Глава 37. Лес ничуть не изменился. Он был все таким же темным и наводящим страх, особенно сейчас, когда Микки знала

Лес ничуть не изменился. Он был все таким же темным и наводящим страх, особенно сейчас, когда Микки знала, что в нем скрывается. Конечно, теперь она была богиней, так что Похитителям Грез придется играть по совершенно другим правилам, если им захочется снова заманить ее в ловушку. А им захочется... Геката уже предупредила Микки об этом. Хотя она и стала бессмертной, это не значит, что она избавилась от ошибок и больше не поддастся темным, угнетающим эмоциям. Геката сама служила тому доказательством. Микки содрогнулась и поплотнее натянула на плечи пурпурную паллу. Она будет осторожной.

Как ни странно, она не ощущала низкой разницы. Или, по крайней мере, заметной разницы. Она все так же чувствовала розы, когда вернулась. По-настоящему чествовала их. Ее сильно смутило, что розы обрадовались, когда она снова появилась в этом мире. Микки уже знала, что розы

обладают настоящими чувствами и маленьким светлым духом, и перестала думать о том, что раньше, разговаривая с розовыми кустами, иной раз казалась себе полной дурочкой. И все равно это было хотя и прекрасное, но все же немножко странное чувство, к которому Микки еще не привыкла.

Служанки, пожалуй, тоже по-настоящему обрадуются, увидев ее, и Микки с нетерпением ждала встречи с ними. Но не сейчас, не вечером. Сегодня она хотела видеть только одного человека... и ей хотелось быть только в одном месте — в объятиях Астерия.

Микки знала, что он где-то здесь, собирает нити реальности, чтобы отдать их Ткущим Сны. Она могла бы подождать Астерия у него дома. Она могла бы позвать его в свою спальню во дворце. Но она не хотела ни того ни другого. Ей хотелось самой прийти к нему, потому что ей безумно нравилось видеть в его глазах выражение чистого, наивного счастья, вспыхивавшее каждый раз, когда Микки давала ему понять, что ей нужен только он. И еще ей хотелось, чтобы Астерий знал: она выбрала его навечно.

Слабая вспышка света привлекла ее внимание. Микки пошла в ту сторону, и свет оказался факелом. Сдерживая дыхание, Микки медленно, бесшумно приближалась к нему. Астерий стоял спиной к ней, шаря руками в листве огромного старого дерева. И вот в его пальцах возникли мерцающие нити, и Астерий потянул их и, смотав в клубок, положил на землю.

Микки подошла ближе — и остановилась, услышав, как Астерий негромко застонал. Он резко отпрянул в сторону, как будто та нить, которую он только что нащупал, причинила ему боль. Но Астерий не бросил ее.

Он уставился на нить с выражением отчаяния и страстного желания.

Микки посмотрела на нить — и увидела там себя. Она была беременна, и это ее потрясло, но потрясение мгновенно перешло в радость, когда она увидела, как в картину, нарисованную нитью, вошел Астерий и обнял ее. Он поцеловал ее, а потом опустился перед ней на колени и нежно прижался губами к ее распухшему животу. И Микки увидела, как в картине вещего сна она улыбается с довольным видом и гладит его черные рога, как делала это давным-давно.

Астерий с гневным криком отшвырнул нить.

— Зачем ты меня мучаешь? — прорычал он.

Микки вышла из тени.

— Для тебя мучительна мысль о том, что я могу забеременеть? А я-то думала, это может напугать только меня. Я хочу сказать, все эти рога и копыта в моем животе — это немножко устрашает.

Астерий замер. Он просто смотрел на Микки, и в его глазах пылала ненависть.

— Прочь, призрак! Я не поддамся твоей злобной лжи!

Угрожающе рыча, он наконец сдвинулся с места и стал осторожно приближаться к Микки, выставив смертельные, как кинжалы, когти.

— Астерий! Это же я! Я просто хотела удивить тебя!

Взгляд Астерия потемнел.

— Я сказал — прочь, тварь из ночных кошмаров!

Он сделал еще шаг к Микки.

Микки взвизгнула и отступила назад. И ляпнула первое, что пришло в голову:

— А когда мы с тобой впервые встретились, ты опустил розу в мой бокал с вином...

Астерий остановился, словно налетел на стену.

— Микадо? — осторожно спросил он.

— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить. — Микки вздохнула, видя, что он все еще полон недоверия. — Знаешь, каждый раз, когда ты отталкивал меня, я думала, сможем ли мы вообще когда-нибудь быть вместе.

— Микадо!

Астерий бросился вперед и сжал ее в объятиях.

Его могучее тело дрожало так сильно, что он мог только прижимать к себе Микки и снова и снова повторять ее имя. А она тоже обнимала его, гладила и бормотала что-то неразборчивое. Наконец дрожь унялась, и Астерий разжал руки.

Микки посмотрела в его прекрасное, ужасное лицо, влажное от слез.

— Но как такое может быть? — спросил он. — Как ты здесь очутилась?

— Геката предоставила мне выбор.

— Но Царство роз... твоя кровь... сфера снов теперь навеки в безопасности. Богиня сказала, что после твоего самопожертвования никогда больше не понадобится кровь Эмпуз, чтобы заставить этот мир процветать, никогда в течение всей вечности.

— Я знаю. И я выбрала эту вечность, и я решила провести ее с тобой.

Сначала в глазах Астерия отразилось недоумение, но потом он понял — и его лицо осветилось радостью.

— И мы никогда не расстанемся?

— Никогда, — твердо ответила Микки.

— Тогда нити... они вовсе не мучили меня. Они просто показывали...

Астерий умолк, не в силах продолжать от переполнявших его эмоций.

— Они показывали тебе, как мы будем счастливы — отныне и навеки. И так оно и будет, любовь моя. Этот сон наконец-то сбылся.

Астерий медленно наклонился и поцеловал ее, обхватив лицо Микки огромными ладонями. Микки закинула руки ему на плечи, обнимая их общее будущее... их вечность.

Геката, укрытая тенями, улыбнулась и погладила по голове свою огромную темную собаку.