки было залито слезами.

— Что случилось, Мэри? — спросила Изабель.

— Боюсь, у нас с Джеймсом ничего не получится.

— Что? Почему?

Мэри огляделась по сторонам.

— Можем мы отойти куда-нибудь в сторонку?

К ним подошла Дженни, горничная Гиневры, и спросила:

— Могу я чем-то помочь?

Как можно более дипломатично Изабель сказала:

— Да, конечно. Ты не могла бы присмотреть, как все справляются с игрой?

Мэри шмыгнула носом.

— Мне нужно поговорить с графиней.

Дженни кивнула.

— Понимаю. Я буду рада остаться с женщинами.

— Объясни им, что эти чертовы камни надо загонять в дырки. Это их цель. Камни — в дырки в земле.

— Да, графиня.

Она проводила взглядом Дженни и сосредоточилась наконец на Мэри.

— А теперь объясни, пожалуйста, что случилось?

Мэри отерла слезы.

— А можно нам вернуться в твои покои, чтобы поговорить?

— Конечно можно.

Изабель пыталась продолжить разговор, пока они поднимались по лестнице, но девушка только качала головой. Изабель решила, что Мэри хочет полного уединения. Это было понятно, поскольку в последнее время многие служанки старались держаться подальше от нее.

Мэри втащила Изабель в спальню и резко захлопнула дверь.

— Так что все-таки случилось, Мэри? Я могу помочь? Может быть, вам с Джеймсом стоит все как следует обсудить? Ты ведь любишь его. Ты столько раз мне об этом говорила. И он с тобой обращается как с драгоценностью. Что вдруг пошло не так?

Слезы Мэри разом высохли, как будто она внезапно очутилась на солнечном пляже Калифорнии.

— Мы с Джеймсом хотим с радостью обменяться клятвами, Изабель, но нам обязательно нужны свидетели, которые тоже будут счастливы!

— Прошу прощения? Я не понимаю, Мэри.

Мэри вдруг сунула два пальца в рот и пронзительно свистнула. А потом хихикнула и пояснила:

— Это меня Том научил, когда занимался моими зубами.

Изабель начала прикидывать, как бы покрепче выругать своего друга… но тут дверь распахнулась и появился Джеймс, тащивший за собой короля Артура — у того были завязаны глаза.

— Джеймс, что-то мне все это перестает нравиться, — сказал он — Я долго молчал, но мне кажется, шутка заходит слишком далеко.

Изабель уставилась на Мэри.

— Предательница! — шепнула она.

Мэри пожала плечами.

Джеймс снял повязку с головы короля. Артур моргнул и огляделся. Он увидел Изабель и Мэри и оглянулся на него.

— Предатель!

Джеймс пожал плечами.

Джеймс и Мэри с невероятно довольным видом подошли друг к другу и взялись за руки.

— Вы двое должны стоять рядом с нами во время венчания, всего через несколько дней, — сказал Джеймс, — И вы должны, вы просто обязаны при этом быть счастливыми!

— Джеймс… — начал было король.

Но тот быстро вскинул могучую руку.

— Ты ведь знаешь, король Артур, я бесконечно предан тебе. Я всегда пойду с тобой в сражение, и я буду защищать тебя до тех пор, пока во мне теплится жизнь.

— А ты, графиня Изабель, — заговорила Мэри, — ты стала моей подругой, такой, каких у меня никогда не бывало. Я буду рядом с тобой всегда, чтобы ни случилось, и никому не позволю тебя обидеть.

— Но мы устали, — продолжил Джеймс заранее подготовленную речь, — от того, что вы оба в последнее время так угрюмы. А поскольку вы бегаете друг от друга, как от чумы, мы и предположили, что есть нечто… нечто…

— Нечто такое, что вам необходимо обсудить, — закончила за него Мэри, — Что-то, что нуждается в прояснении. И вы просто обязаны разобраться между собой до того, как наступит день нашей свадьбы.

— Что бы уж там ни произошло между вами, — вставил Джеймс.

— Разберитесь! — хором произнесли они.

И с этими словами они удрали из спальни, решительно захлопнув за собой дверь.

Изабель и Артур несколько мгновений смотрели друг на друга, а потом расхохотались.

— У меня такое ощущение, что нас отшлепали родители, — не переставая смеяться, сказала она.

— А я чувствую себя совсем не по-королевски, — сказал он, — Похоже, я утратил власть над собственными слугами!

— Нет, — весело возразила Изабель. — Это доказательство того, что ты — воистину великий король.

— Да ты насмехаешься надо мной! Мой доверенный человек только что меня выбранил, как ребенка!

— Разве ты не понимаешь, как это прекрасно? — спросила она.

— Похоже, я и впрямь не понимаю скрытого смысла головомойки, которую двое слуг устроили своему королю.

— Эти слуги настолько тебя любят и настолько тебе доверяют, что решились на крайние меры ради тебя самого. Они прекрасно знают, что ты не станешь их за это наказывать, они уверены: ты все поймешь. Вот и весь скрытый смысл.

— Наверное, в том и разница между моими людьми и тобой. Джеймс и Мэри действительно мне доверяют.

Изабель бешено уставилась на него, мысленно вонзая в грудь короля кинжал.

— Вот не знала, что ты можешь быть так жесток, Артур. Хорошо, что узнала теперь. Это мне поможет.

Король резко шагнул к ней.

— Изабель, я не имел в виду…

— Только тронь меня, и я разобью тебе оба колена!

— Давай действуй, — ответил он, хватая ее за плечи. — Вперед. Сделай это. Но я намерен держать тебя до тех пор, пока ты меня не выслушаешь, даже если мне для этого придется рискнуть обеими ногами.

Самое ужасное, что прикосновение рук Артура мгновенно вызвало отклик во всем теле Изабель, как будто он не просто держал ее за плечи, а гладил с головы до ног…

— Уверена, я слышала достаточно.

— Недостаточно для того, чтобы прийти к какому-то выводу. Точнее, ты сделала неверный вывод. И я не понимаю, Изабель, почему? Ты умная, сострадательная женщина, но, услышав лишь несколько слов, сразу поверила в худшее обо мне. Боги праведные! Мы провели вместе ночь, мы были так близки! А уже через какой-то час ты гонишь меня прочь. Ты закрываешь от меня и свои уши, и свой ум. Неужели ты сожалеешь о том, что было между нами?

— Нет! Но ты сказал, что Гиневра хотела…

— Я знаю, что я сказал, Изабель. Я знаю и то, что ты не дала мне договорить. Не хочешь ли теперь предоставить мне такую возможность?

— Я слушаю. Я не отказываюсь от мысли врезать тебе по коленкам, но слушаю.

— Неплохое начало, — кивнул король.

Он отпустил ее, прошелся по комнате и вернулся к ней.

— Вот что ты не дала мне сказать в тот день. Я не желаю возвращаться к Гиневре. И уже довольно давно. Когда она предложила начать все сначала, я отказался. Я объяснил ей, что теперь она предает не только меня, но и Ланселота. Я пережил боль ее измены. По правде говоря, сейчас у меня новая причина для страданий. Ты. Но боюсь, для Ланселота ничего не изменилось. Ты ведь видела его там, у коттеджа. Он чуть не сходил с ума от горя, гнева, беспокойства. Я вернулся к тебе потому, что мне хочется быть с тобой. И я хотел поговорить с тобой об этом. Неужели ты могла подумать, что я забрался под твое одеяло лишь затем, чтобы сказать: да, все было очень мило, но, увы, я решил начать все сначала с Гиневрой? Какой же сволочью я в таком случае должен быть?

Изабель была ошеломлена.

— Ох… боже мой… Ты пытался… а я тебе не позволила. Я так испугалась, что это нечто вроде прощального жеста…

— Тсс! — шепнул Артур, прижимая палец к ее губам, — Я понимаю твое огорчение и смущение, Изабель. Вспомни, как я мгновенно разозлился при мысли, что ты можешь быть с другим мужчиной. А если добавить к этому еще и то, что я до сих пор женат на Гиневре, твой стремительный вывод вполне понятен. Будь я на твоем месте, боюсь, я сделал бы то же самое.

— Ты находишь оправдания моему поведению, но их на самом деле нет. Ты бы не стал спешить. Ты бы выслушал до конца. Но, Артур, я так испугалась, что мы…

— Я знаю, любимая, знаю, — тихо произнес он, обнимая ее.

— Почему ты так добр со мной, хотя я этого не заслуживаю?

Король хихикнул прямо ей в ухо.

— Может быть, потому, что такова обязанность короля?

— Нет, обязанность короля — приказывать людям сделать то, сделать это…

— Ну, тогда, возможно, это обязанность мужчины, который любит женщину.

— Меняю это на тысячу, Алекс!

Король усмехнулся, отвел со лба Изабель волосы и поцеловал ее в висок, потом в лоб, в нос…

— Не знаю, что ты имеешь в виду, да и знать не хочу. Не знаю, кто такой Алекс, но мне наплевать. Для меня имеет значение только то, что мы разрешили недоразумение между нами.

— Ох, Артур, — выдохнула Изабель, — Мне так жаль, так жаль…

Она закинула руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и осыпала поцелуями его шею.

— Мне тоже жаль, — сказал он, — Думаю, это и есть лучший способ улаживать недоразумения — говорить правду…

Он улыбнулся и посмотрел на Изабель сверху вниз.

— Ладно, я соврал. Мне любопытно, что ты меняешь на тысячу. И кто такой Алекс.

— Это просто игра, в которую мы играем дома. Игра-перевертыш. Тебе дают ответ, а ты должен сообразить, каков был вопрос.

— Пардон?..

— Вот-вот. Только на самом деле вопрос прозвучит так: «Что такое пардон?»

Король встряхнул головой.

— Ты меня озадачила, милая.

— Например, кто-нибудь говорит: «Земля, которую король Артур страстно любит». Тогда ты должен сказать: «Что такое Камелот?»

— И в это вы играете в Дюмонте?

— Ага.

— Ладно, — сказал он, — Кажется, я понял.

Изабель рассмеялась.

— Отлично, тогда вот тебе ответ: «Женщина, которая безумно любит короля Артура». Каким будет вопрос?

— Надеюсь, таким: «Кто такова графиня Изабель?»

— Точно!

— Тогда и у меня есть ответ.

— Выкладывай, малыш.

— То, что король Артур желает приказать своей женщине… поскольку он вправе, не забывай, велеть сделать то, сделать это.

— Что такое «снять с короля его одежду?»

— Не совсем то, о чем я подумал, но такой ответ подходит, Изабель. Поэтому будем считать его правильным.

Изабель начала выполнять приказ короля, попутно заметив:

— Конечно, иногда бывает больше одного правильного ответа.

— Вот и хорошо. Тогда у меня еще один вопрос: «Что значит позволить королю помочь графине раздеться?»

— Ну, здесь тоже может быть несколько верных ответов…

Мэри и Джеймс шли по коридору, держась за руки и улыбаясь.

— Пожалуй, у нас могут быть большие неприятности, — сказала Мэри.

— Разве ты слышала, чтобы там что-нибудь опрокинулось или разбилось?

— Нет, не слышала.

— Значит, нам ничего не грозит, — решил Джеймс.

— Изабель все равно не сделает мне ничего плохого. Я уверена. И как бы там все ни кончилось, добром или худом, она меня простит. Но вот король Артур?..

— Он не причинит тебе зла, Мэри. И мне тоже.

Мэри вскинула голову и посмотрела на своего гиганта, своего будущего мужа.

— Откуда ты знаешь?

— Он самый добрый человек из всех, кого я знаю. Да, во время боевых тренировок он суров. Но он всегда, всегда справедлив ко всем. Так что в любом случае он наверняка нас простит, потому что поймет: у нас были самые добрые намерения.

— Значит, мы поступили правильно.

— Мы поступили лучше, чем правильно. Я ведь слышал, как они засмеялись.

— В тех краях, откуда Изабель родом, есть ритуал, которым празднуют успех.

— Какой?

— Она называет это «На „отлично“!».

Мэри протянула Джеймсу ладонь и замерла в ожидании. Но он лишь растерянно смотрел на нее.

— Протяни руку так же!

Джеймс повиновался, и Мэри хлопнула по его руке, улыбаясь:

— На «отлично»!

— Но что это означает?

— Просто знак удачи. Интересно, чем они там занимаются?

Джеймс улыбнулся своей любимой. И протянул ей ладонь. Она немного удивленно посмотрела на него, но хлопнула по его руке своей ладошкой.

— На «отлично»! — сказала она. — Только о чем ты?

— Это мне на удачу, чтобы леди, которую я люблю, отвечала на мои чувства. И еще это значит, что скоро я стану самым счастливым мужем на свете.