Бонус-ауттейк. Круг замыкается: Часть 1 2 страница

Он лихо выехал с парковки и не включил фар, хотя на улице стояла глубокая ночь – темно.
- Куда?
Я показала на дом, истинный памятник архитектуры, из бардового кирпича, который находился выше по улице, метрах в ста от нас и сказала: - Туда. – Причем, сто метров, это если считать на шпильках. А в кроссовках и ста не наберется. Каллен повернулся и странно посмотрел на меня. – Что? Я предупреждала, что живу рядом.
- Мне казалось, расстояние в пятьдесят метров, это несколько ближе, чем просто рядом. – Он приуменьшал нарочно, метров семьдесят там было точно. Подъезжая к винтажным четырехэтажным домам, которые тесно прижимались боками друг к другу, Каллен резко развернул машину на сто восемьдесят градусов, теперь она смотрела мордой в ту сторону, откуда мы приехали. Он сдал назад и остановился, когда пассажирская дверца оказалась точно напротив ступенек бордовой четырехэтажки. Честно говоря, мне бы не составило большого труда сделать пять шагов и дойти до ступенек самостоятельно. Тем более, что движение на этой дороге одностороннее.

- Сервис что надо. – Протянула я, потирая голову, которой ударилась о раму окна во время крутого виража.
- Я хотел продемонстрировать свою доброжелательность, чтобы в следующий раз у некоторых не возникло желания опрокидывать подносы на мои брюки. – Объяснил он серьезно.
- Не удивлюсь, если после подобных демонстраций доброжелательности вам прекратят опрокидывать подносы на брюки, но начнут плевать в виски, мистер Каллен. – Голова, между прочим, сильно болела.
- Вам пора, мисс Крейн. – Надо же, он ни разу не пошутил насчет журавля и неба. Не обольщайся, Белинда, возможно, он просто не умеет шутить, посмотри на него. Я посмотрела и решила, что у моей гипотезы определенно есть право на жизнь. Покинув автомобиль, я задержалась, глядя на него через окно. Он опустил стекло.
- Спасибо. И спокойной, мистер Каллен, ночи. – Если ему так нравится быть посередине, почему бы не сделать человеку приятное?
- Действительно спокойной. Сегодня я не присоединюсь. – Он немного опустил голову, чтобы видеть меня, поймал мой взгляд своим из-под лобья, отсалютировал ручкой и нажал на газ. Вот и делай людям приятное после этого. В следующую секунду машина Каллена вновь взяла крутой вираж, развернулась на сто восемьдесят градусов и стрелой полетела в ту сторону, в которую мы изначально двигались. Слава Богу, что не попёр против движения. С него не заржавеет.

Оказавшись в квартире, я застыла на пороге. Затем медленно обошла комнаты, пораженная своим, выходящим за рамки доступного простым смертным, талантом сеять хаос. Разрушения, возникшие в результате деятельности утреннего торнадо, за долгий день успели поблекнуть в памяти, пришлось экстренно привыкать к этому эпицентру антропогенного стихийного бедствия вновь. Всё, что я успела сделать, после того как опустила свое бренное тело в постель и перед тем как отключилась – это обновить статус на своей полупустой страничке в Facebook: «Если тебя частенько бьют по холеной роже, потому что ты мерзавец, отзовись. Возможно, я искала тебя всю свою жизнь!».

Бонус-ауттейк. Круг замыкается: Часть 2

Просто день Сурка какой-то. Опять моё утро было таким же энергичным, каким могло бы быть, положим, в Зомбилэнде. Опять мне не удалось догнать автобус. Опять я влетела в аудиторию, когда все уже были в сборе. Опять мистер «я-плохо-получаюсь-на-фото-но-в-жизни-еще-хуже» Маккарти шутил свои не смешные шуточки. И опять их находили очень даже развеселыми некоторые из присутствующих, не будем показывать пальцем, кто именно, но, будьте уверены, когда я получу заветную лицензию на убийства, вы о них еще услышите. Да, пожалуй, кое-что в этой жизни остается неизменным.

Наверное, в Боге все-таки есть капля человечности, он смилостивился и рассмотрел мои вчерашние жалобы по поводу его необъективности. Славно, а то я уже собиралась швырнуть в его священный лик перчатку и героически погибнуть на дуэли. В общем, тест на остаточные знания по концепции современного естествознания я сдала. Удивительно, учитывая то, что меня вводит в ступор только название предмета, не говоря уже о том, что под ним скрывается. Иногда я испытываю настойчивые позывы отыскать человека, который ответственен за составление моей учебной программы, и спросить у него, каким образом математические теории Аристотеля, Платона и Евклида о космосе помогут мне не умереть от голода. Несколько лет назад, когда мама еще не потеряла интерес к своей рок-звезде чикагского масштаба и не исчезла из моей жизни в очередной раз, я задавала ей этот самый вопрос. Мама сказала, что некоторые знания, которые мы получаем в течение всего курса обучения, предназначены для общего развития, чтобы, так сказать, суметь поддержать любой разговор. В теории звучит убедительно. Но на практике… вряд ли я когда-нибудь окажусь в обществе, в котором принято вести беседы о культуре и науке античности.

Единственным, кто завалил тест и во второй раз, оказался Джеймс Малек. Наверное, он был самым взрослым в нашей группе, кроме того, если бы вы увидели мистера Малека, то ни за что бы не поверили, что ему улыбается посвятить свою жизнь английской литературе. Я неизменно встречалась с ним каждые полгода во время зимних и летних сессий, и каждый раз он выглядел абсолютно одинаково. Все те же сальные светлые волосы, собранные в хвост, множество потрепанных фенечек на руке, черная майка с треугольным вырезом, джинсы с дырами и тяжелые башмаки. О, когда я говорила, что он выглядит абсолютно одинаково, я не была полностью откровенной, некая разница все-таки присутствовала: зимой он приходил в потертой коричневой куртке, а летом без нее. Услышав о своих достижениях, то есть об отсутствии оных, Малек процедил завораживающую порцию ругательств сквозь стиснутые зубы. Я не на шутку восхитилась. Даже отмороженный мистер Маккарти не остался равнодушным. Раньше я предпочитала держаться от Малека на расстоянии, не то что бы очень большом, но достаточном, чтобы мой нос оставался в безопасности. Наверное, Малек не знал, что когда носишь одну и ту же одежду, людям может чуточку не понравиться твой запах. Но сегодня я прониклась к нему небывалым сочувствием и готова была подышать через рот минуты две или даже три. Возможно, мне хотелось поддержать его, потому что обычно именно мне фартило оказываться в передрягах, подобной этой. Больше того, я чувствовала себя немного виноватой: вроде как улизнула от родного капкана, с которым успела срастись душой, а он вместо меня сцапал кого-то другого. Так или иначе, Малек не предоставил мне возможности выудить на свободу свое заспавшееся великодушие, он выскочил вон, продолжая злобно ругаться. Не люблю людей, которые не умеют достойно проигрывать. Если вы не умеете красиво проигрывать, можете обращаться ко мне – я-то настоящий магистр в этой области.

Вернувшись домой, и что удивительно – на автобусе, я обнаружила целых четыре часа свободного времени до моей вечерней смены. И застонала. Потому что пообещала себе привести квартиру в порядок, если выдастся свободная пара минут. Свободная пара миллионов минут. Или свободная пара секстиллионов минут. Убедив себя, что за меня это все равно никто и никогда не сделает, я включила свою излюбленную депрессивную музыку и взялась за спасательную операцию по освобождению квартиры от последствий, вызванных антропогенным стихийным бедствием. Пока я тщетно пыталась распутать клубок, который хранился в моем шкафу и, предположительно, некогда был моей одеждой, телефон просигналил о новом сообщении. Я с радостью запихала разноцветный и разнофактурный глобус обратно в шкаф, захлопнула дверцу и взяла в руки телефон.

Номер, с которого пришло сообщение, за исключением кода оператора состоял из одинаковых цифр. Послание гласило: «Я все еще жду извинений». По мере того, как мозг анализировал информацию, зрачки расширялись. Боже, холеная рожа, ну, что ты наделала?! Я же так старательно пыталась не думать о тебе... Все приложенные усилия можно было смело смыть в унитаз, больше они ни на что не годились. Вероятно, номера сотрудников ресторана он узнал от Гаррета. В голове промелькнула мысль, что, если Каллен станет лично контролировать работу официантов, а не переложит эти дела на плечи администратора, я стану очень старательной девочкой и даже не буду опаздывать. Некоторые вещи мотивируют сильнее, чем даже жопа, объятая адским пламенем.

Выждав несколько минут для приличия, я выбила на клавиатуре «извини» и отправила сообщение. Потом подумала и поставила телефон на беззвучный режим. Пообещав, что сначала приведу в порядок содержимое шкафа и только потом позволю себе проверить телефон. Думаю, не стоит упоминать, что с катастрофой в своем гардеробе я справилась в рекордные сроки. Однако новых сообщений не было. Уверена, в этот момент меня можно было сфотографировать, а полученное фото разместить под определением «разочарование» в словаре – всё было бы ясно без слов. Проделывая с собой эту мотивирующую штуку вновь и вновь, я носилась между очагами бардака и телефоном с завидным энтузиазмом. Спустя час в моей квартире сверкала белизной ванная, холодильник и посуда, а сообщения все еще не было. Я поверить не могла, что он удовлетворился моим «извини». Как он мог так со мной поступить?!

Застелив кровать свежим бельем, я понесла несвежие простыни и наволочки к стиральной машине. Точно в тот момент, когда я проходила мимо стеклянного столика, на котором в гордом одиночестве лежал мой телефон, экран мигнул о получении нового сообщения. Я едва не бросила свою объёмную ношу на пол. Но, вспомнив, что он тянул с ответом больше часа, задрала нос к потолку и пошла ставить стирку. После я изощренно надругалась над комодом и полочками со своим женским барахлом – такого математического порядка мои вещи еще не видывали, мне казалось, что скоро они начнут крутить своими воображаемыми пальцами у своих воображаемых висков. Я остановилась только тогда, когда всем поверхностям в моей квартире могли бы позавидовать даже самые фешенебельные витрины магазинов. Каллен написал: «Недостаточно искренне». Я против воли улыбнулась. И, наплевав на свою женскую гордость, тут же ответила: «Ума не приложу, как придать своим извинением достаточно искренности». На этот раз он не заставил себя долго ждать, я успела лишь погладить и повесить на вешалку чистую рабочую форму. На экране ровными строчками значилось: «Кто-то говорил мне, что самые искренние извинения происходят на коленях». От двусмысленности или, наоборот, недвусмысленности его заявления мои брови стремились слиться с линией роста волос. Я отложила телефон в сторону, предоставляя себе время на размышления. Четыре часа оказались не резиновыми, до начала смены оставалось не так много времени, поэтому я поплелась в ванную, чтобы обмозговать происходящее под горячими струями. Что, если мой новый начальник таким образом просто проверят достаточно ли я профессиональна? С другой стороны, если бы его волновал мой профессионализм, мы бы распрощались с ним сразу после того, как со мной познакомились его брюки. Возможно, мистер Каллен банально жаждет моральной компенсации за принесенный ущерб? Или, скорее, физической компенсации, если брать в расчет смысл его предыдущего сообщения. Капая мокрыми волосами на свой чистый пол, я решила сделать финт ушами и настрочила: «Думаю, я уже слишком взрослая, чтобы садиться к кому-то на колени». Разумеется, он имел в виду совсем не это, но вся прелесть метафор и аллегорий заключается как раз в том, что практически всегда можно найти лазейку.

Подсушив волосы, я накрасилась, бессовестно кося глазами в сторону телефона, и оделась. Очень хотелось курить. Еще бы, такой стресс! Но сигареты закончились утром – ушли на то, чтобы поднять одного известного вам зомби. Интересно, что будет, если выкурить самокрутку из чая и газеты? Белинда, остановись, тебе еще предстоит маневрировать между столиками, будет чуточку неудобно, если ты начнешь галлюцинировать и сшибать их на своем пути. Я прошлась по стерильно чистым комнатам, чтобы потратить свободные минуты до выхода, но ноги неизменно приводили меня к телефону. Новое сообщение: «Думаю, что смогу придумать что-нибудь еще. Тем более, что ты уже достаточно взрослая». Я перечитывала его строчки снова и снова как заведенная, не в силах стереть с лица улыбку блаженного. Отправив телефон в карман, закрыла за собой дверь и легко соскочила со ступенек. Не помню, когда в последний раз походка была такой бодрой, доставляя меня на работу.

Сегодня пятница, и это значит, что работать я буду не до одиннадцати, а до двух ночи. Осознав это, моя походка немного поубавила прыти. Я вошла с черного хода и отправилась в подсобку раздеваться. Стоило мне показать нос в зале, как реалити-шоу на выживание «Круговорот Белинды в ресторане» началось, наверняка сегодняшние рейтинги побьют все предыдущие рекорды. В ушах шумел кухонный комбайн нового поколения, в котором превращаясь в кровавую крошку мотались по кругу четыре белки: Белинда, Дайна, Кейра и Ванесса. Дайне с Кейрой повезло больше других белок, сегодня они уйдут раньше, после одиннадцати. А мы с Ванессой останемся до победного конца. И то, что завтра все случится наоборот, ничуть не утешает. Завтра – не сегодня.

Кажется, к одиннадцати вечера я уже начала путать пол с потолком, обошлось даже без самокруток из чая и газеты – короче, если вас интересуют легальные наркотики, мой вам совет, поменьше спите и побольше работайте, эффект впечатляет. Девочки ушли, бросив нас с Ванессой на произвол судьбы. Кастор тоже отмотал свою смену, оставив на кухне младшего повара – Пола, который воспользовавшись тем, что ажиотаж на его услуги спал, принялся разделывать мясо, рыбу и птицу. Ванесса сегодня откровенно халтурила, ползала по залу как сонная муха и надолго пропадала в уборной или подсобке. Мне пришлось взять на себя несколько ее столиков – может, она разглядела во мне трудоголика и решила сделать приятное? Я никогда не была конфликтным человеком, поэтому не придала ее ограниченной дееспособности значения. Мало ли, какие беды настигли человека? Уж я-то знала о всевозможных бедах достаточно, чтобы быть готовой проявить искреннее сострадание. Тем более, если мне удалось пережить самые горячие часы смены, то с оставшимися тремя я и подавно справлюсь. Доставив несколько заказов на кухню, я шмыгнула во внутренний дворик через черный ход. Подышала бодрящим холодным воздухом, покурила одолженные у Ванессы сигареты, моля всех известных мне богов и демиургов о том, чтобы оставшееся время пролетело незаметно, и вернулась в зал. Там мое зрение моментально выхватило новое знакомое лицо из общей массы старых знакомых лиц – Джеймс Малек. Расположился он за столиком в моем секторе. Очаровательно. Направляясь к нему, я заметила, что на нем была не привычная мне старая-добрая майка, а свободная фланелевая рубаха в крупную черно-белую клетку. Надеюсь, она пахнет приятнее, однако, ничуть не удивлюсь, если нет. Наше заведение никогда не значилось в рейтингах самых дорогих и престижных ресторанов Чикаго, в него не захаживали звезды – конечно, если не брать в расчет моего отчима – но оно не было и каким-нибудь заурядным баром для плохих мальчиков. Поэтому я удивилась, обнаружив здесь Малека. Но дежурную улыбочку надеть не забыла – все-таки я профессионалка, как ни крути.

- Здравствуйте, добро пожаловать в «Tanа». Вы готовы сделать заказ? – Он резко поднял голову, едва не шарахнувшись от звука моего голоса в сторону. Я слышала свой голос в записи: не симфония конечно, но выказывать такое явное неодобрение чересчур экспрессивно с его стороны. На бледном лице Малека под глазами залегли тени. Лоб покрывала испарина, к которой липли светло-русые волосы. – Вам плохо? – Он отвернулся от меня и, глядя в стол, встряхнул головой, видимо, старался прийти в себя. Тут настала моя очередь шарахаться в сторону, я сильно опасалась его запаха. Входной колокольчик едва слышно просигналил о новом госте. Малек так резко обернулся на звук, что я удивилась, как это он не свернул себе шею. – Сэр, может, вам нужен врач? – Еще один нервный поворот головой, но теперь уже в мою сторону.
- Никаких врачей! Я в порядке. В порядке. – Он даже не узнал меня. Не то что бы я собиралась убиваться по этому поводу, но какая-то часть меня почувствовала себя уязвленной. Ведь я же узнала его! Все мужики одинаковые. Пока он ошалело шарил взглядом по залу, я успела прийти к выводу, что мое дежурство у его столика немного затянулось и напомнила о себе:
- Вы готовы сделать заказ?
Он посмотрел на меня раздраженно, будто я была назойливой мухой:
- Чай!
- Зеленый или черный? С добавками или без?
- Черный чай! Без ничего! – На его поросячий визг обернулась большая половина посетителей с застывшими вилками у своих ртов, наверное, они подумали, что я официантка-маньяк, издевающаяся над клиентами. Малек нервно усмехнулся, потом еще раз и еще раз, уголки его губ дергались, как будто их обуяла судорога. – Извини, плохой день. Просто черный чай.
- Конечно. – Я поспешила немедленно удалиться. Раньше у меня не получилось убежать от греха подальше, но попытка не пытка, верно же? По дороге я размышляла о том, что провал теста в университете не повод вести себя таким образом. Поведение Малека показалось мне опасно нестабильным. Каким-то потусторонним способом его болезненная нервозность передалась и мне. Теперь я дергалась от каждого скрипа и шороха. А заноза в заднице Пол как будто нарочно принялся делать миллион заготовок для отбивных, колотя по столу кувалдой. Просто очаровательно.

Разместив на подносе чайничек, корзинку с хлебцами, сухофруктами и прочими прелестями жизни, я с опаской вернулась к столику Малека. Кажется, он даже не заметил моего появления – пялился в одну точку перед собой. Если бы я не была такой исполнительной и покладистой девочкой, то однозначно вызвала бы скорую помощь. Его состояние меня всерьез беспокоило. Однако я не привыкла вмешиваться в чужие дела – раз сказал, что не надо врача, значит, не стоит навязываться. Нет, конечно, если бы у него шла носом кровь или, предположим, не было половины ноги, я бы вызвала врачей, не обращая внимания на его протесты, а так… Разворачиваясь, чтобы уйти, я заметила на соседнем от него стуле прозрачную папку с какими-то бумагами. Нет, ну это уже слишком! Что ни вечер – то псих с документами. Перекрестившись, я отправилась вглубь зала на поиски нормальных посетителей. Таковых оказалось меньше, чем обычно. Пятница, черт возьми.

После встречи с Малеком меня настигло какое-то неподдающееся объяснению ощущение. Беспокойство, неспособность сконцентрироваться, невозможность покинуть этот странный поток возбуждения, похожий на паническую атаку. Как будто меня поймали в прозрачную, но тесную клетку. Хлоп! И ты осознаешь, что достигла точки невозврата. Что дальше можно двигаться только вперед и по четко определенному кем-то заранее маршруту. Ладони потели, кровь насытилась адреналином, сердце боролось с аритмией. Было страшно неприятно, но по крайней мере время побежало быстрее, даже не побежало, нет, оно покатилось кубарем. К часу ночи в зале практически никого не осталось. Малек продолжал сидеть за своим столиком, безумно гипнотизируя стену перед собой – сомневаюсь, что ему настолько понравилась их стилизация под космическое пространство, наверняка причина кроется в чем-то другом. Он так и не притронулся к своему чаю. По-моему, он вообще не шевелился. Если бы в зале оказалось мало свободных мест, мне бы пришлось попросить его заказать что-нибудь еще или уйти, но свободных столиков было в достатке, потому я предпочла не нарываться на неприятности. Ванесса, будь она неладна, похоже, решила, что пора собираться домой, хотя до конца смены оставался еще целый час. Ей повезло – все оставшиеся посетители занимали мой сектор. И в этом нет ничего удивительно: всем, кто работает со мной, непременно везет. И наоборот: с кем бы ни работала я, не везет непременно мне. Вот такая загадочная история Белинды Крейн. Что там этот стареющий наоборот Бенджамин Баттон? Финчер явно ошибся в выборе загадочной истории для своего фильма.

Я стояла у барной стойки на случай, если понадоблюсь кому-нибудь из клиентов. Наш бармен, Дрейк, по всей видимости, как обычно трепался языком с Полом на кухне, подворовывая свежее мясо для своего домашнего хозяйства. Признаться, я бы тоже так делала, если бы умела прилично его готовить. Но я не умела, поэтому мне выгоднее было таскать домой готовые блюда, ну, или хотя бы полуготовые. Кастор, надо отдать ему должное, заботился о моем рационе как следует. Самое счастливое стечение обстоятельств в моей жизни – это приобретение целых трех отцов, у каждого из которых были неоспоримые достоинства и вполне сносные недостатки. Слава Богу, в США не практикуют давать ребенку отчество, иначе передо мной встала бы просто неразрешимая дилемма.

Я уже собиралась сходить на кухню, чтобы покурить, когда прозвенел дверной колокольчик. Бросив взгляд в сторону двери и нацепив доброжелательную улыбочку, я приготовилась изображать из себя самую обаятельную и привлекательную официантку, каких только носила эта грешная земля. Моя улыбочка начала сползать с лица, как кисель – я узнала в госте мистера Каллена. Когда за ним захлопнулась входная дверь, в мои уши ворвались потоки воды, они зашумели в моей голове, одна секунда растянулась в вечность, я видела танцующие пылинки в воздухе вокруг его застывшего лица с острыми скулами. Но стоило мне моргнуть, и наваждение спало, разбившись где-то в ногах. Время потекло в привычном темпе по привычному руслу. Я еще раз моргнула. Его взгляд заскользил по залу и остановился на мне, непроизвольно я сделала шаг назад. Этот мистер не выглядел довольным жизнью. Даже больше, он выглядел ею крайне не довольным. Каллен, по-королевски приосанившись, уверенным шагом направился прямиком ко мне. Сердце провалилось в живот. Господи, что плохого я тебе сделала? Пощади…

Он остановился в шаге от меня, прищурился, смерил взглядом и спросил:
- Почему ты не отвечаешь на мои сообщения? – Вот так в лоб. Не понижая голоса, не обращая внимания на присутствующих, которые проводили его взглядами через весь ресторан от самой двери до барной стойки. Я хотела ответить, что вообще-то работаю, чтобы такие хамы, как он, не умерли с голоду, но не успела. Каллен резко повернул голову в сторону – туда, где сидел Малек, он сделал это так стремительно, что мне показалось, будто я слышу звук, с которым его острые скулы рассекли воздух, а дальше все начало происходить слишком быстро…

Он резко и цепко ухватил меня за локоть, удивленно глядя на свои руки, словно не понимая, какого черта они творят, он тянул меня в сторону, я в свою очередь вцепилась в столешницу барной стойки мертвой хваткой, не давая так просто оторвать себя от нее. Какого черта?! Каллен по ходу разделял мою точку зрения насчет черта, он сквозь зубы заматерился и потянул меня к себе настойчивее. Столешница неумолимо выскальзывала из потных ладошек. Прежде чем он отодрал меня от стойки, сбитая с толку, я успела шарахнуть ладонью по тревожной кнопке. Людей в зале абсолютно не заинтересовало то, что со мной собираются сделать нечто не внушающее доверия, они уткнулись лицами в свои тарелки и ели. Кричать, поднимать панику я не хотела, да и не успела. Каллен схватил меня за плечи и подтолкнул в сторону кухни. С момента нашей схватки прошло две секунды.

- Черный выход. Скорее! – В его голосе было больше эмоций, чем мне доводилось слышать ранее, это заставило меня подчиниться. И Боже! Подчиняясь ему, я чувствовала себя на своем месте… Быстрым шагом двинулась на кухню, он снова подтолкнул меня в спину. – Быстрее! – Тут мы побежали. Я не понимала, что происходит, но неведение не помешало моему сердцу сходить с ума от перегрузок. На кухне не было ни души, скорее всего, Дрейк и Пол в холодильной камере – занимаются проклятым мясом. Кабельное телевидение с упоением вещало о жизнеустройстве горных козлов. В любой другой момент я бы прислушалась, потому что, как показывает практика, в наши дни это весьма актуальная информация. Но Каллен продолжал подгонять меня, кажется, он делал это мысленно, я кожей ощущала его нетерпение. Мы уже были в узком коридорчике, буквально в двух шагах от двери, ведущей во внутренний дворик, когда за спиной…

- Стоять! У меня пистолет! Я буду стрелять! Стоять! – Каллен ухватил меня за пояс фартука и, подтянув к себе, остановил, как того и требовал этот псих, которого я угощала чаем с сухофруктами. Я узнала голос Малека, сейчас в нем ясно звенели истеричные нотки. Он был не в себе. Просто очень не в себе. Боже, два дебила – это по истине сила. Вот же угораздило…
- Мы не будем двигаться, Джеймс. Опусти пистолет. – Голос Каллена звучал спокойно и ровно.
- Только одно движение… одно движение, и ты труп. – Я свято верила в то, что он на самом деле сможет выстрелить. – Я что, блядь, по-твоему, носился с твоей престарелой истеричной сестрой два гребанных года ради того, чтобы она отдала ресторан тебе? Черта с два! У меня с собой документы, и ты подпишешь их, ублюдок!
- Хорошо, Джеймс. Я подпишу всё, что ты хочешь. Опусти пистолет. – Понятия не имею, откуда Каллен мог знать, опустил он пистолет или нет, мы до сих пор стояли лицом к двери и спиной к этому психу.
- Не делай из меня идиота, ублюдок. – Я почувствовала, как что-то жесткое протискивается между моим левым локтем и грудью. Медленно протянула правую руку и ухватила то, что мне так настойчиво предлагал Каллен. Благодаря его спине, которая частично скрывала меня, Джеймс не заметил наших манипуляций. Это был пистолет. Бляяядь… Псих перевел дыхание и продолжил раздавать указания: - Медленно положи руки ей на плечи, чтобы я видел их. – Через секунду руки Каллена опустились на мои плечи. Я взяла пистолет как полагается и прижала его ближе к груди, сейчас дуло смотрело в дверь. – Теперь вы медленно развернетесь лицом ко мне. Одновременно. Не хочу, чтобы девчонка сбежала. Если она только дернется, я спущу курок, клянусь. В твоих интересах, держать ее за плечи покрепче. – Видимо, Каллен не считал, что это в его интересах. Его руки расслабленно лежали на моих плечах, я едва ощущала их вес. Можно было попытаться бежать. До спасительной двери два коротких шага, а меня надежно прикрывает его спина. Понятия не имею, почему я не попыталась унести ноги. Возможно, я не хотела, чтобы в него стреляли?

- Поворачивайтесь. – Каллен медлил, наверное, он давал мне время на то, чтобы решиться на побег. Но я так и не решилась, я только твердила себе, что у меня в руках пистолет. Надеюсь, он снял его с предохранителя. – Поворачивайтесь! – Мой начальник кратко сжал моё плечо, подавая знак, чтобы я приготовилась. Я набрала в грудь побольше воздуха… и Каллен резко развернул нас.

Первое, что я увидела, были безумные глаза Джеймса. Второе, что я увидела, были его руки, сжимающие черный пистолет с длинным стволом. Перепугавшись, я зажмурилась и спустила курок. Я даже не успела подумать о том, что делаю. Я даже не заметила, как мозг отдал команду пальцам. Грохот выстрела показался мне оглушительным. Прошло меньше секунды с того момента, как мы развернулись. Когда я открыла глаза, Малек прижимал одну руку к темному пятну на своей клетчатой рубашке. Но второй рукой он все еще продолжал сжимать пистолет. Мне стало дурно. Я не смогла выкарабкаться из всасывающей меня черной воронки, даже когда он выровнял руку, в которой сжимал пистолет, и прицелился… Каллен, видимо, сообразил, что больше стрелять я не собираюсь, он сильно толкнул меня в сторону, припечатав к стене. Совершенно напрасно. Когда Джеймс спустил курок, из дула выскочил только лишь… огонек. С самого начала это была просто-напросто ебанная зажигалка. Глаза остекленели, я часто-часто заморгала.

Мне стало совсем плохо. Сползая по стене, я думала о том, что выстрелила в человека, у которого даже не было настоящего пистолета. Джеймс упал на колени и засмеялся, без конца щелкая своей зажигалкой. Каллен шагнул в сторону, перекрывая мне вид на тошнотворное зрелище. Я была благодарна ему за это, жаль, что перекрыть булькающие звуки, в которые превращался смех Малека, ему было не под силу. Во рту пересохло. Меня тошнило. Где-то совсем близко завыл патруль.

- Кто вызвал копов?! – Он резко обернулся ко мне, напряженный.
- Я нажала на тревожную кнопку, когда ты схватил меня… - Он выругался сквозь стиснутые зубы. Нагнулся ко мне и выхватил из рук пистолет. До сих пор я даже не осознавала, что продолжаю сжимать его. Прицелившись, Каллен выстрелил. Не знаю, куда он попал, но бульканье оборвалось. Я была в ужасе от всего происходящего. – Зачем ты… зачем ты сделал это! – Я открывала и закрывала рот, точно как свежая рыба, которую нам привозили по четвергам.
Он опустился передо мной на корточки, очень близко, я почуяла знакомый запах, но не смогла оторвать взгляда от того места, где лежало тело Джеймса. Тогда Каллен взял меня за подбородок и развернул к себе, его серые глаза говорили со мной:
- За тем, что он не должен сказать, кто стрелял. Ты поняла меня? – Он говорил со мной так, словно я была не очень смышленым ребенком. – Расскажешь копам все так, как и произошло. За единственным исключением: я не передавал тебе пистолет, ты не стреляла, мы повернулись и выстрелил я. – Он смотрел на меня так, будто я должна была что-то сказать. – Белинда, ты поняла меня? Ты не стреляла. Выстрелил я. Ты поняла? – Я продолжала молчать, неосознанно сосредоточившись на его темных зрачках, утонувших в светлой радужке, и он встряхнул меня. – Скажи, что ты поняла! – Это разорвало контакт. Я сглотнула, сухое горло саднило.
- Я поняла.
- Повтори то, что я сказал. – Он не спускал с меня глаз. Сирена выла, казалось, под самым ухом.
- Мы повернулись, и ты выстрелил. Ты стрелял, а я не стреляла.
- Хорошо. – Он закрыл глаза и втянул носом воздух. Затем Каллен поднялся на ноги.
- Почему я должна врать полицейским? – Мой мозг все еще отказывался сносно работать.
- Потому что я не хочу, чтобы ты оказалась в тюрьме за превышение самообороны.
- А ты? Ты окажешься в тюрьме? – Я была в настоящем ужасе от нашего положения.
Каллен протянул мне руку, чтобы помочь подняться на ноги, криво улыбнулся и сказал:
- За меня не беспокойся. – Я схватила его ладонь. Я продолжала беспокоиться за него.