Иное у нас, человек-язык опутан узами, притянут силой веревки и продет за язык сообразно потребностям государства-колокола.

У нас необходимый звук выбивается подвешенным языком, то есть самим человеком. Государство же остается неподвижно висящей целью в центре русского сонорного космоса.

Но вот что удивительно, колокольный звук в Англии однообразен, ударные комбинации вызваниваются в одном ритме, а у нас издавна звон отличается богатством мелодий и разнообразием ритмического рисунка.

Выходит, муки дороже искусству, чем скучное джентльменство?

И крик раненной птицы мелодичней для слуха музы?

И не словами ль Моцарта озарены муки России, словами о том, что, даже передавая ужас, музыка должна дарить наслажение…

Кстати, во время отлития колокола существует категорический запрет на ругань мастеровых. Из опыта известно, что матерщина гасит ликующий звук меди и колокол тускнеет и глохнет.

Казарма спит тяжким сном оглохшей колокольной меди.

В воздухе висит спертая вонь сотен немытых тел.

Вьются спиритуальными червяками зловонные грезы:

Верю в удачу.

Люблю проститутку.

Зона — дом вора.

Жалость унижает блатного.

Лейтенант печатает шаг командора. Жалко ли ему несчастных солдат?

Утром, когда эта сонная гора наколок оживет вместе с сигналом побудки, лейтенант отвернется от молодой солдатни с брезгливостью эстета.

Хертогенбос.

Доминик Лампсоний рассказывает, что картина Босха “Искушение Святого Антония” была написана художником по заказу лейденского купца Йориса Фонтен ди Диеста. Получив картину, купец повесил ее в спальне, где всегда молился перед тем как разделить ложе с женой.

Однажды утром он бесследно исчез, и сколько его ни искали, найти не смогли. Решили, что его унес нечистый дух, и вдруг служанка, протирая доску от пыли, обнаружила хозяина на той картине. В виде маленькой клювоносой фигурки он появился четвертым среди тройки гадких уродцев, которые сгрудились под мостиком над обледеневшей рекой, по которому бесчувственное тело святого, изнуренного борьбой с адскими силами, бережно несут ученики… и хотя фигура хозяина отвратительно скрючилась, заросла горбом и вооружилась клювиком сорокопута, купца легко узнали все — и его несчастная жена и домочадцы. Надо же! В облике чудища с рыбьим хвостом он замышляет новую пакость против святого.

Эта ужасная кара воочию показала, что для греха нет никаких преград, пишет Лампсоний, и даже чудо на посылках у прегрешений.

Бишкиль.

Все тем же темным новогодним утром — в 7.00 — мы, тройка офицеров-двухгодичников, устало сдаем дежурство профессионалам и бредем в медсанчасть, в медкабинет к Попенко, отогреться с мороза и выпить по мензурке медицинского спирта за начало 1971 года.